Толмачев Игорь Иннокентьевич

Рудные горы Саксонской Швейцарии

Почти за полгода до окон­ча­ния Каза­х­ского горно-метал­лур­ги­че­ского инсти­тута меня, сту­дента-дипломника 5-го курса, при­гла­сили для беседы в особую москов­скую комис­сию. Темой раз­го­вора было полу­че­ние моего согла­сия на офор­м­ле­ние загран­ко­ман­ди­ровки для работы по спе­ци­аль­но­сти. Я ответил, что согла­сен. «Тогда защи­щайте диплом и ждите вызова в Москву. Ваша дея­тель­ность засе­кре­чена. Все узнаете в Москве», — сказали мне. Это было инте­ресно, зага­дочно и непо­нятно. Защи­тив­шись, я получил диплом горного инже­нера-геолога и по вызову явился в Москву. Там мне выдали удо­сто­ве­ре­ние МИД о напра­в­ле­нии на работу в ГДР и деньги — 5000 руб. Это была солид­ная сумма. На Бело­рус­ском вокзале я купил билет на поезд Москва — Фран­к­фурт-на-Одере и вместе с группой геоло­гов-одно­кур­с­ни­ков выехал по назна­че­нию. Нас обес­пе­чили такими день­гами, что мы могли очень сытно и вкусно поесть разной снеди, получив своего рода «ком­пен­са­цию» за все довольно голод­ные сту­ден­че­ские годы. В поезде ехали весело и дружно и на каждой оста­новке запа­сались едой. Мы прибыли в Брест, «перешли» на другую колею, затем про­е­хали через Польшу — и вот мы во Фран­к­фурте-на-Одере. Здесь нас ждал сопро­во­жда­ю­щий с авто­бу­сами, на которых мы выехали в Зигмар (пред­ме­стье г. Хемница).

В течение многих часов езды мы зна­ко­ми­лись с новой нео­быч­ной обста­нов­кой. На меня очень сильное впе­ча­т­ле­ние про­из­вели кра­си­вая природа, ухо­жен­ные дома, чистота в город­ках, обилие цветов и вели­ко­леп­ные авто­мо­биль­ные дороги — автобаны. После бело­рус­ских дере­вень, разо­рен­ных войной, Гер­ма­ния выгля­дела цвету­щим садом, хотя мы видели много и раз­ру­шен­ных домов. Другая страна, чужой язык, а впереди неиз­вест­ность: куда, зачем, что будем делать — такие мель­кали мысли. Но мы были молоды, здоровы, патри­отичны и верили в хорошее будущее, осо­бенно после войны, когда жизнь начала нала­жи­ваться. У меня, да и у всей нашей группы было при­под­ня­тое настро­е­ние, мы были полны энергии для свер­ше­ния еще неиз­вест­ных дел.

Приехав в Зигмар, мы раз­ме­сти­лись в хороших гости­ни­цах, где нас обслу­жи­вал немец­кий пер­со­нал. Утром мы направи­лись в Цен­траль­ное упра­в­ле­ние — большой особняк, охра­ня­е­мый авто­мат­чи­ками, со строгой про­пуск­ной систе­мой. В про­стор­ном зале нас принял гене­раль­ный дирек­тор АО «Висмут» В. Н. Богатов, сме­нив­ший на этом посту орга­ни­за­тора обще­ства — генерал-майора М. М. Маль­цева, который вел первые отра­ботки и добычу руд. Богатов выслу­шал каждого спе­ци­али­ста: где и какой вуз окончил и по какой теме защитил диплом. Затем он вкратце рас­ска­зал, что рабо­тать мы будем на разных объек­тах ГДР и что наша главная задача — выпол­не­ние плана добычи ура­но­вой руды, дораз­ведка место­ро­жде­ний, нара­щи­ва­ние при­ро­ста запасов руды и полный ввод в экс­плу­а­та­цию всех место­ро­жде­ний. На озна­ком­ле­ние с обста­нов­кой и ада­п­та­цию в новых усло­виях работы с немец­ким пер­со­на­лом нам давался один год, начиная со второго мы должны были рабо­тать на полную мощ­ность.

