Этапы совместного пути
Я пришел работать во ВНИИАЭС в августе 1982 года в качестве инженера-конструктора первой категории в конструкторско-технологическое отделение (КТО), которым в то время руководил В. А. Кремнев. Моим непосредственным начальником был Владимир Абрамович Елин, которого я считаю своим учителем в профессии. В то время основное здание ВНИИАЭС на Ферганской улице только еще строилось, и подразделения института размещались в различных офисах, раскиданных по всей Москве и даже Московской области. Наше подразделение размещалось в здании бывшего детского сада на проспекте Буденного.
В начале 1982 года ВНИИАЭС получил предложение от Белоярской АЭС о разработке робототехнического комплекса для ремонта графитовой кладки реакторов АМБ-100 и АМБ-200, первых энергетических реакторов Советского Союза, послуживших прообразом серии реакторов РБМК-1000. Первый блок Белоярской АЭС с реактором АМБ-100 был остановлен в 1981 году после тяжелой аварии и ожидалось, что больше он уже пущен не будет, а послужит натуральным испытательным стендом для отработки новой для того времени технологии ремонта кладки.
Коллектив КТО был достаточно большой, состоял из специалистов различных профессий и различных возрастов. Однако такая перспективная тема практически не оставила людей равнодушными, работа над созданием робототехнического комплекса буквально кипела. Под руководством Б.К.Кудрявцева, В. А. Моисейцева, А.Я.Швеца, В.А.Елина мы осваивали новые для нас технологии и технику.
Этап разработки конструкторской и рабочей документации и изготовления первого образца комплекса закончился довольно быстро, и уже в середине 1984 года мы приступили к проведению монтажных и пусконаладочных работ на 1 блоке Белоярской
АЭС. И тут началось. Отсутствие опыта сказалось на качестве принятых технологических
и конструкторских решений и специалистам комплексной бригады конструкторско-технологического отделения пришлось в оперативном режиме устранять все выявленные недостатки. В то время мы прошли прекрасную практическую школу от слесаря-сборщика до дезактиваторщика (читай — уборщика). Прекрасные отношения и помощь коллектива Белоярской АЭС, руководимого в то время О. М. Сараевым — главным инженером САЭС и В.И.Платовым — заместителем главного инженера по 1-ой очереди, позволили нам в деталях узнать особенности станции и правильно решить поставленные перед нами задачи. Все наладочные и испытательные работы проводились в реакторном зале 1-го блока, который к тому времени уже был окончательно остановлен для вывода из эксплуатации. В конце 1985 года было принято решение о частичном использовании технологии и робототехнического комплекса для выполнения ремонта графитовой кладки реактора АМБ-200 второго блока Белоярской АЭС. Специалисты ВНИИАЭС приняли активное участие в этих сложных и ответственных работах. В последующем опыт интенсивного выполнения разноплановых работ в условиях радиационного загрязнения и радиационного излучения пригодился при ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.
Но вот наступило 26 апреля 1986 года, и для всего института начался новый отсчет времени «до и после». О событиях на Чернобыльской станции написано и опубликовано много различных материалов — хороших, плохих, объективных и не очень, и мне не хочется останавливаться на их описании. Хочу только сказать, что специалисты ВНИИАЭС оказались более подготовленными к работам в тяжелейших, опасных условиях, и показали образец высокопрофессиональной работы.
Что касается деятельности нашего конструкторско-технологического отделения, то она, в основном, была связана с работами по очистке кровли 3-го блока и вентцентра от радиоактивного мусора, выброшенного взрывом из реактора 4-го блока. Специалисты инженерно-оперативной группы КТО выполняли весь спектр необходимых работ: от установки и эксплуатации камер для видеонаблюдения за обстановкой на рабочих площадках, выдачи рекомендации и технических условий для новых робототехнических средств, измерения радиационной обстановки в зоне работ, до непосредственного выполнения работ по очистке кровли. В Чернобыльском сообществе нас так и звали «люди с крыши».
