В работе шахтера мелочей не бывает!
Многие молодые люди 70-х годов прошлого века, которые заканчивали среднюю школу на Урале, считали, что быть студентом Свердловского горного института очень почётно и престижно. Профессиональный статус этого горнотехнического вуза в Советском Союзе был высоким. Мной выбор был сделан в пользу этого вуза по причине романтического желания работать под землёй, быть горным инженером, стать профессиональным шахтёром.
В 1973 году я стал студентом Свердловского ордена Трудового Красного Знамени горного института им. В. В. Вахрушева, выбрав специальность «Технология и комплексная механизация подземной разработки месторождений полезных ископаемых». Студенты Свердловского горного института с гордостью называли свой вуз «горной школой».
Учебные программы того времени были на очень высоком уровне: кроме лекций, проводились практические занятия, производственные практики на подземных горных предприятиях Советского Союза. К большому сожалению, бесценный опыт и преимущества советской системы высшего образования в настоящее время порой не востребованы и даже утеряны. Своих преподавателей и педагогов мы уважали необыкновенно. Особым уважением на факультете пользовались преподаватели, у которых за плечами был производственный опыт работы на шахтах, на горных предприятиях. Огромным авторитетом для нас был заведующий выпускающей кафедры Иван Васильевич Дементьев. Мужчина крупных физических кондиций, мастер спорта по тяжёлой атлетике, с руками в ссадинах (свою чёрную личную «Волгу» он ремонтировал и обслуживал сам), немногословный, хмурый. Мы его не только уважали, но даже и побаивались. В студенческой среде между собой мы его называли «дядей Ваней». «Дядя Ваня» был для нас непререкаемым авторитетом. Впоследствии И. В. Дементьев стал ректором преобразованного из горного института Уральского государственного горного университета.
В то время советская экономика, и в том числе Министерство среднего машиностроения, испытывала большую потребность в молодых инженерных кадрах. В 1978 году половина нашей группы была распределена в качестве молодых специалистов в Первое главное управление Минсредмаша. 5 человек уехали на работу в Целинный горно-химический комбинат в Казахстан. 5 человек было распределено в Приаргунский горно-химический комбинат (ПГХК) г. Краснокаменска.
Отъезду в Краснокаменск предшествовали обычные студенческие заботы и хлопоты: экзамены, зачёты, преддипломная практика, защита диплома. В памяти остались такие события, как оформление допускных документов для работы в закрытом министерстве. И тогда пришло понимание, что работа в Минсредмаше более чем серьёзна.
10 октября 1978 г. мы прилетели в г. Краснокаменск, в «урановую столицу России». Всё связанное с трудоустройством, с решением бытовых вопросов было хорошо организовано, занимало мало времени. У нас сложилось убеждение, что работа отрасли организована системно. Впоследствии мы узнали, что работники Минсредмаша называли свое министерство не иначе, как «Система». Так и говорили: "Работаю в Системе", "я из Системы".
Работать я начал подземным горным мастером-начальником смены на руднике «Восточный» первого подразделения (П-1). Наступил момент, когда нужно было реализовывать полученные знания на практике. Втягиваться в производственный процесс приходилось с трудом. Одно только такое требование, как выполнение государственного плана по добыче стратегического сырья, означало почти всё.
В 80-х годах ПГХК давал примерно 15% мировой добычи урана. Мне помогала в работе помощь коллег, товарищей, подчинённых. Особенно ярким, запомнившимся событием начала моей трудовой деятельности были советы опытнейшего, «матёрого» шахтёра Анатолия Ивановича Журавлёва. Этого высокопрофессионального проходчика вертикальных горных выработок шахтёры в своей среде называли «профессором». Его человеческим и профессиональным советам просто не было цены, и я особенно хорошо понимаю это сейчас, по истечении многих десятилетий работы в отрасли.
В тот период очень хотелось научиться всему: вести взрывные работы, управлять горношахтным оборудованием, освоить различные вспомогательные подземные горные процессы. Было большое желание побыстрее встать в строй горняков-профессионалов, быть равным среди равных. Осознание того, что ты занят государственно важным делом — обеспечением ядерного щита страны, укреплялось подпиской о неразглашении. Это было крепкое обязательство. Произносить слово «уран» запрещалось, были в ходу термины "молибден" и "металл". Государство могло и умело хранить свои секреты и защищать их.
Ярким впечатлением начала трудовой деятельности явилась работа в первые три месяца — работа почти без выходных. Глядя на отношение товарищей, коллег к работе, скулить, роптать, жаловаться на трудности не приходилось. Не знаю, как для других, а для меня работа и жизнь в шахтёрском коллективе дала очень много. Не зря же говорят, что в шахте — как на подводной лодке: тебя видят насквозь будто под рентгеном. Всегда с большой теплотой вспоминаю своих коллег и товарищей, их «солёные», жёсткие шахтёрские шутки и приколы, понимая, что без этого не бывает дружного коллектива, способного решать сложные производственные задачи.
