НИЛ-11
В 1970 году, нас, пятерых дипломников Московского инженерно-физического института (МИФИ), направили на преддипломную практику во ВНИПИпромтехнологии (тогда ПромНИИпроект). Так состоялось моё знакомство с нашим Институтом. Впечатлило то, как нас, зеленых практикантов, встретили. Всех ребят не только распределили по лабораториям и наставникам, но и определили на штатные должности с неожиданной и небывалой для нас зарплатой — почти в три раза больше, чем стипендия.
Нам очень уважительно и серьезно разъяснили, что такое гостайна и режимное предприятие, и практически сразу доверили важную текущую работу в лабораториях. Подвести своих наставников и коллег по работе мы не могли, поэтому очень добросовестно и ответственно выполняли все порученные задания. Тема моего диплома касалась скважинной спектрометрии радионуклидов при каротаже зон подземных ядерных взрывов. Поэтому сразу после того, как предварительные работы по практике и диплому были намечены, я получил первое назначение – командировка на Семипалатинский ядерный полигон. Эта поездка произвела на меня незабываемое впечатление.
Уютный городок на высоком берегу Иртыша, улицы, утопающие в зелени, обилие солнца и работа на промплощадках, когда я впервые принял непосредственное участие в проведении испытательного подземного ядерного взрыва.
Защитив диплом на отлично, я получил распределение в наш институт. И уже в качестве инженера образовавшейся в это же время лаборатории радиационной безопасности (НИЛ-11), выехал в первую командировку на север Пермской области. С тех пор моя производственная биография очень тесно переплелась с биографией нашей лаборатории – более 30 последних лет я её руководитель.
70-е годы прошлого столетия были самыми бурными в плане работы лаборатории – она росла и оснащалась, а её сотрудники осуществляли большую работу по программе использования ядерных взрывов в мирных целях. Мы делали разделы по радиационной безопасности в виде прогнозов, защитных мероприятий, инженерных разработок, составляли научную программу, участвовали в проведении испытаний, выполняли научно-исследовательские работы и лабораторные исследования «горячих» проб и образцов, разрабатывали методики и т.д. В общем, были фактически неотъемлемой частью проектирования проведения взрывов. Поэтому всегда были в тесном контакте с главными инженерами проектов, которые работали в Бюро комплексного проектирования нашего института. Это были «зубры» – меня поражали их подходы к делу – требовательность и огромная ответственность.
О мирных ядерных взрывах сейчас много написано научных книг и статей, есть и воспоминания непосредственных участников этих событий, но хотелось бы особо отметить, что головным по проектированию, осуществлению и исследованию технологических и радиационных последствий всех мирных ядерных взрывов был наш институт – ВНИПИпромтехнологии.
Не был в стороне наш институт и когда случилась эпопея с аварией на Чернобыльской АЭС. Каждый третий специалист нашей лаборатории принял непосредственное участие в ликвидации её последствий, работая на аварийном 4-м блоке и на загрязненной территории, включая зону «Рыжего леса». Об этом хочется рассказать более подробно. Для оценки масштабов аварии Гидромету СССР понадобилось несколько дней. На реализацию мероприятий по снижению последствий этой страшной катастрофы были привлечены и различные институты Министерства среднего машиностроения. И уже 2 мая 1986 года директор нашего института Олег Леонидович Кедровский с главным инженером проекта Георгием Андреевичем Никифоровым в составе большой профессиональной комиссии выехали в Чернобыль. В результате рекогносцировочного обследования нашему институту было поручено выполнить проектную документацию по сооружению защитной плиты под реактором 4-го блока ЧАЭС.
Олег Леонидович, вернувшись из Чернобыля, пришел в нашу лабораторию радиационной безопасности, где его «раздели» – изъяли его верхнюю одежду и поместили её в контейнер с радиоактивными отходами. Шляпу директора в лаборатории долго использовали в качестве эталона источника, содержащего весь комплекс неразделенной смеси радионуклидов.
По поручению Курчатовского института необходимо было спроектировать защиту от радиации на автобусы для перевозки персонала. При этом по телефону были переданы параметры радиационной обстановки на территории ЧАЭС. В лаборатории были сделаны расчеты и переданы в конструкторский отдел, сотрудники которого в самые короткие сроки выпустили рабочие чертежи. Автобусы с «нашей» защитой работали на объекте несколько лет.
Проект защитной плиты со всеми защитными коммуникациями, с управлением контроля и автоматики был выполнен специалистами Бюро комплексного проектирования (БКП) и принят Государственной комиссией уже 25 июня 1986 года. Строительство защитной плиты осуществлялось при непосредственном участии специалистов нашего института: В. И. Сыцько, Г. Г. Манзиенко, В. Н. Крымкова, Н. Н. Семенцова, Ю. И. Волкова. Дозиметрический контроль осуществлял В. Т. Однорог – сотрудник нашей лаборатории.
