Обращение к сайту «История Росатома» подразумевает согласие с правилами использования материалов сайта.
Пожалуйста, ознакомьтесь с приведёнными правилами до начала работы

Новая версия сайта «История Росатома» работает в тестовом режиме.
Если вы нашли опечатку или ошибку, пожалуйста, сообщите об этом через форму обратной связи

Участники проекта /

Пергамент Михаил Иосифович

Науч­ный руко­во­ди­тель отде­ле­ния маг­нит­ных и опти­че­ских иссле­до­ва­ний ТРИ­НИТИ, один из ведущих миро­вых спе­ци­а­ли­стов по про­блеме управ­ля­емого син­теза и физике плазмы. Лау­реат Госу­дар­ствен­ной премии СССР.
Пергамент Михаил Иосифович

Один из глав­ных в жизни уро­ков я полу­чил еще дошколь­ни­ком. Мы с сест­рой гар­де­роб поца­рапали, нам всыпали по пер­вое число. Потом роди­тели при­гла­сили крас­но­де­ревщика. Он снял поца­рапан­ную дверцу, новый лак положил. Сидит, поли­рует, а его физио­номия в дверце отража­ется, как в зер­кале. А роди­тели мне как раз недавно пода­рили лоб­зик, я учился сто­ляр­ни­чать. Вижу: лак тот же, что у меня, а полу­ча­ется лучше. Ну и спраши­ваю: «Дядь, почему у тебя бле­стит, а у меня нет?». Он отве­чает: «Видишь, у меня пот на лбу? Это пот бле­стит». Он ушел, а я по лест­нице вниз-вверх побегал, добыл пот, тру дере­вяшку — ​не бле­стит. Мне было страшно обидно: ​со­врал мастер! И только спу­стя годы я понял, что он правду ска­зал, только ино­ска­за­тельно. Если рабо­та­ешь в поте лица, то результат будет бле­стящий.

Скром­ным я никогда не был; по-моему, скром­ность — ​раз­но­вид­ность глупо­сти. Пер­вое мое науч­ное достиже­ние — ​по­беда на олимпиаде по физике в МГУ. Учился я тогда в шестом классе, но не постес­нялся при­йти вме­сте с деся­ти­класс­ни­ками. Меня пус­кать не хотели, выру­чил ака­демик, кото­рый мимо про­хо­дил и ска­зал: «Пусть потре­ни­ру­ется».

После школы при­няли меня в Физ­тех и тут же отчис­лили: в 1948 году в СССР при­ня­лись бороться с кос­мопо­ли­тами. Решили, что людям с неа­рийскими фами­ли­ями в инсти­туте, кото­рый гото­вит кадры для новейших отрас­лей науки и тех­ники, делать нечего. На проща­ние я злобно ска­зал: «Вы выгнали сту­дента Пергамента, а я вер­нусь к вам про­фес­со­ром». И сдержал свое обеща­ние. В Физ­техе я 30 лет читал курс, кото­рый сам и раз­ра­бо­тал, — ​ме­тоды экс­пе­римен­таль­ной физики. Учил сту­ден­тов зада­вать вопросы при­роде.

Окон­чил я энерге­ти­че­ский факуль­тет Мос­ков­ского инсти­тута хими­че­ского маши­но­стро­е­ния. Хотел сразу в науку, но комис­сия по рас­пре­де­ле­нию пред­ложила идти дежур­ным инже­не­ром станции. Это чело­век с высшим обра­зо­ва­нием, кото­рый сидит на авто­ма­ти­зи­ро­ван­ной элек­тро­станции и ничего не делает. Меня это не устра­и­вало. После долгих скан­да­лов отпра­вили в запо­ляр­ный город Вор­куту. Я там отра­бо­тал три с поло­ви­ной года в цен­траль­ной лабо­ра­то­рии энерго­си­стемы.

Вер­нувшись в Москву, я долго не мог устро­иться в хорошее место. Кан­то­вался во Все­союз­ном дорож­ном НИИ, там была лабо­ра­то­рия элек­трон­ных при­бо­ров. Позна­комился с Вла­ди­ми­ром Степа­но­ви­чем Комель­ко­вым, кото­рый участ­во­вал в атом­ном про­екте, рабо­тал в Сарове, а в 1950-е перешел в Инсти­тут атом­ной энергии. Комель­ков и пред­ложил меня устро­ить в ИАЭ. Прошло две недели, месяц, квар­тал… Я зво­нил в инсти­тут, спраши­вал — ​ни­чего опре­де­лен­ного. Через полгода при­хожу с работы — ​под две­рью сидит какой-то чело­век. «Я инспек­тор отдела кад­ров Инсти­тута атом­ной энергии, — ​го­во­рит. — ​Мы вас так ждем, а вы все не идете. Вы должны во что бы то ни стало зав­тра оформиться. Вот вам бумага — ​отправ­ляй­тесь с утра к сво­ему начальству, вас тут же отпу­стят. Потом возьмите в воен­ко­мате бумаги — и к нам, ​не­пременно до 12 часов».

