Храм знаний
Воспоминания — удивительная вещь, хотя и субъективная. В них оживает история, преломленная в судьбах людей, оживают их тревоги и радости. Воспоминания позволяют перенестись в другую реальность, которую современное поколение представляет себе с трудом.
Родилась я в 1938 г. в Моздоке. Отец был военным, а мать — бухгалтером. Мое детство пришлось на нелегкий период немецкой оккупации. Я помню, что прямо у нас в доме жили немецкие солдаты. Отцы всех детей были на войне. Многие уже погибли. Все это оставило глубокий след в душе детворы нашего двора. Отец вернулся с войны в наш двор единственный из всех ушедших мужчин… Его история типична для того времени: до войны он подвергся преследованиям за дружбу с представителем дворянского сословия. Затем — война и штрафбат: остановился на постой в доме бабушки, а в комнате, где он жил, была икона… Позже отец был реабилитирован и восстановлен в звании подполковника. Он был добрым человеком и заботился, казалось, обо всех, кого встречал на пути. У нашего соседа — мальчишки, оставшегося без отца — не было пальто. Папа пришел как-то домой и сказал маме, что нам надо ужаться и собрать парню денег на пальто. Так как самый главный праздник для всех нас был день Победы, отец всегда сам организовывал стол и собирал весь двор на празднование. Угощения были скудными, но это было настоящее торжество.
После окончания школы в 1956 году мне пришлось пойти работать, чтобы помогать семье. А семья у нас была большая: кроме меня и двух моих сестер, с нами жили еще двое детей сестры моей мамы. У тети без отца осталось шестеро ребят, и обеспечить всех она не могла.
Поскольку денег на дорогу не хватало, поступать в крупный город я не поехала, подала документы в филиал библиотечного института в Ессентуках, куда и была зачислена. Учебу не закончила по семейным обстоятельствам. Позже поступила на четырехгодичные курсы английского языка. (Когда я пришла на работу во ВНИИНМ, академик А. А. Бочвар похвалил меня за знание английского языка, но пожурил, что высшее образование я забросила). После курсов я закончила библиотечный техникум. Познакомилась с будущим мужем — военным из Москвы. Переводом мы попали в столицу, где я устроилась в 45-ю районную библиотеку в Щукине. Затем подала заявление на перевод в научно-техническую библиотеку Курчатовского института, там как раз освободилось место. Оформление на работу продолжалось долго. Тем временем освободилось еще одно место — во ВНИИНМ. И я подала заявление в этот секретный институт. Как это ни удивительно, меня приняли практически сразу.
С тех пор я посвятила свою жизнь научно-технической библиотеке ВНИИНМ, где работаю и сейчас. А тогда сразу бросилось в глаза, насколько московские библиотеки отстали от региональных. Пришлось многое пересматривать в работе библиотеки: готовить различные тематические выставки, заказывать технику. Первостепенной задачей была правильная расстановка фонда. В библиотеку тогда ходило огромное количество сотрудников. За хлебом в войну людей стояло меньше, чем к нам за знаниями! Сотрудники боялись не оправдать доверие А. А. Бочвара, не хотели подвести его. И конечно, к получению знаний высокой пробы тогда относились серьезнее, чем сейчас. Сам Андрей Анатольевич регулярно контролировал, ознакомился ли тот или иной сотрудник с книгой или статьей, которую он ему рекомендовал. Он всегда говорил: «Как же вы хотите чего-то добиться, повести за собой народ, если не в курсе последних данных науки, ведь технический прогресс не стоит на месте?!».
А. А. Бочвар много помогал библиотеке. Выделил новое помещение, лично контролировал перевозку фонда, следил, чтобы книги не перепутались. Он говорил, что библиотека — самое любимое его детище. Книги для него были всем. Помню, что Бочвар в 70-х годах поручил изготовить ящики для транспортировки книг, обязал подразделения выделить сотрудников для их переноски. Это стало общим для всего института делом. Андрей Анатольевич Бочвар вместе с начальником библиотеки Диной Абрамовной разработал алгоритм расстановки книг в новом помещении. Мы заказали новое оборудование: проекторы, аудиомагнитофоны, библиотечные разделители, стеллажи, картотеки, настольные лампы и элементы интерьера. Бочвар каждую неделю по средам лично приходил в библиотеку и знакомился с новинками. Мы устраивали выставки книг и периодики. На столах расставляли литературу по универсальной десятичной классификации (УДК). Первое, что делал Бочвар в библиотеке, — отмечался в общем списке и смотрел, кто посетил библиотеку кроме него за прошедшую неделю. Затем садился и изучал новую литературу и каталоги. Когда находил что-то, казавшееся ему важным, писал: «Ознакомить такого-то с данным материалом». А мы после его ухода обзванивали всех, кому он расписал книги и статьи, приглашали прийти за материалом. На совещаниях он непременно интересовался, что тот или иной сотрудник вынес из расписанной ему статьи или книги. Любил Бочвар и пообщаться с сотрудниками библиотеки. Многие вопросы решались тут же, буквально на ходу.