На протяжении всей трудовой деятельности непосредственно на подземном руднике работать приходилось на многих участках и на многих должностях: горным мастером, заместителем начальника участка, начальником участка, заместителем главного инженера рудника. Общей характерной чертой в работе ИТР и специалистов на подземном руднике было то, что много времени приходилось проводить в шахте.
Необходимо отметить высокий профессиональный уровень своих коллег. Особо выделить кого-либо трудно. Минсредмаш всегда был в плане обеспечения кадровой политики на голову выше других отраслей советской экономики. На всех предприятиях «Системы» всегда был хороший кадровый резерв. В ПГХК, как и на многих других предприятиях Минсредмаша, работали выпускники профильных вузов и техникумов почти со всего СССР. Была серьёзная кадровая государственная политика. Но всё-таки хочется выделить высококвалифицированных руководителей и специалистов, приехавших на работу из Жёлтых Вод, с ГОКа "Восточный" (Украина). Это была целая команда, которую возглавлял А. В. Нероба. Он начал работу на нашем руднике «Восточный» в качестве начальника рудника и сразу же проявил себя как высококвалифицированный горный инженер и незаурядный организатор. Тогда появилась возможность сравнить две производственные уранодобывающие школы: украинскую и краснокаменскую. В этот период я получил "крещение" на важном и трудном участке нашей подземной работы — в качестве заместителя главного инженера рудника «Восточный» по охране труда и промышленной безопасности. Мой первый наставник, ныне покойный М. Б. Рябчин, вместе с А. В. Неробой приняли решение, что меня необходимо привлечь к этой работе.
С того времени по настоящий момент я работаю в сфере обеспечения технической безопасности атомной отрасли. В период работы на подземном урановом руднике на различных должностях приходилось сталкиваться с многими нештатными ситуациями и даже с авариями. Но всегда мои товарищи и коллеги с честью выходили из всех экстремальных ситуаций.
Особенно запомнилась ликвидация подземного пожара в феврале 2005 г. на подземном руднике №1. Я в тот момент работал заместителем директора ОАО «ППГХО» по охране труда и промышленной безопасности, и мне пришлось участвовать в ликвидации, собирать, систематизировать, анализировать всю информацию о допущенной аварии. К большому удовлетворению, в ходе ликвидации пожара мы никого не потеряли из шахтёрского коллектива и из личного состава отдельного военизированного горноспасательного отряда. Анализ произошедшего и тот опыт, который мы получили при ликвидации аварии, помог и помогает шахтёрскому коллективу ОАО «ППГХО» избегать подобных ситуаций.
Отдельно хочется рассказать о периоде работы, когда ОАО "ППГХО" входило в состав концерна «ТВЭЛ» (2005 — 2009 гг.). Это был период активного встраивания в деятельность высокотехнологичного концерна по фабрикации ядерного топлива «ТВЭЛ». Тогда была создана единая технологическая цепочка с момента добычи и гидрометаллургической переработки урановой руды до производства ядерного топлива в конечном виде. Конечно, нам, т.е. руководству ОАО «ППГХО» и государственному концерну «ТВЭЛ», пришлось приложить немало усилий, чтобы уровень технической безопасности, культуры производства на нашем сложном горном производстве соответствовал уровню «ТВЭЛа».
В тот период мне довелось поработать с настоящим, не побоюсь этого громкого слова, корифеем атомной промышленности Леонидом Дмитриевичем Проскуряковым, вице-президентом ГК «ТВЭЛ». По мнению многих моих коллег, этот человек был авторитетнейшим специалистом и руководителем. Работая в качестве вице-президента, Проскуряков руководил дирекцией технической безопасности и осуществлял методическое и функциональное руководство службами технической безопасности всех предприятий ядерного топливного цикла. Один только его послужной список чего стоил: Проскуряков прошел путь от мастера смены до главного инженера 3-го главного управления Минсредмаша СССР, далее работал генеральным директором государственного концерна «ТВЭЛ» и на многих ответственных постах в атомной отрасли. Л. Д. Проскурякова, как и многих профессионалов Минсредмаша, отличали доскональное знание производства, высокий уровень профессиональной компетентности и огромный опыт. Одним словом, средмашевская школа.
Запомнился приезд Проскурякова в ОАО «Хиагда» весной 2009 г. В то время он работал Генеральным инспектором ГК «Росатом». Приезжали они вместе с С. А. Адамчиком, который сейчас возглавляет Генеральную инспекцию. Вспоминаю, как Проскуряков тщательно осмотрел почти достроенный красавец-мост через реку Витим. Этот мост был его детищем и строился по его инициативе. Тогда я в полной мере осознал, что за такими корифеями-атомщиками стояли и стоят дела государственной важности, ведь строительство моста в таёжной глубинке было необходимо для развития крупнейшего уранодобывающего предприятия России — «Хиагда».
