Ильин Сергей Александрович

Предприятие постоянно эволюционирует

Лично для меня атомная энер­гетика стала жиз­нен­ным выбором уже к окон­ча­нию школы. Я родился в Север­ске. Мой отец военный, мама врач. В детстве я кем только не хотел стать, даже лет­чи­ком. Но в 10‑м классе начал уси­ленно гото­виться к экза­мену по физике — и увлекся атомной энер­гети­кой. После окон­ча­ния школы пред­ска­зу­емо выбрал Томский политех, физико-тех­ни­че­ский факуль­тет. В 1990‑м окончил, получил квали­фи­ка­цию инже­нера, спе­ци­али­ста по физико-кинети­че­ским явле­ниям. Созна­тельно выбрал изо­топ­ное напра­в­ле­ние, ионо­об­мен­ную тех­ноло­гию и физику плазмы. К этому моменту я, конечно, знал про объект № 1, сейчас это завод раз­де­ле­ния изо­то­пов. В целом инже­неры-физики с кафедры 23, как правило, рабо­тают на раз­де­ли­тель­ных пред­при­ятиях или других объек­тах атомной отрасли, в том числе на АЭС. На чет­вер­том и пятом годах обу­че­ния у нас были спе­ци­аль­ные научно-иссле­до­ва­тель­ские курсы. И я увлекся рас­четами кас­ка­дов для газо­диф­фу­зи­он­ных машин — тогда еще рас­четов кас­ка­дов ГЦ-обо­ру­до­ва­ния не было. Темой диплом­ной работы была элек­тро­ди­али­зная очистка стоков. Пришел в 41‑й цех, сейчас это газо­раз­де­ли­тель­ный участок. Помню свои ощу­ще­ния, когда в первый раз зашел туда, — конечно, это впе­чат­ляет.

Завод раз­де­ле­ния изо­то­пов СХК был насто­я­щей ударной ком­со­моль­ской стройкой. Стро­и­тель­ство Завода раз­де­ле­ния изо­то­пов (ЗРИ) нача­лось в 1951 году, а уже 26 июля 1953 года завод был запущен в экс­плу­а­та­цию. Первую про­дук­цию на ЗРИ в Том­ске‑7 полу­чили 7 августа 1953‑го. Это был уран про­ме­жу­точ­ной кон­цен­тра­ции. Пона­чалу ЗРИ стро­ился как газо­диф­фу­зи­он­ный завод. В первом корпусе были смон­ти­ро­ваны диф­фу­зи­он­ные машины Т‑47 и Т‑49. В 1955 году ЗРИ вышел на про­из­вод­ство высо­ко­о­бо­га­щен­ного урана. Для этого газо­диф­фу­зи­он­ная линия была осна­щена кон­це­выми блоками, состо­я­щими из машин ОК‑19 и Т‑44, которые исполь­зо­вались для полу­че­ния гек­са­ф­то­рида урана с высокой кон­цен­тра­цией 235U.

Основ­ной про­бле­мой первых газо­диф­фу­зи­он­ных машин были фильтры - точнее, то, что они быстро заби­вались. Сотруд­ни­ками ЗРИ СХК сов­местно с том­скими (и не только) учеными была раз­ра­бо­тана про­из­вод­ствен­ная тех­ноло­гия по отмывке этих филь­тров без раз­борки диф­фу­зи­он­ной машины. Снятие фильтра — это останов блока, демон­таж старых филь­тров и монтаж новых, все это требует времени. После запуска этой неслож­ной, но надеж­ной тех­ноло­гии простой обо­ру­до­ва­ния был умень­шен в разы. Суще­ствен­ную роль в решении этой про­блемы сыграли как штатные сотруд­ники завода раз­де­ле­ния изо­то­пов, так и ученые из Том­ского поли­тех­ни­че­ского инсти­тута (ныне НИ ТПУ), где уже был создан про­филь­ный факуль­тет. Зна­чи­тель­ную под­дер­жку им оказали и ученые Сибир­ского отде­ле­ния РАН (в част­но­сти, Инсти­тута ядерной физики).

