Команда талантливых инженеров
На выбор моей профессии повлиял отец, работавший инженером-механиком на Сибирском химическом комбинате. Домашние разговоры о новой, доселе неизвестной отрасли, о значимости профессии атомщика, естественно, не прошли бесследно.
В Томском политехническом институте я учился довольно успешно, что сыграло решающую роль при моем поступлении на Сибирский химкомбинат. Меня сразу приняли на достаточно высокую должность инженера управления реактором АДЭ-3 (аппарат двухцелевой энергетический или, как называли эти реакторные установки в то время, «Иван»).
Через три года (мне тогда было 27 лет) меня назначили начальником смены. В это время усиленно развивалось реакторостроение, и перспективной молодежи не давали долго засиживаться на одном месте. Фактически я был самым молодым начальником смены на «третьем Иване».
Работа в смене однообразна, человек привыкает к размеренному ритму жизни и начинает строить свои планы в соответствии с графиком вахт. Меня, молодого парня, это не совсем устраивало. Тем более что возможностей приложения сил в то время было предостаточно. Атомная энергетика бурно развивалась, требовались специалисты, имеющие опыт работы на реакторах.
В это время на строящуюся под Курском АЭС Министерство направило начальником реакторного цеха Юрия Федоровича Митрофанова, одного из выпускников Томского политехнического института. Через некоторое время Юрий Федорович стал формировать там команду и в числе других своих однокурсников пригласил меня на должность заместителя начальника реакторного цеха.
Это был 1973 год. Помню, как перед моим отъездом в Курск меня вызвал главный инженер объекта Том Петрович Николаев и попросил взять под свое «крыло» его сына Петра, который в это время заканчивал Томский политехнический институт. А через год и сам Том Петрович переехал на Курскую АЭС, где был назначен главным инженером станции.
Вспоминая то время, я вновь и вновь прихожу к одной и той же мысли: мы были едины в своем стремлении принести как можно больше пользы предприятию, на котором работали, и в целом стране. Каждый был в какой-то степени одержим мечтой о том, чтобы неведомая доселе отрасль — атомная энергетика — становилась как можно надежнее, чтобы результат нашего труда приносил пользу людям. Мы были, да и сейчас остались, влюбленными в выбранную профессию и считали работу атомщика делом всей своей жизни. А потому, преодолевая невероятные трудности, люди нашего поколения один за другим вводили в строй энергоблоки, дающие государству свет и тепло.
Кое-кто скептически относится к понятию «одна команда». Однако, на мой взгляд, именно в одной команде специалистов, объединенных общими планами и взглядами на жизнь, можно достичь поставленной цели и иметь высокий результат.
Хорошо помню 1975 год. Полным ходом идет завершающий этап подготовки первого энергоблока Курской АЭС к предпусковым операциям. Николаев назначает меня, 36-летнего инженера-эксплуатационника, заместителем главного инженера. Должность очень ответственная, тем более что приближается момент пуска первого реактора РБМК в системе Минэнерго. И все-таки ни он, ни я не ошиблись. При всех личных внутренних сомнениях я старался максимально вложить свои знания и способности в порученное дело. Пуск блока прошел успешно, и это была большая трудовая победа на героической курской земле.
Заместителем главного инженера я работал до 1980 года. И снова неожиданное предложение от руководства АЭС — должность главного инженера. Поначалу я не давал согласия, потому что не представлял, как я смогу заменить на этом посту своего опытнейшего наставника Т. П. Николаева. Но Том Петрович убедил меня в необходимости принятия положительного решения. Сам он переходил на должность заместителя директора по науке и в любое время готов был дать мне хороший совет, нужную консультацию. Всегда буду благодарен Тому Петровичу, всем специалистам Курской АЭС за то, что вместе мы прошли настоящую, большую профессиональную школу в атомной энергетике.
Вспоминаю знаменательный не только для меня лично, но и для всей атомной отрасли случай, касающийся безопасной эксплуатации реакторов РБМК. Завершался 1975 год. Во время работы по освоению мощности первого энергоблока Курской АЭС мы обратили внимание на то, что часть стержней поглотителей реактора по сигналу аварийной защиты в активную зону не входят.
Мы собрали команду реакторщиков и СУЗовцев, состоящую из Валентина Карнаухова, Константина Сизова, Владимира Щиголева, Олега Сафронова, Василия Калинина. Поразмыслили вместе над этой ситуацией и пошли к Тому Петровичу Николаеву с техническим решением, наполовину напечатанным на старой печатной машинке, наполовину написанным от руки. В своем предложении мы излагали мысль о том, чтобы ввести стержни-поглотители в систему аварийной защиты снизу.
Ученый-атомщик мгновенно оценил нашу идею. Спросил: «Сколько времени вам нужно для осуществления этого процесса?». Мы запросили две недели. Он подумал и сказал: «Достаточно и пяти дней».
Пять дней мы жили на атомной станции, и дома нас никто не видел. Но мы сделали это!
Впоследствии наше предложение внедрили на всех реакторах РБМК. Но, к сожалению, это произошло уже после катастрофы на Чернобыльской АЭС.
Именно на Курской АЭС сделано много открытий и введено новшеств, которые затем в виде передового опыта осваивались на других российских АЭС. Приведу еще один пример. В 1974 году, когда Ленинградская АЭС вышла на проектную мощность в один миллион киловатт-часов, после пуска блока она проработала считанные часы. Причина — повышенная влажность пара, который поступал на турбину. Этот недостаток мог повлечь за собой много нежелательных эффектов.
Мы создали инициативную группу на своей станции. В нее вместе со мной вошли заместитель главного инженера Евгений Иванов, начальник цеха централизованного ремонта Валерий Анпилогов, специалист по ремонту Николай Букреев (все — выпускники Томского политехнического института), а также конструкторы НИКИЭТ. Решение нужно было найти в очень сжатые сроки. Работали по 25 часов в сутки, но всё-таки сделали этот «сухой миллион».
Конечно, кроме работы, иногда бывал и отдых. Как-то в конце декабря 1983 года нас с Евгением Ивановым вызвал Николаев, а в кабинете у него сидела молодая девушка, районный секретарь комсомола. Том Петрович с порога ошарашил нас новостью: «Комсомол решил вас наградить недельной путевкой в Домбай». Девушка посмотрела на нас неуверенно и спросила у Тома Петровича: «А они могут кататься на лыжах?». «Они все могут!» — ответил он.
На самом деле мы имели весьма отдаленное представление о горных лыжах. Но один бывалый горнолыжник из НИКИЭТА подучил нас: «Чтобы инструктор признал в вас опытных горнолыжников и не мучил учебой на поляне, вы ему скажите, что свободно делаете «поворот в упор», и все будет в порядке». Так оно и вышло. Но когда мы поднялись на подъемнике на вершину горы с двухметровыми скоростными лыжами, наша самоуверенность тут же улетучилась: «Да это же сложнее, чем блок пустить!». Но спускаться таким же способом, как поднимались, было стыдно, и нам пришлось испытывать судьбу. К счастью, она оказалась к нам благосклонна…
В 1984 году меня назначили заместителем начальника управления по атомной энергетике Главтехуправления Минэнерго. Вскоре случился Чернобыль, также оставивший глубокий след в моем сердце и пополнивший горьким опытом наши знания. Затем я работал начальником Главка нового министерства атомной энергетики, где руководил работами по модернизации реакторов РБМК. С 1990 года был заместителем генерального директора ОАО «ВНИИАЭС».