Рубцов Анатолий Николаевич

Славский верил нам на слово

Мое детство прошло в Пен­зен­ской области. Я рос в большой бла­го­по­луч­ной семье. До сих пор с особым тре­петом и бла­го­дар­но­стью вспо­ми­наю своих школь­ных учи­те­лей. Первая учи­тель­ница носила корич­не­вое платье с белым накрах­ма­лен­ным ворот­нич­ком, всегда была акку­ратно причё­сана. Учи­тель­ница по физике Капу­стина Людмила Нико­ла­евна — очень инте­рес­ный человек, смогла привить нам любовь к физике. Мате­ма­тик — Бело­нож­кина Алек­сан­дра Ива­новна. Клас­с­ный руко­во­ди­тель, учитель лите­ра­туры, заслу­жен­ный учитель РСФСР, потом­ствен­ный педагог — Крылов Алек­сандр Ива­но­вич. У нас был самый нес­по­койный класс, сборный из разных школ, но ока­зался самым умным — более 90 % моих одно­клас­с­ни­ков, которые хотели полу­чить высшее обра­зо­ва­ние, посту­пили в вузы, причем в основ­ном на тех­ни­че­ские спе­ци­аль­но­сти. Мое поко­ле­ние было вос­питано на романе Каве­рина «Два капитана». Это моя любимая книга. Она учит молодых людей поря­доч­но­сти, вер­но­сти, стрем­ле­нию доби­ваться поста­в­лен­ных целей, раз­ви­вает огром­ное чувство долга. Эти идеалы сфор­ми­ро­вали мое отно­ше­ние к труду, к Родине и к людям.

После окон­ча­ния средней школы я посту­пил в Ураль­ский ордена тру­до­вого Крас­ного Знамени поли­тех­ни­че­ский инсти­тут им. Кирова (сейчас Ураль­ский феде­раль­ный уни­вер­си­тет им. Ельцина). Всту­пи­тель­ные экза­мены сдал на пятерки при про­ход­ном балле — 14. Учился на теп­ло­энер­гети­че­ском факуль­тете по спе­ци­аль­но­сти «Атомные элек­тро­стан­ции и уста­новки» и на военной кафедре, где прошел под­го­товку по профилю «Коман­дир взвода средних танков». В те времена, а я посту­пал в инсти­тут в 1967 году, в конце 50-х был построен первый атомный ледокол «Ленин», в начале 60-х пущены первые блоки Ново­во­ро­неж­ской и Бело­яр­ской АЭС. Вся работа была окру­жена ореолом секрет­но­сти, что и при­вле­кало вни­ма­ние молодых людей и воо­ду­ше­в­ляло их. УПИ — один из самых пре­стиж­ных учебных заве­де­ний, там рабо­тало большое коли­че­ство ака­деми­ков и про­фес­со­ров. Инсти­тут назы­вали куз­ни­цей кадров Урала.

Учиться было сложно. С нами зани­мались силь­нейшие пре­по­да­ва­тели. Моим руко­во­ди­те­лем проекта был Е. Ф. Рат­ни­ков — декан, доктор тех­ни­че­ских наук, зав­ка­фе­д­рой. Мой одно­груп­п­ник Сергей Евге­нье­вич Щеклеин сейчас явля­ется заве­ду­ю­щим нашей кафедры, он про­фес­сор, д. т. н. Дирек­тор, который оста­на­в­ли­вал Чер­но­быль­скую АЭС — Виктор Тол­сто­но­гов, в сту­ден­че­стве жил со мной в одной комнате.

Судьба раз­бро­сала нас по разным атомным стан­циям. Многие мои одно­кур­с­ники зани­мали руко­во­дя­щие посты на АЭС. Сейчас Сергей Нико­ла­е­вич Смирнов зани­мает долж­ность заме­сти­теля дирек­тора Коль­ской АЭС. Алек­сандр Михайло­вич Шана­у­ров работал зам. глав­ного инже­нера Бело­яр­ской АЭС. Мы под­дер­жи­ваем отно­ше­ния, пере­зва­ни­ва­емся, всегда помо­гаем друг другу.

