Зимин Владимир Константинович

Этапы совместного пути

Я пришел рабо­тать во ВНИИАЭС в августе 1982 года в каче­стве инже­нера-кон­струк­тора первой кате­го­рии в кон­струк­тор­ско-тех­ноло­ги­че­ское отде­ле­ние (КТО), которым в то время руко­во­дил В. А. Кремнев. Моим непо­сред­ствен­ным началь­ни­ком был Вла­димир Абра­мо­вич Елин, кото­рого я считаю своим учи­те­лем в про­фес­сии. В то время основ­ное здание ВНИИАЭС на Фер­ган­ской улице только еще стро­и­лось, и под­раз­де­ле­ния инсти­тута раз­ме­щались в раз­лич­ных офисах, рас­ки­дан­ных по всей Москве и даже Москов­ской области. Наше под­раз­де­ле­ние раз­ме­ща­лось в здании бывшего дет­ского сада на про­спекте Буден­ного.

В начале 1982 года ВНИИАЭС получил пред­ло­же­ние от Бело­яр­ской АЭС о раз­ра­ботке робо­то­тех­ни­че­ского ком­плекса для ремонта гра­фи­то­вой кладки реак­то­ров АМБ-100 и АМБ-200, первых энер­гети­че­ских реак­то­ров Совет­ского Союза, послу­жив­ших про­об­ра­зом серии реак­то­ров РБМК-1000. Первый блок Бело­яр­ской АЭС с реак­то­ром АМБ-100 был оста­но­в­лен в 1981 году после тяжелой аварии и ожи­да­лось, что больше он уже пущен не будет, а послу­жит нату­раль­ным испы­та­тель­ным стендом для отра­ботки новой для того времени тех­ноло­гии ремонта кладки.

Кол­лек­тив КТО был доста­точно большой, состоял из спе­ци­али­стов раз­лич­ных про­фес­сий и раз­лич­ных воз­ра­с­тов. Однако такая пер­спек­тив­ная тема прак­ти­че­ски не оставила людей рав­но­душ­ными, работа над соз­да­нием робо­то­тех­ни­че­ского ком­плекса бук­вально кипела. Под руко­вод­ством Б.К.Куд­ряв­цева, В. А. Мои­сей­цева, А.Я.Швеца, В.А.Елина мы осва­и­вали новые для нас тех­ноло­гии и технику.

Этап раз­ра­ботки кон­струк­тор­ской и рабочей доку­мен­та­ции и изго­то­в­ле­ния первого образца ком­плекса закон­чился довольно быстро, и уже в сере­дине 1984 года мы при­сту­пили к про­ве­де­нию мон­таж­ных и пус­ко­на­ла­доч­ных работ на 1 блоке Бело­яр­ской

АЭС. И тут нача­лось. Отсут­ствие опыта ска­за­лось на каче­стве при­ня­тых тех­ноло­ги­че­ских

и кон­струк­тор­ских решений и спе­ци­али­стам ком­плекс­ной бригады кон­струк­тор­ско-тех­ноло­ги­че­ского отде­ле­ния при­шлось в опе­ра­тив­ном режиме устра­нять все выя­в­лен­ные недо­статки. В то время мы прошли пре­крас­ную прак­ти­че­скую школу от слесаря-сбор­щика до дез­ак­ти­ва­тор­щика (читай — убор­щика). Пре­крас­ные отно­ше­ния и помощь кол­лек­тива Бело­яр­ской АЭС, руко­во­ди­мого в то время О. М. Сара­е­вым — главным инже­не­ром САЭС и В.И.Пла­то­вым — заме­сти­те­лем глав­ного инже­нера по 1-ой очереди, поз­во­лили нам в деталях узнать осо­бен­но­сти станции и правильно решить поста­в­лен­ные перед нами задачи. Все нала­доч­ные и испы­та­тель­ные работы про­во­ди­лись в реак­тор­ном зале 1-го блока, который к тому времени уже был окон­ча­тельно оста­но­в­лен для вывода из экс­плу­а­та­ции. В конце 1985 года было принято решение о частич­ном исполь­зо­ва­нии тех­ноло­гии и робо­то­тех­ни­че­ского ком­плекса для выпол­не­ния ремонта гра­фи­то­вой кладки реак­тора АМБ-200 второго блока Бело­яр­ской АЭС. Спе­ци­али­сты ВНИИАЭС приняли актив­ное участие в этих сложных и ответ­ствен­ных работах. В после­ду­ю­щем опыт интен­сив­ного выпол­не­ния раз­но­пла­но­вых работ в усло­виях ради­а­ци­он­ного загряз­не­ния и ради­а­ци­он­ного излу­че­ния при­го­дился при лик­ви­да­ции послед­ствий аварии на Чер­но­быль­ской АЭС.