В это же время нашими специалистами были разработаны несколько вариантов принципиальных схем консервации 4-го энергоблока (укрытия, позднее названного «Саркофаг»). Наш вариант укрытия, к сожалению, не был принят, однако, ныне сооруженный по французскому проекту новый «Саркофаг» арочного типа, очень напоминает наш эскизный, что подчеркивает качество «нашего варианта».
Ежедневный дозиметрический контроль на 4-ом блоке ЧАЭС регулярно осуществляли сотрудники нашей лаборатории в составе Комплексной экспедиции при ИАЭ им. И. В. Курчатова. Четырнадцать сотрудников лаборатории, в том числе ныне работающие В. А. Ильичев и автор этих строк, командировались в Чернобыль сроком от 2,5 до 4,5 месяцев. Некоторые побывали там 2 раза.
В начале 1991 года в Чернобыле был организован филиал нашего института – Чернобыльская научно-исследовательская и производственная станция (ЧНИПС). Коллектив филиала был сформирован из украинских товарищей и сотрудников нашего института, а научное руководство было поручено Вячеславу Алексеевичу Ильичеву.
За 2 года силами работников ЧНИПС были выявлены и определены границы 59 захоронений радиоактивных отходов (РАО) на территории «рыжего леса». Эти пункты «временного хранилища» возникли в процессе дезактивации территории, которая проводилась в 1986 году в условиях высокого радиационного поля. Поваленный лес и строения на садовых участках закапывались в сооружаемые траншеи и существующие овраги без какой-либо привязки. Для каждого такого пункта были установлены суммарная и удельная активность, радионуклидный состав, а также оценен риск миграции радионуклидов в реку Припять. Режимные наблюдения и гидрогеологический мониторинг в 15-ти километровой зоне влияния ЧАЭС, включая исследования в районе «рыжего леса», где радиационная обстановка была особенно неблагоприятной, выполняли специалисты под руководством Николая Корнеевича Приходько.
Регулярно производилось измерение уровней в 59 наблюдательных скважинах, что позволяло оценить интенсивность и направление движения загрязненных грунтовых вод. Кроме того, сотрудники лаборатории участвовали в разработке мероприятий по изоляции грунта, загрязненного радионуклидами, а также в разработке методики прогнозирования миграции радионуклидов.
Инженерной группой испытывалась специальная техника и разрабатывалась методика сооружения барьеров – вертикальных экранов для защиты захоронений от потоков воды. Чтобы оценить необходимую глубину экрана в зависимости от размеров хранилища РАО была разработана математическая модель. Было разработано техническое решение по изоляции пунктов захоронения РАО с помощью специальных экранов, создано портативное устройство для измерения радиационных излучений в грунте, разработан и внедрен прибор для автоматической регистрации уровня воды в скважинах и создана математическая модель по оценке миграции радионуклидов с грунтовыми водами.
С 1993 года в связи с обретением Украиной «незалежности», отношения официальных кругов Украины и России стали ухудшаться. Была нарушена система оплаты между вновь возникшими государствами – украинские банки «сбрасывали» в наши банки советские рубли, а Россия отказывалась их получать.
Прекратила свои работы и ЧНИПС. Украинцы, которые работали с нами в Чернобыле, сделали, казалось бы, невозможное – закупили сахар (стратегические запасы сахара СССР хранились на территории Украины) и выслали в адрес нашего института как единственно гарантированную валюту.
Уезжая из Чернобыля в наследство украинским товарищам, кроме отчётов, мы оставили все методики и оборудование. Это позволило им продолжить исследования на других участках захоронения РАО.
За участие в ликвидации последствий Чернобыльской аварии решением Правительственной комиссии нашим сотрудникам была объявлена благодарность, а особо отличившихся наградили медалью «За спасение погибавших» и медалью «За трудовое отличие».
Недавно наша лаборатория, созданная в 1971 году специально для обеспечения радиационной безопасности при проведении мирных ядерных взрывов и освоении созданных объектов, отпраздновала свой полувековой юбилей. После того, как был проведен последний мирный ядерный взрыв, мы занимаемся большой работой по технической и радиоэкологической инвентаризации всех объектов, на которых были произведены эти взрывы. Это колоссальная и очень важная работа. По сути, это этап формирования информационной базы данных МЯВ.
Вместе с нашими ветеранами – к.х.н. Ильичевым Вячеславом Алексеевичем и Воробьёвой Галиной Ивановной, которые являются золотым запасом нашего института – сегодня работают молодые, талантливые и очень ответственные специалисты – Доморощина Т.С., Ларина А. И., Евдокимов С.В., Василенко Е.М., Повтарейко А.А., Васильева Е. А. Под руководством к.т.н. Сильвестрова А.Л. молодыми специалистами Бажиным П.В. и Зенкиным Д.С. успешно развивается новое направление – Комплексное инженерно-радиационное обследование (КИРО).
В заключение хочу выразить слова благодарности и признательности за совместную деятельность всем работавшим ранее и работающим сейчас в лаборатории радиационной безопасности.