Обращение к сайту «История Росатома» подразумевает согласие с правилами использования материалов сайта.
Пожалуйста, ознакомьтесь с приведёнными правилами до начала работы

Новая версия сайта «История Росатома» работает в тестовом режиме.
Если вы нашли опечатку или ошибку, пожалуйста, сообщите об этом через форму обратной связи

Участники проекта /

Лапшин Виталий Павлович

Вете­ран атом­ной отрасли. Начал тру­до­вой путь в ПКБ -12, затем рабо­тал в НИИ-8 (ныне НИКИЭТ); позже - началь­ник отдела Атомэнергопро­екта. С 1970 г. - началь­ник под­раз­де­ле­ния авто­ма­ти­че­ского управ­ле­ния и регу­ли­ро­ва­ния РБМК. Награж­ден меда­лями «За доб­лест­ный труд в Вели­кой Оте­че­ствен­ной войне 1941–1945 годов», «За обо­рону Москвы», «Вете­ран труда», зна­ком «Отлич­ник энерге­тики».
Лапшин Виталий Павлович

Я родился 26 января 1926 года в селе Большое Яко­влев­ское Ива­нов­ской обла­сти, кото­рое в даль­нейшем было пере­име­но­вано в город При­волжск. Отец погиб, когда мне было три года, и мама рас­тила нас с бра­том одна. Ей помогали ее сестры и брат. В 1941 году я окон­чил непол­ную сред­нюю школу. Учился я неплохо, и старшая сестра моей мамы пред­ложила при­е­хать к ней в Москву, чтобы поступить в Мос­ков­ский авиапри­бо­ро­стро­и­тель­ный тех­ни­кум им. Серго Орджо­ни­кидзе. Сдав документы, я уехал отды­хать к дру­гой мами­ной сестре под Яро­славль и вер­нулся только в конце авгу­ста. Москву уже бом­били, но заня­тия в тех­ни­куме нача­лись в обыч­ном режиме. Утром 14 октября я, как обычно, поехал на заня­тия. Немцы к тому времени уже сто­яли под самой Моск­вой, и в городе нача­лась паника. Учре­жде­ния срочно эва­ку­и­ро­ва­лись, в воз­духе кружился чер­ный снег — это горели архивы. В тех­ни­куме тоже гото­ви­лись к эва­ку­ации. Нашу группу собрали, выдали по 100 руб­лей, по паре сол­дат­ских боти­нок и отпу­стили домой сообщить род­ным, что мы пеш­ком вме­сте с тех­ни­кумом отправ­ля­емся под Сара­тов, в город Энгельс.

К тому времени семья моей тети уже уехала в Яро­слав­скую область, и в Москве оста­ва­лись только мы с дядей. Он был про­фес­со­ром пси­хи­ат­рии, рабо­тал в каком-то закрытом учре­жде­нии, где, видимо, занимал большой пост. Выслушав меня, дядя ска­зал: «Верни деньги и ботинки в тех­ни­кум и воз­вращайся домой. Я не могу тебя отпу­стить, так как отве­чаю за тебя». Дядя вклю­чил меня в команду по охране жилища. Во время нале­тов я должен был дежу­рить на крыше, тушить пес­ком и сбра­сы­вать спе­ци­аль­ными щип­цами вниз зажига­тель­ные бомбы. Мне это было инте­ресно, к тому же я счи­тал, что таким обра­зом при­ношу какую-то пользу. Только уже будучи взрос­лым, я осо­знал, что мои "подвиги" на крыше могли закон­читься траги­че­ски. Помню, в недо­стро­ен­ный храм Алек­сандра Нев­ского, сто­ящий в сотне мет­ров от нашего дома, попала бомба. К сча­стью, я в это время нахо­дился на другом конце крыши, и взрыв­ная волна не сбро­сила меня вниз. Так про­должа­лось до января 1942 года, пока из армии на побывку не при­е­хал мамин брат. До войны он был тре­тьим режис­се­ром Театра Крас­ной Армии. В театре была создана бригада, в составе кото­рой дядя прошел всю войну. Он при­вез мне с фронта валенки 44 размера — пода­рок по тем време­нам бесцен­ный — и сообщил, что в одной из газет было опуб­ли­ко­вано объяв­ле­ние о воз­об­нов­ле­нии работы моего тех­ни­кума.