Лишь много лет спу­стя я узнал, что при­нял меня на работу лично Игорь Кур­ча­тов. Комель­ков при­шел в отдел кад­ров, кото­рым руко­во­дил выхо­дец с Лубянки, и спраши­вает: «Почему не при­нима­ете Пергамента?». — ​«Да не хочу. Слиш­ком много Раби­но­ви­чей в инсти­туте раз­ве­лось. Пергамент — ​тот же Раби­но­вич». Комель­ков — ​к Кур­ча­тову. Тот зво­нит кад­ро­вику и гово­рит: «У тебя есть две возмож­но­сти. Пер­вая — ​чтобы зав­тра до 12-ти дня Пергамент стал сотруд­ни­ком инсти­тута. Вто­рая — ​без пяти 12 при­не­сти мне заяв­ле­ние об уволь­не­нии по соб­ствен­ному жела­нию. Иначе в 12:05 будешь уво­лен по пол­ному служеб­ному несо­от­вет­ствию». Кур­ча­тов очень милый был чело­век, но иногда кру­той. Навер­ное, на такой долж­но­сти по-другому нельзя.

Моим руко­во­ди­те­лем и учи­те­лем был Лев Андре­евич Арци­мо­вич. Он обла­дал абсо­лют­ным слу­хом в физике. Бывало, он посмот­рит на мой результат и скажет: «Неесте­ственно выгля­дит, Миша, вы где-то ошиб­лись. Не знаю, подумаю». Через неделю при­но­сит потрепан­ный лист бумаги. Смот­ришь, и все ста­но­вится понятно. Всего пару раз ока­зы­ва­лось, что прав был я. Арци­мо­вич этому очень радо­вался, иногда даже гово­рил: «Это надо заста­ка­нить, жду вече­ром дома». Я при­хо­дил. Мы выпи­вали по рюмке коньяка, а потом он кри­чал дочери: «Милка! Накорми моло­дого чело­века, а мне рабо­тать надо. Миша, изви­ните, я пошел».

Госу­дар­ствен­ную премию я полу­чил за работу довольно любопыт­ную. Есть такая вещь — ​элек­тронно-опти­че­ский пре­об­ра­зо­ва­тель. Он пере­во­дит све­то­вое изоб­раже­ние в элек­трон­ное, элек­трон­ное уси­ли­ва­ется и фотографи­ру­ется с экрана или фик­си­ру­ется другим спо­со­бом. Я не без скан­дала сде­лал такой при­бор. Когда Комель­ков уви­дел, чем я занимаюсь, ска­зал: бросьте, в Сарове опыт­ные уче­ные, не вам чета, пыта­лись это сде­лать — ​ни­чего у них не вышло. Я стал спо­рить, но без­ре­зультатно. А кол­лега гово­рит мне: «Ну что ты рас­стро­ился, ну запре­тил и запре­тил. Он в лабо­ра­то­рии бывает раз в неделю. Сиди и рабо­тай в сво­бод­ное время». В общем, сде­лал я эту штуку. Думаю, ну сей­час я Комель­кову докажу. Позвал его на испыта­тель­ный стенд. «Какой моло­дец Комель­ков, что не запре­тил вам заниматься этой рабо­той!» — ​вос­клик­нул он. Но Госпремию я полу­чил не за при­бор, а за результаты иссле­до­ва­ний на нем — ​за созда­ние новых мето­дов лазер­ной диагно­стики и изу­че­ние с их помощью высо­ко­темпе­ра­тур­ной плазмы.

Моя любимая работа была напи­сана при стран­ных обсто­я­тельствах. От дома уче­ных мне с семьей дали путевку в пан­си­о­нат. Поехали на месяц — я, жена и двое детей. Первую неделю я про­сто отсыпался. А потом стало скучно. В ком­нате была большая лоджия. Я туда вытащил стол, взял стопку бумаги и напи­сал работу «Информаци­он­ные аспекты опти­че­ских изоб­раже­ний». Она была неод­но­кратно издана в нашей стране и за рубежом. Мето­дики поз­во­ляют исполь­зо­вать тео­рию информации, чтобы оце­ни­вать каче­ствен­ные возмож­но­сти изме­ри­тель­ной тех­ники, на осно­ва­нии этого обра­ба­ты­вать результаты изме­ре­ний, прогно­зи­ро­вать ошибки.

Тем, кто хочет в 90 лет быть в хорошей форме, могу дать два совета, осно­ван­ных на лич­ном опыте. Пер­вый — ​не надо себя беречь. Если будешь много думать о том, что, где и почему болит, только хуже ста­нет. Если после сорока ты проснулся и ничего не болит — ​зна­чит, ты помер. Вто­рой совет — ​ра­бо­тать надо много. Я по горо­скопу лошадь и всю жизнь как лошадь пашу. Меня спраши­вают: «Когда на пен­сию?». А я не понимаю, что я дома делать буду. Со скуки помру. Нет, я лучше пора­бо­таю.