Смирнов Андрей Алексеевич

Полярный романтик

Стать моряком хоте­лось, если не с детства, то с юно­ше­ских лет. В 60-е годы для многих пацанов был кумиром Жак-Ив Кусто. Я мечтал быть оке­а­ноло­гом, иссле­до­ва­те­лем, а также меня при­вле­кала и поляр­ная роман­тика. В 1971 году я с отли­чием окончил Арк­ти­че­ский факуль­тет по спе­ци­аль­но­сти "Оке­а­ноло­гия" высшего инже­нерно-мор­ского училища имени адми­рала Мака­рова. Меня звали на Дальний Восток, а Мур­ман­ское морское паро­ход­ство пред­ло­жило работу на ледо­ко­лах. Я выбрал Арктику и с тех пор об этом не жалею.

Рабо­тать ледовым раз­вед­чи­ком я начал на Диксоне в штабе морских опе­ра­ций. На само­летах ледовой раз­ведки облетел прак­ти­че­ски всю Арктику. Я тру­дился в окру­же­нии пре­крас­ных гид­роло­гов Арк­ти­че­ского инсти­тута Руслана Бори­сова и Андрея Маса­нова. Один из них — Валерий Михайло­вич Лосев. Это выда­ю­щийся арк­ти­че­ский гид­ролог и спе­ци­алист ледовой раз­ведки.

В 70-ом году на прак­тике я впервые увидел ледокол "Ленин", а в 1971 из штаба морских опе­ра­ций меня вер­то­летом завезли на первый атомный ледокол. Тогда капита­ном был Юрий Сер­ге­е­вич Кучиев, а Борис Мака­ро­вич Соколов нахо­дился в отпуске. Несколько месяцев я отра­бо­тал с Юрием Сер­ге­е­ви­чем. Наби­рался опыта. 8-9 лет я тру­дился гид­роло­гом, ледовым раз­вед­чи­ком, а парал­лельно Борис Мака­ро­вич Соколов при­вле­кал к несению судо­во­ди­тель­ской вахты. Именно по его совету и насто­я­нию я вновь посту­пил в училище, но уже на судо­во­ди­тель­ский факуль­тет.

С 1979 года я испол­нял штатные обя­зан­но­сти номер­ных штур­ма­нов, старших помощ­ни­ков капитана, дублера капитана. А в 1989 году Борис Мака­ро­вич Соколов доверил мне первый само­сто­я­тель­ный рейс на атомном ледо­коле "Ленин". К сожа­ле­нию, это ока­зался послед­ний рейс ато­мо­хода. Он был инте­рес­ным и сложным. В этом рейсе все началь­ники служб ока­зались впервые назна­чен­ными на свои долж­но­сти. В решении тех­ни­че­ских проблем энту­зи­азма и сме­ло­сти хватало. Трудный в ледовом и тех­ни­че­ском отно­ше­нии рейс нам удалось успешно закон­чить. В Мур­манск привели ледокол за несколько дней до его трид­ца­ти­летия.

В первой спе­ци­аль­но­сти инже­нера-гид­ролога я бы не состо­ялся без Валерия Лосева, Артура Винтера и поляр­ных лет­чи­ков. Их знания и опыт помогли мне в про­фес­сии. Во второй спе­ци­аль­но­сти — судо­во­ди­теля, именно бла­го­даря капита­нам атом­ного ледо­коль­ного флота: Борису Мака­ро­вичу Соколову, Юрию Сер­ге­е­вичу Кучиеву, Зиг­фриду Адоль­фо­вичу Вибаху, Гри­го­рию Алек­се­е­вичу Улитину, Валерию Ива­но­вичу Шесто­па­лову — я состо­ялся как капитан. Все эти люди — история. Нужно сказать и о первом экипаже "Ленина". Общий настрой, соблю­де­ние морских тра­ди­ций, разум­ная стро­гость и пони­ма­ние оказали на меня большое влияние.

За много лет работы про­ис­хо­дили экс­трен­ные ситу­а­ции. Но надо отдать должное под­го­товке экипажа. На ледо­коле "Ленин" я работал 19 лет и хорошо помню, какое зна­че­ние уделял Борис Мака­ро­вич Соколов тре­ни­ров­кам. Все про­хо­дило на высшем уровне. Когда наши ава­рийные партии выса­жи­вались на суда, тер­пя­щие бед­ствия, они были готовы к выпол­не­нию любых работ. Так про­ис­хо­дило и на ледо­ко­лах. Ледокол "Ленин" — это первая школа и уни­вер­си­тет для атомно-меха­ни­че­ской службы и судо­во­ди­те­лей. На нем учились заде­лы­вать про­бо­ины и ставить цемен­т­ные ящики. Сейчас ледо­колы с мно­го­крат­ным запасом проч­но­сти, но тре­ни­ровки как были, так и остались.

Корифеи — это все первые капитаны атом­ного флота. Я не застал глав­ного инже­нера-меха­ника Алек­сан­дра Кали­но­вича Следзюка, но знал его уче­ни­ков: Миз­ги­рева, Гурьяна, Мачеш­ни­кова.

