Готовцев Борис Евгеньевич

Незабываемые годы

О пре­бы­ва­нии в ГДР могу с уве­рен­но­стью ска­зать: нам чер­тов­ски повезло, что мы после окон­ча­ния инсти­тута попали именно в АО «Вис­мут» и именно в ГДР, а не в какую-то другую страну. Да, это были неза­бы­ва­емые годы, память о кото­рых сохра­ня­ется всю жизнь. Про­смат­ри­вая много­чис­лен­ные фотографии тех времен, я вспоми­наю и узнаю зна­комые лица своих това­рищей и сослуживцев. И хотя не могу всех назвать по фами­лии, ведь прошло уже более пяти­де­сяти лет, все равно я счаст­лив и рад, что они поз­во­ляют мне снова и снова оку­нуться в атмо­сферу тех лет, того золо­того времечка, кото­рое не забу­дется никогда! Да разве можно забыть те ощуще­ния, те чув­ства, кото­рые ты испытал, попав впер­вые в почти что ска­зоч­ные усло­вия загра­нич­ной жизни, резко кон­тра­сти­рующей с нашей суро­вой действи­тель­но­стью. И в самом деле: инте­рес­ная, ответ­ствен­ная работа на прямо-таки иде­аль­ных шах­тах: сухих, не газо­вых и не обвод­нен­ных; друж­ный спло­чен­ный кол­лек­тив сослуживцев; пре­крас­ное мате­ри­аль­ное обес­пе­че­ние и отлич­ные жилищно-быто­вые усло­вия — все это реа­лии той жизни, о кото­рой мы даже не могли и подумать, но в кото­рой волею судеб очу­ти­лись.

А начи­на­лось все очень про­сто. Я учился на пятом курсе гор­ного факуль­тета Ленинград­ского гор­ного инсти­тута. Дело шло к заверше­нию, на носу диплом, но ника­ких пла­нов, даже наме­ток на будущее место работы у меня не было. Куда ехать: Дон­басс, Куз­басс, Вор­кута, Караганда? Выбор бога­тый. И в это время у нас в дека­нате появился воен­ный, майор с пет­ли­цами, ука­зы­вающими на при­над­леж­ность его к ведом­ству МВД. Пока мы гадали, что бы это могло зна­чить, выяс­ни­лось: да, это майор Мака­ров, при­е­хавший из Москвы отби­рать моло­дых спе­ци­а­ли­стов, то есть нас, диплом­ни­ков, для работы на загран­предпри­я­тиях. Нача­лись собе­се­до­ва­ния. Пер­выми пошли отлич­ники. И сразу же начался отсев. Дело в том, что в те времена у многих совет­ских людей роди­тели (в основ­ном отцы) были объяв­лены врагами народа (ста­тья 58 Уго­лов­ного кодекса — измена Родине). По этой при­чине их дети для наме­ча­емой работы не под­хо­дили. Таких у нас нашлось несколько чело­век. Кроме них, неко­то­рые про­сто отка­за­лись, поже­лав рабо­тать на оте­че­ствен­ных предпри­я­тиях. В связи с этим на собе­се­до­ва­ние пошли хороши­сты. У меня на пятом курсе троек не было, и я попал в их число. С роди­те­лями у меня было все в порядке (мать — домо­хо­зяйка, отец — воен­ный), поэтому, когда мне было пред­ложено поехать на работу за гра­ницу, я согла­сился. Нас, выпуск­ни­ков, на гор­ном факуль­тете было около 120 чело­век (шесть групп, из кото­рых пять — пла­сто­вики, то есть будущие угольщики, и одна группа — руд­ники). Из этого коли­че­ства было ото­брано около два­дцати чело­век, в том числе из моей группы ГИ-1 шесть (Готовцев, Дун­ду­ков, Лут­ков, Лисов­ский, Стеценко, Чут­кин). Из других групп — Мель­ни­ченко, Поло­вин­кин, Горя­и­нов, Сазо­нов, Лады­гин и другие. Кроме гор­ня­ков, были ото­браны будущие спе­ци­а­ли­сты и с других факуль­те­тов — гео­лого­раз­ве­доч­ного, метал­лурги­че­ского и маркшей­дер­ского. Мы запол­нили спе­ци­аль­ные анкеты, и нам было велено ждать вызова из Москвы.

Я защи­тил диплом на "отлично", и мне была при­сво­ена ква­лифи­кация гор­ного инже­нера по раз­ра­ботке место­рож­де­ний полез­ных ископа­емых. Кани­кулы я про­во­дил в г. Горьком, у роди­те­лей. Именно туда и при­шел вызов в Москву. Я явился по вызову в ГУСИМЗ (Глав­ное управ­ле­ние совет­ского имуще­ства за гра­ницей), кото­рое размеща­лось в зда­нии неда­леко от Кур­ского вок­зала. При­нимала меня моло­дая симпа­тич­ная женщина (фами­лию не запом­нил), кото­рая объявила мне, что я направ­ляюсь на работу в Герман­скую Демо­кра­ти­че­скую Рес­пуб­лику (предпри­я­тие поч­то­вый ящик №1051). Она любезно пояс­нила, что это лучший вари­ант из имеющихся (были еще Венгрия и Чехо­сло­ва­кия), и что мате­ри­аль­ное обес­пе­че­ние пре­крас­ное, а посему нужно одеться поскром­нее и брать с собой вещей по минимуму, так как все можно при­об­ре­сти на месте. В Москве я про­был, по-моему, сутки-двое и при­мерно 12 авгу­ста в составе группы из 15-20 чело­век моло­дых спе­ци­а­ли­стов, таких же, как и я, поез­дом Москва — Франкфурт-на-Одере с Бело­рус­ского вок­зала отбыл в ГДР.

