Юдин Валерий Николаевич

Кто нас выводит в мастера

Я родился 7 октября 1946 года в Москве. В про­фес­сии тех­нолога — с 14 лет, с момента поступ­ле­ния в Москов­ский маши­но­стро­и­тель­ный тех­ни­кум. Выбор про­фес­сии имел элемент слу­чайно­сти. С маши­но­стро­е­нием я, в неко­то­ром смысле, был связан чуть ли не с первого класса. Тогда учеб­ники обо­ра­чи­вали бумагой, газетами, а мой отец работал на москов­ском заводе «Стан­ко­лит» и неис­поль­зо­ван­ные чертежи при­но­сил домой — они и служили оберт­ками для моих учеб­ни­ков. Конечно, я тогда не понимал, что такое чертежи, это, скорее, образные микроштрихи, иллю­стри­ру­ю­щие мою связь с будущей про­фес­сией. Школь­ни­ком я зани­мался в тех­ни­че­ских кружках Дома пио­не­ров, а первой моей «про­фес­си­о­наль­ной» награ­дой стал билет на елку в Кремль, полу­чен­ный за участие в выставке тех­ни­че­ского твор­че­ства — за изго­то­в­ле­ние прибора для изме­ре­ния элек­три­че­ских пара­мет­ров.

После окон­ча­ния семи­летки после­до­вали муки выбора про­фес­сии. Мои пережи­ва­ния можно пере­дать фразой: «Нельзя прожить чужую жизнь!». Зна­чи­тельно позже я понял и осознал, какое важное место в жизни чело­века зани­мает про­фес­сия. Про­фес­сия — это не только знания, опыт, умение. Это еще и соци­аль­ная зна­чи­мость лич­но­сти, отно­ше­ние к опре­де­лен­ному про­фес­си­о­наль­ному кругу людей: про­из­вод­ствен­ни­ков, меха­ни­ков, писа­те­лей, худож­ни­ков и т.д. Уходят друзья, коллеги, близкие люди, а про­фес­сия оста­ется. Она держит нас на плаву, помо­гает жить.

В 1961 году я посту­пил в Москов­ский маши­но­стро­и­тель­ный тех­ни­кум. Учеба в тех­ни­куме быстро делала чело­века пси­холо­ги­че­ски взро­с­лым. В 1965 году я закон­чил учебу с отли­чием, получив квали­фи­ка­цию "техник-тех­нолог по обра­ботке метал­лов реза­нием". В СНИИП я пришел за год до этого — на про­из­вод­ствен­ную прак­тику. А после защиты диплома вер­нулся и, так как защитил диплом на отлично, получил долж­ность стар­шего техника. Зар­плата по тем вре­ме­нам была доста­точно высокая — я получал 110 рублей (для срав­не­ния: в других отра­слях 120 рублей получал инженер). Первое, что пора­зило в СНИИП, — очень тща­тель­ная про­верка при приеме на работу, ведь это было режим­ное пред­при­ятие.

И нача­лась моя жизнь в СНИИП. Цеховой тех­нолог меха­ни­че­ского цеха, тех­ноло­ги­че­ский отдел, инженер, старший инженер. Парал­лельно с работой я учился на вечер­нем факуль­тете «СТАН­КИНа». В СНИИП царила атмо­сфера порядка и ответ­ствен­ного отно­ше­ния к работе. С тех­ноло­ги­че­ской точки зрения в инсти­туте была воз­мож­ность увидеть весь цикл изго­то­в­ле­ния изделия, и это было очень инте­ресно. Среда была твор­че­ской, и это отра­жа­лось на про­из­вод­ствен­ной сфере. В СНИИП мне очень повезло на учи­те­лей.

