Петрухин Николай Петрович

Считаю себя коренным москвичом, хотя родился я в Иране, в городе Исфагане 28 марта 1944 года. Моего отца командировали в Иран в начале 1943 года по линии Наркомата иностранных дел. Туда он выехал вместе с мамой и маленькой дочкой, там я и родился. Вернулась семья оттуда в конце 1945 года, но через месяц или два после возвращения у нас произошла страшная трагедия - умер отец. У меня были ещё две старшие сестры, которые оставались в Москве и работали - одна в госпитале, а другая - на заводе ЗИЛ. К концу войны Наде, старшей сестре, был 21 год, а Нине -19 лет. После смерти отца они взвалили на свои плечи всю ответственность за нашу большую семью. Жили очень бедненько, но после войны многие так жили. Мама всегда нам говорила: лишь бы не было войны, а все тяготы мирной жизни переживём; вот вырастете - будете работать, и всё наладится. 

Было по-настоящему горько и очень трудно жить без отцовского плеча. Мама подрабатывала шитьём и вязанием, да и на нас она старалась всё шить или перешивать сама. Жили мы в самом центре столицы прямо за Моссоветом на улице Станкевича (ныне Вознесенский пер.) в коммунальной квартире на 8 семей, где было много мест общего пользования: кухня, коридор, туалет. Вместо ванны - мужская и женская баня на нашей же улице. Отопление было печное, сараи с дровами стояли во дворе. Пока старшие сестры работали, мы с мамой пилили и кололи дрова и топили печь (в 1956 или в 1957 году провели централизованное отопление). Мы - это очень громко сказано, так как в основном всю работу выполняла мама. Мне позволялось держаться за другую ручку пилы, чтоб она не виляла в разные стороны, и понемногу возить на санках дрова от сарая до дома. 

Всё мое детство проходило во дворе. Мы дружили, дрались и мирились, и на коньках катались, и крепости из снега строили, и голубей гоняли, и по чердакам и сараям лазали. То есть воспитание было дворовое. В семь лет я пошёл в 135-ю мальчиковую школу, которая находилась на параллельной улице Станиславского (ныне Леонтьевский пер.). До 1954 года было раздельное обучение мальчиков и девочек. В 1954 году меня и некоторых других мальчишек перевели в 131-ю школу на той же улице. Сейчас она носит название "Школа № 1520 имени Капцовых".  

Воспоминания о годах учёбы в школе самые лучшие. Я считаю, что я закончил самую лучшую школу не только в Москве, но и во всём Советском Союзе. В ней были замечательные преподаватели - профессионалы своего дела.  Это – люди, которые сами хлебнули горя в годы войны и к нам, мальчишкам и девчонкам - как нас называли, «безотцовщине» - относились с теплотой. В пионеры нас принимали в музее В.И. Ленина, было очень торжественно и волнительно, а потом всей гурьбой с пионервожатыми мы посетили Мавзолей и с гордо поднятой головой прошли по улице Горького до нашей школы.  К каждому предмету мы относились очень серьёзно. Людмила Николаевна Горожанкина, наш классный руководитель, всех увлекла литературой с обязательным посещением разных театров в Москве раз в месяц, учитель по истории Эсфирь Иосифовна нас вовлекла в исторический кружок, который проходил в Историческом музее на Красной площади.  

С 1959 года школу возглавил Григорий Иванович Суворов, заслуженный учитель школы РСФСР, бывший работник МИДа, человек энергичный, волевой, блистательный историк и администратор. Я уже учился в старших классах, и он у нас преподавал историю. Григорий Иванович был золотой души человек и прекрасный преподаватель. Стоишь у доски иногда у него за плечами и читаешь по учебнику, когда урок не выучил. Он всё внимательно выслушает, а потом и говорит: "Ну что, всё прочитал, похвально, ну а теперь расскажи своими словами, и книгу - на стол". А учителя математики Л.Н. Корнилова и А.Н. Рахлина какие были! - всех могли увлечь этой, казалось бы, скучной наукой. Учитель по географии Ольга Александровна так рассказывала, что закрываешь глаза - и как будто ты где-то в экспедиции в разных частях света. И все они закладывали в нас любовь к своему городу, к его истории и искусству, а также любовь к Родине и, что самое главное, любовь и уважение к ближнему и к людям вообще. В это самое время была введена одиннадцатилетка, и многие мои товарищи хотели перебежать в школу рабочей молодежи, где еще оставалась десятилетка. Но когда и я пришёл забирать документы, то Григорий Иванович сказал, что отдаст их только моей матери. Конечно, меня доучили до окончания школы, и я получил отличное среднее образование, за что очень благодарен и Григорию Ивановичу, и моей семье.