По при­бытии во Франкфурт мы были достав­лены авто­бу­сом в г. Карл-Маркс-Штадт (бывший Хем­ниц), где нахо­ди­лась глав­ная кон­тора нашего загран­предпри­я­тия. Выяс­ни­лось, что мы будем тру­диться в совет­ско-герман­ском акци­о­нер­ном обще­стве «Вис­мут», гене­раль­ным дирек­то­ром кото­рого был В. Н. Бога­тов. Часто наше предпри­я­тие назы­вали «хозяйство Бога­това». Всех при­бывших стали рас­пре­де­лять по местам работы — Объек­там, кото­рые нахо­ди­лись в раз­ных райо­нах и горо­дах ГДР. Я полу­чил назна­че­ние на Объект 6, кото­рый нахо­дился в г. Ауэр­бахе, что в Сак­со­нии. На пер­вое время нам выдали деньги — это были марки. После окон­ча­ния проце­дуры оформ­ле­ния и устройства в гости­нице, поскольку на свои Объекты мы разъезжа­лись на сле­дующий день, мы решили погу­лять по городу. Впе­чат­ле­ния неза­бы­ва­емые! Пора­зила в первую оче­редь пустота улиц, хотя было всего около 19-20 часов вечера. Где люди? Куда они все поде­ва­лись? Нам это было в дико­винку. Потом выяс­ни­лось, что такая кар­тина харак­терна не только для ГДР, но и для других стран (Польши, Венгрии, Чехо­сло­ва­кии). Вызы­вали вос­хище­ние чистота и ухожен­ность улиц и домов, много зелени и цве­тов и, конечно, нали­чие все­возмож­ных това­ров в мага­зи­нах. Не откла­ды­вая дел в долгий ящик, я сразу же купил свет­лый лет­ний костюм, чтобы сме­нить свой потрепан­ный пиджа­чишко чер­ного цвета, и такого же сорта брюки. Теперь я уже выгля­дел по-загра­нич­ному, так что не стыдно было пока­заться на Объекте.

О харак­тере будущей тру­до­вой дея­тель­но­сти нам в кон­торе ничего не было ска­зано, и мы стро­или раз­ные догадки по этому поводу: что это за вис­мут, каким обра­зом его добы­вать, и так далее. На сле­дующий день я на авто­машине, кото­рая при­езжала из Ауэр­баха, выехал на место своей работы — Объект 6. Сразу бро­си­лось в глаза пре­крас­ное состо­я­ние дорог: мы ехали по авто­бану, постро­ен­ному, оче­видно, после при­хода Гит­лера к вла­сти, кото­рый такими авто­ба­нами застроил всю Герма­нию. Где-то через час пути вдали пока­за­лись в сине­ва­той дымке горы. Это же сак­сон­ские Руд­ные горы, подумал я. Так вот где мне пред­сто­яло тру­диться! При­мерно через пол­тора часа мы были на месте.

Управ­лен­че­ский аппа­рат Объекта рас­по­лагался в большом трехэтаж­ном зда­нии в цен­тре города. Здесь, в отделе кад­ров, я полу­чил назна­че­ние на долж­ность старшего инже­нера-кон­тро­лера шахты №181, кото­рая нахо­ди­лась в местечке Гот­те­с­берг при­мерно в 20 километ­рах от Ауэр­баха. Всего в составе шестого Объекта зна­чи­лось 5 шахт, самой круп­ной из кото­рых была шахта №277 (место­рож­де­ние Цобес), затем шахты №364, 241 (Шнек­кен­штайн), №181 и 254 (Берген). На каж­дой шахте имелся отдел тех­ни­че­ского кон­троля в составе началь­ника отдела и одного или нескольких старших инже­не­ров-кон­тро­ле­ров (в зави­симо­сти от мощ­но­сти шахты). Работ­ники отдела должны были обес­пе­чи­вать кон­троль за пра­виль­но­стью тех­но­логии добычи полез­ного ископа­емого, а также опре­де­ле­ние его коли­че­ства и каче­ства с после­дующей отгруз­кой потре­би­телю. Адми­ни­стра­тивно отдел под­чи­нялся руко­вод­ству шахты (началь­нику и глав­ному инже­неру), по всем же осталь­ным вопро­сам (опре­де­ле­ние коли­че­ства добытых ископа­емых, каче­ства, транспор­ти­ровки) работ­ники отдела руко­вод­ство­ва­лись инструкци­ями и положе­ни­ями, исхо­дящими из отдела тех­ни­че­ского кон­троля, вхо­дящего в состав основ­ных под­раз­де­ле­ний дан­ного Объекта. В свою оче­редь ОТК Объекта непо­сред­ственно под­чи­нялся восьмому отделу глав­ной кон­торы АО «Вис­мут». Началь­ни­ком ОТК Объекта 6 был в то время М. И. Аксе­нов, старшим инже­не­ром — А. Жевла­ков. Началь­ни­ком восьмого отдела АО «Вис­мут» был Н. В. Люб­ченко.