Но вот насту­пило 26 апреля 1986 года, и для всего инсти­тута начался новый отсчет времени «до и после». О собы­тиях на Чер­но­быль­ской станции напи­сано и опу­б­ли­ко­вано много раз­лич­ных мате­ри­а­лов — хороших, плохих, объек­тив­ных и не очень, и мне не хочется оста­на­в­ли­ваться на их опи­са­нии. Хочу только сказать, что спе­ци­али­сты ВНИИАЭС ока­зались более под­го­то­в­лен­ными к работам в тяже­лейших, опасных усло­виях, и пока­зали образец высо­ко­про­фес­си­о­наль­ной работы.

Что каса­ется дея­тель­но­сти нашего кон­струк­тор­ско-тех­ноло­ги­че­ского отде­ле­ния, то она, в основ­ном, была связана с рабо­тами по очистке кровли 3-го блока и вен­т­цен­тра от ради­о­ак­тив­ного мусора, выбро­шен­ного взрывом из реак­тора 4-го блока. Спе­ци­али­сты инже­нерно-опе­ра­тив­ной группы КТО выпол­няли весь спектр необ­хо­ди­мых работ: от уста­новки и экс­плу­а­та­ции камер для виде­о­на­блю­де­ния за обста­нов­кой на рабочих пло­щад­ках, выдачи реко­мен­да­ции и тех­ни­че­ских условий для новых робо­то­тех­ни­че­ских средств, изме­ре­ния ради­а­ци­он­ной обста­новки в зоне работ, до непо­сред­ствен­ного выпол­не­ния работ по очистке кровли. В Чер­но­быль­ском сооб­ще­стве нас так и звали «люди с крыши».

В каче­стве лири­че­ского отступ­ле­ния хочу рас­ска­зать вам одну историю, про­и­зо­шедшую с нами в то время. При очистке кровли реак­тор­ного отде­ле­ния 3-го блока и вен­т­цен­тра весь «мусор» сбра­сы­вался в развал реак­тор­ного отде­ле­ния 4-го блока. Для этих работ исполь­зо­вались как раз­лич­ные робо­то­тех­ни­че­ские устройства, так и «био­ро­боты» — солдаты, одетые в защит­ные костюмы и снаб­жен­ные сов­ко­выми лопа­тами. Выпол­не­нию этих работ сильно мешал «сухо­труб» пожар­ной системы, про­хо­див­ший по краю пло­щадки. При­ме­не­ние тра­ди­ци­он­ных методов резки тру­бо­про­во­дов, ввиду дли­тель­но­сти про­цесса, было невоз­можно, т.к. время пре­бы­ва­ния чело­века в зоне работ не пре­вы­шало 1,5 минут из-за очень высоких уровней ради­о­ак­тив­ного излу­че­ния. Нами сов­местно со спе­ци­али­стами Киев­ского инсти­тута им. Патона было принято решение о резке «сухо­труба» при помощи напра­в­лен­ного взрыва. Два коль­це­вых заряда, исполь­зу­ю­щих эффект куму­лятив­ного взрыва, уста­на­в­ли­ва­ются на трубу и про­из­во­дится их подрыв. Опе­ра­ция была пред­ва­ри­тельно отра­бо­тана на пром­пло­щадке АЭС и успешно выпол­нена на крыше. После того как фраг­мент тру­бо­про­вода после подрыва упал в развал 4-го блока, мы поздравили друг друга с успехом и готовы уже были почи­вать на лаврах. Но в это время 1 и 2 блоки уже нахо­ди­лись в экс­плу­а­та­ции, а мы не учли того, что виб­ра­ция от взрыв­ной волны рас­про­стра­нится по стро­и­тель­ным кон­струк­циям и достиг­нет поме­ще­ний цен­траль­ного щита упра­в­ле­ния, что вызовет серьез­ную панику среди экс­плу­а­та­ци­он­ного пер­со­нала, ведь ударная волна пошла со стороны 4-го блока. К счастью все обо­шлось. Мы вместо похвалы полу­чили хороший «пистон», а работа по очистке кровли пошла быстрее.

