Обращение к сайту «История Росатома» подразумевает согласие с правилами использования материалов сайта.
Пожалуйста, ознакомьтесь с приведёнными правилами до начала работы

Новая версия сайта «История Росатома» работает в тестовом режиме.
Если вы нашли опечатку или ошибку, пожалуйста, сообщите об этом через форму обратной связи

Участники проекта /

Кузнецов Виктор Васильевич

Выпуск­ник УПИ. С 1953 г. - на При­бо­ро­стро­и­тель­ном заводе в городе Трехгор­ном. Про­ра­бо­тал на предпри­я­тии 43 года.
Кузнецов Виктор Васильевич

Пер­вая моя поездка в 6-ой главк состо­я­лась уже через месяц работы. Я при­е­хал в Хозяйство Воло­дина (так тогда назы­вали стро­ящийся сек­рет­ный объект) 3 сен­тября 1953 года и был при­нят на долж­ность старшего мастера. Какого цеха? А их тогда еще не было. Пер­вые корпуса только стро­и­лись, но госу­дар­ствен­ное зада­ние завод уже полу­чил. Чтобы выпол­нить его в срок, необ­хо­димо было создать про­из­вод­ство.

Поскольку у меня было инже­нер­ное обра­зо­ва­ние и свежие зна­ния после инсти­тута, через месяц, в октябре, меня назна­чили началь­ни­ком инструмен­таль­ного бюро и коман­ди­ро­вали в Москву. Все очень сек­ретно было, мне даже адрес запи­сать не поз­во­лили, пер­вый дирек­тор Кон­стан­тин Арсе­нье­вич Воло­дин велел его заучить на память. Цели поездки тоже не объяс­нили. Мини­стер­ство рас­по­лага­лось неда­леко от Казан­ского вок­зала, на кото­рый при­бы­вают поезда с Урала и из Сибири.

Нашел нуж­ное зда­ние. Семи­этаж­ное, наше 6-е управ­ле­ние на шестом этаже. Позво­нил сек­ре­тарю Марье Серге­евне, она зака­зала про­пуск, объяс­нила, как найти про­ход­ную. Зашел в помеще­ние, народу — тьма. Все ждут, офицер в окошко фами­лии выкри­ки­вает. Только успел я войти, слышу — меня назы­вают. По паспорту полу­чил разо­вый про­пуск (потом мне сде­лали посто­ян­ный, потому что про­дли­лась моя пер­вая коман­ди­ровка целый месяц).

Нашел нуж­ный каби­нет. Там сидели трое моло­дых спе­ци­а­ли­стов, фак­ти­че­ски мои ровес­ники. Один из них ока­зался началь­ни­ком отдела А. А. Жинжи­ко­вым, он и кури­ро­вал ПСЗ. Вот только от него я и узнал, что наш завод будет выпус­кать ядер­ные боепри­пасы.

Большин­ство из тех, кто при­е­хал на стройку, поня­тия не имели, что воз­во­дят. Сек­рет­ный объект — и все. Лишь самые про­свещен­ные знали, что рабо­тают на обо­ронку. «Не про­яв­лять любопыт­ство» — так было напи­сано в инструкции. Ни в письмах, ни по теле­фону, ни в разго­во­рах ближайшие насе­лен­ные пункты и иные географи­че­ские наиме­но­ва­ния не назы­вать. Юрю­зань была Ю-рекой. Узло­вая желез­но­до­рож­ная станция Вязо­вая — про­сто вок­за­лом. Откуда? — Из Зла­то­уста. (Пойди раз­бери, что насто­ящий Зла­то­уст от нас за сотню километ­ров, а наш — номер­ной). Где рабо­та­ешь? — На заводе. — Кем? — Тех­но­логом.

Только позже, в 1954-м, когда на объект при­е­хал Б. Л. Ван­ни­ков, я един­ствен­ный раз был сви­де­те­лем его откро­вен­ного обраще­ния к группе сотруд­ни­ков завода: «Пар­тия и Пра­ви­тельство пору­чили вам выпол­не­ние осо­бой задачи. Вы будете делать атом­ные и водо­род­ные бомбы». Все так и ахнули. А зам­ди­рек­тора по режиму А. Д. Рязанцев сразу велел всем рты закрыть на замок и при­гро­зил 25-лет­ним заклю­че­нием или даже рас­стре­лом за разглаше­ние тайны.