Газо­диф­фу­зи­он­ное обо­ру­до­ва­ние успешно рабо­тало на ЗРИ до 1968 года, когда было принято решение об оста­нове диф­фу­зи­он­ного завода. После 1968 года в работе остались только корпуса № 8 и 9 с высо­ко­про­из­во­ди­тель­ными диф­фу­зи­он­ными маши­нами Т‑56 и ОК‑30, которые до пуска каскада ГЦ в здании № 1005 про­из­во­дили уран про­ме­жу­точ­ной кон­цен­тра­ции и для атомных станций. Осво­бо­жда­ю­щи­еся корпуса № 1001, 1002, 1004 и 1005 пона­чалу пла­ни­ро­вали исполь­зо­вать для других отра­слей про­мыш­лен­но­сти: для авто­мо­биле- и трак­то­ро­стро­е­ния, и даже для ави­а­ци­он­ной отрасли. Но при пов­тор­ном рас­смо­тре­нии в Мини­стер­стве сред­него маши­но­стро­е­ния было принято решение отдать эти площади под раз­ме­ще­ние цен­три­фуж­ного про­из­вод­ства с уста­нов­кой цен­три­фуг нового поко­ле­ния. Реша­ю­щую роль тут сыграло наличие высо­ко­квали­фи­ци­ро­ван­ного пер­со­нала, который обслу­жи­вал диф­фу­зи­он­ные машины, соб­ствен­ного стро­и­тель­ного упра­в­ле­ния «Хим­строй» и под­го­то­в­лен­ной про­мыш­лен­ной инфраструк­туры. В 1971 году в осво­бо­див­шихся цехах ЗРИ начался монтаж цен­три­фуг.

Сле­ду­ю­щей эво­лю­ци­он­ной вехой в истории завода стал 1973 год: в декабре начали рабо­тать первые четыре блока ско­рост­ных газовых цен­три­фуг. Они были запу­щены еще в составе диф­фу­зи­он­ного завода, поэтому про­из­во­ди­тель­ность завода опре­де­ля­лась газо­диф­фу­зи­он­ным обо­ру­до­ва­нием. Но уже на началь­ных этапах первые каскады цен­три­фуг выда­вали при­мерно треть от общего объема конеч­ной про­дук­ции.

В истории ЗРИ можно выде­лить сле­ду­ю­щие этапы. С 1953 до 1955 года на ЗРИ выпус­кали обо­га­щен­ный уран про­ме­жу­точ­ной кон­цен­тра­ции. В период с 1955 до 1966 года завод освоил выпуск высо­ко­о­бо­га­щен­ного урана. Перелом про­и­зо­шел в 1966-м, когда ЗРИ перешел на выпуск урана энер­гети­че­ской кон­цен­тра­ции для совет­ских энер­гети­че­ских реак­то­ров. Помимо этого, завод по-преж­нему выпус­кал про­ме­жу­точ­ный продукт, который отпра­в­лялся на доо­бо­га­ще­ние.

С 1973 года и до насто­я­щего момента ЗРИ СХК выпус­кает про­дук­цию только для атомных станций. Это, разу­ме­ется, потре­бо­вало пере­стройки всего тех­ноло­ги­че­ского ком­плекса завода раз­де­ле­ния изо­то­пов, с которой пред­при­ятие успешно справи­лось. Три года спустя, в 1976 году, в экс­плу­а­та­цию было введено все здание № 1005. В это же время физико-тех­ни­че­ский факуль­тет ТПИ начал массово гото­вить спе­ци­али­стов для СХК, в том числе инже­не­ров-физиков, которые экс­плу­а­ти­ро­вали и настра­и­вали газо­цен­три­фуж­ное обо­ру­до­ва­ние. С 1979 по 1981 год на ЗРИ было введено в экс­плу­а­та­цию все здание № 1002, пол­но­стью обо­ру­до­ван­ное цен­три­фу­гами нового поко­ле­ния, но уже другой сборки, более надеж­ными по срав­не­нию с теми, которые экс­плу­а­ти­ро­вались в здании № 1005. В 1985‑м нача­лась модер­ни­за­ция здания № 1005 с уста­нов­кой цен­три­фуг сле­ду­ю­щего поко­ле­ния. Это были машины с большей про­из­во­ди­тель­но­стью, но главное, они отли­чались очень высокой экс­плу­а­та­ци­он­ной надеж­но­стью. Выход из строя обо­ру­до­ва­ния слу­чался на порядок реже. В 1984 году была введена новая кон­ден­са­ци­онно-испа­ри­тель­ная уста­новка (КИУ) в здании № 1004. Старое релейно-кон­так­т­ное обо­ру­до­ва­ние было выве­дено из экс­плу­а­та­ции. В итоге после вне­дре­ния КИУ экс­плу­а­та­ци­он­ные расходы ЗРИ стали зна­чи­тельно ниже.