После сво­его пред­став­ле­ния руко­вод­ству ОТК Объекта я пошел устра­и­ваться с жилплоща­дью. У меня было направ­ле­ние в одну из ком­нат общежи­тия для при­бы­вающих спе­ци­а­ли­стов. Общежи­тие ока­за­лось совершенно неза­се­лен­ным, со сле­дами недавно выехавших из него жильцов (обрывки бумаг, газет, остатки еды и т.д.), что про­из­вело на меня крайне нехо­рошее впе­чат­ле­ние. Рас­стро­ен­ный, я вышел на улицу и тут же столк­нулся со сво­ими одно­каш­ни­ками из инсти­тута — Сазо­но­вым и Лады­ги­ным, кото­рые при­были на Объект несколькими днями раньше меня. Они тут же пред­ложили мне перейти к ним, благо ком­ната была большая. Я согла­сился. Выяс­ни­лось, что они оба тоже попали по рас­пре­де­ле­нию в ОТК: Сазо­нов — на шахту №277, а Лады­гин — на шахту №244. Зда­ние общежи­тия нахо­ди­лось возле сто­ло­вой, что было очень удобно, так как нам пред­сто­яло в ней зав­тра­кать, обе­дать и ужи­нать.

На сле­дующий день на авто­бусе, кото­рый достав­лял совет­ских спе­ци­а­ли­стов к месту работы, я при­был на шахту №181. Авто­бусы отхо­дили от сто­ло­вой (на каж­дую шахту свой авто­бус). После окон­ча­ния рабо­чего дня эти же авто­бусы достав­ляли нас с шахт опять же к сто­ло­вой. Очень удобно. Началь­ни­ком шахты №181 был В. Д. Кузин, по спе­ци­аль­но­сти меха­ник —крепко скро­ен­ный моло­дой мужик, старше меня, может быть, на год-два; глав­ным инже­не­ром — В. В. Тризна, инже­нер с большим про­из­вод­ствен­ным стажем в воз­расте около 50 лет. В то время все основ­ные под­раз­де­ле­ния шахты возглав­ляли совет­ские спе­ци­а­ли­сты: глав­ный гео­лог — А. Кобе­ридзе, глав­ный маркшей­дер — А. Гла­зу­нов, глав­ный меха­ник — В. Чер­ка­сов, началь­ник БВР — Т. Лайко, глав­ный геофи­зик — В. Слеп­ков. Меня напра­вили к началь­нику ОТК шахты Г. И. Кисе­леву — симпа­тич­ному моло­дому чело­веку чуть постарше меня. Мы рас­по­ложи­лись в его каби­нете, и он начал вво­дить меня в курс дела: объяс­нил, что АО «Вис­мут» занима­ется добы­чей ура­но­вой руды, кото­рая после обогаще­ния на соот­вет­ствующих обога­ти­тель­ных фаб­ри­ках отправ­ля­ется в Совет­ский Союз.

Ура­но­вые место­рож­де­ния в ГДР раз­ра­ба­ты­ва­лись как под­зем­ным, так и открытым спо­со­бом. Наи­бо­лее каче­ствен­ная руда с высо­ким содер­жа­нием урана, так назы­ва­емая «смолка», залегала на зна­чи­тель­ной глу­бине в виде жил раз­лич­ной мощ­но­сти с большим углом паде­ния, очень часто почти вер­ти­кально. Узнав, что я угольщик, он про­чи­тал мне целую лекцию о спо­со­бах и тех­но­логии добычи урана, его транспор­ти­ровке, опре­де­ле­нии его коли­че­ства и каче­ства. После этого мы отпра­ви­лись в шахту. Основ­ной гори­зонт был вскрыт вер­ти­каль­ным ство­лом, обо­ру­до­ван­ным кле­те­выми подъемами. Глу­бина ствола состав­ляла порядка 300-400 мет­ров. От ствола отхо­дил квершлаг, вскры­вавший залегающие в нед­рах ура­но­вые жилы, вдоль кото­рых про­хо­ди­лись штреки — отка­точ­ные и вен­ти­ляци­он­ные. Рас­сто­я­ние между ними по вер­ти­кали было около 50 мет­ров. Отра­ботка жилы велась бло­ками дли­ной по про­сти­ра­нию около 100 мет­ров. На гра­ни­цах блока про­хо­дили вос­стающие, соеди­няющие отка­точ­ный и вен­ти­ляци­он­ный штреки, обо­ру­до­ван­ные лест­нич­ным и транспорт­ным отде­ле­ни­ями. По мере отра­ботки жилы в блоке через каж­дые 6-8 мет­ров устра­и­ва­лись рудо­спуски, по кото­рым излишки гор­ной массы выпус­ка­лись на отка­точ­ный гори­зонт, гру­зи­лись в ваго­нетки и транспор­ти­ро­ва­лись к стволу с после­дующей выда­чей на поверх­ность и далее — в отвал. Отра­ботка блока велась буро­взрыв­ным спо­со­бом с селек­тив­ной выем­кой руды. После обнаже­ния руд­ной жилы ее отбойка велась отбой­ными молот­ками на настил из досок и бре­зента, уложен­ных на почву блока, с после­дующей загруз­кой в метал­ли­че­ские ящики, спус­ком их на отка­точ­ный штрек и откат­кой к стволу на спе­ци­аль­ных тележ­ках. Под­ня­тые на поверх­ность тележки с ящи­ками пода­ва­лись к спе­ци­аль­ным рольгангам, по кото­рым ящики с рудой направ­ля­лись к пункту радиомет­ри­че­ского замера, где опре­де­ля­лась в зави­симо­сти от содер­жа­ния урана сорт­ность добытого мате­ри­ала, в соот­вет­ствии с кото­рой ящики группи­ро­ва­лись на склад­ских эста­ка­дах для после­дующей отправки автомо­биль­ным или желез­но­до­рож­ным транспор­том потре­би­телю.