Как выяс­ни­лось, я и был послан в Москву для оформ­ле­ния заявок и дого­во­ров на изго­тов­ле­ние тех­но­логи­че­ской оснастки для «Татьяны» (РДС-4). Мне поста­вили стол в той же ком­нате, и целый месяц я форми­ро­вал пакет зака­зов. Выдали под­от­чет­ные бланки, пере­черк­ну­тые по диаго­нали крас­ной поло­сой: госу­дар­ствен­ный заказ, пер­во­оче­ред­ное испол­не­ние. В выпол­не­нии оснастки были завя­заны 29 заво­дов страны, рас­по­ложен­ные по всей ее тер­ри­то­рии. Москва, Ленинград, Куй­бышев, Харь­ков, Сверд­ловск, Челя­бинск…Чер­тежи шли из Цен­тра-300 (Арза­мас-16), часто таких дета­лей на заво­дах никогда не делали. Киев­скому заводу, к при­меру, пред­сто­яло выто­чить полу­то­рамет­ро­вые план-шайбы, до этого они и мет­ро­вых-то не выпус­кали. Но дело госу­дар­ствен­ной важ­но­сти отлага­тельства и отго­во­рок не при­ем­лет.

Тут я научился быстро рабо­тать, потому что ника­ких сверх­уроч­ных не допус­ка­лось, с 9 утра и до 6 вечера, час пере­рыв. Из зда­ния документы выно­сить тоже нельзя, чтобы дома пора­бо­тать. Успе­вай! Това­рищи сидели рядом, и каж­дый занимался своей рабо­той, такой же напряжен­ной и сроч­ной. В мои дела не вмеши­ва­лись, никто за меня ни одного заказа не оформил. Для запол­не­ния были отпе­ча­таны спе­ци­аль­ные типограф­ские форму­ляры, даже помарки при их запол­не­нии быть не должно. Надо испра­вить — зачеркни акку­ратно и тут же поставь подпись и число. Но это в ред­ких, исклю­чи­тель­ных слу­чаях. Поэтому запол­ня­лось все пре­дельно акку­ратно и внима­тельно. Голо­вой отве­ча­ешь!

У меня было чуть больше времени, чем у кол­лег, из-за того, что я не курил. Кол­леги же мои ходили на пере­куры, но не еже­часно — время было дорого. А еще был «паужин»: за час до окон­ча­ния рабо­чего дня отправ­ля­лись в сто­ло­вую под­крепиться. Для коман­ди­ро­ван­ных очень удобно, потому что вече­ром не все­гда ужи­нали. Хоте­лось все посмот­реть, раз уж ока­за­лись в Москве.

В сто­ло­вой вкусно кормили. Без излишеств: щи, кот­леты, гар­нир, компот — пол­ный совет­ский набор. Все­гда были два салата на выбор: винегрет или салат из свежих поми­до­ров и огурцов. Про­да­вали и коньяк, неко­то­рые упо­треб­ляли его в обед для аппе­тита, ничего зазор­ного в этом не было, все знали меру. Брали буты­лочку-другую с собой домой.

В выход­ные ходили в ресто­раны чисто муж­ской кампа­нией из четырех-пяти чело­век, — могли себе поз­во­лить, потому что хорошо зара­ба­ты­вали. Были и в «Арагви», и в «Бал­чуге». Хорошо отды­хали, но никогда не обсуж­дали рабо­чие вопросы: это было табу. Режим соблю­дали, понимали, что можем быть под кон­тро­лем у опре­де­лен­ных служб.

Жили в гости­нице напро­тив Котель­ни­че­ской набе­реж­ной. За месяц сдружи­лись, стали на «ты», но пани­брат­ства не было. Вообще в Главке все обраща­лись друг к другу уважи­тельно, на «вы», ходили строго в костюмах с гал­сту­ками или в воен­ной форме: все такие под­тя­ну­тые, дело­вые и веж­ли­вые. Однако без чван­ства, всё попро­сту.

