Штейнмарк Валерий Иванович

Задать настрой на работу

Я пришел в атомную отрасль, как и поло­жено, слу­чайно. Когда вер­нулся после армии, долго решал куда посту­пать, на какую спе­ци­аль­ность. В это время мой школь­ный товарищ учился в Томском поли­тех­ни­че­ском инсти­туте на тепло-энер­гети­че­ском факуль­тете, где было 5 кафедр. Подал доку­менты на спе­ци­аль­ность «теп­ло­фи­зика». На этой же кафедре была спе­ци­аль­ность «атомные элек­тро­стан­ции и уста­новки». Про­ход­ной бал для поступ­ле­ния на спе­ци­аль­ность «атомные элек­три­че­ские станции и уста­новки» был доста­точно высокий, и при­ни­мали только парней, девушек в то время в эти группы не брали. Поэтому после сдачи всех экза­ме­нов, по их резуль­та­там и для ком­плек­то­ва­ния учебных групп «атом­щи­ков» меня без моего согла­сия зачи­с­лили в одну из них, благо с «теп­ло­фи­зи­кой» это была одна кафедра. Так как у меня не было четкой уста­новки на полу­че­ние какой-либо спе­ци­аль­но­сти, то я и не стал воз­ра­жать против такого решения. О чем и не жалею.

Томский поли­тех­ни­че­ский инсти­тут я закон­чил в 1979-м году и сразу начал тру­до­вую дея­тель­ность на Бело­яр­ской атомной станции, на которой тоже ока­зался слу­чайно. По рас­пре­де­ле­нию я и еще 12 выпускни­ков должны были ока­заться на Смо­лен­ской АЭС, но, в связи с задер­ж­кой пуска САЭС, нас пере­рас­пре­де­лили на Бело­яр­скую, на которой в это время запус­кали 3-й энер­го­блок. В отделе кадров после собе­се­до­ва­ния с началь­ни­ком реак­торно-тур­бин­ного цеха, в то время это был Олег Мака­ро­вич Сараев, который и сегодня про­дол­жает рабо­тать в атомной отрасли (в кон­церне Росэнер­го­а­том). На мой взгляд, он явля­ется одной из наи­бо­лее ярких фигур в оте­че­ствен­ной атомной энер­гетике и для меня даже спустя много лет явля­ется без­у­слов­ным при­ме­ром глу­бо­ких знаний, отно­ше­ния к работе, так и личных качеств.

Система раз­ви­тия спе­ци­али­стов на станции была такая: про­хо­дишь после­до­ва­тельно все этапы обу­че­ния, сдачу экза­ме­нов и само­сто­я­тель­ную работу на всех долж­но­стях опе­ра­тив­ного пер­со­нала цеха, и только потом допус­ка­ешься к обу­че­нию и работе на блочном щите упра­в­ле­ния энер­го­бло­ком. В период обу­че­ния премии стажеры не полу­чали, что явля­лось допол­ни­тель­ным сти­му­лом к дости­же­нию цели — само­сто­я­тель­ной работе.

На Бело­яр­ской АЭС я про­ра­бо­тал 10 лет, сначала на первом энер­го­блоке, затем после его вывода из про­мыш­лен­ной экс­плу­а­та­ции, перешел на второй. Занимал такие долж­но­сти, как ведущий инженер упра­в­ле­ния турбины, ведущий инженер упра­в­ле­ния реак­то­ром, началь­ник смены реак­торно-тур­бин­ного цеха. Работая на втором энер­го­блоке мне было тяжело про­хо­дить мимо обо­ру­до­ва­ния первого энер­го­блока, мимо про­хо­дишь, видишь обо­ру­до­ва­ние, которое уже оста­но­в­лено и знаешь, что когда-то этот энер­го­блок пус­кался, люди радо­вались этому событию, их объе­ди­няло стрем­ле­ние к обес­пе­че­нию устой­чи­вой и надеж­ной его работы, а теперь все закрыто, опе­ча­тано, пустынно. Стало не ком­фортно рабо­тать, захо­те­лось самому участ­во­вать в монтаже и экс­плу­а­та­ции нового энер­го­блока, знать все тон­ко­сти устройства обо­ру­до­ва­ния, начиная с его монтажа и до пуска, как это делал пер­со­нал первых блоков Бело­яр­ской АЭС. Я поехал на стро­я­щу­юся Татар­скую атомную станцию. Это были 1989-91 годы, так сказать, «период нео­со­знан­ной демо­кра­тии». В 1990 году под дав­ле­нием мнения обще­ствен­но­сти после аварии на Чер­но­быль­ской АЭС стро­и­тель­ство Татар­ской АЭС было оста­но­в­лено. Она пов­то­рила участь однотип­ных ей, недо­стро­ен­ных Баш­кир­ской и Крым­ской АЭС. Стройка, конечно, была очень мощная: рабо­тало около 12 тыс. стро­и­те­лей и мон­таж­ни­ков. Когда стройку закрыли, началь­ник реак­тор­ного цеха Асанов В. С. спо­соб­ство­вал тому, чтобы пер­со­нал цеха не остался без работы, а был пере­ве­ден на Коль­скую АЭС. А я пере­во­дом был принят в реак­тор­ный цех Кали­нин­ской АЭС на долж­ность началь­ника смены. В то время как раз стро­ился 3-й энер­го­блок, его стро­и­тель­ство также при­о­ста­но­вили, поэтому я работал на первой очереди. Как только про­дол­жили монтаж 3-го блока, перешел на него и стал заме­сти­те­лем началь­ника реак­тор­ного цеха по ремонту, занимал эту долж­ность до 2011 года. Так что свою цель я смог реали­зо­вать на 3-м энер­го­блоке Кали­нин­ской АЭС, где при­ни­мал участие в монтаже обо­ру­до­ва­ния, пус­ко­на­ла­доч­ных работах и даль­нейшей экс­плу­а­та­ции.