Помню старую песню на стихи поэта Н. Добро­нра­вова, где есть такие слова: «Ну разве сердце поза­бу­дет, того, кто хочет нам добра, того, кто нас выводит в люди, кто нас выводит в мастера». Песня была посвя­щена спорт­сме­нам, но то же самое можно смело отнести к моим учи­те­лям в СНИИП. Это было поко­ле­ние людей, про­шедших войну. Первый, с кем я стол­к­нулся, был главный тех­нолог Ген­на­дий Сте­па­но­вич Веялис. У него было особое вни­ма­ние и доброе отно­ше­ние к молодым спе­ци­али­стам, что поз­во­ляло их «взра­щи­вать», учить, попра­в­лять ошибки — то, чего, навер­ное, не хватает сейчас. Георгий Арша­ко­вич Мелик-Кас­па­ров, Алек­сандр Федо­ро­вич Земну­хов, Эрик Арноль­до­вич Палев­ский — люди, которые «выпе­сто­вы­вали» молодых спе­ци­али­стов. Про­дол­жая рабо­тать, я закан­чи­вал вечер­нее отде­ле­ние Москов­ского стан­ко­ин­стру­мен­таль­ного инсти­тута (сейчас МГТУ «СТАНКИН») и еще во время учебы получил квали­фи­ка­цию инже­нера-меха­ника по спе­ци­аль­но­сти «Тех­ноло­гия маши­но­стро­е­ния. Метал­ло­ре­жу­щие станки и инстру­менты».

Инсти­тут раз­ви­вался, поста­в­ля­лось новое обо­ру­до­ва­ние, раз­ра­ба­ты­вались новые тех­ноло­гии. Чистые цеха, белые халаты — это была атмо­сфера твор­че­ского подхода к решению поста­в­лен­ных задач. Уже сама эта среда фор­ми­ро­вала меня как спе­ци­али­ста. Изго­та­в­ли­вали аппа­ра­туру первого поко­ле­ния, это была лам­по­вая техника, потом ей на смену пришла полу­про­вод­ни­ко­вая, были устройства на фер­ри­то­вых сер­деч­ни­ках. Затем поя­ви­лись элек­трон­ные схемы, микро­мо­дули, которые поз­во­лили соби­рать инфор­ма­цию о состо­я­нии ради­а­ци­он­ной безо­пас­но­сти. Приборы, которые мы делали, были весьма раз­но­об­разны по напра­в­ле­ниям. Для военных: авиации, пехоты, танков, приборы ради­а­ци­он­ной раз­ведки. Для судов: первый атомный ледокол «Ленин» прак­ти­че­ски пол­но­стью осна­щался нашей аппа­ра­ту­рой. Раз­ра­ба­ты­вались приборы для ради­а­ци­он­ной меди­цины.

Такая мно­го­про­филь­ность сти­му­ли­ро­вала раз­ви­тие про­фес­си­о­наль­ного кру­го­зора спе­ци­али­стов всех уровней. Тех­ноло­ги­че­ский отдел нас­чи­ты­вал порядка 150 человек, в их числе были спе­ци­али­сты по всем напра­в­ле­ниям про­из­вод­ства. Спе­ци­али­сты по меха­ни­че­ской обра­ботке, по монтажу элек­трон­ных систем, по раз­лич­ным видам покры­тий, по штам­повке, по литью. Инсти­тут был ори­ен­ти­ро­ван на про­из­вод­ство опытных образ­цов, которые испы­ты­вались в воде, тряской, ударами, вплоть до раз­ру­ше­ния, и даже на цен­три­фуге! И после того как прибор дока­зы­вал свою рабо­то­с­по­соб­ность, надеж­ность и соот­вет­ствие проч­ност­ным харак­те­ри­сти­кам, он поста­в­лялся заказ­чику.

В начале 60-х годов мы стали соз­да­вать приборы для космоса, в том числе для изу­че­ния грунта Луны и Венеры. Мне было инте­ресно изучать «стыки» раз­лич­ных тех­ноло­гий, — напри­мер, меха­ники и элек­тро­ники, когда задачи меха­ни­че­ской обра­ботки надо было состы­ко­вать с кон­струк­цией элек­трон­ного устройства, которое должно обес­пе­чи­вать рабо­то­с­по­соб­ность прибора. При­хо­ди­лось вза­и­мо­действо­вать с кон­струк­то­рами, у которых тоже дове­лось многому учиться.