Все работы в шахте — про­ходка гор­ных выра­бо­ток с помощью буро­взрыв­ных работ, отбойка руды, ее транспор­ти­ровка и выдача на поверх­ность, обслужи­ва­ние машин и меха­низмов — велись немец­кими рабо­чими-спе­ци­а­ли­стами, во главе кото­рых стоял штейгер. При этом осо­бую группу в общем штате рабо­чих состав­ляли радиомет­ри­сты, кото­рые с помощью спе­ци­аль­ной инди­ви­ду­аль­ной пере­нос­ной аппа­ра­туры (радиомет­ров) выяв­ляли нали­чие ура­но­вой жилы по испус­ка­емому ею гамма-излу­че­нию. Радиомет­ри­сты были в под­чи­не­нии у глав­ного геофи­зика шахты В. Слеп­кова — моего ровес­ника и выпуск­ника нашего инсти­тута. У них также был старший радиомет­рист — Вольфганг Хен­дель (при­мерно моего воз­раста).

Так как шахта была небольшая, мы с моим началь­ни­ком обошли все выра­ботки. Под­нявшись на поверх­ность, он озна­комил меня с рабо­той радиомет­ри­че­ского пункта, кото­рый обслужи­вался нашими сол­да­тами. Дело в том, что все, свя­зан­ное с гото­вой про­дукцией, нахо­ди­лось в нашем непо­сред­ствен­ном веде­нии. В связи с этим для каж­дой шахты, на каж­дом Объекте были выде­лены спе­ци­аль­ные воин­ские под­раз­де­ле­ния, кото­рые еже­дневно с поне­дель­ника по пят­ницу при­бы­вали к началу рабо­чего дня на авто­бу­сах на соот­вет­ствующую шахту и по окон­ча­нии рабо­чей смены убы­вали в свои казармы. Кон­тингент под­раз­де­ле­ния состав­ляли моло­дые сол­даты ежегод­ного при­зыва из раз­лич­ных угол­ков Совет­ского Союза. Кроме обслужи­ва­ния радиомет­ри­че­ского пункта и склада гото­вой про­дукции, в обя­зан­ность ука­зан­ного под­раз­де­ле­ния вхо­дил еже­днев­ный отбор гео­логи­че­ских проб из гор­ной массы вычист­ных забоев с целью кон­троля чистоты отбойки ура­но­вой руды. Под­раз­де­ле­ние под­чи­ня­лось непо­сред­ственно ОТК шахты. Сле­дует также отме­тить, что теле­фон­ную связь шахты с внеш­ним миром обслужи­вали совет­ские сол­даты-свя­зи­сты. В связи с обо­рон­ным зна­че­нием добы­ва­емого мате­ри­ала, тер­ри­то­рия промплощадки каж­дой шахты была обне­сена по периметру высо­ким забо­ром из колю­чей про­во­локи со сто­ро­же­выми выш­ками и с обо­ру­до­ва­нием кон­трольно-про­пуск­ного пункта для входа-выхода из шахты. КПП был оснащен спе­ци­аль­ной радиомет­ри­че­ской аппа­ра­ту­рой, подающей сиг­нал в слу­чае выяв­ле­ния гамма-излу­че­ния. Охрана осуществ­ля­лась спе­ци­аль­ным воин­ским под­раз­де­ле­нием, казарма кото­рого нахо­ди­лась вблизи от КПП.

Так прошел мой пер­вый рабо­чий день в ГДР. Ну а дальше нача­лись рабо­чие будни. Каж­дый день я спус­кался в шахту, как пра­вило, вме­сте со своим началь­ни­ком. Мы обхо­дили все подго­то­ви­тель­ные и очист­ные забои, благо их было не так много, про­ве­ряли с при­вле­че­нием радиомет­ри­стов пра­виль­ность при­ме­ня­емой тех­но­логии отбойки руды, выяв­ляли слу­чаи ее нару­ше­ния, кото­рые обычно заклю­ча­лись в том, что вме­сто раз­дель­ной отбойки ура­но­вой жилы и вмещающей ее породы, что зна­чи­тельно уве­ли­чи­вало время цикла очист­ной выемки и ее тру­до­ем­кость, при взры­ва­нии шпу­ров про­из­во­дился как бы рас­стрел про­дук­тив­ной жилы, при кото­ром она смеши­ва­лась с пустой поро­дой, то есть разу­божи­ва­лась, что резко снижало каче­ство гото­вой про­дукции и при­во­дило к неоправ­дан­ным ее поте­рям. Опре­де­лить, умыш­ленно это дела­лось или нет, не пред­став­ля­лось возмож­ным. Выехав из шахты, мы обя­за­тельно посещали склад гото­вой про­дукции. Вспоми­наю, что в том году сто­яла отлич­ная погода — золо­тая осень. Солнце, несмотря на ноябрь, све­тило лас­ково и при­вет­ливо, воз­дух был чист и про­зра­чен, и мы, выехав из шахты, не спе­шили в свой каби­нет, а шли к ближайшей торго­вой палатке, покупали по бутылке пива и булочке с сосис­кой, нама­зан­ной гор­чицей, откры­вали бутылки (они закры­ва­лись спе­ци­аль­ными проб­ками, кото­рые висели на гор­лышке) и пили пиво прямо из горла, что для меня тогда было в дико­винку. Вот это было здо­рово!