В качестве лирического отступления хочу рассказать вам одну историю, произошедшую с нами в то время. При очистке кровли реакторного отделения 3-го блока и вентцентра весь «мусор» сбрасывался в развал реакторного отделения 4-го блока. Для этих работ использовались как различные робототехнические устройства, так и «биороботы» — солдаты, одетые в защитные костюмы и снабженные совковыми лопатами. Выполнению этих работ сильно мешал «сухотруб» пожарной системы, проходивший по краю площадки. Применение традиционных методов резки трубопроводов, ввиду длительности процесса, было невозможно, т.к. время пребывания человека в зоне работ не превышало 1,5 минут из-за очень высоких уровней радиоактивного излучения. Нами совместно со специалистами Киевского института им. Патона было принято решение о резке «сухотруба» при помощи направленного взрыва. Два кольцевых заряда, использующих эффект кумулятивного взрыва, устанавливаются на трубу и производится их подрыв. Операция была предварительно отработана на промплощадке АЭС и успешно выполнена на крыше. После того как фрагмент трубопровода после подрыва упал в развал 4-го блока, мы поздравили друг друга с успехом и готовы уже были почивать на лаврах. Но в это время 1 и 2 блоки уже находились в эксплуатации, а мы не учли того, что вибрация от взрывной волны распространится по строительным конструкциям и достигнет помещений центрального щита управления, что вызовет серьезную панику среди эксплуатационного персонала, ведь ударная волна пошла со стороны 4-го блока. К счастью все обошлось. Мы вместо похвалы получили хороший «пистон», а работа по очистке кровли пошла быстрее.
В тот период мне, как руководителю инженерно-оперативной группы, пришлось достаточно часто встречаться с нашим директором Арменом Артаваздовичем Абагяном. В таких экстремальных ситуациях быстро стираются грани между большими руководителями и рядовыми работниками. Так, мне пришлось работать как с простым прапорщиком, так и с начальником войск химической защиты генерал-полковником В.К.Пикаловым, с дозиметристом и с заместителем Председателя Совета Министров СССР Б. Е. Щербиной, при этом люди становятся более естественными и понятными. Но вот то первое, совершенно прекрасное впечатление об Армене Артаваздовиче, как о человеке и руководителе, сохранилось и по сей день.
После завершения активной фазы работ по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС наше отделение приступило к широкомасштабным работам по проблеме вывода из эксплуатации блоков АЭС, которая после 1986 года в стране и мире стала очень актуальной. Это послужило причиной выделения данного направления и создания новой организационной структуры в институте. Так из КТО, руководителем которого стал В. А. Моисейцев, был выделен отдел «Вывода блоков АЭС из эксплуатации», начальником которого был назначен В. А. Кремнев. Этот отдел был введен в структуру отделения «Радиационной защиты» под руководством Л. П. Хамьянова. Таким образом, в отрасли впервые было создано подразделение, специализирующееся на решении проблем, связанных с выводом из эксплуатации.
С 1987 по 1992 годы отделом было разработано много документов концептуального уровня, которые легли в основу национальной политики и регулирования в области вывода из эксплуатации. В рамках комплексной программы научно-технического прогресса, курировавшейся отделом ЦК КПСС, были налажены научно-технические связи с ГДР, Болгарией, Чехословакией, которые эксплуатировали блоки АЭС с реакторами ВВЭР-440 и ВВЭР-1000. Было создано совместное предприятие СП «ДЕКОМ» (с филиалами в Болгарии и Чехословакии), которое, как мы предполагали, должно было заниматься выводом из эксплуатации АЭС в СССР и странах Восточной Европы. К сожалению, первым объектом в работах по окончательному останову для вывода из эксплуатации для отдела и СП стала Армянская АЭС. После сильнейшего Спитакского землетрясения, унесшего десятки тысяч человеческих жизней, принесшего огромные разрушения на территорию Армении, правительство республики приняло решение об останове двух блоков Армянской АЭС (которая, кстати, в числе немногих промышленных объектов, отлично перенесла землетрясение и осталась в работе). В заключительном решении специалисты, в том числе и нашего института, рекомендовали продолжать эксплуатацию блоков. Но противники эксплуатации оказались многочисленнее, и станция была остановлена. Впоследствии это решение было признано неудачными. Вторичный ввод в эксплуатацию в 1995 году второго энергоблока был бы практически невозможен без поддержки со стороны российских атомщиков. Россия взяла на себя всю тяжесть финансовой и технической помощи Армении в восстановительных работах. Активную поддержку оказывали РНЦ "Курчатовский институт", Концерн "Росэнергоатом", ОКБ "Гидропресс", Атомтехэнерго, ВНИИАЭС. И как отмечают специалисты в Армении и России, огромный, неоценимый вклад в этот процесс внес лично А. А. Абагян.
