Святецкий Виктор Станиславович

Горное дело — дело серьезное!

Моя юность прошла в Амур­ской области, куда роди­тели пере­е­хали в 1974 году из Украины по про­грамме пере­се­ле­ния. Там я вырос и закон­чил школу. Еще с детства мы с другом строили зем­лянки и про­ры­вали в них ходы, нас даже несколько раз завали­вало землей. Это уже потом я узнал, что такое шахтная крепь, а тогда нам нужно было самим при­ду­мы­вать, как укреп­лять наши тоннели. Так что с эле­мен­тами стро­и­тель­ства подземных соо­ру­же­ний я позна­ко­мился еще в те далекие детские годы. В школе я увле­кался ради­о­тех­ни­кой и мечтал посту­пить в поли­тех­ни­че­ский инсти­тут на ради­о­тех­ни­че­ский факуль­тет во Вла­ди­во­стоке. Но по раз­лич­ным при­чи­нам поехать во Вла­ди­во­сток не удалось, и я посту­пил на горный факуль­тет в Читин­ский поли­тех­ни­че­ский инсти­тут, на спе­ци­аль­ность "Подзем­ная раз­ра­ботка". С тех пор вся моя жизнь связана с горным делом. На прак­тику я попал в атомную отрасль, на При­ар­гун­ский ПГХК в г. Крас­но­ка­мен­ске. Это был 1984 год. В напра­в­ле­нии было напи­сано: «Напра­в­лен в рас­по­ря­же­ние Сталь Сер­ге­е­вича Покров­ского». И больше ничего! Город Крас­но­ка­менск на карте не зна­чился, не было вообще ника­кого обо­зна­че­ния. Но город был, и он был пре­крас­ный, малень­кий рай! С этой первой прак­тики нача­лась моя работа в атомной отрасли. За первой прак­ти­кой после­до­вала вторая, затем два стройо­т­ряда, все на горных работах. Строили, ремон­ти­ро­вали, чистили выра­ботки. Там я зара­бо­тал деньги себе на свадьбу — на втором курсе женился на пре­крас­ной девушке Ирине.

После окон­ча­ния инсти­тута пришло при­гла­ше­ние в Узбе­ки­стан, на пред­при­ятие атомной отрасли Наво­ийский ГМК в городе Зараф­шане. Мы приняли решение поехать туда. Подал зая­в­ле­ние и получил «добро». Но через неко­то­рое время пришло сооб­ще­ние, что НГМК сокра­щает про­из­вод­ство и отка­зы­ва­ется от новых спе­ци­али­стов. И тогда я пере­рас­пре­де­лился в уже ставший родным При­ар­гун­ский ком­би­нат, где я делал диплом на тему «Совер­шен­ство­ва­ние и пла­ни­ро­ва­ние горных работ с при­ме­не­нием мате­ма­ти­че­ских моделей и ЭВМ», и даже защи­щался не в инсти­туте, а на выезд­ном засе­да­нии в Крас­но­ка­мен­ске. Я был принят на долж­ность горного мастера на первый рудник, который воз­гла­в­лял Ана­то­лий Вла­дими­ро­вич Нероба. Началь­ни­ком участка был уже зна­ко­мый мне товарищ, который закон­чил инсти­тут на год раньше. На сле­ду­ю­щий день пред­сто­яло выхо­дить на работу, но я чув­ство­вал себя спо­койно — людей знаю, знаю шахту, все должно быть в порядке. Прихожу домой, а в дверях записка от глав­ного инже­нера ком­би­ната Виталия Федо­ро­вича Зайцева: «К 9 часам явиться ко мне». Это был энер­гич­ный и гра­мот­ный горный инженер. На ком­би­нате в то время рабо­тало более 20 тысяч человек, и дирек­тор ком­би­ната, и главный инженер — они для нас были как небо­жи­тели. Утром я пришел к глав­ному инже­неру; он спросил, куда меня опре­де­лили, и пере­на­правил на чет­вер­тый рудник, где тести­ро­вались новые тех­ноло­гии. Как я понял, это было связано с темой моей диплом­ной работы. В резуль­тате мне при­шлось по новой офор­м­ляться на работу. Так в августе 1987 года нача­лась моя тру­до­вая дея­тель­ность. Я четыре года отра­бо­тал горным масте­ром, потом стал началь­ни­ком участка, затем заме­сти­те­лем глав­ного инже­нера по горным работам, главным инже­не­ром, а затем стал гене­раль­ным дирек­то­ром ком­би­ната. В элек­трон­ном «личном каби­нете» есть опция под­счета стажа в отрасли. У меня там зна­чится больше 34 лет.

