«Марсианин»
После окончания Московского энергетического института меня направили на работу в секретную лабораторию «В» под начало Александра Лейпунского. Тогда лаборатория была уже «беременна» атомной электростанцией, и я получил от Александра Ильича задание исследовать возможность применения для будущей АЭС жидких металлов в качестве теплоносителя. Но вскоре мы убедились, что проще воды ничего для АЭС нет. Однако этот первый опыт не прошел даром — разработки пригодились для создания компактного реактора на промежуточных нейтронах для подводных лодок.
Модель реактора подготовили к пуску. Мы очень торопились получить результаты. Была уже глубокая ночь, но мы настолько увлеклись делом, что допустили разгон реактора. Нас было десять человек в зале во главе с Лейпунским. И вдруг — вспышка! Все опрометью бросились прочь, а Саша Малышев задержался, чтобы закрыть крышку реактора. Он получил смертельную дозу, 500 рентген, но выжил. Ему ампутировали правую кисть. Остальные тоже облучились — по 50-100 рентген. Всех отвезли в знаменитую «шестерку» — секретную московскую больницу. Никто не погиб, хотя, конечно, доза отразилась на здоровье. В лаборатории «В» (ФЭИ) было несколько радиационных аварий, но та по своим последствиям оказалась самой тяжелой.
А за три года до этого происшествия я, сдружившись с Игорем Бондаренко, попал под обаяние его личности. Бондаренко «болел» космосом и увлек меня фантастическими идеями. Однажды мы поспорили друг с другом: можно ли сделать космическую ракету с ядерным двигателем? Замечу, что спор произошел еще за шесть лет до первого космического полета. Мы, независимо друг от друга, создали практически одинаковую схему ракеты с ядерной установкой на водороде. Свои идеи оформили, как полагается, в виде научного отчета «Баллистическая атомная ракета» — с расчетами, графиками и схемами.
Главному конструктору космической техники Сергею Королеву поначалу эта идея пришлась не по душе. Когда он узнал, что ракета на водороде, зубами скрежетал. Однако расчеты убедили Королева в том, что может получиться хорошая тяжелая ракета для запусков межпланетных кораблей. Он дал добро — и в лаборатории «В» появилось отделение (сектор) № 5 для разработок космических энергетических и двигательных установок. Всех, кто там работал, в институте в шутку называли «марсианами». Но до создания ракеты с ядерным двигателем дело не дошло. В ФЭИ разработали реактор ИР-100 — основу ракетного двигателя. На Семипалатинском полигоне провели несколько его огневых испытаний, первое — в 1968 году. Однако «удовольствие» получалось слишком дорогим, и программу закрыли.
Зато удалось реализовать другой замысел. В хозмагах продавали керосиновый электрогенератор, разработанный в годы войны для партизан, чтобы те могли пользоваться в лесу рацией. Придумка была не сложной: на керосиновую печку крепились полупроводники, и разница температур между раскаленной трубой и наружным воздухом порождала в них электрический ток, достаточный для питания рации. Эта идея стала основой компактного реактора с прямым преобразованием ядерной энергии в электрическую. Удалось сделать установку под названием «Бук» электрической мощностью 2,5 кВт. Зачем? А чтобы сделать спутник-шпион для низкой орбиты. Чем он ниже летит, тем лучше видит. Солнечные батареи-«крылья» тормозят полет — он получается недолгим. А спутник с реактором может летать несколько месяцев и видеть все-все корабли в океане. Наши адмиралы потирали руки от удовольствия. Однако первый блин вышел комом. 3 октября 1970 года запустили спутник «Космос-367». Он вышел на расчетную орбиту, но продержался на ней всего полтора витка — реактор расплавился. Спутник увели на высокую орбиту «захоронения», по которой он вращается до сих пор. Выяснилось, что беда произошла не из-за конструкции, а по причине косорукой сборки. Это не помешало последующим запускам: всего в 70-80-е годы в космос отправили более 30 «Буков». За их создание меня наградили Государственной премией и орденами. А однажды адмиралы пригласили в Москву на секретный объект. Мне показали огромный экран, на котором были обозначены в реальном времени все корабли потенциального противника. Красота! Однако в этом деле не обошлось без дальнейших досадных потерь. В 1977 году остатки спутника «Космос-954» упали в канадской тундре, в безлюдной местности. Произошло незначительное радиоактивное загрязнение территории. Международный скандал вышел громким. СССР заплатил Канаде компенсацию — около 3 млн долларов.
Параллельно с «Буком» разрабатывалась и другая установка, основанная на принципе термоэмиссионного преобразования энергии — более сложная и более мощная — 7 кВт. Ее назвали «Топаз». Прототип термоэмиссионного реактора построили в ФЭИ в 1970 году. А в космос удалось запустить только два «Топаза», в конце 80-х годов. Один из них работал на орбите рекордный срок — около года.
В конце 80-х наступила «разрядка напряженности», СССР стал дружить с Америкой, и надобность в разведывательных спутниках отпала, да и дорогие они очень. В те годы открывались многие тайны. В Обнинск потянулись американские специалисты, им тоже хотелось иметь в космосе аппарат, подобный «Топазу». Подписали несколько контрактов. Не жизнь наступила, а мечта. Но контракты не сделали меня богатым человеком. Эти времена прошли. Для души на склоне лет начал заниматься разработкой фотонного ракетного двигателя для межзвездных полетов. Эту работу продолжат ученики.