В школе мы два дня в неделю трудились на Центральном телеграфе, где я получил профессию телеграфиста и второй спортивный разряд радиста по приёму и передаче телеграмм по азбуке Морзе на ключе. Потом это в жизни очень пригодилось. Когда я был в экспедиции и в отряд ещё не подобрали радиста, садился за ключ и работал. А работа телеграфистом на пишущей машинке с закрытыми глазами и десятью пальцами пригодилась в наш компьютерный век. Ещё я с шестого класса занимался спортивной греблей на байдарках и к 11-му классу уже имел спортивный разряд. Заниматься было очень интересно и полезно. Летом мы выезжали в спортивные лагеря и на сборы.

Закончилось безоблачное детство, надо было определять свою дальнейшую судьбу. Младшая из сестёр, Вера, после седьмого класса пошла на работу на 2-й Часовой завод и одновременно поступила в вечерний приборостроительный техникум, а я благодаря всем моим сестрам смог закончить среднюю школу. Вопрос стоял о работе. Я устроился на п/я 1303 учеником медника (сейчас ОКБ им А.С. Яковлева). Оказалось, что медник на заводе, где строят самолеты, – это виртуоз молотка и изделий из дюраля, меди, латуни, нержавейки, титана и т.д. Я уже тогда понял: чтобы тебя уважали и ценили в коллективе, надо постоянно повышать свои производственные знания и быть мастером своего дела. И я старался. 

За пять лет работы от ученика медника я дошёл до высшего 5 разряда. Я уже сам изготавливал изделия и ставил их в сборочном цехе на стапеле на самолёт. Я принимал участие в строительстве разных изделий и в том числе - от начала до испытаний Як-40. А когда молодые конструкторы кинули клич "Даёшь новый спортивно-пилотажный самолёт Як-18ПМ к чемпионату Мира в 1966 году", мастер и начальник цеха меня рекомендовали на эту работу. Мы делали самолет в Подмосковье на станции «Чёрная», на авиационно-ремонтном заводе ДОСААФ в его ангарах. Наше мастерство очень пригодилось. Такого оборудования, как у нас на заводе, там практически не было, да и время поджимало с окончанием работ. А после был триумф. Пилотажные качества Як-18ПМ успешно демонстрировались на IV чемпионате мира в Москве, состоявшемся в 1966 году. Тогда наши спортсмены с большим отрывом опередили своих соперников. Абсолютным чемпионом мира стал советский спортсмен В. Мартемьянов (по-моему, он и испытывал самолет у нас на лётном поле). Среди женщин победу одержала Г. Корчуганова. Самолет получил высокую оценку иностранных специалистов и летчиков, которым в Тушино по окончании соревнований была предоставлена возможность опробовать Як-18ПМ в воздухе. За наше мастерство и сдачу самолета в срок нам выдали премию, а генеральный конструктор ОКБ Александр Сергеевич Яковлев подарил нам свои книги. 

В этот период я познакомился со своей будущей супругой Галиной. В парке Горького нам с другом приглянулись две девушки, и мы познакомились. После стали встречаться, полюбили друг друга и в 1965 году поженились. И уже живём вместе целых 56 лет.

Расписывались в лучшем загсе Москвы - в Грибоедовском дворце. Было очень много друзей и товарищей и с моей работы, и с работы Галины (она работала экономистом в ЦСУ СССР, что почти рядом с Дворцом). После ОКБ им. А.С. Яковлева (п/я 1303) я устроился на работу в НИИ оснований и подземных сооружений в лабораторию мерзлотоведения лаборантом. Я узнал, что они работают по всему Крайнему Северу, а мне очень хотелось посмотреть дальние края. Уход мой был связан ещё и с тем, что врачи посоветовали из-за некоторой потери слуха лучше найти другую работу, чтобы недуг не прогрессировал. И ещё была причина очень немаловажная. Мы с женой посоветовались и решили, что нужно всё-таки получить высшее образование. Так что надо было браться за учебники и всё вспоминать, чему учили в школе. Я собрался с духом, подготовился и поступил во Всесоюзный инженерно-строительный институт на вечернее отделение, на самый престижный факультет - "Промышленное и гражданское строительство". 