Когда я первый раз один само­сто­я­тельно пошел в шахту, уже как горный инженер, это запо­мни­лось на всю жизнь. Я про­во­дил смену и пошел осма­т­ри­вать рабочие места. И в какой-то момент понял, что заблу­дился! Стал вспо­ми­нать, как шел, какие места шахты про­хо­дил, где пово­ра­чи­вал. Начал воз­вра­щаться. Иду, слышу впереди голоса и понимаю, что иду правильно. Вышел к бригаде, собрал всех, обсудил наряды и рабочие моменты. Вот такой запо­ми­на­ю­щийся вышел у меня день.

Я работал на втором участке чет­вер­того рудника. Кол­лек­тив тогда воз­гла­в­лял Ген­на­дий Ива­но­вич Лес­ни­ков. На участке рабо­тали очень про­фес­си­о­наль­ные бри­га­диры, которые умели держать бригаду, учить и даже вос­пи­ты­вать. Один из них, Сергей Ген­на­дье­вич Иванов, служил в стро­и­тель­ных войсках, по окон­ча­нии службы остался, нашел спут­ницу жизни, выу­чился, стал забой­щи­ком, затем бри­га­ди­ром, и даже воз­главил совет бри­га­ди­ров всего ком­би­ната. Кол­лек­тив был очень дружный, дружили и семьи. Такая спло­чен­ность поз­во­ляла решать самые сложные задачи. Мне повезло, что меня окру­жали такие заме­ча­тель­ные люди, Горняки с большой буквы. Началь­ни­ком рудника был Василий Бори­со­вич Коле­саев. Так полу­чи­лось, что он шел вперед, а я дви­гался за ним, позна­вая горное дело и умение упра­в­лять. Мне удалось пора­бо­тать на всех руд­ни­ках ком­би­ната, завер­шить откры­тые горные работы на карьере «Тулукой», позна­ко­миться с тех­ноло­ги­ями кучного и блоч­ного выще­ла­чи­ва­ния. Это был для меня колос­саль­ный опыт. К слову, все рудники прошли только четыре чело­века на ком­би­нате. Один из них — Алек­сандр Вик­то­ро­вич Михайлов­ский, к сожа­ле­нию, недавно ушедший из жизни. Един­ствен­ный рудник, на который я не опус­кался, это шестой: мы начи­наем его строить, надеюсь, введем его в экс­плу­а­та­цию, и он начнет давать стране уран.

Горное дело сопря­жено с опре­де­лен­ными рисками. Поэтому столь много вни­ма­ния уде­ля­ется безо­пас­но­сти. Рабочее место шахтера посто­янно меня­ется. Если на заводе человек каждый день при­хо­дит в один и тот же зна­ко­мый до мелочей цех, то в шахте все не так. Ситу­а­ция меня­ется каждую смену. Взо­рвали, отгру­зили горную массу, привели забой в безо­пас­ное состо­я­ние, закре­пили, снова взо­рвали и т.д. Ситу­а­ция изме­ня­ется после каждого взрыва. Могут повре­диться креп­ле­ния, обра­зо­ваться локаль­ные вывалы, поэтому соблю­дать меры безо­пас­но­сти чрез­вы­чайно важно.

Горное дело — дело серьез­ное, и отно­ситься к нему нужно очень серьезно и ответ­ственно, тогда ситу­а­ция будет под кон­тро­лем. Есть некая связь между шахтой и чело­ве­ком. Бывают старые выра­ботки. Если ходишь по ним — ничего даже не делаешь, просто ходишь — она хоть и ста­рень­кая, креп­ле­ния под­гнив­шие, но стоит. Месяц никто не ходит — всё, она уже непро­хо­ди­мая! Видимо, матушка-природа недра чув­ствует, чув­ствует связь горы и чело­века!