Еще одна новация — стен­до­вый участок С‑400 — соз­да­ва­лась поэта­пно: в 1979, 1982, 1986 годах. На этом стенде агре­гаты газовых цен­три­фуг про­хо­дили обкатку, прежде чем их вводили в экс­плу­а­та­цию. На этом же стенде пер­со­нал про­хо­дил обу­че­ние и ста­жи­ровку (первый «оди­ноч­ный» стенд начали соз­да­вать еще в 1971 году, чтобы нау­читься экс­плу­а­ти­ро­вать первые газовые цен­три­фуги нового поко­ле­ния). Помимо обу­че­ния тех­ноло­гии на стенде, сотруд­ники ЗРИ про­хо­дили ста­жи­ровки на УЭХК и ЭХЗ.

Для пуска ГЦ на завод при­е­хало немало спе­ци­али­стов из Свер­д­лов­ска‑44, многие впо­след­ствии остались в Томске-7. Новая машина отли­ча­лась большей про­из­во­ди­тель­но­стью, большей надеж­но­стью по срав­не­нию с первыми поко­ле­ни­ями цен­три­фуг, ну а потре­б­ле­ние элек­тро­энер­гии по срав­не­нию с диф­фу­зией умень­ши­лось в десятки раз. Кроме того, в кор­пу­сах диф­фу­зи­он­ного завода были очень тяжелые для работы условия — тем­пе­ра­тура до +45 °С и шум 110–115 децибел. В газо­цен­три­фуж­ных цехах условия для работы куда ком­форт­нее.

Конец 1980‑х и начало 1990‑х было особым вре­ме­нем для всей атомной отрасли и, в част­но­сти, для СХК и ЗРИ. В связи с чер­но­быль­ской тра­ге­дией 1986 года нам долго не давали согла­со­ва­ния на ввод здания № 1001, в котором были уста­но­в­лены новые цен­три­фуж­ные машины. Ввод его в экс­плу­а­та­цию затя­нулся до 1993 года. В то же самое время на меж­прави­тель­ствен­ном уровне были заклю­чены кон­тракты с фран­цуз­ской фирмой COGEMA на поставки во Францию реге­не­ри­ро­ван­ного урана. Наши цен­три­фуги иде­ально под­хо­дили для выпол­не­ния этой задачи. Но для этого необ­хо­димо было соблю­дать все тре­бо­ва­ния меж­ду­на­род­ных стан­дар­тов безо­пас­но­сти. В част­но­сти, гек­са­ф­то­рид урана над­ле­жало пере­ве­сти в жидкую фазу и взять образцы на анализ из каждой товар­ной партии. Для этого потре­бо­ва­лось смон­ти­ро­вать новое для нас обо­ру­до­ва­ние — уста­новки пере­лива. В 1993 году, бла­го­даря сотруд­ни­че­ству с фран­цуз­скими кол­ле­гами, в здании № 1004 была смон­ти­ро­вана первая пере­лив­ная уста­новка, которая поз­во­лила из тары рос­сийского дизайна делать перелив в тару ино­стран­ного заказ­чика с обя­за­тель­ным отбором проб из жидкой фазы. Тем самым мы обес­пе­чили все тре­бо­ва­ния стан­дар­тов ASTM и направили по первому зару­беж­ному кон­тракту про­дук­цию, за которую ком­би­нат получил валют­ную выручку.

В даль­нейшем кон­такты с зару­беж­ными атомными ком­па­ни­ями начали активно раз­ви­ваться. В 1990‑х, помимо про­из­вод­ства реге­не­ри­ро­ван­ного топлива для АЭС, мы начали рабо­тать и с нату­раль­ным сырьем для евро­пейских и аме­ри­кан­ских постав­щи­ков, а также с про­ме­жу­точ­ным сырьем (так назы­ва­е­мая смесь Н+РС или чистый РС). Ну а с фран­цу­зами мы с 1992 по 2012 год рабо­тали над постав­ками как гек­са­ф­то­рида урана прямого обо­га­ще­ния, так и с задейство­ва­нием других заводов нашего ком­би­ната для полу­че­ния ура­нил­нит­рата (азот­но­ки­слая окись урана). Про­во­ди­лась большая работа по кон­вер­сии исход­ного сырья на суб­ли­мат­ном заводе СХК с после­ду­ю­щим обо­га­ще­нием на заводе раз­де­ле­ния изо­то­пов и постав­кой на экспорт по кон­трак­там, заклю­чен­ным «Тех­с­наб­экс­пор­том».