Но после второго курса меня призвали в армию. Там я напросился в строительные части, чтоб уж и практику строителя получить. В армии меня избрали комсоргом. В это же время я работал, так как у нас уже родился сын и я мог хоть немного помогать. В армии я получил много строительных специальностей: был плиточником, штукатуром, мозаичником, маляром, геодезистом, мастером и диспетчером всей стройки.

После службы в армии продолжил учиться, но перешел работать инженером во ВСЕГИНГЕО по просьбе моего научного руководителя, который тоже туда перешел из НИИОСПа. Работа также была в отделе геокриологии с мёрзлыми грунтами. Работа была очень интересная и с интересными людьми, профессионалами своего дела (как, впрочем, и в НИИ оснований).  Здесь в летний период все выезжали на полевые работы, и наш отдел в том числе. Работы велись в тяжелых районах Крайнего Севера, но было очень интересно и познавательно. Это Ямал, Надым, Лабытнанги, Салехард, Воркута, Тикси, Игарка, Якутск, Чокурдах и т. д. Летом на меня возлагалась помимо основной работы ещё и роль начальника научно-тематической геологической партии. Эта работа - административная в большой мере. Надо было скомплектовать оборудование, на первое время достать продукты и билеты на северные рейсы и оформить всем форму для въезда в пограничную зону, провести переговоры с местными властями в соответствии с нашей работой, обеспечить транспорт и т. п. В Западной Сибири мы работали над инженерно-геологическим обеспечением проектов первых магистральных газопроводов в районах вечной мерзлоты, над мониторингом мерзлотных условий и прогнозом их изменения под влиянием освоения территории. Мы также изучали подземные льды, процессы термокарста и морской эрозии берегов Западного Ямала. В Северной Якутии мы изучали изменение мерзлоты в зоне добычи золота и олова и процессы эрозии берегов рек Яна и Индигирка.

Закончив инженерно-строительный институт, я ушёл из инженерной геологии, так как там я достиг того, к чему стремился, а защищать кандидатскую просто не захотел, хотя меня просили остаться и материалов уже было для этого достаточно. В Москве в это время как раз набирали строителей для окончания объектов для московской Олимпиады-80, и я устроился в Московский городской совет по туризму и экскурсиям, в Управление капитального строительства ведущим инженером. Здесь мне пригодились все знания и опыт, которые я получил и приобрел на прежних работах. Работы на строительстве этих объектов велись почти круглосуточно. Я вёл такие объекты, как гостиницу в Измайлово - пять корпусов А, Б, В, Г, Д и Центральный дом туриста на Ленинском проспекте. Все объекты, в строительстве которых я принимал непосредственное участие, были введены точно в срок и с отличным качеством. Но вот большая и интересная работа закончилась, и надо было что-то снова искать. Строители, также работавшие на олимпийских объектах, рекомендовали меня в Минсредмаш СССР.

Так в 1980 году я по рекомендации пришел в Министерство среднего машиностроения СССР. До этого я даже не представлял, что такое Минсредмаш. Сначала я получил должность ведущего специалиста 17 Главного управления, где курировал объекты в Эстонии, Латвии, Дубне и Москве. Объекты были очень интересные и сложные, но в 1982 году их ввели в эксплуатацию. Мне предложили перейти в 1 Главное управление. Но переход из главка в главк в министерстве не поощрялся. Мой переход затягивался, и тогда меня вызвал к себе начальник 1 ГУ Николай Борисович Карпов. Узнав, почему затягивается мой переход, он поручил своим службам подготовить все необходимые документы и проект приказа. 