Что каса­ется немец­кого языка, в этом вопросе мне здо­рово повезло: я учил его в школе с пятого по деся­тый класс и на пер­вом курсе инсти­тута и, несмотря на убогость его препо­да­ва­ния (дол­били-то в основ­ном грамма­тику), опре­де­лен­ная основа в нас была заложена. К тому же он мне нра­вился, и к его изу­че­нию я отно­сился более серьезно, чем мои сверст­ники. Поэтому, попав в Герма­нию, я довольно сво­бодно объяс­нялся с немец­кими това­рищами в мага­зи­нах, сто­ло­вой, парикма­хер­ской и т.п., посто­янно попол­няя свой сло­вар­ный запас. Для изу­че­ния немец­кого языка на Объекте в сен­тябре были орга­ни­зо­ваны курсы, где могли заниматься все желающие и в первую оче­редь при­бывшие моло­дые спе­ци­а­ли­сты. Но и на этих кур­сах упор делался опять же на грамма­тику, что для меня уже было прой­ден­ным этапом. За доб­ро­со­вест­ное отноше­ние к изу­че­нию языка (при­мерно через полгода заня­тий) и за успеш­ную сдачу экза­ме­нов в после­дующем руко­вод­ство «Вис­мута» два­жды объяв­ляло мне благо­дар­ность. Однако с разго­вор­ной речью дела шли не так бле­стяще. Не хва­тало прак­тики, так как большую часть времени на работе мы про­во­дили в своей среде, а не с немец­кими кол­легами.

В тру­дах и забо­тах неза­метно про­ле­тели осень и зима. В апреле мой началь­ник был пере­ве­ден в ОТК на Объект, а меня назна­чили на его место — началь­ни­ком ОТК шахты №181. Работы при­ба­ви­лось, так как я остался один, но я уже пол­но­стью осво­ился со сво­ими обя­зан­но­стями, работа меня не пугала, и я по-преж­нему еже­дневно спус­кался в шахту. Часто ко мне при­со­еди­нялся наш глав­ный геофи­зик Вален­тин Слеп­ков. В шахте нас поджи­дал старший радиомет­рист Вольфганг Хен­дель, и мы втроем обхо­дили все акту­аль­ные точки. При­хо­ди­лось затра­чи­вать много энергии: чтобы попасть в очист­ной забой блока, необ­хо­димо было под­ниматься по вер­ти­каль­ным лест­ни­цам, уста­нов­лен­ным в вос­стающих. Вспоми­наю, что я обычно под­нимался и спус­кался по вос­стающим все­гда бегом, благо сил было в избытке. Посеще­ние забоев, где, как пра­вило, тру­ди­лись два-три гор­няка, начи­на­лось с тра­дици­он­ного немец­кого гор­няц­кого при­вет­ствия «Глюк ауф!», что озна­чало «счаст­ливо под­няться наверх», а фак­ти­че­ски — под­няться наверх живым. Затем сле­до­вал осмотр забоя и радиомет­ри­че­ский кон­троль гор­ной массы под ногами на пред­мет ее радио­ак­тив­но­сти. В слу­чае ее отсут­ствия радиометр изда­вал отдель­ные зву­ко­вые щелчки, и стрелка на шкале при­бора сто­яла на нуле. Если же при отбойке руды была нару­шена тех­но­логия ее выемки, то есть сама про­дук­тив­ная жила была взо­рвана вме­сте с поро­дой и вся гор­ная масса упала на почву выра­ботки, то в науш­ни­ках аппа­рата слыша­лось сплош­ное шипе­ние, а стрелка пол­но­стью зашка­ли­вала. Это уже было ЧП, кото­рое влекло за собой штраф­ные санкции.

Если же все было в порядке, то я угощал немец­ких гор­ня­ков папи­ро­сами «Каз­бек» или «Герцего­вина Флор», кото­рые они очень ценили. Мы заку­ри­вали (шахта была не газо­вая) и начи­нали вести разго­воры за жизнь. Частенько встре­ча­лись рабо­чие, кото­рые побы­вали у нас в плену. Обста­новка все­гда была спо­кой­ная и дело­вая. При­мерно в это время возле шахты была постро­ена кан­тина — сто­ло­вая, в кото­рой обычно после выезда из шахты пита­лись немец­кие рабо­чие. Мы тоже не оста­ва­лись в сто­роне. Как пра­вило, после окон­ча­ния наряда, про­во­димого началь­ни­ком шахты, наш небольшой и друж­ный кол­лек­тив шел в сто­ло­вую на зав­трак, после кото­рого мы рас­хо­ди­лись по своим рабо­чим местам. Кроме посеще­ния шахты, я занимался на поверх­но­сти вопро­сами учета гото­вой про­дукции, ее скла­ди­ро­ва­ния и отправки потре­би­телю. Также при­хо­ди­лось почти еже­дневно под­во­дить итоги работы воен­но­служащих, при­креп­лен­ных к нашей шахте. Чаще всего на пер­вое место выхо­дил сер­жант И. С. Щер­бина. Еще мне запом­нился ефрейтор Юрий Розов.

Теперь хочу немного оста­но­виться на нашей жизни вне работы. Как я уже писал, Объект 6 рас­по­лагался в г. Ауэр­бахе, в про­винции под назва­нием Фог­т­ланд, что в Сак­со­нии, непо­сред­ственно в Руд­ных горах, обра­зующих есте­ствен­ную гра­ницу между ГДР (север­ный склон) и Чехо­сло­ва­кией (южный). Высота гор — около 1000 мет­ров, они густо покрыты лесами, сложены древ­нейшими палео­зойскими обра­зо­ва­ни­ями — серыми и крас­ными гней­сами, слю­дя­ными слан­цами и гра­ни­тами, кото­рые из-за своей крепо­сти достав­ляли немало хлопот гор­ня­кам при про­ходке гор­ных выра­бо­ток. Здесь исстари, со времен Сред­не­ве­ко­вья, велась добыча руд цвет­ных метал­лов — серебра, свинца, никеля, цинка, олова, железа. Во время моего пре­бы­ва­ния в этих местах место­рож­де­ния свинца, цинка и серебра были почти исчерпаны, зато велась добыча олова, никеля и ура­но­вой руды. Ауэр­бах — небольшой горо­док с насе­ле­нием около 5-6 тыс. жите­лей — рас­по­ложен в живопис­ном месте на скло­нах гор, покрытых зеле­нью. Глав­ная улица про­хо­дит внизу долины. По верху про­ложен желез­но­до­рож­ный путь, соеди­няющий Ауэр­бах с такими же город­ками (Роде­виш, Фаль­кен­штайн), а также с более круп­ными (Цвик­кау, Плауэн, Лейпциг, Карл-Маркс-Штадт). Горо­док тихий, уют­ный. Промыш­лен­ность пред­став­лена в основ­ном тек­стиль­ным про­из­вод­ством (ткани, ковры, кру­жева и т.д.), осно­ван­ным на мест­ной про­дукции сельского хозяйства — шер­сти и льне.