Еще один важный этап в жизни завода — про­грамма ВОУ-НОУ. Согла­ше­ние, которое под­пи­сали вице-пре­зи­дент США Альберт Гор и премьер-министр РФ Виктор Чер­но­мыр­дин в 1993 году, пред­по­ла­гало необра­ти­мую пере­ра­ботку не менее 500 тонн рос­сийского ору­жейного (высо­ко­о­бо­га­щен­ного) урана в низ­ко­о­бо­га­щен­ный уран — топливо для атомных элек­тро­стан­ций США. Первым в про­грамму ВОУ-НОУ вклю­чился УЭХК, затем мы. В 1996‑м на ЗРИ мы смон­ти­ро­вали нужную уста­новку. Ана­ло­гич­ные по задачам уста­новки были запу­щены на химико-метал­лур­ги­че­ском заводе, суб­ли­мат­ном заводе, где полу­чали из ору­жейного урана гек­са­ф­то­рид урана, а далее уже на ЗРИ, на уста­новке 2138 его раз­ба­в­ляли и полу­чали товар­ный продукт для фирмы USEC (США). По этому согла­ше­нию рабо­тали все крупные обо­га­ти­тель­ные пред­при­ятия страны — УЭХК, ЭХЗ, СХК, АЭХК. Работы велись с 1996 по 2013 год и обес­пе­чили пред­при­ятиям большой объем валют­ной выручки. А это, в свою очередь, поз­во­лило ком­би­на­там модер­ни­зи­ро­вать соб­ствен­ное про­из­вод­ство.

Сейчас очень попу­лярно слово «циф­ро­ви­за­ция». Но, если поду­мать, циф­ро­ви­за­цией мы начали зани­маться с сере­дины 1990‑х. Первыми начали рас­чет­чики, которые отка­зались от исполь­зо­ва­ния больших непро­дук­тив­ных ЭВМ в пользу пер­со­наль­ных ком­пью­те­ров. Для этого потре­бо­ва­лось раз­ра­бо­тать особые про­граммы, и это изме­нило саму систему орга­ни­за­ции труда. В конце 1980‑х, чтобы пере­дать команду для машины, тре­бо­ва­лось взять пер­фо­ленту, бежать из одного поме­ще­ния в другое, загру­жать ленту в машину и ждать отклика. После поя­в­ле­ния пер­со­наль­ных ком­пью­те­ров все про­цессы есте­ствен­ным образом уско­ри­лись. Про­ек­ти­ров­щики нау­чи­лись быстро и эффек­тивно рас­счи­ты­вать газо­цен­три­фуж­ные каскады с очень большим коэф­фи­ци­ен­том исполь­зо­ва­ния уста­но­в­лен­ной мощ­но­сти. Была раз­ра­бо­тана про­грамма «Кон­троль тех­ноло­ги­че­ских пара­мет­ров» — вместо 40 само­пи­шу­щих при­бо­ров вся инфор­ма­ция стала при­хо­дить на один ком­пью­тер. И опе­ра­то­рам, и тех­ноло­гам стало очень удобно — на одном дисплее ты видишь все данные о работе основ­ного и вспо­мо­га­тель­ного обо­ру­до­ва­ния и меж­кас­ка­д­ных ком­му­ни­ка­ций.

Сначала циф­ро­вое и ана­ло­го­вое обо­ру­до­ва­ние дубли­ро­вали друг друга, все-таки вопросы безо­пас­но­сти для нас кри­ти­че­ски важны. Но в начале 2000‑х от само­пи­шу­щих при­бо­ров мы пол­но­стью отка­зались. Была создана про­грамма «Парус» для кон­троля за натеч­кой воздуха в завод, удалось отка­заться от дедов­ского метода кон­троля через шайбу с реси­ве­ром. После модер­ни­за­ции газовых цен­три­фуг (это конец 1990‑х) дора­ба­ты­ва­лась цен­трали­зо­ван­ная система кон­троля газо­тур­бин­ного обо­ру­до­ва­ния (ЦСК ГТО). Уже на пробных пусках система циф­ро­вых дат­чи­ков поз­во­лила сразу выя­в­лять все машины с неза­мет­ными дефек­тами, которые отстают от осталь­ных, — их мы сразу успешно дефек­то­вали. ЦСК ГТО исполь­зо­ва­лась вплоть до пуска послед­него блока, который мы сделали при модер­ни­за­ции в 2013 году. Сейчас она исполь­зу­ется при пусках и оста­но­вах во время ремонта.