Во время моей работы про­ис­хо­дило много ново­в­ве­де­ний. В мас­шта­бах атомной отрасли они могут пока­заться не такими зна­чи­тель­ными. Пред­ло­же­ния по модер­ни­за­ции ледовых ящиков, вводу системы пнев­мо­об­мыва корпуса, изме­не­нию профиля винтов, дора­ботка систем элек­тро­дви­же­ния. Послед­ние годы — про­д­ле­ние ресур­сов атомных уста­но­вок.

В училище я входил в сборную по мор­скому мно­го­бо­рью. Бокс, борьба, вело­сипед, пла­ва­ние. Как и многие, я люблю путе­ше­ствия и книги. Чего-то худо­же­ствен­ного нет. Хотя на ледо­коле "Ленин" у нас был вокально-инстру­мен­таль­ный ансам­бль. Я играл на рояле. Друзья говорят, что неплохо пою. Мои друзья — это капитан­ский корпус, ученики Бориса Мака­ро­вича Соколова: Вален­тин Сер­ге­е­вич Давы­дянц, Ана­то­лий Нико­ла­е­вич Орешко. Сейчас под­ро­сло новое поко­ле­ние капита­нов — мы все вместе.

У меня отлич­ные отно­ше­ния с инже­не­рами-меха­ни­ками с ледо­кола "Ленин": Алек­сан­дром Алек­сан­дро­ви­чем Ель­чи­но­вым, Вла­дими­ром Геор­ги­е­ви­чем Кон­дра­тье­вым и Миха­и­лом Семе­но­ви­чем Гурья­ном. За 45 лет работы в атомном флоте при­хо­ди­лось рабо­тать со всеми.

У меня две дочери. По моим стопам они не пошли, но старшая была со мной в рейсе. Мне удалось осу­ще­ствить мечту отца. Он у меня был лет­чи­ком, который хотел стать моряком. После приемки ледо­кола "Ямал" мы вместе с ним прошли до Мур­ман­ска.

Не боятся дураки или пси­хи­че­ски нездо­ро­вые люди. Здесь же не страх, а ситу­а­ция, когда от тебя ничего не зависит. Это самое непри­ят­ное. Напри­мер, свали­лась ава­рийная защита на ледо­коле, а за тобой по каналу идут суда. Ледокол дви­жется по инерции, и ты не знаешь, отвер­нет ли сле­ду­ю­щее за тобой судно или тебя догонит. Рейсы длинные. Люди болеют, полу­чают травмы. В таких ситу­а­циях ты ищешь опти­маль­ное решение, как помочь боль­ному. А все ситу­а­ции с тех­ни­кой... Нас к этому гото­вили, и мы знаем, что нужно делать.

Если бы не смешные истории, то в море было бы гораздо тяжелее. Однажды я будучи гид­роло­гом летел на вер­то­лете на ледокол. У "Ленина" кор­мо­вая мачта Л-образная. Ледокол вел за собой караван. Види­мость плохая. Туман. Находим в кара­ване ледокол. Заходим и только перед самой посад­кой пони­маем, что судно малень­кое. У него ока­за­лась такая же Л-образная мачта.

Реак­торы на ледо­ко­лах нельзя срав­ни­вать с теми, что были на Чер­но­быль­ской АЭС. У нас они само­га­ся­щи­еся. 55 лет экс­плу­а­та­ции дока­зали совер­шен­ство реак­то­ров. Они про­ве­рены посто­ян­ной виб­ра­цией ото льда и штор­мами. Отдель­ное место зани­мает под­го­товка спе­ци­али­стов. Если они допу­стят ошибку, то авто­ма­тика под­стра­хует. При гра­мот­ной экс­плу­а­та­ции наши реак­торы безо­пас­ней дизель­ных и газо­тур­бин­ных дви­га­те­лей. С эколо­ги­че­ской точки зрения мы вне кон­ку­рен­ции. От атомных ледо­колов нет никаких выбро­сов.

Что мешает? Из-за слож­ного финан­сово-эко­но­ми­че­ского поло­же­ния в стране мы могли ока­заться в ситу­а­ции, что через пять-семь лет у нас остался бы только один действу­ю­щий ледокол "50 лет Победы". Сейчас бла­го­даря решению госу­дар­ства идет стро­и­тель­ство голов­ного ледо­кола нового поко­ле­ния, на очереди первый и второй серийный. В прави­тель­стве есть пони­ма­ние, что флоту нужен и чет­вер­тый, и пятый ледо­колы. Есть решение по про­ек­ти­ро­ва­нию ледо­кола-лидера. Этот ато­мо­ход поз­во­лит осу­ще­ст­влять круг­ло­го­дич­ные про­водки в арк­ти­че­ских широтах.

Средний возраст моряков атом­ного флота — 46 лет. Мы наде­емся, что престиж работы на атомном флоте будет расти и на новые ледо­колы придут молодые спе­ци­али­сты.