Кошелев Юрий Иванович

В 1968 году я закончил физико-химический факультет Московского института стали и сплавов и сразу пришел работать в НИИграфит. Первое впечатление было ужасным. Тогда при институте был собственный опытный завод по выпуску графита. Нас повели по цехам, я вроде бы пришел заниматься наукой, а тут заводское производство, все черным-черно! Но потом привык. Располагался этот комплекс на площади порядка 15 гектаров. Непосредственно в НИИ работало около полутора тысяч сотрудников. Первый год я был младшим научным сотрудником в лаборатории, которая занималась силицированными графитами. Силицированный графит - эрозионно- и коррозионностойкий материал, состоящий из карбида кремния, углерода и кремния, обладает высокой жаропрочностью, жаростойкостью, стойкостью к многократным теплосменам и агрессивным средам, износостойкостью; для его получения пропитывают расплавом кремния изделия из пористых конструкционных графитов или из специально приготовленной углеродной основы. В то время я работал на печах силицирования, разбирал и собирал вакуумные печи, проводил процесс силицирования - в общем, был как рабочий, но грамотный рабочий, участвующий в производстве силицированных графитов. В 1969 году я вновь вернулся в Московский институт стали и сплавов, поступив в аспирантуру на кафедру, которую заканчивал - кафедру высокотемпературных материалов (каким и является конструкционный графит), где защитил кандидатскую диссертацию. Моим научным руководителем был д.т.н. Валерий Иванович Костиков, который позже стал директором НИИграфит. Он давал темы для исследований, над которыми я должен был работать. Режим был жесткий: неделя прошла – отчитайся, что сделал.

В 1972 году я пришел в НИИграфит уже окончательно и через два года был избран по конкурсу на должность старшего научного сотрудника, а еще через два года, также по конкурсу, – на должность заведующего лабораторией. Мое возвращение совпало с началом разработки для Министерства среднего машиностроения подшипников из силицированного графита для главных циркуляционных насосов АЭС, как габаритных, так и малогабаритных.

В 1972 году я начал заниматься этой темой, и к 1978 году у нас были разработаны эти материалы. Мы работали над этим проектом совместно с ЦКБМ (Санкт-Петербург) и ОКБМ Африкантова. Это две организации Минсредмаша, одна из которых занималась большими станциями, другая - малогабаритными. В лаборатории, которой я руководил, были разработаны и внедрены на Челябинском электродном заводе технологии изготовления изделий из силицированных графитов марок СГ-П-05 и СГ-П-05Б. Эта продукция выпускается с 1978 года по сей день, так как с тех пор никто лучшего материала не разработал. В отличие от карбидокремниевых материалов, которыми в мире занимаются многие предприятия в разных странах, наш материал имеет в своем составе углеродную составляющую, которая служит своего рода смазкой для подшипников, что делает его уникальным.  Мы разрабатывали и другие материалы, которые сегодня тоже изготавливаются, - прежде всего, для обеспечения обороноспособности России. Мы первыми в мире стали делать из силицированных графитов крупногабаритные изделия. Например, кольца для главных циркуляционных насосов АЭС. Такого габарита изделий на основе графита до сих пор не делает никто!

Опасные ситуации, как и на любом производстве, случались и у нас. Бывало, взрывались печи. Температуры высокие, две тысячи градусов внутри, если вода попадает – разлагается, и происходит водородо-кислородный взрыв. Крышки больших печей, по полтонны весом, летали по цеху, как пушинки, можете себе представить! Слава богу, обходилось без жертв.

Руководство заботилось о досуге сотрудников. У нас был свой клуб «Заря», где мы устраивали вечера и праздники. Были и викторины, и КВН, накрывались столы, праздники отмечались вместе с дирекцией. Сейчас такого нет, и клуба тоже нет. Была своя база отдыха в Киржаче, очень приличная, где даже проводились международные конференции. Строили ее всем институтом. Теперь она в частных руках.

В НИИграфит делали теплозащиту для космического корабля «Буран». Я был уполномоченным Министра цветной металлургии СССР (в то время НИИграфит подчинялся этому министерству) по соблюдению всех требований к производству теплозащиты: изготовление деталей, их испытание. Изделия эти были сложной формы, производились в НИИграфит и на Московском электродном заводе. Изготавливались они из углерод-углеродного композиционного материала «Гравимол», который пироуплотняли, боросилицировали, ещё наносилось противоокислительное покрытие. Большинство отделов НИИграфит участвовало в этой работе. Вкалывали четыре года и днями, и ночами. Более 30-ти предприятий, "почтовых ящиков", участвовало в изготовлении пресс-форм для носа, крыльев, хвоста. «Буран» начали создавать сразу же после запуска американского "Шаттла". Причем все это было сделано очень быстро. И «Буран» слетал в космос 15 ноября 1988 года. Правда, слетал только один раз, хотя был создан как многоразовый. При этом наш корабль был управляемый, мог маневрировать, а у американцев нет. Кроме того, «Буран» совершал посадку в автоматическом режиме, что тоже было сделано впервые в мире. Это стало достижением нашей науки, техники, материалов. Мы отвечали за теплозащиту. Температура на кромках крыльев, на носу и хвосте достигала 1650°С. Одновременно было создано оборудование для боросилицирования крупногабаритных изделий сложной формы.

