Хронометр, отсчитывающий годы
Мое поколение теперь называют «дети войны». Родился я в деревне Тришкино Горьковской области. Не помню то время, когда наша деревня провожала мужиков на войну. Однако помню, как некоторые из них возвращались с фронта домой. Из 158 человек домой вернулись 43 фронтовика, — рассказывает Геннадий Александрович. — Из нашего рода Просвирновых на войну ушли шесть человек. Живыми вернулись только двое. Мой отец Александр Михайлович Просвирнов отвоевал от звонка до звонка на финской. А в мае 1942 года был призван на Великую Отечественную войну. Он воевал в качестве разведчика реактивных установок под Сталинградом. В феврале 1943 года полк, в котором воевал отец, был окружен и взят в плен. Командир — полковник Решетников, покончил с собой. А у моего отца наступили тяжёлые дни плена. Он прошёл три фашистских концентрационных лагеря, дважды бежал и дважды был приговорен к смерти. Однако по счастливому стечению обстоятельств расстрела избежал. Смерть ему заменили каторжными работами на угольной шахте.
Вот один из эпизодов жизни моего отца. После второго побега из плена его отправили в шахту. Условия были жесточайшими. На поверхность не поднимали. Тем, кто не выполнял норму выработки, наносили побои палками. Число ударов равнялось количеству процентов невыполнения норм дневной выработки. Отец от природы был физически сильным, но скоро и он вошёл в число невыполнявших норму выработки. После систематических побоев отец принял решение подставить ногу под вагонетку с углём. На его удачу ногу не оторвало, но сильно помяло. Отца подняли на поверхность и поместили в лазарет. После выздоровления его оставили работать кузнецом в мастерских. Работа была значительно легче. Набравшись сил, отец бежал из плена в третий раз. Попал во «французскую зону». В 1945 году отец был депортирован американцами. Пройдя фильтрационный лагерь, был направлен на шахту в Копейск.
Домой он вернулся только летом 1946 года. Его возвращение было для нашей семьи полной неожиданностью. Отец считался пропавшим без вести, и на меня по случаю потери кормильца выплачивалась его пенсия. Возвращение отца с войны я помню хорошо. Это был праздник не только для нашей семьи, но и для всей деревни. Пацанов 1941 года рождения в нашей деревне было 14 человек. И только у двоих отцы вернулись с Великой Отечественной. После войны отец работал кузнецом, бригадиром, завершил свою трудовую деятельность в должности председателя колхоза. Я боготворил отца, война и плен не сломили его. Это был весёлый и доброй души человек. Его отношение к семье и к жизни я перенёс и в свою жизнь. Отца уже нет в живых, но памятью о нём я очень дорожу.
Самые яркие воспоминания моего послевоенного детства — лето, земляника и липовый лист как лакомство. Перед школой родители приготовили подарок: сшили мне рубашку и брюки. В тот же день в новой форме я уже трудился на току и заработал треть трудодня. Был горд первым заработком, но отцом был отправлен в угол за грязную школьную форму. В 12 лет вместе с другом мы уже опахивали на лошадях 20 гектаров колхозного картофельного поля. Работали с раннего утра до позднего вечера. Осенью получили награду — по два мешка пшеницы.
Учёба в школе — это отдельная и трудная тема. После десятого класса побоялся поступать в институт. Какие знания в деревенской школе? Документы сдал в техническое училище при заводе фрезерных станков в Горьком (сегодня это Нижний Новгород). Учился хорошо, получил диплом и начал работать на предприятии. Трудился на совесть, и через четыре месяца меня направили в цех, который собирал станки на экспорт.
В 1961 году уехал к жене в Челябинск-65. Сначала работал на радиохимическом заводе, а затем в ЦЗЛ. За эти годы подал более тридцати рационализаторских предложений и стал соавтором изобретения. Наверное, я был очень активным комсомольцем. Поэтому ребята рекомендовали меня в комитет ВЛКСМ комбината. Это была хорошая школа жизни в роли секретаря одной из крупнейших комсомольских организаций Челябинской области. Казалось, что в будущем мне уготована партийная карьера.
Параллельно с работой окончил Свердловский юридический институт. Но в 1972 году судьба сделала крутой поворот. Поступило предложение из городской прокуратуры применить свои профессиональные знания на практике. Шесть лет обеспечивал общий надзор и надзор за рассмотрением дел в суде. Но судьба во второй раз делает поворот на 180 градусов.
Однажды с пристрастием проводил проверку исполнения законодательства в ЮУС. Если честно, то отношения между «Маяком» и строителями в то время были очень напряжёнными: и между руководителями, и между партийными и комсомольскими организациями. Проверка в ЮУС выявила массу нарушений, на что начальник стройки Александр Васильевич Пичугин мне сказал: «Вот сам и расхлёбывай». Так я возглавил юридическую службу многотысячного коллектива.
В ЮУС работал 22 года, и за это время в профессиональном плане было сделано немало. Только один, но весомый факт: на стройке появился даже свой Арбитражный суд. О том, как ЮУС стал кооперативом, и причины, которые привели к его краху,— тема отдельного интересного разговора. В 2001 году я заявил руководству стройки, что не собираюсь выступать в роли могильщика коллектива. Написал заявление по собственному желанию, но с профессиональной деятельностью ещё не расстался: работал несколько лет консультантом городского Совета депутатов. И в один прекрасный день задумался…
А какие у меня родовые корни? Сегодня изучение родословной стало главным увлечением и, наверное, одной из основных линий жизни Геннадия Просвирнова. «Жизнь человека — мгновение Вселенной, — размышляет он. — Оставить о себе память потомкам каким-то большим делом — это значимо и благородно».
Словно пазлы, складывает Геннадий Просвирнов в единую картину различные ветви своих предков. Сейчас в родословном древе 1200 родственников, из которых 300 — кровные. Пока Геннадий Александрович «докопался» в истории рода до 1740 года, но он уверен, что главные открытия ещё впереди.
А увлечение родословной началось с того, что я задумался, почему меня в деревне называли Генка Сафронов, а не Просвирнов, — вспоминает Геннадий Александрович. — К идее создать родовое древо подключился и мой троюродный брат из Чебоксар Александр Просвирнов, автор книги «Доброе имя». О своём родственнике я узнал из Интернета. У меня была своя база данных, у Александра — своя. Оказалось, что наш род начинается не от Просвирновых, а от полковника Якова Ивановича Коротаева — участника Крымской войны. Его сын — полковник Александр Яковлевич Коротаев, командир Нижегородского мушкетёрского полка, владел имением в районе деревни Тришкино. В те времена право первой брачной ночи принадлежало барину. Так у Александра Яковлевича появились два внебрачных сына и дочь. Один из сыновей был отдан на воспитание мещанину Просвирнову, а другой — дворовому человеку Ушакову. Таким образом, наш род разделился на две ветви. Ушаковы — это потомственные коневоды, а Просвирновы — известные кузнецы. При чём здесь Генка Сафронов? Александр Яковлевич Коротаев привёз из Павловского Посада в деревню Тришкино Сафрона Сафронова. Дочь Сафронова вышла замуж за Фёдора Изосимовича Просвирнова, рождённого от Александра Яковлевича Коротаева. Так по одной из линий рода меня и называли Генка Сафронов. Вот такая история.