При подготовке к каждой "среде Бочвара" мы очень переживали. Что понравится академику, что Андрей Анатольевич не одобрит? Очень хотелось оправдать доверие этого незаурядного человека.
Андрей Анатольевич обладал удивительной фотографической памятью. Он замечал все, что происходило вокруг. Интересно было и его поведение в столовой. Он мог зайти и, не обращая ни на кого внимания, пройти за получением пищи, а затем подсесть к группе сотрудников и поговорить. Бывало, что подсаживался и к нам. Задавал вопросы по работе и интересовался личными делами. Однажды при мне он подсел к молодому человеку, который совсем недавно устроился в институт. Спросил его, из какой он лаборатории, нравится ли ему работать. Парень сначала засмущался, но потом с жаром начал говорить о каком-то своем исследовании, перейдя в формат разговора ученых, а не директора и подчиненного. Андрей Анатольевич умел находить ключи к людям. И команду А. А. Бочвар собрал удивительную: одаренных, интеллектуально развитых людей. Они и стали костяком бочваровской школы.
Вспоминается моя первая встреча с Бочваром. Я пришла на работу на каблуках, в новом платье, за которым накануне отстояла огромную очередь. Простое черное платье. Чтобы как-то "освежить" строгий образ, я надела желтый пояс, который лежал у меня до этого без дела. Нужно было пройти через читальный зал, где в тот момент работал академик. Он оторвался от книг, посмотрел на меня и доброжелательно сказал: «Вижу, в нашей библиотеке новая сотрудница». Попросил рассказать о себе. Я, волнуясь, прошлась по основным позициям анкеты, в том числе упомянула, что происхожу из семьи рабочих. Я всегда писала так, чтобы не возникали вопросы по поводу отца — его репрессий, лишения званий... Андрей Анатольевич внимательно на меня посмотрел и тихо произнес: «Нет, вы не из семьи рабочих. Расскажите о себе». И я впервые в жизни откровенно рассказала ему о родителях, о том, что должна ухаживать за больной свекровью — добрейшим человеком на земле, растить сына… Андрей Анатольевич вызывал не просто доверие. Директор, академик, он был прежде всего удивительно добрым человеком. Позже мы стали часто общаться, и он признался, что рад доверить библиотеку подготовленным и преданным специалистам. Когда моя начальница Дина Абрамовна покидала институт, Бочвар вызвал меня к себе и предложил: «Возьмете библиотеку в свои руки?». Я отказалась: у меня болела свекровь, я не могла целиком отдаться работе, не хотела подвести директора.
Андрей Анатольевич всегда отличался интеллигентностью. Он не терпел фамильярности, а тем более — неуважительного отношения к кому-либо. Были случаи, когда он публично отчитывал руководителя за грубое отношение к подчиненному. Говорил, что недопустимо быть руководителем, если не обладаешь требуемыми качествами деловой этики. Он сам обладал всем набором качеств интеллигентного человека и требовал этого от каждого.
Вот еще одна история, которая произвела на меня сильное впечатление. На пути в библиотеку Андрей Анатольевич встретил уборщицу — добрую и старательную женщину, которая показалась ему чем-то обеспокоенной. Он спросил у нее, все ли в порядке. Выяснилось, что у нее сын-инвалид, его нигде не берут на работу, а для него это очень важно — работать, быть полноценным членом общества. На это Бочвар ответил: «Подойдите ко мне в любое время без записи». Андрей Анатольевич устроил сына этой женщины работать дворником к нам в институт.
В институте по инициативе Андрея Анатольевича часто устраивали культурно-массовые мероприятия, на которые приглашали актеров, поэтов, в том числе и самых ярких, известных на весь СССР. Зачастую на таких встречах присутствовал и наш директор. Сидел вместе со всеми в зале, аплодировал, смеялся, переживал, а затем тихонько выходил из зала, не претендуя на эксклюзивную встречу со звездой.
Андрея Анатольевича я часто вспоминаю. Трудолюбивым людям всегда были рады в нашем институте. Какое счастье, что я работаю в нашем ВНИИНМ!