В январе 1942 года я снова при­ступил к заня­тиям. Было очень холодно и голодно. Нам давали уси­лен­ный допол­ни­тель­ный паек, сокращенно — УДП. Мы его пере­име­но­вали в Умрешь Днем Позже. Но все же я выжил. Время было воен­ное, и помимо учебы мы при­нимали уча­стие в тыло­вых рабо­тах. Еще до эва­ку­ации тех­ни­кума копали окопы в районе Кунцева, помогали выно­сить ране­ных на Киев­ском вок­зале, созда­вали бар­ри­каду на Бутыр­ской улице. В 1942–1944 гг. во время кани­кул рабо­тали на лесопо­вале: валили бревна для блин­дажей.

После войны мне при­сво­или зва­ние «Вете­ран труда» и награ­дили меда­лями «За обо­рону Москвы» и «За доб­лест­ный труд в Вели­кой Оте­че­ствен­ной войне 1941–1945 годов». Я тогда мало при­да­вал зна­че­ние награ­дам, и эти медали сохра­ни­лись только благо­даря сестре моего отца.

В авгу­сте 1945 года, после окон­ча­ния тех­ни­кума, меня напра­вили на работу в «Цен­тр­теп­ло­кон­троль» (в даль­нейшем — ПКБ-12). Это было одно из предпри­я­тий Нар­ко­мата авиаци­он­ной промыш­лен­но­сти. Моя работа заклю­ча­лась в созда­нии систем управ­ле­ния. При этом, несмотря на то, что предпри­я­тие отно­си­лось к авиаци­он­ной промыш­лен­но­сти, основ­ная часть работ была свя­зана с энерге­ти­че­ской отрас­лью.

В 1952 году, отучившись на вечер­нем отде­ле­нии в Маши­но­стро­и­тель­ном инсти­туте, я полу­чил диплом инже­нера. А в 1959 году наше предпри­я­тие полу­чило заказ на раз­ра­ботку системы управ­ле­ния атом­ной под­вод­ной лод­кой. С тех пор моя жизнь свя­зана с атом­ной энерге­ти­кой. Работа была очень инте­рес­ной. В Обнин­ске был создан макет под­лодки в нату­раль­ную вели­чину с двумя отсе­ками. В пер­вом рас­по­лага­лись реак­тор, тур­бина, гене­ра­тор и винт, во вто­ром — щит управ­ле­ния. Рабо­тая над этим про­ек­том, я позна­комился с одним из осно­ва­те­лей оте­че­ствен­ной атом­ной энерге­тики — Ана­то­лием Пет­ро­ви­чем Алек­сан­дро­вым, будущим пре­зи­ден­том Ака­демии наук. Он уже тогда носил зва­ние ака­демика и руко­во­дил атом­ной отрас­лью.

Раз­ра­бо­тан­ные нами системы успешно прошли испыта­ния, и нашей орга­ни­за­ции пору­чили работу над про­ек­том пер­вого энерго­блока Ново­во­ро­неж­ской АЭС. Я в то время чис­лился на работе в ПКБ-12, но фак­ти­че­ски рабо­тал в закрытом НИИ-8 (сей­час это НИКИЭТ), кото­рый был назна­чен гене­раль­ным кон­струк­то­ром блока. Там мы выпол­няли все работы по созда­нию систем управ­ле­ния. В 1962 году, когда мы уже завершали работу над пер­вым бло­ком Ново­во­ро­неж­ской АЭС, глав­ный инже­нер про­екта Михаил Ива­но­вич Ива­нов ска­зал: «Мне надо­ело рабо­тать с твоим началь­ни­ком отдела. Он никогда не гово­рит тол­ком, все время юлит. Я хочу, чтобы со мной рабо­тал ты». Так я перешел в «Теп­лоэлек­тропро­ект» (сей­час — «Атомэнергопро­ект»).