Нашего брата, то есть совет­ских спе­ци­а­ли­стов, было на Объекте чело­век 250. Семей­ные жили в отдель­ных квар­ти­рах, холо­стяки — в общежи­тиях: женщины занимали целый этаж в одном из зда­ний, муж­чины — в трех отдельно сто­ящих стро­е­ниях. Отоп­ле­ние зда­ний было печ­ное, уголь­ными бри­ке­тами. Уборка помеще­ний, а зимой и топка печек осуществ­ля­лась обслу­гой — это были пожи­лые фрау. Раз в неделю топи­лась баня. Рабо­тали два мага­зина (про­дук­то­вый и пром­то­вар­ный), парикма­хер­ская, ате­лье по пошиву одежды. Неже­на­тые пита­лись в сто­ло­вой (зав­трак, обед и ужин). Культур­ный досуг мы про­во­дили в клубе, рас­по­ложен­ном в шикар­ном двухэтаж­ном особ­няке, кото­рый нахо­дился в большущем парке. По выход­ным дням нам пока­зы­вали раз­но­об­раз­ные кино­фильмы, а иногда из СССР при­езжали концерт­ные бригады, в составе кото­рых бывали и знаме­ни­то­сти, в том числе Майя Пли­сец­кая и Влад­лен Давы­дов. Регу­лярно устра­и­ва­лись танцы под радиолу, в кото­рых мы при­нимали актив­ное уча­стие. Не очень часто, но все же посещали мы и мест­ный кино­те­атр, в кото­ром я посмот­рел такие фильмы, как «Девушка моей мечты», «Мулен Руж» про знаме­ни­того фран­цуз­ского худож­ника Тулуз-Лотрека и другие, назва­ние кото­рых не помню. Пер­вые посеще­ния кино­те­атра вызы­вали у нас непод­дель­ное удив­ле­ние, так как захо­дить в него можно было и во время сеанса: фрау-капель­ди­нер с фона­ри­ком отво­дила тебя на сво­бод­ное место. Был в клубе и бильярд, и, конечно, буфет, где мы с удо­вольствием попи­вали раз­но­об­раз­ные вина, такие как венгер­ские «Токай» и «Про­ман­тор». Я уже не говорю о бога­том выборе много­чис­лен­ных сор­тов немец­кого пива, люби­тели кото­рого поглощали его в неве­ро­ят­ных коли­че­ствах. Помню, что осо­бенно ценился «Бок­бир».

Нельзя не отме­тить и довольно частые поездки по раз­лич­ным достопри­ме­ча­тель­ным местам ГДР. В суб­боту или в вос­кре­се­нье нам выде­лялся авто­бус, и все желающие, а таких наби­ра­лось чело­век 25-30, отправ­ля­лись на экс­кур­сию. Мы ездили в Бер­лин, Лейпциг, где ежегодно осе­нью устра­и­ва­лась промыш­лен­ная выставка-ярмарка (Leipziger Messe), Мей­сен (родина немец­кого фарфора), Веймар (памят­ник вели­ким дея­те­лям Герма­нии Гете и Шил­леру), Сак­сон­скую Швейца­рию с купа­нием в реке Эльбе, Обер­ви­зен­таль (ката­ние на лыжах) и др. Летом в хорошую сол­неч­ную погоду мы выезжали на при­роду, в основ­ном на озера, для купа­ния и загара.

Большое внима­ние в «Вис­муте» уде­ля­лось и спор­тив­ной жизни. Ежегодно между Объек­тами про­во­ди­лись спар­та­ки­ады здо­ро­вья, кото­рые вклю­чали в себя сорев­но­ва­ния по фут­болу, волей­болу, кроссу, лег­кой атле­тике (бег, прыжки, тол­ка­ние ядра), город­кам. Актив­ное уча­стие в этих сорев­но­ва­ниях при­нимала и сбор­ная команда нашего Объекта. Не оста­вался в сто­роне и я, участ­вуя в сорев­но­ва­ниях по лег­кой атле­тике (бег на сред­ние дистанции) и кроссу. Широко была раз­вита художе­ствен­ная само­де­я­тель­ность: в пред­две­рии больших празд­ни­ков между Объек­тами про­во­ди­лись смотры, пре­имуще­ственно по хоро­вому пению. С этой целью на Объекте еже­не­дельно в вечер­нее время устра­и­ва­лись репе­тиции, в кото­рых актив­ное уча­стие при­нимала наша моло­дежь. Я тоже пел в хоре, кото­рым руко­во­дил геофи­зик А. И. Саяпин. Наш кол­лек­тив неод­но­кратно занимал при­зо­вые места.