Из своего жиз­нен­ного опыта я могу сказать, что очень важно в какой кол­лек­тив при­хо­дит молодой спе­ци­алист, какая атмо­сфера в этом кол­лек­тиве. В этом плане мне одно­значно повезло в том, что я пришел в пре­крас­ный кол­лек­тив Бело­яр­ской АЭС. Руко­во­ди­тели РТЦ-1, опе­ра­тив­ный пер­со­нал были гра­мот­ные, ответ­ствен­ные люди, люди-тру­до­го­лики. Бело­яр­ская — одна из первых про­мыш­лен­ных станций, поэтому те, кто работал там, обла­дали огромными зна­ни­ями и опытом, так как можно сказать стояли у истоков про­мыш­лен­ной энер­гетики. Вообще кол­лек­тив был очень хороший, и он ока­зы­вал большое влияние на людей, которые вли­вались в этот кол­лек­тив. Люди, которые встретили нас сразу после инсти­тута, смогли задать нам правиль­ный настрой на работу, необ­хо­ди­мый тон, бла­го­даря им у нас поя­ви­лось правиль­ное отно­ше­ние к работе и делу, кото­рому многие из нас посвятили свою тру­до­вую жизнь.

Что каса­ется экс­тре­маль­ных ситу­а­ций, таких, скорее всего, не было, были ава­рийные ситу­а­ции. Вообще редко кому из опе­ра­тив­ного пер­со­нала везет обойтись без них, и у многих воз­ни­кали такие ситу­а­ции, меня они не обошли сто­ро­ной. В то время доста­точно часто оста­на­в­ли­вали энер­го­блок, поэтому тре­ни­ро­ваться при­хо­ди­лось, к сожа­ле­нию, в реаль­ных усло­виях. Я бы не сказал, что это что-либо экс­тре­маль­ное, просто ава­рийный останов блока, по какой-либо причине. Сра­ба­ты­вает ава­рийная защита, отклю­ча­ется блок, рас­хо­ла­жи­ва­ние, затем пуск блока. Крупных аварий при мне не было, я их, во всяком случае, не застал. Страха тут нет ника­кого, испы­ты­ва­ешь, конечно, опре­де­лен­ный стресс, адре­налин, и пони­ма­ешь, что многое зависит от опыта экс­плу­а­та­ци­он­ного пер­со­нала. Если ты освоил свою работу, то в этих ситу­а­циях все нахо­дится под кон­тро­лем, и процесс ведешь ты, а не он тебя.

После Чер­но­быль­ской аварии отно­ше­ние к работе как-то изме­ни­лось у всех. До Чер­но­быля, это, конечно, моё мнение, а может и не только моё, было такое «а что ему будет, ничего и не сде­ла­ется», может, это и привело к таким печаль­ным послед­ствиям. Когда события в Чер­но­быле слу­чи­лись, про­и­зо­шло неко­то­рое пере­о­смы­сле­ние. Безо­пас­ность работы энер­го­блока вышла на первое место, а уже затем не допу­стить его отклю­че­ния от энер­го­си­стемы. Пришло пони­ма­ние, что если воз­ни­кла ситу­а­ция, которой ты не вла­де­ешь, чего-то не пони­ма­ешь, то в такой ситу­а­ции необ­хо­димо принять меры по отклю­че­нию обо­ру­до­ва­ния. Было пере­смо­трено много доку­мен­тов исходя из уроков этой тра­ге­дии.

Вообще много чего изме­ни­лось с того момента, как 36 лет назад устро­ился на работу на атомную станцию. Суще­ственно уси­ли­лись тре­бо­ва­ния к объёму кон­троля обо­ру­до­ва­ния, его ремонту, серьезно пере­ра­бо­таны инструк­ции, да и тех­ни­че­ские решения не стоят на месте. Считаю серьез­ной ошибкой отказ от ядерной энер­гетики, что прак­ти­куют неко­то­рые страны.

В 90-х к нам на АЭС часто при­ез­жали ино­странцы, было принято нас учить, мы пере­ни­мали их опыт, а сейчас, когда при­ез­жают ино­стран­ные деле­га­ции, при­хо­дят в УТП на пол­но­мас­штаб­ные тре­на­жеры, на блочные пульты упра­в­ле­ния и уди­в­ле­ние воз­ни­кает у них, потому что они отстали, так как все эти годы не раз­ви­вались, а наша оте­че­ствен­ная атомная энер­гетика сделала большой шаг вперед. Я считаю, что со стороны России это правиль­ная позиция и сейчас во многих обла­стях атомной энер­гетики мы впереди.