То же самое было и у нас на заводе. Инже­нер­ный корпус и руко­во­ди­тели — в костюмах, мастера — в хала­тах, рабо­чие — в спе­цов­ках, кото­рые регу­лярно отда­ва­лись в стирку. Гряз­нуль не было. Воло­дин нерях не терпел, но за ним самим, в свою оче­редь, сле­дить было некому, не было жен­ского догляду (ника­кая жена такого рабо­чего ритма не выдержит). То у него завязка на ухе шапки-ушанки ото­рвется, то пуго­вица от знаме­ни­того кожа­ного пальто отле­тит. Он в день накру­чи­вал столько километ­ров, что обувь на нем про­сто горела, а достать сапоги 49-го размера, согла­си­тесь, непро­сто. Но и гим­на­стерка, и рубашки все­гда были чистыми и по-муж­ски выглажен­ными. Его любили, ценили его вели­кое тру­до­лю­бие и пре­дан­ность заводу, кото­рый он построил с нуля в необжи­той тайге на пустом месте и запу­стил в срок.

Моло­дежь уважи­тельно отно­си­лась к старшим, не гру­била, не огры­за­лась в ответ. Друг к другу в оби­ходе работ­ники обраща­лись, конечно, как им было при­вычно, но к мастеру, к началь­нику — все­гда по имени-отче­ству. Между собой как хотят, но при всех при­учили быть уважи­тель­ными. Навер­ное, это было отли­чи­тель­ной чер­той атомщи­ков. Они счи­тали себя людьми интел­ли­гент­ными, все-таки были интел­лек­ту­аль­ной эли­той совет­ского обще­ства.

Были, конечно, у нас исклю­че­ния. И на заводе, и в отрасли. Даже в той пер­вой коман­ди­ровке. Один из троих, сидевших с нами в ком­нате, В. Ф. Зако­рю­кин, точно своей фами­лии соот­вет­ство­вал. Форма­лист, все выслужиться хотел. Я одна­жды чер­тежи в стол убрал и пошел обе­дать. Так он на меня насту­чал началь­нику пер­вого отдела. Правда, тот ока­зался мужик умный, выслушал меня, а я дока­зал, что чер­тежи не сек­рет­ные, и сда­вать их в сейф не было необ­хо­димо­сти. Мы с Зако­рю­ки­ным не дружили, хотя на работе этого не демон­стри­ро­вали. Когда надо было, решали вопросы сообща. Но не дове­ряли, зная, что он донос­чик.

Дру­гой това­рищ сидел на награ­дах. Вот тогда, краем уха при­слу­ши­ва­ясь, я узнал, что после успеш­ного осво­е­ния нового изде­лия раз­да­ва­лись награды. И не по чинам. По уча­стию в раз­ра­ботке, в сборке, в испыта­ниях. Для меня было уди­ви­тельно, что награда от награды по времени должны быть отде­лены опре­де­лен­ным коли­че­ством лет. Иногда про­стой рабо­тяга — хороший токарь, напри­мер, — даже не понимал, за что его награж­дают: он про­сто точил каче­ствен­ные детали и не знал, что они идут на сборку опре­де­лен­ного спе­ц­и­з­де­лия. Про­сто все ори­ен­ти­ро­ваны были каче­ственно выпол­нять пору­чен­ную работу. И не про­яв­лять любопыт­ства — госу­дар­ствен­ная тайна!

Рабо­тали напряженно все. Время было такое — гонка вооруже­ний. Надо было как можно быст­рее выпу­стить изде­лие. Пре­стиж­ным счи­та­лось выпол­нить план. У нас на цехо­вом зда­нии долго лозунг висел: «Выпол­не­ние плана — долг, пере­вы­пол­не­ние — честь!»

Одна­жды нам 10 ноября, сразу после ноябрьских празд­ни­ков, само­ле­том при­слали чер­тежи. Сырые, недо­ра­бо­тан­ные. А 30 декабря — срок выпуска про­дукции. Все были в шоке. Пого­ва­ри­вали, что такой нере­аль­ный срок был уста­нов­лен К. А. Воло­дину спе­ци­ально для про­верки, как испыта­ние — спра­вится ли. Рас­чет был на то, чтоб не спра­вился. Все знали, что тогдаш­ний началь­ник 6-го управ­ле­ния В. И. Алфе­ров не очень любил нашего Кон­стан­тина Арсе­нье­вича еще с того времени, когда они вме­сте тру­ди­лись в Арза­масе-16.

Кол­лек­тив был в основ­ном моло­дой. Дирек­тор апел­ли­ро­вал к ком­со­мольской чести. Никто не спро­сил, что за выпол­не­ние будет, какие награды, какие поче­сти. Рас­пре­де­лили работу и встали к стан­кам. Днем и ночью рабо­тали, по 18 часов, забыли про выход­ные и празд­ники. И 28-го заказ был выпол­нен. Когда дирек­тор уви­дел на стенде гото­вое покрашен­ное изде­лие, его даже слеза прошибла.