Работы по созданию системы вывода из эксплуатации в концерне «Росэнергоатом» с участием ВНИИАЭС шли полным ходом. Однако перестройка и амбиции руководства СП «ДЕКОМ» внесли коррективы в нашу работу. Руководство СП приняло решение выделиться из состава ВНИИАЭС и стать самостоятельной организацией. Как любое разделение, этот процесс прошел не просто, резали буквально по живому, каждому нужно было принимать решение: остаться в институте или уйти в СП. Что касается меня, то я всегда связывал (и связываю) свою работу в области атомной энергетики с ВНИИАЭС, и посчитал невозможным для себя уйти из института. О чем и сказал Армену Артаваздовичу при обсуждении сложившейся ситуации. Таким образом, из всего отдела вывода осталась одна лаборатория, которой руководил ваш покорный слуга.
В начале 1991 года распался СССР, и Институт вместе со всей страной испытал на себе все «прелести» политического и социально-экономического кризиса. В этот период, на мой взгляд, в очередной раз проявилась мудрость Армена Артаваздовича, который в этой ситуации не ослабляя научно-технического руководства, позволил нам организовывать рабочий процесс таким образом, чтобы можно было выжить в сложных условиях кризиса. И только благодаря этому мы смогли сохранить за собой и институтом те позиции в атомной энергетике, которые сейчас по праву занимаем. В этот период ВНИИАЭС стал научным руководителем работ по выводу из эксплуатации блоков АЭС концерна «Росэнергоатом», его сотрудники стали авторами и соавторами многих нормативных и законодательных документов, в том числе в области вывода из эксплуатации. Мы принимали активное участие в работе МАГАТЭ и международных рабочих групп по выводу из эксплуатации. Самой большой потерей в этот период стала потеря преемственности поколений, — то на чем держится любая научная и практическая школа. В течение 90-х годов в институт практически прекратился приток молодых специалистов, которые к настоящему времени смогли бы вырасти в профессионалов. Сейчас это положение постепенно изменяется, в институт начинают приходить молодые люди и, что самое важное, остаются работать по специальности.
За прошедшее время лаборатория стала отделом, а в 2004 году отдел был преобразован в Научно-технический центр по выводу из эксплуатации атомных станций, который обеспечивает научно-методическое, информационное и техническое обеспечение работ по подготовке и выводу из эксплуатации блоков АЭС ОАО «Концерн Энергоатом». В коллективе центра работают такие известные в отрасли специалисты, как Т. Ю. Бероев, А. Н. Зайцев, С. Б. Хубецов, А. Я. Жигина, А. П. Мельников, прошедшие с ВНИИАЭС весь его нелегкий путь, и молодежь: И. И. Корнеев, Е. Ю. Бероева, А. Н. Ерпылев (двое последних — это уже практически династия) и многие другие.
Сегодняшнее состояние дел в институте вселяет надежду, что научные и человеческие традиции, заложенные А. А. Абагяном, трагическая гибель которого стала для всех невосполнимой утратой, будут продолжаться и развиваться вместе с нами.