Савченко Владимир Иванович

Наша подводная лодка

Я был зачи­с­лен в штат ФЭИ с 5 мая 1955 года. Пока мне офор­м­ляли доку­менты, пошел на станцию. Позна­ко­мился с атомной стан­цией, как там и что, посмо­трел на пульт. По-моему, станция тогда рабо­тала. Пульт, цен­траль­ные залы — везде можно было про­хо­дить.

Мне выпи­сали доку­менты и повели на основ­ную работу. Говорят: «Знаете, вы как элек­трик, как элек­тро­ме­ха­ник нам очень нужны. Сейчас мы ведем приемку обо­ру­до­ва­ния, в основ­ном элек­тро­ме­ха­ни­че­ского, на том здании, где вам пред­по­ла­га­ется рабо­тать. При­ни­маем вас пока как инже­нера-элек­трика».

Меня ведут по зданию. А там, пред­ставьте, атомная энер­гети­че­ская уста­новка — начиная от реак­тора, тур­бин­ного отде­ле­ния, элек­тро­ме­ха­ни­че­ского. Вал уста­новки окан­чи­вался в гид­ро­тор­мозе, который пред­на­зна­чался для снятия энергии вала. Короче говоря, это энер­гети­че­ская уста­новка для какого-то судо­вого объекта. Все это раз­ме­ща­лось в корпусе трех отсеков. Мне стало понятно, что это уста­новка для под­вод­ного корабля.

Пока я своими глазами не увидел, мне никто ничего не говорил, даже не наме­кали. Потом эту уста­новку при­ни­мали в течение почти года. В конеч­ном счете ока­за­лось, что это основ­ной этап соз­да­ния ядерной энер­гети­че­ской уста­новки для флота, и не только для под­вод­ного, потому что, как известно, потом пошли и ледо­колы, и над­вод­ные суда. Я попал на осу­ще­ст­в­ле­ние важ­нейшего этапа соз­да­ния ядерной энер­гети­че­ской уста­новки для под­вод­ного корабля, пред­на­зна­чен­ной для испы­та­ния в нату­раль­ном испол­не­нии.

А этапы были такие. Сначала — идея, потом тех­ни­че­ские, всякие тео­рети­че­ские воз­мож­но­сти идут, потом кон­струк­ци­он­ный период, когда при­ду­мы­ва­ются кон­струк­ции, что с чем сов­ме­стить и воз­можно ли это; и лишь потом испол­не­ние всего ком­плекса.

И конечно, послед­ний этап — очень важный. Это реаль­ная воз­мож­ность исполь­зо­ва­ния данного пред­поло­же­ния, — то есть про­верка, можно ли идею воп­лотить в жизнь, в железо.

В здании ока­за­лось два объекта. Пол­но­стью все сделано как на корабле: оболочка, корпус, семь сое­ди­нен­ных отсеков. Между отсе­ками пере­го­родки, как на насто­я­щем судне. То есть один из таких объек­тов был поста­в­лен здесь. Это реак­тор­ный отсек, тур­бин­ный и элек­тро­от­сек. Вот такая штука.

И дальше… Энергия-то большая, а куда ее деть? Были спе­ци­ально выве­зен­ные немец­кие так назы­ва­е­мые гид­ро­тор­моза. Они в Гер­ма­нии исполь­зо­вались для испы­та­ния раз­лич­ных дви­га­те­лей, не только для судовых. Это такой большой объем, куда зака­чи­ва­ется вода, а там лопасти, которые можно повер­нуть, оста­но­вив дви­же­ние воды. Лопасти вра­ща­ются, погло­щают выра­бо­тан­ную по валу и при­шедшую туда энергию. Вода нагре­ва­ется, а для ее охла­жде­ния на тер­ри­то­рии был устроен спе­ци­аль­ный бассейн, как на многих теп­ло­вых стан­циях. Есть гра­дирня, где вода под­ни­ма­ется, сли­ва­ется, и бассейн, куда горячая вода посту­пает через трубы с фон­та­нами, охла­жда­ется и опять отка­чи­ва­ется.

Было два таких корпуса. Один водяной, другой жидко-метал­ли­че­ский.

Я работал здесь с 1955 по 1989 год. Начинал инже­не­ром-элек­три­ком, потом пошел на пульт инже­нера упра­в­ле­ния уста­нов­кой, после — стар­шего инже­нера, дальше — заме­сти­теля началь­ника смены. Эти ступени я прошел за три года.