С Сергеем Смир­но­вым до сих пор вспо­ми­наем курьезный случай, который про­и­зо­шел на Ново­во­ро­неж­ской АЭС в начале 70-х годов, где мы про­хо­дили первую про­из­вод­ствен­ную прак­тику. Дело было так. ЗиО поста­в­лял на энер­го­блоки с реак­то­рами ВВЭР-440 тру­бо­про­воды ДУ 500. Как раз на Ново­во­ро­неж­ской АЭС шла уста­новка этих тру­бо­про­во­дов. Мой товарищ попал в бригаду мон­таж­ни­ков. Замечу, что к сту­ден­там рабочие отно­си­лись тепло и хорошо. В один из будних дней нача­лась уста­новка части трубы, которая по виду напо­ми­нала улитку. Для того чтобы в неё попасть, рабо­чего опус­кали внутрь, а к его ногам при­вя­зы­вали веревку. Так как диаметр трубы неболь­шой, то раз­вер­нуться в трубе прак­ти­че­ски невоз­можно, поэтому после окон­ча­ния работы, чело­века вытя­ги­вали за ноги с помощью веревки. Тру­ди­лись мон­таж­ники в неболь­ших боксах, другие рабочие там поя­в­ля­лись редко. Мой друг работал в паре с бри­га­ди­ром. И вот настав­ник полез в трубу, а прак­ти­кант остался держать веревку. Оба коре­на­стые ребята. Бри­га­дир рабо­тает, а тут зашли в бокс девчата. Они поз­до­ро­вались с Сережей, и он им в ответ помахал рукой. Веревка и улетела в трубу. Он за ней тянулся-тянулся и сосколь­з­нул. Бри­га­дир ему кричит:

— Это кто?

— Это я.

— Как я? А как мы отсюда выби­раться будем? Задох­немся здесь.

Подо­ждали немного и стали звать на помощь. Рабочие услы­шали, при­бе­жали, при­вя­зался один из них за ноги и полез при­вя­зы­вать верев­кой Сере­гины ноги. Когда сту­дента выта­щили, посо­вето­вали ему: «Сереж, беги. Сейчас вылезет бри­га­дир, бить тебя будет, ведь столько страху натер­пелся». Через неко­то­рое время Сергей вер­нулся, а старший товарищ уже отошел от стресса.

Моя тру­до­вая дея­тель­ность нача­лась в армии. После окон­ча­ния инсти­тута мы — ново­ис­пе­чен­ные лейте­нанты — отра­ба­ты­вали полу­чен­ные навыки на двух­ме­сяч­ных сборах в городе Елани Свер­д­лов­ской области. А уже 1 сен­тя­бря 1972 года меня при­з­вали в кадры Красной Армии. Я попал в третью роту тан­ко­вого бата­льона 23-го гвар­дейского мото­стрел­ко­вого полка зна­ме­ни­той восьмой гвар­дейской пан­фи­лов­ской дивизии. Полк рас­по­ла­гался рядом с городом Фрунзе.

После армии мои друзья, которые уже рабо­тали на ЗиО, саги­ти­ро­вали и меня при­е­хать в Подольск. Я работал шеф-инже­не­ром, заме­сти­те­лем началь­ника в цехах № 13, 3, 12, воз­гла­в­лял цеха № 2, 39, 3. В начале 2000-х стал заме­сти­те­лем дирек­тора про­из­вод­ства обо­ру­до­ва­ния общей техники, затем главным мене­дже­ром по изго­то­в­ле­нию обо­ру­до­ва­ния для Газ­прома, неф­те­химии и общей техники. Шесть лет руко­во­дил Дирек­цией по каче­ству, а потом меня назна­чили на долж­ность глав­ного инже­нера круп­нейшего пред­при­ятия.

Я при­ни­мал непо­сред­ствен­ное участие в изго­то­в­ле­нии и монтаже обо­ру­до­ва­ния для энер­го­блока БН-600 Бело­яр­ской АЭС. Реактор БН-600 — сплош­ное научное откры­тие. Сколько там было сил затра­чено. Люди рабо­тали с огромным энту­зи­аз­мом, ведь это был первый в мире опытно-про­мыш­лен­ный реактор на быстрых нейтро­нах. БН-600 — самый большой и запо­ми­на­ю­щийся проект для всего нашего завода. Стро­и­тель­ство обо­шлось где-то в 340-380 млн руб. Завод поставил обо­ру­до­ва­ния на 60 млн руб., по тем вре­ме­нам это был очень большой заказ. Люди стреми­лись все сделать каче­ственно и очень гор­ди­лись, что участ­вуют в стройке века. В целом я провел на третьем блоке Бело­яр­ской АЭС четыре года. В самом начале моего тру­до­вого пути большое влияние на меня оказал Вла­димир Гера­си­мо­вич Овчар, тогда он был главным инже­не­ром завода. Он мне доверял, брал с собой на все сове­ща­ния, которые касались реак­то­ров на быстрых нейтро­нах и Реф­тин­ской ГРЭС. Так я при­об­рел колос­саль­ный опыт.