Л. Д. Проскурякова и средмашевскую гвардию того поколения отличал по-настоящему государственный подход к решению всех вопросов развития атомного проекта СССР. Они полагались исключительно на свои знания и опыт, зная, что никогда ни Запад, ни США не будут нашими помощниками и партнёрами. Последний раз я пообщался с ныне покойным Л. Д. Проскуряковым на совещании в Генеральной инспекции ГК «Росатом» в ноябре 2018 г. Мне приятно осознавать себя учеником этого человека. Как высокопрофессиональные специалисты атомной отрасли Проскуряков и другие руководители «ТВЭЛа» понимали, что для развития уранодобывающей отрасли технология добычи урана методом скважинного подземного выщелачивания урана даже в условиях вечной мерзлоты Витимского рудного поля перспективна и очень важна для работы отрасли. С помощью такой высокопроизводительной, экологически безопасной технологии в зонах вечной мерзлоты еще никто в мире не добывал и не добывает уран.
В 2009 г., перейдя из ОАО «ППГХО» на работу в "Хиагду", я как горный инженер-подземщик сравнил тяжелый подземный шахтный способ добычи урана с технологией скважинного выщелачивания. Вывод был один: у скважинного подземного выщелачивания урана — огромная перспектива, за ней будущее. Сравнивая два способа добычи урана, я всегда вспоминал о тех профессиональных рисках, которые присутствуют при подземной шахтной отработке урановых месторождений. Когда ты профессионально подготовлен для этой деятельности и имеешь опыт работы на подземных горных работах, риски меньше замечаются и отслеживаются порой на «автомате». Но всё равно работа в шахте опасна и трудна лишь по одной простой причине: эта среда на 100% враждебна для человека. Поэтому необходимо всё-таки «профессионально» бояться при работе под землёй, ни в коем случае нельзя быть самонадеянным.
За многолетний период моей работы в шахте, конечно же, случались критические ситуации, порой даже на грани жизни и смерти. Работая горным мастером-начальником смены и находясь в шахте, я пошёл с целью проверки по старой геологоразведочной выработке, которая использовалась в качестве запасного выхода. Как и большинство горных выработок, она не освещалась, и там была полная темнота. А у меня вдруг начал стремительно разряжаться индивидуальный шахтёрский светильник. Я рисковал остаться в темноте при отсутствии какого-либо освещения. На какой-то момент меня охватила паника: ведь шанс выбраться на ощупь по бортам горной выработки без помощи людей невелик. Но самообладание взяло верх над растерянностью. Я вспомнил советы и наставления на этот случай: успокоиться, выключить светильник, определить по движению воздуха — «струи» и воды в водоотливной канавке направление, куда выходить. Включая на 3-5 секунд светильник, используя остатки зарядки, я подсвечивал маршрут передвижения. Таким образом, используя профессиональные навыки и советы «бывалых», я избежал критической ситуации. Впоследствии, проанализировав произошедшее, я сказал себе: «Вот и ты, Гена, становишься стреляным воробьём!».
Иногда задаёшь себе вопрос: насколько опасна и рискованна работа под землёй? Опасна, ещё как опасна! В подземных технологических процессах мелочей не бывает, крайне необходимо учитывать все риски и управлять ими профессионально — со знанием дела, технологии. При подземной добыче полезных ископаемых убеждаешься в том, что безопасность и технологические процессы — одно и то же. Стоит отклониться от соблюдения требований технологии — сразу же возникает та или иная опасность или угроза.
Отработав несколько десятков лет в уранодобывающей отрасли и сравнивая технологические процессы, оборудование, методы организации труда, я вынес твёрдое убеждение: чтобы двигаться вперёд и дальше, необходимо обновление, применение современного оборудования. Но, к сожалению, понятие нового, современного, более совершенного сейчас связывают с иностранным, зарубежным, а не с отечественным. Иногда это даже принимает формы идолопоклонничества. Повседневный и современный технический язык общения засорён англоязычными словами и терминами. Примеров можно приводить массу. Считается, что общаться на своём богатом, великолепном «рязанском» языке — не модно, не современно и зазорно.
Анализируя происходящее, нередко приходишь к мысли: фундаментом ГК "Росатом" до сих пор является то, что запроектировали и построили во времена Минсредмаша, руководимого «титаном» атомной отрасли Е. П. Славским. Жизненно важно в первую очередь полагаться на самих себя, на российские достижения.
К большому сожалению, в реализации задач, которые стоят перед атомной отраслью, меньше стало настоящего государственного подхода, свойственного для «Системы». Иногда у современного поколения руководителей нет желания воспользоваться опытом предыдущих поколений атомщиков: они считают, что только новое и современное является лучшим, прогрессивным. Но не всегда новое и современное является лучшим. По моему мнению, нужен органичный сплав того и другого. Также крайне необходимо развитие проектных и научно-исследовательских дел в уранодобывающем секторе отрасли. Только тогда отрасль будет развиваться, когда новые, молодые кадры будут получать бесценный производственный опыт, применяя старое, испытанное. Это позволит ГК «Росатом» быть конкурентоспособной на мировом рынке. За российской атомной отраслью и её технологиями — огромное будущее, и если в этом будущем сомневаться, то и не стоило посвящать свою жизнь работе в Минсредмаше и Росатоме.