Обращение к сайту «История Росатома» подразумевает согласие с правилами использования материалов сайта.
Пожалуйста, ознакомьтесь с приведёнными правилами до начала работы

Новая версия сайта «История Росатома» работает в тестовом режиме.
Если вы нашли опечатку или ошибку, пожалуйста, сообщите об этом через форму обратной связи

Участники проекта /

Решетников Федор Григорьевич

Совет­ник дирек­тора ВНИ­ИНМ им. А.А.Боч­вара, ака­демик РАН. Уче­ный, раз­ра­бо­тавший тех­но­логию полу­че­ния плу­то­ния для пер­вой совет­ской атом­ной бомбы, один из науч­ных коор­ди­на­то­ров раз­ви­тия атом­ной энерге­тики СССР. Имеет множе­ство наград, в том числе - три ордена Тру­до­вого Крас­ного Знамени.
Решетников Федор Григорьевич

Вос­кре­се­нье 22 июня 1941 года. Мы с дру­зьями в одно­днев­ном доме отдыха «Удар­ник» гото­вимся к послед­нему экза­мену в инсти­туте. Вдруг пре­ры­ва­ется радиопе­ре­дача, и дик­тор объяв­ляет, что в 12 часов дня будет пере­дано важ­ное заяв­ле­ние пра­ви­тельства. Как мол­ния, прон­зает мозг мысль: война! Сразу же воз­враща­емся в инсти­тут. Оста­ток дня про­хо­дит в безум­ной сума­тохе: множе­ство вопро­сов без еди­ного ответа. Через день узнаем, что при­нято реше­ние — послед­ние экза­мены сда­вать в соот­вет­ствии с рас­пи­са­нием. После сдачи экза­мена ни у кого даже не воз­ни­кало мысли, что дальше делать и чем заниматься. Защищать нашу Родину!!! Я пошел в истре­би­тель­ный бата­льон Москвы. Попытался вступить в пар­ти­зан­ский отряд, но меня под­вело пло­хое зре­ние — не взяли. Ско­рее всего, это спасло меня от смерти: через пол­тора месяца я узнал, что «мой» пар­ти­зан­ский отряд, пере­се­кая линию фронта, нарвался на засаду немцев... Никто не спасся. А вскоре после начала моби­ли­за­ции появи­лось поста­нов­ле­ние: «Сту­ден­тов 4 курса осво­бо­дить из истре­би­тель­ного бата­льона и напра­вить на про­долже­ние учебы». В январе сле­дующего года я досрочно полу­чил диплом и поехал в Казах­стан на меде­пла­виль­ный завод. Через несколько месяцев, ввиду больших потерь млад­шего офицер­ского состава, я был коман­ди­ро­ван в Артил­ле­рийскую ака­демию им. Ф. Э. Дзержин­ского. По результа­там экза­ме­нов, перед кото­рыми мне при­ш­лось прак­ти­че­ски заново изу­чить новую дис­ци­плину — неорга­ни­че­скую химию, был сразу при­нят на 3 курс.

Мой тру­до­вой путь начи­нался в январе 1945-го с про­из­вод­ства поро­хо­вых заря­дов для «катюш». Нужно заме­тить, что это был ответ­ствен­нейший уча­сток на Соли­кам­ском поро­хо­вом заводе. Частенько дру­зья мне писали, что в Москве откры­ва­ется какой-то инсти­тут, в кото­ром будут «атом­ную бомбу из цвет­ных метал­лов гото­вить». Пред­став­ля­ете — вот такой был уро­вень зна­ний в то время. В начале 1946-го я, конечно, поехал искать таин­ствен­ный инсти­тут. По указке какой-то женщины, что «вот в том направ­ле­нии, гово­рят, орга­ни­зо­вы­ва­ется сек­рет­ный инсти­тут», я и пошел туда. Меня чуть инфаркт не хва­тил, когда я про­чи­тал на куске кар­тона вывеску: «НИИ-9 НКВД». Ничего себе попал! Но убегать поздно. Прошел в отдел кад­ров, запол­нил анкеты. Через пару недель меня зачис­лили и назна­чили старшим инже­не­ром. В пер­вое время мы занима­лись раз­бор­кой и упо­ря­до­че­нием многих хими­ка­тов и реак­ти­вов, при­бо­ров и обо­ру­до­ва­ния, при­ве­зен­ных из повержен­ной Герма­нии. А еще через две недели нача­лось форми­ро­ва­ние пер­вых 10 научно-иссле­до­ва­тельских лабо­ра­то­рий. Пер­вым зада­нием было совершен­ство­ва­ние тех­но­логии вос­ста­но­ви­тель­ной плавки урана. Я стал руко­во­ди­те­лем группы, хотя в то время и поня­тия не имел, что такое уран. Работу мы выпол­нили быстро, и я поехал внед­рять тех­но­логию в Элек­тро­сталь.