Руко­во­ди­тели Бело­яр­ской АЭС считали, в том, что энер­го­блок с реак­то­ром БН-600 запущен, очень большая заслуга Вла­димира Овчара. Это действи­тельно так. Мы отста­вали по срокам, а он смог кар­ди­нально изме­нить ситу­а­цию. Посте­пенно мы сдру­жи­лись с сотруд­ни­ками станции. Весь процесс раз­ра­ботки, экс­пе­ри­мен­таль­ных испы­та­ний и про­из­вод­ства обо­ру­до­ва­ния для нового реак­тора занял более десяти лет.

В 1969 году в ОКБ «Гид­ро­пресс» посту­пило пору­че­ние от заме­сти­теля пред­се­да­теля Гос­ко­ми­тета по исполь­зо­ва­нию атомной энергии Н. М. Синева о раз­ра­ботке паро­ге­не­ра­тора для реак­тора БН-600. Пред­ла­га­лось создать ПГ на высокие пара­метры пара, достиг­ну­тые к тому времени в теп­ло­вой энер­гетике. Кон­струк­торы Гид­ро­пресса раз­ра­бо­тали несколько вари­ан­тов кон­струк­ций ПГ. Пред­по­чте­ние было отдано сек­ци­он­ной схеме модуль­ной кон­струк­ции. В окон­ча­тель­ном виде паро­ге­не­ра­тор каждой из трех петель БН-600 имел 8 секций, в которую входили 3 аппа­рата: испа­ри­тель, основ­ной и про­ме­жу­точ­ный паро­пе­ре­гре­ва­тели. В таком виде тех­про­ект ПГН-200М был утвер­жден. После экс­пе­ри­мен­таль­ных работ нача­лась раз­ра­ботка рабочей доку­мен­та­ции.

В течение 1972-1974 гг. велись непре­рыв­ные обсу­жде­ния и согла­со­ва­ния вопро­сов по пред­сто­я­щему изго­то­в­ле­нию паро­ге­не­ра­то­ров на ЗиО. Поста­но­в­ле­ние Совета мини­стров СССР от 2 апреля 1969 года не выпол­ня­лось, дело затя­ги­ва­лось. Изго­то­в­ле­ние паро­ге­не­ра­то­ров на ЗиО нача­лось в соот­вет­ствии с Поста­но­в­ле­нием СМ СССР от 20 октября 1977 года. Были уста­но­в­лены жесткие обя­за­тель­ства и сроки. В связи с этим была создана опе­ра­тив­ная группа обес­пе­че­ния изго­то­в­ле­ния, которой руко­во­дили главный инженер ЗиО В. Г. Овчар и заме­сти­тель глав­ного кон­струк­тора ОКБ «Гид­ро­пресс» Б. И. Лука­се­вич. Каждую неделю непо­сред­ственно в цехе № 3 группа при­ни­мала решения по текущим вопро­сам. За два года завод изго­то­вил корпус реак­тора УН-4, 7 теп­ло­об­мен­ни­ков Na-Na и три паро­ге­не­ра­тора ПГН-200М. Это поз­во­лило начать и вести пла­но­вый монтаж уста­новки БН-600.

Монтаж про­из­во­дился в трех поме­ще­ниях. Нужно было смон­ти­ро­вать 72 модуля с раз­вет­в­лен­ной систе­мой тру­бо­про­во­дов и вспо­мо­га­тель­ного обо­ру­до­ва­ния. Для обес­пе­че­ния мон­таж­ных, а затем и пус­ко­на­ла­доч­ных работ многим сотруд­ни­кам бюро и завода при­шлось пере­се­литься в город Зареч­ный.