В назначенное мне время рано утром мы с начальником 1 Главного управления пошли на приём к министру Е.П. Славскому. Я впервые увидел воочию легенду Минсредмаша и немного оробел. Министр внимательно выслушал Н.Б. Карпова, затем меня и принял решение перевести меня в 1 ГУ. Строго глядя на меня, он сказал начальнику главка: "Ты ему дай два самых больших объекта, а там посмотрим".  И это «посмотрим» министра «затянулось» на сорок лет.

Когда я пришел в 1ГУ (это горный главк), меня поразил масштаб работ, проводимых ГУ. Горные работы, курируемые Первым главным управлением, проводились на территории всего Советского Союза! У Минсредмаша не было промежуточных союзных ведомств, и наш штаб, как называл его Е.П. Славский, работал напрямую с предприятиями. Мне дали два самых больших объекта: Ленинабадский ГХК и Навоийский ГМК. И хотя я прошел весь Север и знал, какие там масштабы, но размахов такого строительства промобъектов и объектов жилья и соцкультбыта я не видел. Ведь только Навоийский ГМК занимал четыре области в Узбекистане! Таков был разброс объектов по добыче урана. Первые месторождения, с которыми я познакомился, были Учкудук и Мурунтау в Заравшане. Когда я приехал на эти объекты, то увидел в первую очередь людей, приехавших работать в пустыне по направлению и оставшихся жить и трудиться в сложных климатических условиях по зову сердца. Люди жили в палатках, потом строился город — жильё, больница, детсад, магазин, столовая и школа, и тут же параллельно активно велось строительство промзоны — базы стройиндустрии, котельной (ТЭЦ-6), первой дизельной станции. В основном в Минсредмаш приглашали молодых специалистов после окончания институтов и давали направление на работу. Им говорили: «Вы будете работать на строительстве самых больших объектов в СССР», и зачастую люди отправлялись, даже точно не зная куда.

Когда я приехал в Зарафшан, то меня для начала повезли знакомить с технологией горных работ в открытом карьере месторождения «Мурунтау» по добыче золотосодержащих руд. Тогда он был еще не очень глубокий – 100-120 метров. В настоящее время «Мурунтау» является одним из самых крупных в мире золоторудных месторождений. В настоящий момент глубина карьера (IV очередь) составляет около 570 м.  Мне сказали: «Сейчас вам покажут, как в карьере добывают золото». И на уазике повезли вниз. А рядом идут 110-тонные БелАЗы‑7519, наш уазик казался малюсеньким по сравнению с их гигантскими колесами! Мы спускались вниз по серпантину, я схватился за ручку, а она раскаленная от жары! Не знаю, сколько градусов было в карьере, но я прикрыл голову рукой и чувствовал, как ее прожигает. Мы пробыли в карьере около часа, и все это время мне рассказывали, как здесь ведутся работы и добывается золото. Из карьера я выбрался еле живой. Вот таким было мое знакомство с комбинатом, которое я запомнил на всю жизнь. У меня есть фотография остановки автобуса современного Заравшана, на которой градусник показывает температуру плюс 63 градуса!

И вот в таких условиях людям приходилось работать. Ночью температура опускалась до 35-40 градусов. Как из песни «40 градусов в тени» Я. Френкеля и И. Шаферана:

Сдаёт порою даже техника железная,

Но закаляются сердца в такие дни!

Хоть тень искать в пустыне – дело бесполезное,

У нас сегодня сорок градусов в тени.

Из интересных людей не могу не вспомнить начальника Первого главного управления Николая Борисовича Карпова. Он начинал шахтером, в 1931 г. окончил Лисичанский рабочий институт и стал горным инженером, а в 1939 г. стал управляющим трестом «Донецкуголь». Во время войны, в 1941-1942 гг., – главный инженер 8-го Управления оборонительных сооружений Южного фронта, в 1942 году руководит работами в Кузбассе, затем - начальник треста «Молотовуголь», «Ленинуголь», начальник комбината «Челябинскуголь», а с 1949 года привлечён к работам по атомному проекту. Под его руководством и при непосредственном участии были спроектированы и построены предприятия по добыче и переработке ураносодержащих и других руд практически на всей территории Советского Союза. Он был героем Социалистического Труда, имел ордена Ленина. С такими людьми, как Н.Б. Карпов, как бывшие главные инженеры Первого ГУ В.А. Мамилов, И.В. Дорофеечев, главный инженер ОКСа А.Б. Грынин, работать было не только интересно, но и познавательно. Хотелось самому соответствовать очень высоким требованиям.