В конце 1960-х годов руко­вод­ство страны поста­вило задачу вво­дить по одному энерго­блоку АЭС в год. Уче­ные при­шли к выводу, что для этого вме­сто ВВЭ­Ров нужно стро­ить станции с реак­то­рами РБМК. Новое направ­ле­ние было решено раз­ви­вать на базе инсти­тута «Гид­ропро­ект», куда в 1970 году меня при­гла­сили, чтобы возгла­вить под­раз­де­ле­ние по созда­нию систем авто­ма­ти­че­ского регу­ли­ро­ва­ния и управ­ле­ния для объек­тов с реак­то­рами РБМК.

Четыре блока Ново­во­ро­неж­ской АЭС, Кур­ская, Чер­но­быльская, Смо­лен­ская атом­ные станции, АЭС «Коз­ло­дуй», «Пакш», «Райн­с­берг» — это мой путь в атом­ной энерге­тике. Каж­дый блок имеет свое лицо, но инте­рес­нее всего было рабо­тать с болга­рами. Язык настолько бли­зок к нашему, что мы легко понимали друг друга. Непри­выч­ным был только язык жестов. Если болга­рин гово­рит «нет», он кивает голо­вой, а если «да» — качает ею из сто­роны в сто­рону. Нас это все­гда сби­вало с толку.

С венграми были ров­ные дело­вые отноше­ния, но без душев­ной теп­лоты. Немцы вообще плохо к нам отно­си­лись. Когда мы рабо­тали над про­ек­том АЭС «Райн­с­берг», мой немец­кий кол­лега, инже­нер по фами­лии Флах во время общих засто­лий все­гда с удо­вольствием рас­ска­зы­вал, как в войну бом­бил совет­ские вой­ска. Глав­ный инже­нер про­екта станции Михаил Ива­но­вич Ива­нов со своей сто­роны тоже довольно жестоко обращался с немец­кими кол­легами. Его любимым сло­вом было weg — «вон». А я немец­кий, кстати, так и не освоил. Понимал многое, но отве­чал и зада­вал вопросы все­гда по-рус­ски. Немцы очень гор­ди­лись своей акку­рат­но­стью и одна­жды за это попла­ти­лись. В рос­сийских про­ек­тах АЭС релей­ные щиты управ­ле­ния рас­по­лагаются либо в отдель­ных помеще­ниях, либо закры­ваются решет­ками. Немцы этого делать не стали, заявив, что с их высо­кой культу­рой про­из­вод­ства инци­дент невозможен. И через неко­то­рое время у них слу­чи­лось ЧП. Тем не менее, наша с нем­цами совмест­ная работа была успеш­ной. За ввод опыт­ного блока на АЭС «Райн­с­берг» я награж­ден зна­ком «Отлич­ник энерге­тики», а Михаил Ива­но­вич Ива­нов полу­чил зва­ние «Герой труда ГДР». Рабо­тая на руко­во­дящих долж­но­стях, я все­гда ста­рался созда­вать рабо­то­спо­соб­ный кол­лек­тив. Так было и в «Гид­ропро­екте».

В 1990-х годах, когда в атом­ной отрасли нача­лись сокраще­ния, я попро­сил уво­лить в первую оче­редь меня, пен­си­о­нера, чтобы по возмож­но­сти сохра­нить команду. С тех пор прошло уже много времени, но я очень рад, что часть создан­ной мной команды до сих пор рабо­тает в БКП-7 «Атомэнергопро­екта».