Со вре­ме­нем потреб­ность в при­бо­рах стала расти, что привело к необ­хо­ди­мо­сти соз­да­ния отдель­ного про­мыш­лен­ного про­из­вод­ства, где бы изго­та­в­ли­вались раз­ра­бо­тан­ные и испы­тан­ные нами приборы для обес­пе­че­ния народ­ного хозяйства, армии, космоса. В Мин­сред­маше был создан при­бор­ный главк, под упра­в­ле­ние кото­рого вошли КБ, ставшие струк­тур­ными еди­ни­цами СНИИП. Мы кури­ро­вали орга­ни­за­цию про­из­вод­ства, набор и обу­че­ние пер­со­нала, ада­п­та­цию изделия и тех­ни­че­ской доку­мен­та­ции к про­из­вод­ствен­ным мощ­но­стям. Были созданы про­из­вод­ства на базе уже суще­ству­ю­щих пред­при­ятий в Пяти­гор­ске и Дубне. Но этого ока­за­лось недо­ста­точно. Надо было строить новые заводы, и нам при­шлось при­ни­мать в этом участие с точки зрения ада­п­та­ции орга­ни­за­ции про­из­вод­ства под наши тех­ноло­гии.

Поэтому когда мы говорим о 65-летии тех­ноло­ги­че­ской службы, а тех­ноло­ги­че­ский отдел обра­зо­ван в мае 1953 года, речь идет о раз­ви­тии отрасли в целом, в котором при­ни­мал участие СНИИП.

Время шло. Насту­пил 1986 год. Чер­но­быль. Тех­но­ген­ная ката­строфа, на устра­не­ние которой СНИИП отправил своих лучших сотруд­ни­ков, физиков, которые зани­мались иссле­до­ва­ни­ями состо­я­ния ради­а­ци­он­ной безо­пас­но­сти. Помимо этого, перед СНИИП встала задача в корот­кий срок на базе суще­ству­ю­щих раз­ра­бо­ток выпу­стить бытовой дози­метр, поз­во­ля­ю­щий любому чело­веку опре­де­лить уровень ради­а­ции. И мы стали выпус­кать приборы раз­ме­ром со спи­чеч­ный коробок — инди­ка­торы ради­а­ци­он­ной безо­пас­но­сти. За корот­кое время мы про­из­вели 14 тысяч штук подоб­ных при­бо­ров, которые полу­чили спе­ци­али­сты самых разных про­фес­сий. Это был счетчик Гейгера-Мюллера, который «пищал», когда ради­а­ци­он­ный фон ста­но­вился опасным для здо­ро­вья чело­века.

Очень много чер­но­быль­цев уже ушло из жизни по разным при­чи­нам, но в любом случае Чер­но­быль им здо­ро­вья не добавил. В СНИИПе открыта посвящён­ная им мемо­ри­аль­ная доска, куда мы при­но­сим цветы в годов­щину ката­строфы. Это одна из вех нашей истории, которую нужно помнить, — нельзя быть «Иванами, не пом­ня­щими родства».

В период до 1986 года у нас сфор­ми­ро­ва­лась плеяда сотруд­ни­ков, которые не были непо­сред­ствен­ными участ­ни­ками войны, но были «опалены» войной. Это люди 1936-38 года рожде­ния, выпускники МИФИ, МВТУ, МАИ, СТАН­КИНа и других вузов, кан­ди­даты наук.