В начале 2000‑х годов мы ввели систему регу­ли­ро­ва­ния отбора завода: были уста­но­в­лены мони­торы обо­га­ще­ния, которые мы запу­стили в работу вместо ради­о­ну­клид­ных изме­ри­те­лей. В итоге суще­ственно воз­ро­сла точ­ность изме­ре­ния кон­цен­тра­ции в газе необ­хо­ди­мого нам изотопа. По сути, раз в две секунды мы полу­чаем данные о кон­цен­тра­ции, и старший опе­ра­тор (его долж­ность назы­ва­ется «началь­ник смены завода») может опе­ра­тивно реа­ги­ро­вать на изме­не­ния в тех­ноло­ги­че­ской цепочке. Также была раз­ра­бо­тана и вне­дрена про­грамма ЦСКА «Кон­троль ава­рийных ситу­а­ций». В случае отклю­че­ния элек­тро­пита­ния секций, оста­нова под­ка­чи­ва­ю­щих ком­прес­со­ров вся инфор­ма­ция выво­дится на монитор дежур­ного опе­ра­тора, который может сво­е­вре­менно и опе­ра­тивно реа­ги­ро­вать.

При содействии Том­ского поли­тех­ни­че­ского уни­вер­си­тета уже в 2009 году кол­лек­ти­вом ЗРИ и ПТО СХК был при­ду­ман тре­на­жер на основе гид­ра­в­лики газо­цен­три­фуж­ных машин, который при­ме­ня­ется для обу­че­ния инже­не­ров-тех­ноло­гов, инже­не­ров-тех­ноло­гов щита тех­ноло­ги­че­ского кон­троля и даже началь­ни­ков смен. Сейчас, прежде чем сдать экзамен на допуск к про­хо­жде­нию ста­жи­ровки, человек обу­ча­ется на этом тре­на­жере и должен сдать экзамен.

Раз­ра­бо­ток, на которые офор­м­лены патенты, было много, и все они поз­во­лили ЗРИ раз­ви­ваться и год за годом снижать затраты на про­из­вод­ство выпус­ка­е­мой про­дук­ции.

В начале 2000‑х я был назна­чен тех­ноло­гом цеха. С особой носталь­гией вспо­ми­наю важный этап в раз­ви­тии пред­при­ятия, который шел с конца 1990‑х и до 2013 года, — это окон­ча­ние модер­ни­за­ции про­из­вод­ства под цен­три­фуги шестого поко­ле­ния, запуск цен­три­фуг седь­мого, а затем и вось­мого поко­ле­ний. Работа была инте­рес­ная, трудная. В пред­пуско­вую лихо­радку (я так это назову) при­хо­ди­лось рабо­тать и по 18–20 часов. Но мы все пони­мали, что чем быстрее будет включен в экс­плу­а­та­цию новый цен­три­фуж­ный блок, тем меньше будет время простоя, а это допол­ни­тель­ная выручка для завода, ком­би­ната, а значит, и для города и области.

После окон­ча­ния ТПИ у меня были пред­ло­же­ния заняться наукой, но про­из­вод­ство пере­ве­сило. В итоге научных раз­ра­бо­ток как таковых у меня нет, но есть много тех­ни­че­ских, тех­ноло­ги­че­ских рац­пред­ло­же­ний, несколько патен­тов. К примеру, я при­ни­мал участие в раз­ра­ботке системы парал­лель­ной работы блоков — мы вместе с автором раз­ра­ботки при­ду­мали тех­ноло­ги­че­скую схему и впо­след­ствии целым кол­лек­ти­вом дово­дили ее до реали­за­ции. При запуске ЦСК ГТО (я тогда работал тех­ноло­гом цеха) мы тру­ди­лись еже­д­невно, чтобы довести ее до необ­хо­ди­мого уровня авто­ма­ти­за­ции. Также я участ­во­вал в раз­ра­ботке системы кон­троля ава­рийных ситу­а­ций, раз­ра­ботке тре­на­жера для под­го­товки пер­со­нала. Под­чер­ки­ваю, что во всех случаях это был кол­лек­тив­ный труд, в котором участ­во­вали все работ­ники завода.