Не могу не отме­тить и такой вид досуга (по край­ней мере сво­его), как охота. Дело в том, что дет­ские годы я про­вел в небольшом при­волж­ском городке Плёсе Ива­нов­ской обла­сти, где жили мои роди­тели. Горо­док небольшой, очень живопис­ный, рас­ки­нулся на кру­тых холмах пра­вого берега Волги. Со всех сто­рон он окружен лесами, в кото­рых было полно ягод, гри­бов и, конечно, дичи (заяц, лиса, тете­рев, ряб­чик, утки). Поэтому все свое сво­бод­ное время мы, маль­чишки, про­во­дили в лесу, а также на небольшой лес­ной речке Шохонке, про­те­кающей рядом с горо­дом и впа­дающей в Волгу. Когда я пошел в пер­вый класс, отец пода­рил мне ружье 28-го калибра, пере­де­лан­ное из вин­че­стера. Охо­титься с ружьем я стал с 4-го класса, но, когда я учился в 8-м классе, отца пере­вели в Ива­ново, и на охоте был постав­лен крест. Во время учебы в инсти­туте тоже было не до охоты, хотя в душе я никогда о ней не забы­вал. Поэтому появившись в Ауэр­бахе и узнав, что на Объекте есть охот­ни­чий кол­лек­тив, я, не раз­думы­вая и полу­чив раз­реше­ние началь­ника Объекта (таков был поря­док), в ближайший выход­ной день выехал на авто­бусе в Карл-Маркс-Штадт, где нахо­ди­лось прав­ле­ние Цен­траль­ного обще­ства охот­ни­ков АО «Вис­мут», вступил в него и при­об­рел в охот­ни­чьем мага­зине обще­ства дву­стволь­ное ружье 12-го калибра с необ­хо­димыми аксес­су­а­рами. Таким обра­зом, мои мечты об охоте вопло­ти­лись в жизнь с самой лучшей сто­роны, о кото­рой я не мог и думать. Обычно наш кол­лек­тив выезжал на охоту на спе­ци­ально выде­лен­ном авто­бусе ран­ним утром в суб­боту. К вечеру мы на нем же и воз­враща­лись. Охо­ти­лись (и очень удачно) на серых куропа­ток, кото­рые во множе­стве води­лись в сельско­хо­зяйствен­ных уго­дьях (нем­цам в то время запреща­лось иметь охот­ни­чье оружие), зайцев и уток.

В марте я был пере­ве­ден в ОТК Объекта 6 на долж­ность старшего инже­нера. Мой круг обя­зан­но­стей зна­чи­тельно расши­рился: в под­чи­не­нии у нас были ОТК всех шахт Объекта, а также склад гото­вой про­дукции. В нашем отделе было три чело­века: началь­ник отдела И. В. Сергеев, я и В. Цым­бал — тоже старший инже­нер. За отде­лом была закреп­лена лег­ко­вая авто­машина с немец­ким шофе­ром, кото­рого звали Вилли Зэрер. Рабо­чий день обычно скла­ды­вался из посеще­ния какой-либо шахты и спуска в нее вме­сте с сотруд­ни­ками ОТК этой шахты для кон­троля за очист­ной выем­кой ура­но­вой руды. Обычно на шахты выезжали В. Цым­бал и я. В авгу­сте я вто­рично ездил в отпуск в СССР. За это время началь­ни­ком ОТК Объекта вме­сто Серге­ева был назна­чен Иван Семе­но­вич Кири­чек — потом­ствен­ный донец­кий шах­тер из Гор­ловки. Это был умуд­рен­ный опытом гор­ный инже­нер (ему было в то время под 50) с большим про­из­вод­ствен­ным стажем, очень поря­доч­ный, доб­ро­со­вест­ный чело­век; на работу он при­хо­дил, как пра­вило, раньше всех. Так как наш отдел занимался гото­вой про­дукцией, мы должны были еже­дневно по поступающим с шахт ведомо­стям под­счи­ты­вать непо­сред­ствен­ное коли­че­ство металла в ура­но­вой руде, нахо­дящейся в желез­ных ящи­ках, в соот­вет­ствии с ее сорт­но­стью, что тре­бо­вало много времени, так как основ­ными счет­ными меха­низмами были руч­ной арифмо­метр и канце­ляр­ские счеты. Иван Семе­но­вич вла­дел ими в совершен­стве, и мы с Васей Цым­ба­лом вос­хища­лись его рабо­той. На под­счет ухо­дил целый день, поэтому Иван Семе­но­вич оста­вался на хозяйстве в отделе, а мы ездили по шах­там. Постепенно рас­че­тами овла­дел и я, в результате чего мне было дове­рено заниматься этой бухгал­те­рией.

Летом на наш Объект при­была большая пар­тия моло­дых спе­ци­а­ли­стов — геофи­зи­ков и гор­ных инже­не­ров, в основ­ном из Москвы. Среди них было много симпа­тич­ных деву­шек, в одну из кото­рых я влю­бился. Теперь после работы мы вдвоем часто совершали вечер­ние прогулки по Ауэр­баху и вообще все сво­бод­ное время ста­ра­лись пово­дить вме­сте. В результате после реги­страции брака в совет­ском кон­сульстве в Карл-Маркс-Штадте мы сыг­рали сва­дьбу у нас на Объекте. Так как все моло­дые спе­ци­а­ли­сты были ком­со­моль­цами, то на Объекте была ком­со­мольская орга­ни­за­ция во главе с осво­бож­ден­ным сек­ре­та­рем. Помню, что им был Арий Нико­ла­е­вич Вла­сов-Голо­ва­тый. Сва­дьбы такого рода были у нас неред­ким явле­нием. Под­бор гостей про­из­во­дился при непо­сред­ствен­ном уча­стии сек­ре­таря ком­со­мольской орга­ни­за­ции. Обычно при­сут­ство­вало чело­век 30-40. Наша сва­дьба прошла весьма успешно. Было очень весело, много смеха, музыки и танцев. Для обу­стройства семей­ной жизни нам сразу же была предо­став­лена двух­ком­нат­ная квар­тира с пол­ным набо­ром мебели, сна­чала в зда­нии сто­ло­вой, затем — в отдель­ном кот­те­дже, а под конец — в четырехэтаж­ном зда­нии, где про­жи­вали все наши семей­ные. Нача­лась и наша семей­ная жизнь, кото­рая про­должа­ется уже 54 года. В январе 2011 г. мы отме­тили брил­ли­ан­то­вую сва­дьбу. Моя жена Нина Кон­стан­ти­новна Васи­льева окон­чила Мос­ков­ский гео­лого­раз­ве­доч­ный инсти­тут по спе­ци­аль­но­сти «инже­нер-геофи­зик» и в том же году была направ­лена в АО «Вис­мут». На нашем Объекте она рабо­тала заве­дующей лабо­ра­то­рией радиомет­рии.