Не боя­лись тогда дове­рять моло­дым. Взять меня: в два­дцать три года послали на такое ответ­ствен­ное дело в Главк, дове­рили вза­и­мо­действие с заво­дами по всей стране. Через месяц, по воз­враще­нии, мне при­ш­лось вновь соби­раться в путь. Я объе­хал все 29 предпри­я­тий, на кото­рые были отправ­лены заявки. Под­хо­дил к про­ход­ной, сообщал номер заказа, и тут же меня про­во­дили к дирек­тору или глав­ному инже­неру. Это были люди старше меня, но они отно­си­лись ко мне со всей серьез­но­стью, ведь бумаги шли с крас­ной поло­сой, зна­чит — госу­дар­ствен­ной важ­но­сти. На про­из­вод­ствах таких зака­зов боя­лись.

В Витеб­ске на раз­ру­шен­ном вой­ной заво­дике глав­ный тех­но­лог, на 20 лет меня старше, умо­лял расши­рить угло­вые допуски на при­спо­соб­ле­нии для фре­зе­ровки шести- и пятигран­ни­ков; их обо­ру­до­ва­ние не поз­во­ляло выто­чить детали такого класса точ­но­сти. Нельзя. Как уж они там его дово­дили, не знаю, может, вруч­ную даже; но сде­лали.

Только одна­жды мы допу­стили про­счет. В чер­тежах была допущена ошибка: зер­каль­ное изоб­раже­ние в кон­дук­торе для свер­ле­ния отвер­стий, не подошла сборка. И тогда Воло­дин заста­вил меня лично пере­про­ве­рить все детали на коор­ди­нат­ном станке VL-5. При­ш­лось осво­ить работу ста­ноч­ника, но это мне потом при­го­ди­лось. К сча­стью, только один кон­дук­тор ока­зался бра­ко­ван­ным, осталь­ные все в порядке. Можно было отда­вать в цеха для работы. Но месяц потра­тили на пере­про­верку.

Карьера дела­лась быстро. На воз­раст внима­ния не обращали. Моло­дежь посылали на ответ­ствен­ные участки. Верили в нее. Мы выросли на идео­логии комму­ни­сти­че­ской пар­тии, мы были пре­даны Родине, готовы к подвигам и горели жела­нием вершить вели­кие дела.

С 1963 года в тече­ние 10 лет я возглав­лял завод­скую пар­тий­ную орга­ни­за­цию. В то время слово парт­кома было весомо, оно многое зна­чило. Был у нас тогда началь­ни­ком ОТК завода Ю. Т. Кося­ков — очень гру­бый и само­уве­рен­ный, высо­комер­ный това­рищ. Кон­тро­ле­ров, в основ­ном женщин, он до слез не еди­ножды своим хам­ством дово­дил. Людей не при­зна­вал за людей. Два раза вызы­вал я его на разго­вор, толку нет: «А что вы мне сде­ла­ете, меня министр назна­чил!». Вопрос был выне­сен на парт­ком, реше­ние при­нято сле­дующее: счи­тать несовме­стимым такое пове­де­ние с занима­емой долж­но­стью. Кося­ков гро­зил мини­стер­ской комис­сией по раз­бору вопроса, кри­чал, что по голо­вушке нас за само­управ­ство не погла­дят. Но через два дня позво­нил замми­ни­стра Мин­сред­маша Л. Г. Мезенцев и спро­сил дирек­тора А. Г. Потапова: «Вы дирек­тор или нет? Парт­ком при­нял реше­ние, а адми­ни­страцией до сих пор ника­ких действий не предпри­нято!» Тут же был напи­сан при­каз, непри­ка­са­емый был снят и уехал из города.

Мини­стер­ство при­слу­ши­ва­лось к реше­ниям на местах. Пар­тий­ная дис­ци­плина спо­соб­ство­вала укреп­ле­нию порядка, форми­ро­вала ответ­ствен­ность и доб­ро­со­вест­ность.

От руко­во­ди­те­лей тре­бо­ва­лось все знать и грамотно орга­ни­зо­вать тру­до­вой процесс и отдых своих работ­ни­ков. Как только зара­бо­тали пер­вые цеха, Воло­дин ввел еже­днев­ные опе­ра­тивки в цехах. За 30 минут до начала смены мастера, началь­ники участ­ков, брига­диры обсуж­дали, что пред­стоит сде­лать. Дирек­тор знал ситу­ацию лучше всех, он каж­дый день объезжал и обхо­дил все до еди­ного объекты. Раз в десять дней про­во­дил про­из­вод­ствен­ные совеща­ния после работы, счи­тая, что от рабо­чего процесса никого отвле­кать нельзя.