Мы, молодые спе­ци­али­сты, справи­лись с поста­в­лен­ными зада­чами. Следует особо отметить, что на первых порах экс­плу­а­та­ция шахт велась не спе­ци­али­стами, а моло­дыми сол­да­тами под руко­вод­ством офи­це­ров. Поэтому эффек­тив­ность работ была невы­со­кой. Однако честь и хвала офи­це­рам и сол­да­там тех лет, которые в трудных и опасных усло­виях выдали не одну тонну ура­но­вой руды. С при­хо­дом боль­шого коли­че­ства спе­ци­али­стов — геоло­гов, гор­ня­ков, гео­фи­зи­ков, меха­ни­ков, мар­к­шейде­ров, эко­но­ми­стов, пла­но­ви­ков, хозяйствен­ни­ков — резко повы­сился объем добычи, обес­пе­чив­ший круп­ными запа­сами ура­но­вой руды на десятки лет многие объекты ГДР. Особой похвалы заслу­жи­вают главный геолог Р. Н. Нифон­тов и его коллеги, которые реви­зо­вали и открыли ура­но­вые руды в Рудных горах Гер­ма­нии, как в старых отвалах, так и в отра­бо­тан­ных древних шахтах и штоль­нях. Их твор­че­ские геоло­ги­че­ские усилия для дости­же­ния цели достойны вся­че­ского ува­же­ния и могут служить при­ме­ром для будущих поко­ле­ний рос­сийских геоло­гов.

После сове­ща­ния геоло­гов в Зигмаре я был опре­де­лен в г. Анна­берг. Кол­лек­тив совет­ской колонии, состо­яв­ший из 300 человек, ком­пак­тно рас­по­ла­гался в несколь­ких мно­го­этаж­ных домах с удоб­ствами. Рядом нахо­ди­лось здание упра­в­ле­ния, охра­ня­е­мое авто­мат­чи­ками на всех этажах и у входа. Неда­леко в особ­няке имелась хорошая столо­вая для совет­ских спе­ци­али­стов. Была кар­точ­ная система на про­дукты питания и товары в очень большом коли­че­стве и по низким ценам. Моя зар­плата соста­в­ляла 2000 немец­ких марок и 2000 рублей в совет­ской валюте, что обес­пе­чи­вало высокий жиз­нен­ный уровень спе­ци­али­ста. Вход в упра­в­ле­ние был по особым про­пус­кам, которые нам выдали.

Меня вызвал главный геолог Объекта Георгий Кон­стан­ти­но­вич Жуков, сообщил свое решение назна­чить меня главным геоло­гом шахты №21. Он сказал: «Будете добы­вать этот минерал — ура­но­вую смолку, насту­ран», — доста­вая образец из сейфа. Теперь я окон­ча­тельно понял, зачем нас послали в Гер­ма­нию. В обиходе слово «уран» не упо­тре­б­ля­лось, гово­рили «металл», или иногда «смолка». Затем мы поехали на шахту №21, которая рас­по­ла­га­лась почти в центре Анна­берга, была ого­ро­жена высоким забором с авто­мат­чи­ками у входа и на вышках. Шахта №21 — наклон­ная под углом 80 гра­ду­сов, по падению жилы. Мы, в про­ре­зи­нен­ных робах, рези­но­вых сапогах, в касках и с кар­бид­ными лампами, спу­сти­лись на первый гори­зонт глу­би­ной в 120 м, обошли много выра­бо­ток — квер­шла­гов, штреков, вос­ста­ю­щих, которые под­се­кали жилы раз­лич­ной мощ­но­сти. Общее впе­ча­т­ле­ние было шоковое. Кругом тьма, ото­в­сюду боль­шими струями бежит вода, ходим в ней почти по колено; трудно раз­гля­деть, где жила, а где горная порода; в забоях, где отби­вали руду пер­фо­ра­то­рами, стоял страш­ный шум. Одним словом, я абсо­лютно ничего не понимал, о чем мне говорил Г. К. Жуков. Потом спу­сти­лись еще глубже на 100 метров, закон­чили там первый осмотр шахты и под­ня­лись на поверх­ность. Этот первый спуск в шахту запо­мнился на всю жизнь. Теперь я вспо­мнил слова ген­ди­рек­тора — «даю год на зна­ком­ство и ада­п­та­цию к усло­виям». В течение трех месяцев я каждый день спус­кался в шахту, изучал ее, и это при­не­сло свои плоды. Я стал хорошо ори­ен­ти­ро­ваться во многих горных выра­бот­ках и в сочета­нии с геоло­ги­че­скими планами уже мог зада­вать правиль­ную про­ходку новых штреков по новым жилам. Вот здесь-то и при­го­ди­лись мои знания по геоло­гии, мине­ра­ло­гии, начер­та­тель­ной гео­мет­рии и другим наукам, полу­чен­ные в инсти­туте.