Через год перед нашей груп­пой была постав­лена более труд­ная задача — раз­ра­ботка тех­но­логии полу­че­ния метал­ли­че­ского плу­то­ния. Свойства этого искус­ствен­ного элемента не были известны. Иссле­до­ва­ния при­ш­лось про­во­дить, руко­вод­ству­ясь только общими положе­ни­ями физи­че­ской химии и тео­рии метал­лурги­че­ских процес­сов. Нача­лась эпо­пея тех­но­логии плу­то­ния.

В рам­ках этих работ меня коман­ди­ро­вали в Челя­бинск, на ком­би­нат «Маяк». Здесь около полу­года мы рабо­тали в обыч­ном дере­вян­ном бараке без камер. Боя­лись ли мы, что попа­дем под облу­че­ние? Боя­лись, но недо­оце­ни­вали. Стены барака были про­пи­таны плу­то­нием, а сколько прошло плу­то­ния в нас, неиз­вестно. Когда я при­е­хал в Москву, меня напра­вили в туб­диспан­сер на кон­сультацию. Врач ска­зала, что у меня открытая форма тубер­ку­леза. На этот диагноз я отре­аги­ро­вал шут­кой. Она же отпу­стила в мой адрес комплимент: «Вы меня удив­ля­ете своим опти­мизмом! Я всех ста­раюсь успо­ко­ить, а вам при­хо­дится внушать, что вы больны». В то время Совет­ский Союз не про­из­во­дил лекарств от тубер­ку­леза, и един­ствен­ным спа­се­нием было выпи­сы­вать лекар­ство из Канады. Мне назна­чили лече­ние. Но через неко­то­рое время выяс­ни­лось, что мед­сестра воро­вала сна­до­бье, вка­лы­вая мне обыч­ный физ­рас­твор. Выхо­дит, что я сам, без вся­кого лекар­ства, побо­рол болезнь.

Пер­вый орден Тру­до­вого Крас­ного Знамени я встре­тил без осо­бой радо­сти. 14 апреля 1949 года на ком­би­нате «Маяк» в при­сут­ствии Ван­ни­кова, Кур­ча­това, Слав­ского, Боч­вара и Вольского я полу­чил пер­вый сли­ток плу­то­ния мас­сой 8,7 г. Исполь­зо­ва­лась хло­рид­ная тех­но­логия, кото­рая обес­пе­чи­вает полу­че­ние плу­то­ния тре­бу­емого каче­ства с весьма высо­ким выхо­дом в сли­ток — около 99%. Я вспоми­наю неопи­су­емый вос­торг, царивший в помеще­нии, где на про­стейшем обо­ру­до­ва­нии была про­ве­дена плавка и извле­чен метал­ли­че­ский плу­то­ний. Нас пред­ста­вили к награде. Все руко­во­ди­тели группы полу­чили орден Тру­до­вого Крас­ного Знамени, а завод­ские работ­ники, кото­рые только смот­рели, были награж­дены орде­ном Ленина. Меня этот факт очень разо­злил, но такова логика начальства. Самая любимая из моих наград — пер­вая Госу­дар­ствен­ная премия СССР. Я был ею награж­ден за раз­ра­ботку процесса полу­че­ния метал­ли­че­ского высо­ко­обогащен­ного U-235.

Своим учи­те­лем я счи­таю Антона Нико­ла­е­вича Вольского. Он препо­да­вал нам еще в инсти­туте и, более того, он меня, сту­дента тре­тьего курса, при­гла­сил к себе на кафедру рабо­тать лабо­ран­том. Уче­ни­ками я могу счи­тать 15 аспи­ран­тов, кото­рые защи­тили кан­ди­дат­ские. Я горжусь тем, что никто из моих аспи­ран­тов на защите не полу­чил ни одного голоса про­тив.