В тот период мне, как руко­во­ди­телю инже­нерно-опе­ра­тив­ной группы, при­шлось доста­точно часто встре­чаться с нашим дирек­то­ром Арменом Арта­ваз­до­ви­чем Абагя­ном. В таких экс­тре­маль­ных ситу­а­циях быстро сти­ра­ются грани между боль­шими руко­во­ди­те­лями и рядо­выми работ­ни­ками. Так, мне при­шлось рабо­тать как с простым пра­пор­щи­ком, так и с началь­ни­ком войск хими­че­ской защиты генерал-пол­ков­ни­ком В.К.Пика­ло­вым, с дози­мет­ри­стом и с заме­сти­те­лем Пред­се­да­теля Совета Мини­стров СССР Б. Е. Щер­би­ной, при этом люди ста­но­вятся более есте­ствен­ными и понят­ными. Но вот то первое, совер­шенно пре­крас­ное впе­ча­т­ле­ние об Армене Арта­ваз­до­виче, как о чело­веке и руко­во­ди­теле, сохра­ни­лось и по сей день.

После завер­ше­ния актив­ной фазы работ по лик­ви­да­ции послед­ствий аварии на ЧАЭС наше отде­ле­ние при­сту­пило к широ­ко­мас­штаб­ным работам по про­блеме вывода из экс­плу­а­та­ции блоков АЭС, которая после 1986 года в стране и мире стала очень акту­аль­ной. Это послу­жило при­чи­ной выде­ле­ния данного напра­в­ле­ния и соз­да­ния новой орга­ни­за­ци­он­ной струк­туры в инсти­туте. Так из КТО, руко­во­ди­те­лем кото­рого стал В. А. Мои­сей­цев, был выделен отдел «Вывода блоков АЭС из экс­плу­а­та­ции», началь­ни­ком кото­рого был назна­чен В. А. Кремнев. Этот отдел был введен в струк­туру отде­ле­ния «Ради­а­ци­он­ной защиты» под руко­вод­ством Л. П. Хамья­нова. Таким образом, в отрасли впервые было создано под­раз­де­ле­ние, спе­ци­али­зи­ру­ю­ще­еся на решении проблем, свя­зан­ных с выводом из экс­плу­а­та­ции.

С 1987 по 1992 годы отделом было раз­ра­бо­тано много доку­мен­тов кон­цеп­ту­аль­ного уровня, которые легли в основу наци­о­наль­ной поли­тики и регу­ли­ро­ва­ния в области вывода из экс­плу­а­та­ции. В рамках ком­плекс­ной про­граммы научно-тех­ни­че­ского про­гресса, кури­ро­вав­шейся отделом ЦК КПСС, были нала­жены научно-тех­ни­че­ские связи с ГДР, Бол­га­рией, Чехо­сло­ва­кией, которые экс­плу­а­ти­ро­вали блоки АЭС с реак­то­рами ВВЭР-440 и ВВЭР-1000. Было создано сов­мест­ное пред­при­ятие СП «ДЕКОМ» (с фили­а­лами в Бол­га­рии и Чехо­сло­ва­кии), которое, как мы пред­по­ла­гали, должно было зани­маться выводом из экс­плу­а­та­ции АЭС в СССР и странах Вос­точ­ной Европы. К сожа­ле­нию, первым объек­том в работах по окон­ча­тель­ному оста­нову для вывода из экс­плу­а­та­ции для отдела и СП стала Армян­ская АЭС. После силь­нейшего Спитак­ского зем­ле­т­ря­се­ния, унес­шего десятки тысяч чело­ве­че­ских жизней, при­нес­шего огромные раз­ру­ше­ния на тер­ри­то­рию Армении, прави­тель­ство рес­пу­б­лики приняло решение об оста­нове двух блоков Армян­ской АЭС (которая, кстати, в числе немно­гих про­мыш­лен­ных объек­тов, отлично пере­не­сла зем­ле­т­ря­се­ние и оста­лась в работе). В заклю­чи­тель­ном решении спе­ци­али­сты, в том числе и нашего инсти­тута, реко­мен­до­вали про­дол­жать экс­плу­а­та­цию блоков. Но против­ники экс­плу­а­та­ции ока­зались мно­го­чи­с­лен­нее, и станция была оста­но­в­лена. Впо­след­ствии это решение было при­знано неу­дач­ными. Вто­рич­ный ввод в экс­плу­а­та­цию в 1995 году второго энер­го­блока был бы прак­ти­че­ски невоз­мо­жен без под­дер­жки со стороны рос­сийских атом­щи­ков. Россия взяла на себя всю тяжесть финан­со­вой и тех­ни­че­ской помощи Армении в вос­ста­но­ви­тель­ных работах. Актив­ную под­дер­жку ока­зы­вали РНЦ "Кур­ча­тов­ский инсти­тут", Концерн "Росэнер­го­а­том", ОКБ "Гид­ро­пресс", Атом­тех­энерго, ВНИИАЭС. И как отме­чают спе­ци­али­сты в Армении и России, огромный, нео­це­ни­мый вклад в этот процесс внес лично А. А. Абагян.