Одна­жды мы с другом при­шли к нему в каби­нет про­сить квар­тиры в новом сда­ва­емом доме. Так он нас шкур­ни­ками обо­звал и отругал за то, что ото­рва­лись от про­из­вод­ства, хотя при­шли мы в свой пере­рыв. Но Кон­стан­тин Арсе­нье­вич был очень спра­вед­ли­вым и поря­доч­ным чело­ве­ком, он понимал, что моло­дым семьям нужно жилье, и уже на сле­дующий день нам выпи­сали ордера.

У него не было при­ем­ных часов, работ­ники к нему напрямую обраща­лись в цехах, на улице или при­хо­дили в каби­нет часов в один­на­дцать вечера, зная, что он еще рабо­тает. Он тре­бо­вал, чтобы началь­ники были доступ­ными для под­чи­нен­ных. Ежеме­сячно в цехах обя­за­тельно про­во­ди­лись четыре собра­ния: общее, пар­тий­ное, ком­со­мольское, проф­союз­ное. Еже­не­дельно — пяти­ми­нут­ная полит­информация. Всю доступ­ную информацию до людей дово­дили, решали воз­ни­кающие вопросы, выслу­ши­вали работ­ни­ков.

Забо­ти­лись. Путевки выде­ляли в наши мини­стер­ские здрав­ницы — в Судак, Гелен­джик, Адлер. Потом постро­или соб­ствен­ную «Рябинку» в Евпа­то­рии, стали на все лето выво­зить к Чер­ному морю детей.

Помогали орга­ни­зо­вать досуг, осо­бенно спор­тив­ный. В каж­дом дворе моло­дежь вешала вече­рами волей­боль­ные сетки и реза­лась до седьмого пота после работы. На поля­нах ста­вили ворота из жер­дей и гоняли фут­бол. Около цехо­вых зда­ний везде были спор­тив­ные площадки, даже в городки умуд­ря­лись сыг­рать в обе­ден­ные пере­рывы.

Нам хорошо пла­тили. Нас звали в округе шоко­лад­ни­ками, потому что всё было в мага­зи­нах, а мы гор­ди­лись своей при­над­леж­но­стью к Мин­сред­машу и тем, что живем «за колюч­кой».

Люди со всей округи стреми­лись посе­литься в ЗАТО. Это было пре­стижно. Мы отби­рали лучших. Но не все­гда могли подо­брать нуж­ные кадры. Когда я рабо­тал заме­сти­те­лем дирек­тора по кад­рам, на меня пожа­ло­вался началь­ник 2-го Главка Юрий Серге­е­вич Семен­дяев из-за задержки с назна­че­нием на заводе зам­ди­рек­тора по кап­стро­и­тельству. Мы никак не могли подо­брать нуж­ной кан­ди­да­туры. Тогда форми­ро­вали аль­бомы резерва. У нас на ПСЗ был аль­бом резер­ви­стов завод­ского уровня, в Мин­сред­маше — свой. Поехал я к нему, под­няли аль­бом мини­стер­ский, и Юрий Серге­е­вич пред­ложил свою кан­ди­да­туру — Мама­ева Миха­ила Кон­стан­ти­но­вича с объекта Н. В. Фир­сова (Ангар­ское управ­ле­ние стро­и­тельства). Созво­ни­лись по ВЧ, попро­сили у Нико­лая Вла­ди­ми­ро­вича оха­рак­те­ри­зо­вать дан­ного спе­ци­а­ли­ста. Жалко тому было, но отпу­стил к нам Мама­ева, да так полу­чи­лось, что не его одного, а вме­сте с супру­гой Кла­рой Нико­ла­ев­ной, жур­на­ли­стом по обра­зо­ва­нию, кото­рая у нас на ПСЗ орга­ни­зо­вала выпуск завод­ской газеты. Мама­евы успешно про­ра­бо­тали до пен­сии, а сей­час на ФГУП «ПСЗ» тру­дятся их дети. Вот так с лег­кой руки Ю. С. Семен­дя­ева у нас роди­лась тру­до­вая дина­стия.