Был такой случай. Когда я работал под землей, потух светиль­ник на каске. И я ока­зался на первом гори­зонте в кро­меш­ной тьме! Это не пере­дать словами. Есть понятие — темно. Но оно тут не под­хо­дит. Темно — это все равно хоть что-то, но видно. А тут не видно ничего вообще. Что делать? Кричать? Не услышат. Звонить — надо еще дойти до теле­фона. Раций не было. И я пошел. Вслепую. Поставил ноги на ширину рель­со­вых путей, при­г­нулся и дви­нулся вперед. Я долго шел. Маршрут мне был знаком. Наощупь дошел до стрелки, где рас­хо­дятся пути. Я знал, что если приду в тупик, то упрусь в вер­ти­каль­ную выра­ботку, обо­ру­до­ван­ную лест­ни­цей. Повер­нул вдоль рельс и дви­нулся дальше. Нашел вход и лест­ницу, спу­стился вниз. И наконец я увидел даже не свет, а всего лишь отра­же­ние света от лам­почки, блес­нув­шее на рельсе. Ярче я ничего в свой жизни никогда не видел! Вот так я позна­ко­мился с кро­меш­ной тьмой.

Суще­ствует главная гор­няц­кая тра­ди­ция. Шахтеры-уран­щики в атомной отрасли учили: план — закон. План должен быть выпол­нен. На копре выдач­ного ствола была звезда. И когда смену везли на работу, автобус, про­ез­жая мимо выдач­ного ствола, аж накло­нялся, потому что все выгля­ды­вали — горит звезда или нет. Если горит — значит, пре­ды­ду­щая смена выпол­нила план. Значит, работа будет спо­койная, без аврала. Если же звезда не горела, все пони­мали, что работа пред­стоит жаркая. Была общая наце­лен­ность на резуль­тат. Если надо было оста­ваться на вторую смену — оста­вались. Если надо было ходить через смену, бри­га­диры орга­ни­зо­вы­вали работу через смену. И выпол­няли задачу! Это такая насто­я­щая гор­няц­кая история. Горняки вообще всегда были очень дружны. И уголь­щики, и уран­щики. В День шахтера весь город соби­ра­ется на про­спекте Стро­и­те­лей. Весь город! Все под­раз­де­ле­ния ком­би­ната. Шахтеры наде­вают свои ордена, берут своих детей, внуков и празд­нич­ной колон­ной про­хо­дят по городу. У них тяжелая работа, у каждого свои про­блемы, но таких светлых лиц и светя­щихся глаз, как на День шахтера, я не видел больше нигде.

В людях я прежде всего ценю такие каче­ства, как чест­ность, справед­ли­вость, добро­по­ря­доч­ность. В шахте нужно дове­рять друг другу. Иначе невоз­можно. Ведь что такое шахта? Пред­ставьте большой муравейник. Над землей видна его вер­хушка, а он уходит еще глубоко под землю. С десят­ками раз­вет­в­ле­ний и ходов. Вот здесь двое бурят, вот здесь двое отгру­жают руду, взрыв­ники закла­ды­вают взрыв­чатку, маши­ни­сты элек­тро­во­зов ведут составы, и все это глубоко под землей. Если что-то слу­чится — они должны наде­яться друг на друга. Когда есть вза­и­мо­вы­ручка, есть и уве­рен­ность, что люди обя­за­тельно выпол­нят поста­в­лен­ную перед ними задачу.

Шах­тер­ский труд, он насто­я­щий. Гора — это такая непро­стая шту­ка…Тут и аван­тюра нужна в разумных пре­де­лах. Вообще гор­няц­кое дело без риска не обхо­дится. Понятно, что все риски должны быть упра­в­ля­е­мыми, про­считан­ными, но про­фес­сия эта все равно рис­ко­ван­ная. Так что с годами поя­в­ля­ется насто­я­щая гор­няц­кая чуйка. И когда я желаю друзьям чего-то доброго, я желаю им гор­няц­кого фарта!