Работы по соз­да­нию системы вывода из экс­плу­а­та­ции в кон­церне «Росэнер­го­а­том» с уча­стием ВНИИАЭС шли полным ходом. Однако пере­стройка и амбиции руко­вод­ства СП «ДЕКОМ» внесли кор­рек­тивы в нашу работу. Руко­вод­ство СП приняло решение выде­литься из состава ВНИИАЭС и стать само­сто­я­тель­ной орга­ни­за­цией. Как любое раз­де­ле­ние, этот процесс прошел не просто, резали бук­вально по живому, каждому нужно было при­ни­мать решение: остаться в инсти­туте или уйти в СП. Что каса­ется меня, то я всегда свя­зы­вал (и свя­зы­ваю) свою работу в области атомной энер­гетики с ВНИИАЭС, и посчитал невоз­мож­ным для себя уйти из инсти­тута. О чем и сказал Армену Арта­ваз­до­вичу при обсу­жде­нии сло­жив­шейся ситу­а­ции. Таким образом, из всего отдела вывода оста­лась одна лабо­ра­то­рия, которой руко­во­дил ваш покор­ный слуга.

В начале 1991 года рас­пался СССР, и Инсти­тут вместе со всей страной испытал на себе все «пре­ле­сти» поли­ти­че­ского и соци­ально-эко­но­ми­че­ского кризиса. В этот период, на мой взгляд, в оче­ред­ной раз про­я­ви­лась муд­рость Армена Арта­ваз­до­вича, который в этой ситу­а­ции не осла­б­ляя научно-тех­ни­че­ского руко­вод­ства, поз­во­лил нам орга­ни­зо­вы­вать рабочий процесс таким образом, чтобы можно было выжить в сложных усло­виях кризиса. И только бла­го­даря этому мы смогли сохра­нить за собой и инсти­ту­том те позиции в атомной энер­гетике, которые сейчас по праву зани­маем. В этот период ВНИИАЭС стал научным руко­во­ди­те­лем работ по выводу из экс­плу­а­та­ции блоков АЭС кон­церна «Росэнер­го­а­том», его сотруд­ники стали авто­рами и соав­то­рами многих нор­ма­тив­ных и зако­но­да­тель­ных доку­мен­тов, в том числе в области вывода из экс­плу­а­та­ции. Мы при­ни­мали актив­ное участие в работе МАГАТЭ и меж­ду­на­род­ных рабочих групп по выводу из экс­плу­а­та­ции. Самой большой потерей в этот период стала потеря пре­ем­ствен­но­сти поко­ле­ний, — то на чем дер­жится любая научная и прак­ти­че­ская школа. В течение 90-х годов в инсти­тут прак­ти­че­ски пре­кра­тился приток молодых спе­ци­али­стов, которые к насто­я­щему времени смогли бы вырасти в про­фес­си­о­на­лов. Сейчас это поло­же­ние посте­пенно изме­ня­ется, в инсти­тут начи­нают при­хо­дить молодые люди и, что самое важное, оста­ются рабо­тать по спе­ци­аль­но­сти.

За про­шедшее время лабо­ра­то­рия стала отделом, а в 2004 году отдел был пре­об­ра­зо­ван в Научно-тех­ни­че­ский центр по выводу из экс­плу­а­та­ции атомных станций, который обес­пе­чи­вает научно-мето­ди­че­ское, инфор­ма­ци­он­ное и тех­ни­че­ское обес­пе­че­ние работ по под­го­товке и выводу из экс­плу­а­та­ции блоков АЭС ОАО «Концерн Энер­го­а­том». В кол­лек­тиве центра рабо­тают такие извест­ные в отрасли спе­ци­али­сты, как Т. Ю. Бероев, А. Н. Зайцев, С. Б. Хубецов, А. Я. Жигина, А. П. Мель­ни­ков, про­шедшие с ВНИИАЭС весь его нелег­кий путь, и моло­дежь: И. И. Корнеев, Е. Ю. Бероева, А. Н. Ерпылев (двое послед­них — это уже прак­ти­че­ски дина­стия) и многие другие.

Сего­д­няш­нее состо­я­ние дел в инсти­туте вселяет надежду, что научные и чело­ве­че­ские тра­ди­ции, зало­жен­ные А. А. Абагя­ном, тра­ги­че­ская гибель кото­рого стала для всех невос­пол­ни­мой утратой, будут про­дол­жаться и раз­ви­ваться вместе с нами.