В январе я был назна­чен началь­ни­ком ОТК нашего Объекта в связи с отъез­дом Ивана Семе­но­вича Киричка в Совет­ский Союз. Работы при­ба­ви­лось. Теперь уже при­хо­ди­лось самому вести еже­днев­ные под­счеты добычи гото­вой про­дукции и под­во­дить итоги работы каж­дой шахты и Объекта в целом за каж­дый месяц. Но в этой обла­сти наступило зна­чи­тель­ное облег­че­ние: на смену уста­ревшим арифмо­мет­рам и бухгал­тер­ским сче­там при­шли элек­три­че­ские счет­ные машины, что зна­чи­тельно сокра­тило время про­ве­де­ния рас­че­тов. Да к тому же мне в штат доба­вили долж­ность учет­чика, так что я пол­но­стью осво­бо­дился от всех рас­че­тов. С ними успешно справ­ля­лась моя учет­чица Руфина Серге­евна Тимо­фе­ева. Штаты ОТК на шах­тах были пол­но­стью укомплек­то­ваны моло­дыми спе­ци­а­ли­стами — гор­ными инже­не­рами из Москвы, Харь­кова, Дне­про­пет­ров­ска, Куз­басса. В памяти оста­лись такие фами­лии, как Лады­гин, Куз­нецов, Саенко, Пет­ри­ченко, Бобин. В связи с этим хоте­лось бы также отме­тить, как с тече­нием времени меня­лась кад­ро­вая обста­новка на предпри­я­тиях АО «Вис­мут». Если в начале моего при­езда все службы на шах­тах, как я уже ранее отме­чал, занимали совет­ские спе­ци­а­ли­сты, то к концу моего пре­бы­ва­ния совет­ские спе­ци­а­ли­сты сохра­ни­лись лишь в ОТК и частично в геофи­зике. Даже началь­ни­ком нашего Объекта стал немец­кий кол­лега, по-моему, Зееманн. В фев­рале в нашей семье про­изошло знаме­на­тель­ное событие — родился сын, а в начале мая того же года в связи с окон­ча­нием срока загран­ко­ман­ди­ровки мы выехали в СССР.

Под конец своих воспоми­на­ний я про­сто не могу не упомя­нуть имена руко­во­ди­те­лей Объекта 6, под нача­лом кото­рых я наби­рался про­из­вод­ствен­ного и жиз­нен­ного опыта. Это пре­жде всего Нико­лай Васи­лье­вич Стад­ни­ченко — гор­ный инже­нер с бога­тым про­из­вод­ствен­ным опытом, лау­реат Госу­дар­ствен­ной премии за внед­ре­ние цик­лич­ной орга­ни­за­ции труда на шах­тах ком­би­ната «Росто­ву­голь». На смену ему при­шел Евге­ний Степа­но­вич Евтю­хов — тоже гор­ный инже­нер с большим про­из­вод­ствен­ным стажем, ред­чайшей души чело­век. Глав­ными инже­не­рами Объекта 6 были: Иван Ива­но­вич Белов, Алек­сандр Ива­но­вич Анто­ненко, Биг­чен­таев; началь­ни­ками шахт — Кузин, Волын­ский, Воль­хин, Тимо­феев. Также хочется доб­рым сло­вом помя­нуть и моих сослуживцев — геофи­зи­ков Кор­суня, Лучина, Кечина, Осипова; гео­логов Щепе­тиль­ни­кова, Алек­се­ева, Безгу­бова; эко­номи­стов Куз­нецову, Мальгину, Демину; бухгал­те­ров Анто­ненко и Михе­еву.

После воз­враще­ния на Родину я тру­дился сна­чала в про­ект­ном инсти­туте «Цен­трогипрошахт» инже­не­ром, старшим инже­не­ром, руко­во­ди­те­лем группы, затем был пере­ве­ден в Мини­стер­ство уголь­ной промыш­лен­но­сти СССР в управ­ле­ние экс­пер­тизы про­ек­тов и смет, где прошел путь от старшего экс­перта до заме­сти­теля началь­ника управ­ле­ния. В январе 1992 г. в связи с лик­ви­дацией мини­стер­ства я вышел на пен­сию. И вот теперь, огля­ды­ва­ясь назад и срав­ни­вая раз­лич­ные пери­оды моей жизни, могу смело ска­зать, что самые лучшие годы — это годы моей моло­до­сти, кото­рые выпали на период пре­бы­ва­ния в Герман­ской Демо­кра­ти­че­ской Рес­пуб­лике, на период тру­до­вой дея­тель­но­сти в совет­ско-герман­ском акци­о­нер­ном обще­стве «Вис­мут». Это были неза­бы­ва­емые годы. Спа­сибо тебе, «Вис­мут»!