В 1986 г. в 1 ГУ объединили 3 отдела - капитального строительства, оборудования и снабжения - в один, и меня назначили его начальником. Отдел стал называться отделом развития мощностей, в его ведение входили расширение, реконструкция и строительство новых объектов на 11 горнорудных комбинатах и рудоуправлениях, расположенных на территории шести республик Советского Союза – России, Украины, Узбекистана, Казахстана, Таджикистана и Киргизии, а также комплектация этих объектов необходимым оборудованием. Вот тогда пришлось поработать! Приходилось быть не только строителем - знать, как строить и когда вводить, но и дипломатом. Например, если ты строишь больницу, ты должен знать расположение кабинетов, где какие врачи будут сидеть. И ты должен связываться с 3-м Главным управлением Минздрава, чтобы под эти строящиеся объекты выделили медицинский персонал. Ведь в Узбекистане, Таджикистане. Киргизии сразу под такие объекты не наберешь столько врачей, большинство медиков приезжало из России. Также я должен был защищать титульные списки предприятий по капитальному строительству и в Главном управлении капитального строительства министерства, и в Госплане, и в Минфине. Ещё были объекты специального финансирования, и у нас к таким относился Уртуйский угольный разрез в Забайкалье - в г. Краснокаменске, а также ещё очень важные стратегические объекты.

Два корифея, с которыми меня свела жизнь. Первый - это, конечно, Ефим Павлович Славский – интереснейший человек. Когда я пришел, он уже был в возрасте, не тот, каким был в 50-х годах, но все его слушали очень внимательно. Вот идет партсобрание, и он говорит: «Партийная работа всегда должна быть на высоте, это все отлично, но вы знаете, как у нас это было, когда я служил комиссаром у Буденного?!». Во время гражданской войны он в первой Конной армии от простого конника дослужился до комиссара полка. А после окончания гражданской войны пошел учиться в институт и окончил в 1933 году Институт цветных металлов и золота. 

Ефим Павлович и Николай Борисович Карпов были из одного города – Донецка. Оба занимались угольными шахтами. И они были друзьями. К Славскому никто не имел права войти до 9 часов утра, кроме Карпова, который мог зайти и в 8, и в 7 утра.  И до начала рабочего дня Н.Б. Карпов уже решал все необходимые вопросы с министром. Ефим Павлович любил синий и красный карандаши. Если синим карандашом он писал «Надо сделать», то документы с «красным» откладывались в сторону, и подписанная «синяя» бумага шла «впереди паровоза». Помню одну историю. На Букинае (ранее принадлежал Ленинабадскому ГХК) недалеко от г. Зарафшана в Узбекской республике, построили поселок, но не ввели поликлинику с больницей. Люди стали жаловаться, так как больных приходилось возить в больницы за 30 - 40 км. Мы с Н.Б. Карповым были по этому вопросу у Ефима Павловича с уже проработанными мероприятиями по вводу больничного комплекса. Он подписал синим карандашом, чтобы ввести этот комплекс в кратчайшие сроки. Были мобилизованы все силы проектировщиков, строителей Навоийского УС, а также служб комбината и нашего Главного управления, и комплекс был введён в эксплуатацию в кратчайшие сроки.

13 октября 1985 года произошло землетрясение силой более 9 баллов в районе расположения Ленинабадского ГХК. Сильный вертикальный толчок привёл к полному разрушению около 700 квартир, двух детских садов, средней школы, пострадали гидрометаллургический завод, автомобильный завод, насосная станция хвостохранилища ГМЗ и очень много других объектов. Госкомиссия по ликвидации последствий землетрясения была создана приказом Министра от 26 октября 1985 г., и уже на следующий день мы начали работать на месте землетрясения. Нам пришлось задействовать строителей со всей отрасли из Навои, Дмитровграда, Степногорска, Ангарска и других городов со своими техническими средствами и материалами. За 2 года практически все пострадавшие от землетрясения были обеспечены новыми квартирами, а в течение 3-5 лет были полностью восстановлены частично поврежденные жилые дома, корпуса заводов, ТЭЦ и объекты социального назначения. Строительные и проектные организации Минсредмаша были настолько мобильны и дисциплинированны, что мы смогли сделать все собственными силами, не прибегая к помощи других министерств.

