Обращение к сайту «История Росатома» подразумевает согласие с правилами использования материалов сайта.
Пожалуйста, ознакомьтесь с приведёнными правилами до начала работы

Новая версия сайта «История Росатома» работает в тестовом режиме.
Если вы нашли опечатку или ошибку, пожалуйста, сообщите об этом через форму обратной связи

Участники проекта /

Кормушкин Юрий Павлович

Руко­во­ди­тель лабо­ра­то­рии по рас­чё­там нейтронно-физи­че­ских харак­те­ри­стик реак­то­ров. Глав­ный спе­ци­а­лист отдела ядер­ной без­опас­но­сти Ростов­ской АЭС. Кан­ди­дат физико-матема­ти­че­ских наук. Автор и соав­тор более 150 работ и пуб­ли­каций.
Кормушкин Юрий Павлович

Силь­ный инте­рес к физике появился у меня в старших клас­сах сред­ней школы, и к моменту её окон­ча­ния сформи­ро­ва­лось твёр­дое реше­ние поступать в один из физи­че­ских вузов в Москве. Наи­больший инте­рес вызы­вал МИФИ, так как именно там гото­вили спе­ци­а­ли­стов для атом­ной промыш­лен­но­сти. В МИФИ все курсы по физике реак­то­ров читал заме­ча­тель­ный учё­ный, про­фес­сор Саве­лий Мои­се­е­вич Фейн­берг. Именно его лекции опре­де­лили мои про­фес­си­о­наль­ные инте­ресы и предпо­чте­ния на всю жизнь. Я ещё не знал тогда, что мне пред­сто­яло в тече­ние многих лет тесно сотруд­ни­чать с этим выдающимся спе­ци­а­ли­стом по физике реак­то­ров.

В 1961 году комис­сия по рас­пре­де­ле­ния удо­вле­тво­рила моё жела­ние и напра­вила рабо­тать в г. Меле­кесс в недавно орга­ни­зо­ван­ный НИИ, кото­рый ещё не имел назва­ния, а только номер поч­то­вого ящика. В даль­нейшем он полу­чил назва­ние НИИ атом­ных реак­то­ров (НИИАР). Там, как раз, гото­ви­лись к пуску пер­вого в СССР высо­копо­точ­ного иссле­до­ва­тельского реак­тора СМ-2. Там я впер­вые встре­тился с людьми, с кото­рыми мне пред­сто­яло рабо­тать в тече­ние многих лет, и кото­рые ока­зали большое вли­я­ние на мой жиз­нен­ный путь. Это Вла­ди­мир Михай­ло­вич Гря­зев — началь­ник лабо­ра­то­рии, где я начал свою тру­до­вую жизнь; Вла­ди­мир Андре­евич Цыка­нов, под непо­сред­ствен­ным руко­вод­ством кото­рого я почти чет­верть века занимался физи­кой реак­то­ров. Особо хочу упомя­нуть моего друга и пер­вого учи­теля Вла­ди­мира Серге­е­вича Фофа­нова. Он закон­чил МИФИ на несколько лет раньше меня и очень многому меня научил и в науке и в жизни.

Науч­ным руко­во­ди­те­лем созда­ния иссле­до­ва­тельского реак­тора с рекордно высо­ким нейтрон­ным пото­ком (реак­тора СМ-2) был С. М. Фейн­берг, когда наши с ним пути пере­сек­лись надолго. Реак­тор СМ-2 был запущен в октябре 1961 года и, надо ска­зать, что после нескольких модер­ни­за­ций он успешно рабо­тает до сих пор под име­нем СМ-3. В этом реак­торе, наряду с ещё одним аме­ри­кан­ским реак­то­ром, достиг­нута самая высо­кая в мире плот­ность потока нейтро­нов. За созда­ние этого реак­тора кол­лек­тив авто­ров, куда вхо­дили С. М. Фейн­берг и В. А. Цыка­нов, был удо­стоен Ленин­ской премии. Уча­стие в пуске и модер­ни­за­ции реак­тора СМ-2 было моей пер­вой серьёз­ной рабо­той и, можно ска­зать «бое­вым креще­нием». С этим реак­то­ром была свя­зана и тема моей кан­ди­дат­ской дис­сер­тации, защита кото­рой состо­я­лась в 1969 году.

