Героями не рождаются
Есть такое замечательное русское слово — ремесло. Вот ремеслу я и пошел учиться после окончания «семилетки». Поступил в училище города Березняки Пермского края, где осваивал премудрости профессии — аппаратчика химических производств. В 1952 году мое обучение успешно завершилось, и направили меня с товарищами (всего нас было 14 человек) работать в «Почтовый ящик №5», то есть на СХК. В октябре месяце мы прибыли по месту назначения. На каком производстве будем работать, чем заниматься, разумеется, даже и не догадывались. Ведь мы хоть и считались химиками, но практику проходили на химзаводе по производству соды, щелочи и хлора. Что-то понимать стали только тогда, когда освоили и сдали необходимый техминимум.
По сути, из химиков нас перепрофилировали в физики. Пришлось идти повышать образование дальше. Сначала в школе рабочей молодежи, а позже в техникуме. Учили нас хорошо, да мы и сами старались. Какое-то время я даже успешно работал на инженерной должности, но все же большую часть своей трудовой биографии трудился аппаратчиком. Кстати, когда я сам попросил тогдашнего начальника цеха Юрия Тараканова назначить на мое место (на должность сменного инженера-технолога), проходившего у меня стажировку молодого перспективного специалиста, тот руками замахал. Работай, дескать, Васильевич, у тебя здорово получается. Я все же настоял на своем, написал заявление и просьбу мою удовлетворили. Но в знак поощрения за успешную работу, мне, как аппаратчику, самый высокий разряд присвоили — седьмой!
Начинать всегда трудно. Особенно когда от тебя требуют результата и времени на раскачку практически нет. Работали ударно, несмотря на то, что очень много было ручного труда, да и условия, по правде сказать, были не сахарные. Все ведь только строилось. До работы добирались пешком. Зимой морозы, бывало, стояли до минус 50. На бегу грелись! Оборудование монтировали и запускали вместе со специалистами, приехавшими из городов Горький и Свердловск-44. Поэтому самыми яркими впечатлениями той поры стали для меня пуски основных производств. В 52-м мы пришли работать, а через год в июле уже начались пуски в эксплуатацию, и в августе завод «выдал на-гора» первую продукцию — высокообогащенный уран 235.
Что касается трудовых будней, то охарактеризовать их одним словом мне сложно. Всякое случалось, особенно в годы становления производства. Это уже потом, спустя годы, все заработало как хорошо отлаженный механизм. Каждый знал, что ему нужно делать. Технологии, оборудование, конечно, менялись, совершенствовались, но мы шли уже по проторенной дороге, имея за плечами немалый опыт. Помню, как грохотали первые машины, какой шум стоял в цехе. Уши закладывало! Затыкали их самодельными берушами, но они не особо помогали.
Случались и экстремальные ситуации. Однажды разорвало вентиль, и наружу стал вырываться газ. Все помещение затянуло туманом, ничего не видно. Нас было четверо в ту смену. Надели противогазы и в этой непроглядной пелене стали искать место утечки. Из брандспойтов нам в спины били струи воды, одновременно осаживая скопившийся газ. Нашли, все перекрыли, и, слава богу, серьезных последствий удалось избежать, причем, как оборудованию, так и нам. Врачи мне и всем остальным ребятам потом промыли все что можно — и снаружи и внутри.
Тот вентиль, точнее, сильфонную задвижку, потом заменили на более мощную. Приехала комиссия из Москвы. Стали разбираться, что да почему. Оказалось, штатные вентиля не выдержали рабочего давления и дали слабину. Вместо них поставили усиленные клапана, и больше подобных ситуаций не возникало. Премий и орденов нам, конечно, не дали, но сказали что мы молодцы, действовали быстро и правильно. Вот так, методом проб и ошибок, шло становление производства.
Было ли нам страшно тогда? Мы даже и не обсуждали эту тему, по-моему. Совру, если скажу, что лично я не испытывал страха. Конечно, боялся. Но ведь так часто и бывает, что страх пересиливаешь, когда знаешь, что нужно сделать дело. Мы все после того случая как-то возмужали. Такие ситуации на самом деле закаляют, но и дают понять, что с атомным производством шутить нельзя.
Во время пуска основных корпусов завода приезжал сам академик Кикоин. Диффузионные машины — это его тема. Хороший был мужик. Ходил, смотрел, подсказывал, советовал. С ним я познакомился прямо в цехе в процессе работы. Помню один эпизод. Поманил он меня к себе рукой. Подхожу. Кикоин говорит: «Посмотрите, вот там сигнальная лампочка загорелась. Узнайте в чем причина». Выяснилось, что ничего серьезного, просто компрессора остановились, но академик, выходит, все замечал. Приезжал к нам и легендарный министр Минсредмаша Ефим Славский. Говорят, что за крепким словцом Ефим Павлович в карман, приведись случай, не лазил, но с нами простыми рабочими он был корректен, общался всегда по-свойски, как с равными.
Само собой наша жизнь не ограничивалась одной только работой. Мы ж молодые были, поэтому и спортом занимались и творчеством. Художественная самодеятельность очень популярна была. Заниматься в кружки мы ходили в клуб «Родина», который построили недалеко от общежития, где мы жили. Я пел в хоре. Иногда, даже сольно пел, но наш руководитель мне постоянно замечания делал. Дело в том, что я, когда пел, непроизвольно начинал ногой в такт музыке притоптывать, а это, как он считал, для солиста не приемлемо (смеется). Зато в спорте я ногам давал волю. Очень любил легкую атлетику, футбол. Стадион тоже был не так далеко. Возьмем с товарищами по общаге мяч, и пошли пылить! За завод на соревнованиях постоянно и бегали, и прыгали, и играли. Могу назвать Григория Кузнецова, Идриса Хасанова, Николая Силкина, и много других друзей-товарищей. Мы и работали вместе и отдыхали. Молодые были, жизнь бурлила, и, несмотря на бытовую неустроенность, жили весело.
Многие страны мира отказываются от ядерной отрасли, мотивируя этот отказ катастрофическими последствиями аварий на АЭС. Я не разделяю эту точку зрения. Атомная энергетика может быть безопасной. Доказательством тому наши АЭС, наши технологии, научные разработки, правила безопасности. Нам приводят в пример аварии в Чернобыле и Фукусиме. Но эти случаи лишний раз напоминают и говорят о том, что к атомной энергетике нужно подходить ответственно, просчитывать возможные нештатные ситуации, соблюдать правила безопасной эксплуатации. Мое мнение, что наши АЭС самые безопасные и надежные в мире, а современная атомная энергетика при правильном подходе намного перспективнее и экологически чище всех прочих. Этот факт должен способствовать ее развитию. А препятствие и недоверие к атомной энергетике, а с ними и страх, возникают при отсутствии должных знаний и объективной информации о ней.