Это была «новая волна» спе­ци­али­стов, зало­жив­ших научные основы при­бо­ро­стро­е­ния. Эти ученые пони­мали, что про­дви­нуться в при­бо­ро­стро­е­нии невоз­можно, не решив про­блему реги­стри­ру­ю­щего устройства, детек­тора, сенсора, который бы вос­при­ни­мал инфор­ма­цию, которую затем можно было пере­ра­бо­тать в сигналы. Такие люди, как Юрий Пав­ло­вич Федо­ров­ский, который зани­мался тех­ноло­гией изго­то­в­ле­ния детек­то­ров, Ана­то­лий Дмит­ри­е­вич Соколов — спе­ци­алист по люми­нес­цен­т­ной дози­мет­рии, Марат Исха­ко­вич Арсаев, Валерия Андре­евна Казан­ская, а также ряд ученых, зани­мав­шихся спек­тро­мет­ри­че­скими при­бо­рами, — это люди, которые раз­би­рались в изме­ри­тель­ной части и шли к соз­да­нию новой тех­ноло­гии через раз­ра­ботку реги­стри­ру­ю­щих устройств.

Строили заводы по про­ек­там, тех­ни­че­ские задания по которым раз­ра­ба­ты­вались в «СНИИП». Приборы, раз­ра­бо­тан­ные в СНИИП, гото­ви­лись к серий­ному про­из­вод­ству с уча­стием наших спе­ци­али­стов. Основ­ные прин­ципы, декла­ри­ру­е­мые сегодня, — такие, как единая команда, — выросли из задач, которые при­хо­ди­лось решать отрасли.

Все делали люди. Они не гово­рили: «Садись, я тебя научу». Они просто делали свое дело, и окру­жа­ю­щие у них учились. Один из них — Макс Лео­ни­до­вич Райхман, который работал с ака­деми­ками Зель­до­ви­чем и Кико­и­ным. На работу его брал лично Лаврен­тий Пав­ло­вич Берия. Макс Лео­ни­до­вич — лауреат Ленин­ской и Сталин­ской премии (которая позже стала Госу­дар­ствен­ной). Человек-легенда, обла­да­ю­щий потря­са­ю­щим юмором, при этом он «не зано­сился». Райхман зани­мался стан­дар­ти­за­цией и уни­фи­ка­цией изделий — акту­аль­ной задачей, сто­яв­шей в то время перед отра­с­лью. Это был человек, пока­зы­ва­ю­щий эмо­ци­о­наль­ный, пси­хо­фи­зи­оло­ги­че­ский, чело­ве­че­ский пример отно­ше­ния к делу. Ленин­ские, и тем более, Сталин­ские премии тогда просто так не давали. Вот такие люди фор­ми­ро­вали меня и как лич­ность, и как руко­во­ди­теля.

Первого декабря 1986 года я стал главным тех­ноло­гом и до сего­д­няш­него дня, уже 32 года, работаю в этой долж­но­сти.

Поко­ле­ние моих учи­те­лей ушло, им посчаст­ли­ви­лось не увидеть девя­но­стые годы — период все­об­щего развала, через который прошла вся про­мыш­лен­ность, что кос­ну­лось и СНИИП. Но ни одна единица обо­ру­до­ва­ния за этот период развала не ушла из инсти­тута. Обо­ру­до­ва­ние стояло, старело, было наполо­вину закон­сер­ви­ро­вано, но сохра­ни­лось и послу­жило раз­ви­тию про­из­вод­ства в 2000-х годах.

СНИИП выстоял. Более того, мы сохра­нили интел­лек­ту­аль­ный потен­циал — несмо­тря на то, что многие сотруд­ники были выну­ждены уйти, так как не платили зар­платы, а людям было необ­хо­димо кормить семьи. Кто-то ушел в бизнес, кто-то в тор­го­влю, кто-то стал «чел­ноч­ни­ком». Самая большая боль инсти­тута была в потере кадров. Чтобы спасти людей, были созданы малые пред­при­ятия: СНИИП-Аскур, СНИИП-Систем Атом, которые сохра­няли и про­дол­жали тема­тику работы инсти­тута, про­из­водя, хоть и в малом коли­че­стве, про­дук­цию СНИИП. Были и другие пред­при­ятия. Но везде была аббре­ви­а­тура СНИИП!