В смене рабо­тало человек восем­на­дцать. В наши задачи входили обслу­жи­ва­ние реак­тора, обслу­жи­ва­ние тур­бин­ного отсека, элек­трика. Была большая акку­му­ля­тор­ная батарея, как на штатной лодке. Помимо этого, был такой же, как на лодке, гене­ра­тор на стенде. Лодка рабо­тает на силовом посто­ян­ном токе. Помимо посто­ян­ного сило­вого напря­же­ния, с помощью кото­рого при­во­дятся в дви­же­ние насосы, было пере­мен­ное напря­же­ние 50В, пере­мен­ное 500В, посто­ян­ное ста­би­ли­зи­ро­ван­ное 220В и еще отдель­ные малень­кие пре­об­ра­зо­ва­тель­ные приборы. То есть очень большое элек­три­че­ское хозяйство.

Меха­ни­че­ское хозяйство — это турбина с пнев­мо­ме­ха­ни­че­ской муфтой, которая могла пере­клю­чать турбину или на вал, на винт, или на гене­ра­тор отдельно; так назы­ва­е­мая шинно-пнев­ма­ти­че­ская муфта и главный редук­тор. Эти мно­го­чи­с­лен­ные меха­низмы были очень сложные, поэтому тре­бо­ва­лось много спе­ци­али­стов. И большие слож­но­сти были с теп­ло­об­мен­ни­ками.

Вода-то из реак­тора — она актив­ная, высо­ко­ак­тив­ная, она должна пере­дать тепло на второй контур, где загряз­нен­ной воды быть не должно. Теп­ло­об­мен­ники — тоже очень сложное устройство. И с ними были про­блемы: они могли давать течь.

Когда я приехал, к нам уже стали при­бы­вать спе­ци­али­сты из многих москов­ских и ураль­ских инсти­ту­тов. Как раз станцию только-только пустили, еще и другие объекты вво­ди­лись в строй, и туда тоже тре­бо­вались спе­ци­али­сты.

Жили мы в основ­ном в общежи­тиях, или даже не в общежи­тиях, а в квар­ти­рах на несколько семей. Прежде чем я получил соб­ствен­ное жилье в Обнин­ске, я успел пожить в пяти таких сов­мест­ных домах.

В то время суще­ство­вала общ­ность людей — совсем не то, что мы имеем сейчас. Мы были вместе и на работе, и в быту, и на всяких спор­тив­ных меро­при­ятиях. Кол­лек­тивно выез­жали в театры, на выставки.

Все жили вместе. На одной и той же пло­щадке про­жи­вали доктор наук и инженер, элек­трик и медик. Сов­местно участ­во­вали в одних и тех же меро­при­ятиях, вместе ходили на каток, бегали на лыжах, сообща ездили отды­хать.

Пона­чалу был очень развит туризм. Многие ученые зани­мались аль­пи­низ­мом. А туриз­мом увле­кались прак­ти­че­ски все. Отсюда — наш энту­зи­азм, свойствен­ный 50-м — 70-м годам, тесные дру­же­ские отно­ше­ния с кол­ле­гами, атмо­сфера доверия и това­ри­ще­ства.

В это же время поя­ви­лась группа спе­ци­али­стов, которые обу­чались и осва­и­вали работу на одной из уста­но­вок. Нам, работ­ни­кам здания, стало известно, что это готовят спе­ци­али­стов для ее экс­плу­а­та­ции — офи­це­ров ВМФ.

А в даль­нейшем, ближе к началу испы­та­ний, прибыли первые девят­на­дцать моряков-под­вод­ни­ков с разных флотов, в том числе и с Тихого океана. Ходили они в штат­ском, флот­ский лек­си­кон им строго-настрого запретили. Стар­ши­ной или трюмным никого не назы­вали: слесарь или мастер. Напри­мер, мастер 15-го — это стар­шина реак­тор­ного отсека. «Гальюн» гово­рить нельзя, только «туалет». Ну, и реактор, есте­ственно, не назы­вали своим именем: аппарат или кри­стал­ли­за­тор.

Моряки жили совсем рядом, как в общежи­тии, у них было отдель­ное жилье. Мы с ними быстро перезна­ко­ми­лись и гото­ви­лись вместе.

Первые инже­неры упра­в­ле­ния были как раз флот­ские. Научное руко­вод­ство осу­ще­ст­в­ляли научные сотруд­ники и спе­ци­али­сты из ЛИПАНа, Лабо­ра­то­рии изме­ри­тель­ных при­бо­ров (в даль­нейшем Кур­ча­тов­ского инсти­тута).