Вот вам ещё одна яркая иллю­страция того, как тесен мир, по край­ней мере, наш «атом­ный мир». На пред­диплом­ную прак­тику и диплом­ное про­ек­ти­ро­ва­ние меня напра­вили в г. Обнинск, в Физико-энерге­ти­че­ский инсти­тут. Рабо­тал над дипломом я в отделе, кото­рый раз­ра­ба­ты­вал реак­торы на быст­рых нейтро­нах. Руко­во­дил отде­лом про­фес­сор Олег Дмит­ри­е­вич Казач­ков­ский. Я и не мог предпо­лагать, что спу­стя немного времени пути наши снова пере­се­кутся — вскоре он будет назна­чен дирек­то­ром НИИ атом­ных реак­то­ров, где мне пред­сто­яло рабо­тать. Руко­во­ди­те­лем моего диплома был началь­ник лабо­ра­то­рии, кан­ди­дат наук Н. В. Крас­но­я­ров. Мы с ним опре­де­лили тему диплома «Схемы перегру­зок топ­лива для реак­тора на быст­рых нейтро­нах». Тема была новая, лите­ра­туры по ней почти не было, опе­реться было не на что. При­хо­ди­лось многое «изоб­ре­тать» самому.

Моя диплом­ная работа была защищена с оцен­кой «отлично». Её высоко оце­нил пред­се­да­тель госу­дар­ствен­ной экза­ме­наци­он­ной комис­сии, где я защищался, матема­тик Гурий Ива­но­вич Мар­чук. (Впо­след­ствии Г. И. Мар­чук был Пре­зи­ден­том Сибир­ского отде­ле­ния Ака­демии наук, а затем Пре­зи­ден­том Ака­демии наук СССР). Как потом мне ска­зал О. Д. Казач­ков­ский, мате­ри­алы моей диплом­ной работы были положены в основу принци­пов перегрузки топ­лива для реак­тора БН — 350. Он обла­дал хорошими дело­выми каче­ствами. И в инсти­туте, и в городе, и в обла­сти его очень уважали.

Олег Дмит­ри­е­вич Казач­ков­ский извест­ный учё­ный, док­тор физико-матема­ти­че­ских наук, фрон­то­вик, руко­во­дил НИИ атом­ных реак­то­ров с 1964-го по 1974 год. Он обла­дал всеми каче­ствами, необ­хо­димыми для руко­вод­ства круп­ным науч­ным кол­лек­ти­вом — умный, интел­ли­гент­ный, с огром­ной науч­ной эру­дицией. Олег Дмит­ри­е­вич был одним из иници­а­то­ров раз­ви­тия в СССР направ­ле­ния по масштаб­ному стро­и­тельству реак­то­ров на быст­рых нейтро­нах. При его актив­ном уча­стии в НИИ­АРе в корот­кие сроки был построен и запущен пер­вый в СССР реак­тор на быст­рых нейтро­нах, про­из­во­дящий элек­троэнергию — реак­тор БОР-60. Олег Дмит­ри­е­вич не дожил одного года до сво­его сто­ле­тия. Его не стало в 2014 году.

Работа в НИИАР мне очень нра­ви­лась, я занимался своим любимым делом — физи­кой реак­то­ров. Рабо­тать было легко и при­ятно до тех пор, пока судьба не при­вела меня в одно тупи­ко­вое направ­ле­ние атом­ной энерге­тики — реак­торы с орга­ни­че­ским теп­ло­но­си­те­лем.

Какие же при­вле­ка­тель­ные осо­бен­но­сти имеют реак­торы с орга­ни­че­ским теп­ло­но­си­те­лем по срав­не­нию с водо-водя­ными? Таких осо­бен­но­сти две, и обе они свя­заны со свойствами орга­ни­че­ских жид­ко­стей, исполь­зу­емых в каче­стве теп­ло­но­си­те­лей. Пер­вая — моле­кула орга­ни­че­ского теп­ло­но­си­теля в отли­чие от воды не имеет в своём составе атома кис­ло­рода и поэтому не акти­ви­ру­ется, про­ходя через актив­ную зону. Сле­до­ва­тельно, пер­вый кон­тур реак­тора не нуж­да­ется в био­логи­че­ской защите. Вто­рая — орга­ни­че­ский теп­ло­но­си­тель имеет высо­кую темпе­ра­туру кипе­ния, а зна­чит, пер­вый кон­тур может рабо­тать при низ­ком дав­ле­нии, корпус реак­тора и тру­бопро­воды могут быть тон­ко­стен­ными. Благо­даря этим осо­бен­но­стям воз­ни­кают предпо­сылки для созда­ния доста­точно лёг­кой и компакт­ной транспор­та­бель­ной АЭС небольшой мощ­но­сти.