Сейчас моя основная работа – председатель совета ветеранов АРМЗ. Наш генеральный директор Владимир Николаевич Верховцев очень хорошо понимает ветеранов и всячески нас поддерживает. По его просьбе, чтобы показать героизм людей, добывающих уран, я уже написал, а Урановый холдинг «АРМЗ» издал, четыре книги. Последняя, выпущенная в 2020 году к 75 летнему юбилею атомной отрасли, - «История Уранодобычи». На презентации этой книги генеральный директор Верховцев отметил важность издания таких книг для молодёжи, для ветеранов, их детей и внуков, а также мастерство, с каким исполнена эта книга по содержанию и объёму информации. Вдохновением для написания таких книг служит воспоминание о героических людях уранодобычи, с которыми мне посчастливилось работать в Минсредмаше СССР, Минатоме РФ, Госкорпорации «Росатом» и в АО «Атомредметзолото» (Урановый холдинг «АРМЗ»).

Пусть не сотрутся в нашей памяти события ХХ века, за которыми стоят людские судьбы и сами люди, пережившие войну и послевоенную разруху, внесшие огромный вклад в созидание мирной жизни и в рождение наших горнодобывающих комбинатов. Ведь по большому счёту, все поколения, покидая корабль общественной жизни, оставляют в нём «сокровища» духовных и материальных ценностей, и каждый из нас – звено в цепочке поколений. Нам есть что передать молодежи и что позаимствовать у них, так как в наследии поколений лежит ключ к гармонии и процветанию человечества. Одна из наших книг занимает почетное место на рабочем столе Е.П. Славского в мемориальном музее. По приглашению генерального директора В.Н. Верховцева офис АРМЗ посетил внук нашего Ефима Павловича Славского - Павел Евгеньевич. Ему я вручил книгу, выпущенную к 120-летию Славского.

АРМЗ живёт и спортивной, и культурной жизнью, вовлекая в неё и все свои дочерние предприятия. Проводит спартакиады и, не забывая о самых маленьких, день школьника Росатома. Ныне АО «Атомредметзолото» - горнорудный дивизион Росатома - один из ведущих участников на мировом урановом рынке. Эти книги нужны не только для ветеранов, но и для молодежи. Хочу отметить, что молодежь сегодня приходит грамотная, и у нашей отрасли отличные перспективы на будущее! В Госкорпорации было принято решение создать памятник нашему великому Ефиму Павловичу Славскому и установить его у здания Росатома, где он проработал около 30 лет. Эту работу поручили известному скульптору Салавату Александровичу Щербакову. В создании образа наша ветеранская организация приняла самое горячее участие: в этой работе использовались фотографии Е.П. Славского из наших книг. Открытие памятника состоялось точно в срок, 20 августа 2020 года, у здания ГК «Росатом». Открыл митинг генеральный директор ГК «Росатом» А.Е. Лихачёв, отметив, что большую лепту по созданию образа Е.П. Славского внесли наши ветераны.

Чтобы пройти такой сложный и трудный жизненный путь, нужно иметь крепкий тыл. У меня он всегда был и есть на данный момент. Главный тыл – это моя супруга, которая взвалила на себя ответственность по воспитанию детей и быту, когда я служил в армии и учился в вечернем институте, постоянно ездил в командировки. Мы с ней уже отметили и золотую свадьбу, и изумрудную - 55 лет совместной жизни. Вырастили двух прекрасный детей - сына и дочку. Они тоже получили высшее образование. Дочка Анна закончила Международную академию бизнеса и управления (МАБиУ). В настоящее время работает фитнес-тренером. Сын закончил физико-математическую школу № 542 при МИФИ, затем закончил МИФИ и работает программистом. У нас есть внук Игорь, заканчивает четвёртый класс. Мы с ним в свободное время занимаемся спортом и стараемся его воспитывать в нашем духе, в любви к ближнему и к нашей Родине. Ездим с ним по местам боевой славы и участвуем во всех проектах Уранового холдинга «АРМЗ» и Госкорпорации «Росатом» для детей.