В самом СНИИП в то время оста­лась только испы­та­тель­ная база. Это было время «раз­бра­сы­вать камни». Потом насту­пило время «камни соби­рать». В 2000-х годах боль­шин­ство этих пред­при­ятий снова вошли в СНИИП, и начался период вос­ста­но­в­ле­ния инсти­тута на новом витке истории.

С 2006 года уже было ясно, что косми­че­ская тема­тика закрыта, меди­цина нищая, оста­лось два напра­в­ле­ния — военно-морской флот и атомные элек­тро­стан­ции. Обес­пе­че­нием при­бо­рами АЭС, стро­я­щихся за рубежом по рос­сийским про­ек­там в таких странах, как Китай, Индия, Бан­гла­деш и других, также зани­ма­ется СНИИП. Поя­ви­лась кон­ку­рен­ция со стороны таких извест­ных ком­па­ний, как Westinghouse и AREVA, при­шлось думать о соз­да­нии кон­ку­рен­то­с­по­соб­ной аппа­ра­туры. Обо­ру­до­ва­ние уста­рело, что выну­дило нас раз­ра­ба­ты­вать про­граммы, наце­лен­ные на ком­плекс­ное пере­во­о­ру­же­ние про­из­вод­ства и соз­да­ние нового про­дукта. Про­граммы раз­ра­ба­ты­вались на 3 года — это был обо­зри­мый срок, на который мы могли делать про­гнозы.

Сегодня соз­да­ются про­граммы раз­ви­тия уже вплоть до 2030 года. А это дол­го­сроч­ные тре­бо­ва­ния к тех­ноло­гиям, про­из­вод­ству и, главное, к кадрам, которые мы поте­ряли. Потреб­ность в про­фес­си­о­наль­ных спе­ци­али­стах высока, и на сегодня главная про­блема — это вос­ста­но­в­ле­ние кадров. И это не только пере­дача знаний, но и пере­дача духа отно­ше­ния к своему делу. Чтобы выра­стить спе­ци­али­стов, необ­хо­димо особое к ним отно­ше­ние, вни­ма­ние. Нас учили не нра­во­у­че­ни­ями, а соб­ствен­ным при­ме­ром.

Сегодня раз­ви­тие про­из­вод­ствен­ных сил идет через тех­ноло­гии, поя­ви­лись новые тен­ден­ции в инфор­ма­ци­он­ных раз­ра­бот­ках. Они про­ни­зы­вают процесс изго­то­в­ле­ния от начала и до выпуска гото­вого про­дукта. И спе­ци­алист должен знать тех­ноло­гию обра­ботки в связке с сопут­ству­ю­щими инфор­ма­ци­он­ными про­дук­тами. Работа на зару­беж­ных рынках обя­зы­вает под­твер­ждать соот­вет­ствие нашего обо­ру­до­ва­ния общеми­ро­вым стан­дар­там по эколо­гии, по надеж­но­сти и каче­ству. И хотя сегодня широкое рас­про­стра­не­ние полу­чили аль­тер­на­тив­ные источ­ники энергии, такие, как сол­неч­ная и вет­ро­вая, атомную энер­гетику не оста­но­вить. Раз­ви­ва­ются новые источ­ники изме­ре­ния, новые приборы, про­из­во­дя­щи­еся на более высоком уровне. Поэтому СНИИП будет вос­тре­бо­ван всегда, так как создает приборы, обес­пе­чи­ва­ю­щие безо­пас­ность и жиз­не­с­по­соб­ность атомных объек­тов и всей атомной отрасли в целом.

И, выпол­няя наш мораль­ный долг перед нашими учи­те­лями, которые сеяли «разум­ное, доброе, вечное», мы отдаем наши знания и умения сле­ду­ю­щему поко­ле­нию спе­ци­али­стов.