Вторым важным делом было осво­е­ние немец­кого языка. Я крепко сел за учебу в действу­ю­щих кружках нашего упра­в­ле­ния. Через полгода я уже работал с немцами без особых труд­но­стей, посто­янно общаясь с гор­ня­ками и геоло­гами. В шахте посто­янно звучало при­вет­ствие «Глюк ауф!», что озна­чало «Счаст­ли­вого воз­вра­ще­ния наверх!». Мой мно­го­лет­ний опыт руд­нич­ного геолога показал, что работа гор­ня­ков и геоло­гов в шахте очень опасна. Нужно быть всегда собран­ным и вни­ма­тель­ным даже к мелочам.

Анна­берг — это ста­рин­ный сред­не­ве­ко­вый город, рас­поло­жен­ный на крутых склонах холмов, покры­тых лесом и кустар­ни­ками, с мно­го­чи­с­лен­ными мелкими речками и ручьями и живо­пис­ным релье­фом, который дают базаль­то­вые останцы. В 1490 г. местный кре­стья­нин, копая колодец, нашел кусок само­род­ного серебра, и с этого времени Анна­берг стал городом гор­ня­ков, добы­ва­ю­щих серебро. Под городом рас­по­ла­га­ется огром­ное коли­че­ство старых горных выра­бо­ток, которые были пройдены рудо­знат­цами с 1600 по 1850 гг. в связи с добычей никеля, кобальта, висмута, черного мине­рала (смо­ля­ной обманки) для полу­че­ния красок и, конечно, серебра для изго­то­в­ле­ния денег и посуды. Здесь впервые был найден нике­ле­вый минерал и назван анна­бер­ги­том. В городе суще­ствует тра­ди­ция — марш гор­ня­ков с орке­стром, игра­ю­щим анна­бер­г­ский марш. Это тор­же­ствен­ное шествие людей, рабо­та­ю­щих под землей и одетых в кра­си­вую ста­рин­ную форму. Особо следует отметить, что именно в Рудных горах Гер­ма­нии впервые в мире заро­ди­лось учение о рудных полезных иско­па­е­мых (трактат Агри­колы XV века). Здесь была создана зна­ме­нитая Фрай­бер­г­ская ака­демия с ее вели­ко­леп­ным мине­ра­ло­ги­че­ским музеем, где учились Михайло Ломо­но­сов и другие зна­ме­ни­тые ученые мира. Нам, геоло­гам, выпало счастье пора­бо­тать в изу­ми­тель­ной при­род­ной геоло­ги­че­ской лабо­ра­то­рии, име­ну­е­мой Рудные горы Сак­сон­ской Швейца­рии, с ее уни­каль­ной сере­бряно-никеле-кобальто-висмуто-ура­но­вой фор­ма­цией.

По коли­че­ству сотруд­ни­ков Объект Анна­берг был невелик. Под руко­вод­ством А. В. Гришина, а затем В. И. Сте­па­нюка — этих талан­тли­вых руко­во­ди­те­лей, насто­я­щих настав­ни­ков молодых спе­ци­али­стов — наш Объект был на хорошем счету, посто­янно выпол­нял план по добыче руды и отли­чался хоро­шими пока­за­те­лям в обще­ствен­ной жизни (худо­же­ствен­ная само­де­я­тель­ность, спорт и т.д.). Среди сотруд­ни­ков царил дух доброго това­ри­ще­ства, вза­и­мо­по­ни­ма­ния и инте­рес­ного общения друг с другом — как на Объекте, так и с другими кол­лек­ти­вами в Ауэ, Гере, Зигмаре и других городах, куда мы посто­янно выез­жали на авто­бу­сах с песнями под аккор­деон. Мы жили пол­но­кров­ной, осмы­слен­ной жизнью, часто встре­чались с кол­лек­ти­вами немец­ких пред­при­ятий.

Прошло 57 лет со дня моего при­бы­тия в Анна­берг, но память о моло­до­сти, о свер­шен­ных делах, о заме­ча­тель­ных людях того периода неза­бы­ва­ема! Было очень нелегко, но мы прошли хорошую школу жизни. Мы роди­лись в СССР и на всю жизнь оста­немся его патри­о­тами!