Хорошо помню, кто гото­вился и работал в нашей смене.

Началь­ни­ком смены был Смо­га­лев Петр Васи­лье­вич. В смене гото­ви­лись спе­ци­али­сты из состава Учеб­ного центра ВМФ Могила Алек­сандр Алек­сан­дро­вич, Тимо­феев Рюрик Алек­сан­дро­вич (он у нас ста­жи­ро­вался на БЧ-5 — это боевая часть 5, элек­тро­ме­ха­ни­че­ская).

Сейчас из тех эки­па­жей в живых остался только Николай Геор­ги­е­вич Антонов. Я хорошо знал Вяче­слава Иванова, Николая Ива­но­вича Соснина. У меня даже есть малень­кий снимок с Сос­ни­ным.

В про­цессе приемки выя­в­ля­е­мые недо­статки устра­ня­лись.

Наконец в Женский день 8 марта 1956 года был осу­ще­ст­в­лен выход на мини­маль­ный кон­тро­ли­ру­е­мый уровень мощ­но­сти. Физи­че­ский пуск осу­ще­ст­в­лялся под руко­вод­ством ака­демика Алек­сан­дрова. Ученые были удо­вле­тво­рены. Начались дли­тель­ные испы­та­ния всего ком­плекса уста­новки и устра­не­ние выя­в­лен­ных недо­стат­ков.

Вскоре офицеры, гото­вя­щи­еся у нас, отбыли по местам службы, и в декабре 1958 года первая лодка К-3 была пере­дана флоту.

В основ­ном офицеры были упра­в­лен­цами. У нас они учились, а потом сдавали экзамен самому Алек­сан­дрову. А поскольку они рабо­тали на пультах, мы, приходя на пульт в смену, осо­бенно ночью, прямо там на пульте учились вместе с ними. Поэтому многие из нас тоже быстро выдви­ну­лись в упра­в­ленцы. И когда моряки стали уходить на свою уже готовую лодку, мы стали их заме­нять.

Кроме обу­че­ния на рабочем месте, в инсти­туте были орга­ни­зо­ваны двух­го­дич­ные курсы для жела­ю­щих освоить необ­хо­ди­мые про­филь­ные знания. Там пре­по­да­вали сотруд­ники инсти­тута, в част­но­сти, Павел Лео­ни­до­вич Кирил­лов, Жанна Ива­новна Иевлева, Свет­лана Ива­новна Чуба­рова.

Мне тоже при­шлось про­во­дить занятия в группе опытных спе­ци­али­стов, не имеющих высшего обра­зо­ва­ния.

В это же время стали при­бы­вать более под­го­то­в­лен­ные выпускники из МИФИ и Том­ского поли­тех­ни­че­ского инсти­тута.

Позднее также были про­ве­дены испы­та­ния ана­ло­гич­ной уста­новки с жид­ко­метал­ли­че­ским теп­ло­но­си­те­лем. Это был проект нашего инсти­тута 27ВТ. С реак­то­рами этого типа были постро­ены семь самых быстро­ход­ных АПЛ.

У меня не было особого желания куда-то повы­шаться. Меня удо­вле­тво­ряла сменная работа, участие в важном и ответ­ствен­ном деле.

Дело в том, что до этого, на объекте в Томске-7 (Северск), после окон­ча­ния инсти­тута я работал два с поло­ви­ной года на под­го­товке к пуску большой теп­ло­вой элек­тро­стан­ции, где в полном объеме испытал «пре­ле­сти» адми­ни­стра­тив­ной работы.

И мне уже как-то не очень хоте­лось. Это — посто­ян­ная забота в голове. А в смене ты при­хо­дишь, все знаешь; позна­ко­мился с доку­мен­та­цией, узнал, что тебе надо сделать в течение смены (какие изме­ре­ния, какой режим и так далее). Смену сдаешь, уходишь, и, конечно, ответ­ствен­ность с тебя уже снята. Словом, у меня не было особых амбиций. И сло­жи­лось все так, как надо.

Я очень бла­го­да­рен инсти­туту, где у меня была инте­рес­ная работа. Горжусь всем, что мы сделали для про­дви­же­ния атомной энергии на суше, на море и в космосе. И очень рад, что живу в таком пре­крас­ном ком­плексе «Старого города», который должен сохра­няться как исто­ри­че­ский памят­ник тру­до­вых и научных побед.