Пуск БН-600 про­и­зо­шел 8 апреля 1980 года, и это стало большим празд­ни­ком не только для кол­лек­ти­вов ЗиО и Гид­ро­пресса, но и для всей атомной науки и техники СССР. Реактор был самым мощным и совер­шен­ным по своим пара­мет­рам и харак­те­ри­сти­кам во всем мире. На ЗиО-Подоль­ске 25 апреля состо­ялся митинг, посвя­щен­ный успеш­ному пуску тре­тьего блока Бело­яр­ской АЭС. На нем огла­сили поздрави­тель­ное письмо Л. И. Бреж­нева, адре­со­ван­ное участ­ни­кам стро­и­тель­ства этого важ­нейшего энер­гети­че­ского объекта страны.

Однако через полтора месяца после пуска про­и­зо­шла тяжелая авария с паро­ге­не­ра­то­ром. В натри­е­вый контур попало более 200 л воды, а после сброса дав­ле­ния в водяную полость было пере­да­в­лено около трех тонн натрия. При­чи­нами аварии стали него­тов­ность пер­со­нала к таким собы­тиям, недо­ста­точ­ная отра­бо­тан­ность в проекте ава­рийных и локали­зу­ю­щих систем. В резуль­тате блок был оста­но­в­лен, но вскоре введен в работу на двух петлях. Вышедший из строя модуль заме­нили на новый. В течение после­ду­ю­щих двух лет меж­кон­тур­ная раз­гер­мети­за­ция имела место на десяти модулях паро­пе­ре­гре­ва­те­лей, но без тяжелых послед­ствий. Это был веский аргу­мент в пользу сек­ци­он­ной кон­цеп­ции натри­е­вых паро­ге­не­ра­то­ров. Невоз­можно было дать одно­знач­ный ответ отно­си­тельно причины воз­ник­но­ве­ния негер­метич­но­сти ПГ, так как пер­во­на­чаль­ная картина (пер­вич­ные дефекты) исче­зали в резуль­тате после­ду­ю­щей бурной щелоч­ной кор­ро­зии металла. Паро­ге­не­ра­тор­ную систему после аварий осна­стили допол­ни­тель­ными сиг­наль­ными и ава­рийными устройствами для более быстрого обна­ру­же­ния течи и смяг­че­ния про­цесса аварии, однако после десяти случаев выхода модулей из строя, течи больше не было. Оче­видно, про­и­зо­шла есте­ствен­ная отбра­ковка модулей.

Работа по соо­ру­же­нию АЭС БН-600 удо­сто­ена Ленин­ской и Госу­дар­ствен­ной премий СССР.

Потом уже самое при­сталь­ное вни­ма­ние я уделял про­из­вод­ству обо­ру­до­ва­ния для самого мощного в мире реак­тора на быстрых нейтро­нах БН-800, а также осу­ще­ст­в­лял руко­вод­ство мон­та­жом этой реак­тор­ной уста­новки. Во время пуска заме­ча­ний ни к реак­тору, ни к паро­ге­не­ра­то­рам не было.

На Бело­ярке часто про­хо­дили сове­ща­ния под пред­се­да­тель­ством мини­стра сред­него маши­но­стро­е­ния Ефима Слав­ского. С ним мне при­хо­ди­лось встре­чаться несколько раз. Как-то пошли с обходом по станции, Слав­ский говорит: «Пока­жите мне натрий, все меня им пугают». Мы ему пока­зали отре­зан­ную трубу с натрием. Он спра­ши­вает: «А что здесь такого страш­ного?» Мой друг объ­яс­нил: «Надо в воду опу­стить, тогда увидите, что полу­чится. Вон ведро стоит, набе­рите воды». Налили воды, но в послед­ний момент Слав­ский сказал, что не надо опус­кать трубу в воду, так как верит нам на слово. Очень был энер­гич­ным чело­ве­ком.

Я считаю, что атомная энер­гетика — это будущее всего мира. Мое отно­ше­ние с той поры, как я посту­пал в инсти­тут, не изме­ни­лось. Если все делать по уму, не нару­шать, не спешить, исклю­чить чьи-то амбиции, то это безо­пасно.

Абсо­лютно правильно действует сейчас руко­вод­ство Роса­тома, ставя в при­о­ри­тет выход на меж­ду­на­род­ный рынок. Несколько раз я был на АЭС «Бушер» как член комис­сии по приемке станции.

Моими увле­че­ни­ями по жизни оста­ются охота и рыбалка. Среди трофеев — кабан, лось, а также я охотился на зайца и лису. Самая моя любимая охота — весен­няя, на валь­дш­непа. Не важно, собью я птицу или нет. Главное — сам процесс.