Увле­че­ния у меня — как и у любого обыч­ного чело­века. Нравится иногда на рыба­лочку выйти; я не охотник, но вот с удочкой поси­деть — это просто удо­воль­ствие. Почитать книжку — тоже дело хорошее. Сейчас зани­ма­юсь садом: черешня, вишня — выйти вечером, поу­ха­жи­вать за деревом, под­ре­зать — работа ближе к земле. Времени не так чтобы хватает. Когда были горными масте­рами, то в шестом часу утра из дома выхо­дишь, а воз­вра­ща­ешься поздно вечером. А еще семья, ребятишки. Рабо­тали тогда на шести­д­невке, выход­ной один, так что ценили мы сво­бод­ное время. Бывало, уда­ва­лось вырваться с семьей на рыбалку, поси­деть, посмо­треть на водную гладь — она успо­ка­и­вает, помо­гает отвлечься.

У меня три сына. Старший сын долгое время работал на ком­би­нате гор­нос­па­са­те­лем, сейчас перешел в буровую ком­па­нию главным инспек­то­ром по охране труда. Другой сын рабо­тает зам. глав­ного инже­нера по горным работам первого рудника. В старших классах я их в шахту водил, так что с шах­тер­ским делом их позна­ко­мил. Невестка тоже гор­нячка, рабо­тает на разрезе «Уртуйский». Отец рабо­тает на ком­би­нате, про­дол­жает тру­диться, хотя он уже пен­си­он­ного воз­ра­ста. Внучата живут в Крас­но­ка­мен­ске, ходят в школу.

Основ­ная задача, которую я сейчас вижу перед собой — под­дер­жа­ние рос­сийской ура­но­до­бычи. ППГХО — уни­каль­ное пред­при­ятие, один из четырех центров по добыче урана, суще­ство­вав­ших в СССР: Узбе­ки­стан (Наво­ийский ком­би­нат), Украина (Желтые воды), Кир­ги­зия и Россия (наш Крас­но­ка­менск). Место­ро­жде­ние рас­поло­жено в 30 км от Китая по прямой. Оно рабо­тает уже 53 года, и сейчас мы строим шестой рудник, который должен давать 1,5 тыс. тонн урана. Мы также вывели на про­ек­т­ную мощ­ность свыше 1 тыс. тонн пред­при­ятие «Хиагда» в Бурятии и будем под­дер­жи­вать этот уровень. Раз­ви­ваем и выводим на ста­биль­ную работу место­ро­жде­ние в Кур­ган­ской области. Но не одним ураном мы живем. Мы оправ­ды­ваем назва­ние хол­динга — Атом­ред­мет­золото. Атом — это уран, редмет — это ред­ко­зе­мель­ные металлы. Сегодня Росатом явля­ется ответ­ствен­ным за раз­ви­тие новых мате­ри­а­лов, а они все осно­ваны на редких и ред­ко­зе­мель­ных метал­лах. Суще­ствует дорож­ная карта, под­пи­сан­ная прави­тель­ством РФ, пред­по­ла­га­ю­щая раз­ра­ботку новых место­ро­жде­ний ред­ко­зе­мель­ных метал­лов. По ней мы и следуем. Ну и послед­нее — это золото. Сегодня реали­зу­ется проект по раз­ра­ботке место­ро­жде­ния в Якутии, идут опытно-про­мыш­лен­ные работы. Также мы при­об­рели лицен­зию на место­ро­жде­ние Совиное на Чукотке. Так что сегодня мы стоим на трех опорах: уран, редкие земли и золото. По сути, мы вос­ста­но­вили историю Первого главка, который в Сред­маше кури­ро­вал гор­но­до­бычу: урана, золота и ред­ко­зе­мель­ных метал­лов. Это наша миссия как гор­но­руд­ного диви­зи­она — отве­чать за добычу таких кри­ти­че­ски важных для страны метал­лов. А молодым спе­ци­али­стам, при­хо­дя­щим в наш диви­зион, хотел бы поже­лать самим идти судьбе нав­стречу, не бояться творить и пре­о­до­ле­вать труд­но­сти. А если что — мы всегда поможем!