К концу восьмидесятых годов в рамках ПО «Союзуглерод» в СССР действовала крупнейшая по мировым масштабам углеродная промышленность. В ПО входили НИИграфит и Государственный НИИ электродной промышленности в Челябинске, а также все электродные заводы СССР: Московский, Челябинский, Новочеркасский, Днепровский (г. Запорожье, УССР), Новосибирский, а также Вяземский завод графитовых изделий. Сегодня все эти предприятия находятся в частных руках. 

Девяностые годы НИИграфит пережил тяжело. Зарплаты стали низкими, сотрудникам их не хватало даже на жизнь. Более того, у института не было денег на оплату электроэнергии и тепла, и их во всех корпусах отключили.  Люди работали в лабораториях, надев телогрейки, по коридорам ходили с фонарями. И так продолжалось почти три года. Но при этом институт полностью выполнял Гособоронзаказ, прежде всего, по договорам с корпорацией «МИТ». На эти средства мы построили свою электроподстанцию. Постепенно ситуация стала улучшаться.

В середине двухтысячных всё наладилось, мы снова стали нормально работать и нормально получать. Другое дело, что институт сократился до минимума: тех людей, которые стояли у истоков, осталось мало. Кому-то нашлась замена, а кому-то нет. Политика Росатома – выдвигать молодежь. Но образование в современных институтах стало не ахти какое. Если нас учили всем дисциплинам - химии, физике, атомной физике, рентгенографии, металлографии, то сегодня в институтах многие из этих дисциплин сокращают, студенты вынуждены совмещать учёбу с работой. Мы берем студентов, но нередко, получив опыт практической работы, они переходят в частные компании, где зарплаты выше.

Сегодня я отвечаю за работу управления углерод-карбидокремниевых материалов. В моем подчинении - цех по производству силицированного графита и научно-производственный отдел. Начальник отдела – доктор технических наук Игорь Анатольевич Бубненков, который окончил ту же кафедру МИСИС, что и я, и с которым мы начинали создавать этот цех. Начинали с создания участка печей силицирования, затем запустили участок подготовки углеродной шихты и прессования углеродной основы, и теперь выпускаем углеродную основу и силицированный графит - изделия для предприятий Росатома. Хочу подчеркнуть, что все марки графита, разработанные в нашем институте, по своим свойствам выдающиеся – лучше марок не было ни у нас, ни за рубежом.

В чем кардинальное отличие времени, когда я начинал работать, от сегодняшнего? Тогда я мог проводить исследования, которые мне были интересны. Открывались поисковые темы, которые финансировались из бюджета, поэтому и были разработаны новые марки графита. Прикладная наука ценилась и поддерживалась. И отдача от прикладной науки была весьма высока. Собственно, на том заделе всё работает и сегодня. Поощрялось научное творчество: я сам выбирал темы для поиска, включал в план, обосновывал их, они утверждались, выделялось финансирование. А сейчас поисковых тем нет. Мы можем исследовать направления, которые хотим, но за свой счет. Для дальнейшего развития необходимо кардинально менять отношение к прикладной науке. Сейчас есть новые материалы, они испытаны, показали отличные характеристики, их внедрение экономически эффективно, но, несмотря на это, они оказались невостребованными. В изделиях по-прежнему продолжают использовать старый материал.

Главное - иметь интерес к работе. У нас он был. Мы знали, какие вершины стоят перед нами – защитить кандидатскую, затем докторскую. И не просто написать диссертацию: разработать материал, создать его, обосновать экономическую эффективность и затем внедрить в производство. Было специальное постановление ВАК – присваивать докторскую степень только при внедрении разработки в производство. Сейчас этого уже нет.

Я доволен тем, как сложилась моя жизнь. НИИграфит - мое место. И то направление, которым я занимаюсь, мне по душе. Я ценю в людях профессионализм. Но не меньше ценю доброту, принципиальность и честность. Если человек хороший профессионал, но подлец – общаться с ним не стану. Я прошел долгий путь – от простого инженера до доктора наук, академика РАЕН. Разработал лучшие в своей области материалы. К сожалению, не все удалось внедрить, тем не менее сделанным в жизни могу гордиться!