Я к тому времени возгла­вил лабо­ра­то­рию, кото­рая занима­лась рас­чё­тами нейтронно-физи­че­ских харак­те­ри­стики этих реак­то­ров. По физике реак­тора вопро­сов не воз­ни­кало. Лабо­ра­то­рия быстро осво­ила рас­чёт­ные программы, мы научи­лись довольно точно пред­ска­зы­вать физи­че­ские харак­те­ри­стики актив­ной зоны. Рас­чёт­ный запас реак­тив­но­сти обес­пе­чи­вал дли­тель­ность непре­рыв­ной экс­плу­а­тации не менее года, но дли­тель­ной кампа­нии не полу­ча­лось. В орга­ни­че­ском теп­ло­но­си­теле под облу­че­нием обра­зуются смо­ли­стые веще­ства, кото­рые имеют обык­но­ве­ние осе­дать на горя­чих поверх­но­стях, како­выми в реак­торе все­гда ока­зы­ваются поверх­но­сти теп­ло­вы­де­ляющих элемен­тов (ТВЭ­Лов). В результате, суток через 80 начи­нало ката­строфи­че­ски быстро расти гид­рав­ли­че­ское сопро­тив­ле­ние актив­ной зоны, а суток через 100 актив­ную зону нужно было пол­но­стью менять. Отмыть её было невозможно. И так повто­ря­лось с каж­дой новой загруз­кой.

Было изу­чено несколько орга­ни­че­ских теп­ло­но­си­те­лей, кстати, все они по составу очень близки к дизель­ному топ­ливу. Для очистки теп­ло­но­си­теля при­ме­ня­лись раз­лич­ные фильтры, с каж­дой новой загруз­кой раз­ные. Чтобы изба­вить ТВЭЛы от отложе­ний актив­ную зону облу­чали ультра­зву­ком. По этому направ­ле­нию было зареги­стри­ро­вано несколько изоб­ре­те­ний и ноу-хау. Но результа­тов это не при­но­сило, роко­вые 100 суток пре­сле­до­вали уста­новку АРБУС. Именно тогда у сотруд­ни­ков лабо­ра­то­рии, понявших бес­пер­спек­тив­ность этого направ­ле­ния, воз­никло жела­ние сме­нить работу. Как пока­зало время, мы были правы, и это направ­ле­ние через несколько лет было закрыто, как тупи­ко­вое. В результате в начале 1986 года при­ка­зом по Минэнерго СССР я был назна­чен на стро­ящуюся Ростов­скую АЭС на долж­ность заме­сти­теля глав­ного инже­нера по ядер­ной без­опас­но­сти. Вме­сте со мной на Ростов­скую АЭС при­е­хали ещё четыре работ­ника НИИ­АРа.

Сле­дующим важ­ным этапом моей жизни была борьба с «зелё­ными» всех сор­тов и мастей за Ростов­скую АЭС, кото­рая, к сча­стью, заверши­лась побе­дой здра­вого смысла и нашей общей побе­дой — пус­ком в 2000 году пер­вого блока Ростов­ской АЭС. Этот энерго­блок был много­кратно юби­лей­ным. Он был пер­вым, запущен­ным в Рос­сии после много­лет­него «застоя», пер­вым в тре­тьем тыся­че­ле­тии, тридца­тым в Рос­сии и знаме­но­вал вступ­ле­ние в строй действующих деся­той АЭС Рос­сии — Ростов­ской АЭС. Здесь есть, чем гор­диться.

Моим глав­ным увле­че­нием все­гда была работа. Моя семья все­гда раз­де­ляла мои взгляды и гор­ди­лась моей рабо­той. Никогда я не боялся ни излу­че­ния, ни других опас­но­стей, свя­зан­ных с «каприз­ными» свойствами реак­то­ров и кри­ти­че­ских сбо­рок. И к своей работе я отно­сился как к любимому делу.

Герма­ния, кото­рая отка­зы­ва­ется от атом­ной энерге­тики делает огром­ную, непро­сти­тель­ную глупость, их АЭС были весьма совершен­ными и без­опас­ными. В Рос­сии должна быть и будет без­опас­ная атом­ная энерге­тика.

Вто­рой Чер­но­быль уже про­изошёл, это Фуку­сима. Этой ава­рии вполне можно было избежать, будь японцы поум­нее и не такими форма­ли­стами. Кстати, и Чер­но­быль, и Фуку­сима пока­зали, что их послед­ствия не носят фаталь­ного харак­тера. Эти ава­рии, как раз, и пока­зали, что при умном под­ходе к атом­ной энерге­тике она может быть и должна быть без­опас­ной.