Поленов Борис Владимирович

Человек может все

В СНИИП я попал в 1958 году. Меня напра­вили гото­вить диплом к очень талант­ли­вому уче­ному Г. И. Эльцину (он был пер­вым лау­ре­а­том Госу­дар­ствен­ной премии в СНИИПе). Я один из его диплом­ни­ков. Мы попа­дали в группы, начи­нали рабо­тать. У нас было два типа руко­во­ди­те­лей. Пер­вые — «пасли» своих под­чи­нен­ных, давали сотруд­нику зада­ние и про­ве­ряли его выпол­не­ние. А другие руко­во­ди­тели гово­рили так: тебе пору­чена задача, ты ее решай, а если воз­ник­нут труд­но­сти — при­ходи. Мне повезло, я попал к двум руко­во­ди­те­лям со вто­рым под­хо­дом — сна­чала к А. П. Воро­нину, а потом — к Б. И. Хаза­нову. Я счи­таю, их под­ход эффек­тив­нее, так как он дает чело­веку возмож­ность стать спе­ци­а­ли­стом само­сто­я­тельно.

В 80-х годах СНИИП достиг пика в своем раз­ви­тии. Спе­ци­а­ли­сты концен­три­ро­ва­лись воз­раст­ными «сло­ями»: через каж­дые два-три года при­хо­дила новая группа спе­ци­а­ли­стов, кото­рая со време­нем могла заме­нить опыт­ных, ухо­дящих на пен­сию вете­ра­нов. Такой, образно говоря, «сло­е­ный пирог» поз­во­лял обес­пе­чить высо­ко­ква­лифици­ро­ван­ными спе­ци­а­ли­стами все направ­ле­ния работы инсти­тута. У нас было 10 отде­лов, кото­рыми руко­во­дили высо­ко­об­ра­зо­ван­ные люди, кан­ди­даты и док­тора наук. Заказ­чики аппа­ра­туры из раз­лич­ных ведомств знали, что если какое-то зада­ние пору­чено одному из этих отде­лов, оно будет выпол­нено на миро­вом уровне.

Одна­жды дирекция и спе­ци­а­ли­сты СНИИПа были при­глашены ака­деми­ком Р. З. Саг­де­е­вым (он был дирек­то­ром Инсти­тута кос­ми­че­ских иссле­до­ва­ний) на сеанс межпла­нет­ной кос­ми­че­ской станции «Вега» с коме­той Гал­лея (СНИИП изго­тав­ли­вал науч­ную аппа­ра­туру для кос­ми­че­ской станции). Собра­лась науч­ная элита страны, были и зару­беж­ные гости. Здесь же при­сут­ство­вал ака­демик Я. Б. Зель­до­вич. Нашего дирек­тора В. В. Мат­ве­ева он отре­комен­до­вал так: «Вот дирек­тор при­бо­ро­стро­и­тель­ного инсти­тута — чело­век, кото­рый может сде­лать всё». «Как это «всё»? — воз­ра­зил фран­цуз­ский посол. — Всё может сде­лать только господь бог». «Мат­веев выше бога!» — отве­тил ему Зель­до­вич. Я часто рас­ска­зы­ваю эту исто­рию. Она дает очень крас­но­ре­чи­вую оценку нашей работе.

Кан­ди­дат­ская дис­сер­тация писа­лась долго: минимум 6 лет, а мак­симум — 10. Нужно было подго­то­вить при­мерно 15-20 пуб­ли­каций и сде­лать две-три хороших раз­ра­ботки, кото­рые бы «застол­били» одно из направ­ле­ний в инсти­туте. Я защищался в 1969 году. Нали­чием уче­ной степени, наград и патен­тов опре­де­ля­лась будущая карьера спе­ци­а­ли­ста. У меня было 44-45 изоб­ре­те­ний и патен­тов, а в целом СНИИП имеет около полу­тора тысяч патен­тов на изоб­ре­те­ния. У нас был такой девиз: «Каж­дый при­бор — на уровне изоб­ре­те­ния!». В СНИИПе было два Заслужен­ных изоб­ре­та­теля Рос­сии — А. Н. Климов и И. П. Бирю­ков. Это почет­ное зва­ние давало даже добавку к пен­сии.

Я общался с Е. П. Слав­ским, Л. Д. Рябе­вым, разго­ва­ри­вал с Е. О. Адамо­вым, В. Н. Михай­ло­вым. Меня поражали их широ­кий круго­зор, глу­бо­кие зна­ния, ква­лифи­кация, доб­роже­ла­тель­ность и уме­ние выслушать. Это были люди очень высо­кой культуры обще­ния. Руко­во­ди­тели обраща­лись ко всем, вплоть до тех­ника, на «вы». Правда, внутри кол­лек­тива мы вели себя не столь формально.

Костюм и гал­стук были при­ня­той формой одежды. По тало­нам мы могли купить "дефицит" — крос­совки, спор­тив­ные костюмы, ковры, мехо­вые жен­ские куртки. Проф­орг при­хо­дил и гово­рил, что на лабо­ра­то­рию дали одну жен­скую куртку. Если у кого-то из сотруд­ни­ков дочка моло­дая — талон отда­вали ему. Ещё были наборы с дефицит­ными про­дук­тами: кол­баса, кон­сервы, икра, гречка, сгущенка... Празд­ники все­гда отме­чали вме­сте, в теат­рах или в клу­бах, иногда — прямо в инсти­туте. Танце­вали все.

Самой экс­тремаль­ной ситу­ацией для кол­лек­тива СНИИП стала ава­рия на Чер­но­быльской АЭС, кото­рая про­изошла 26 апреля 1986 года. Уже 28 апреля раз­дался зво­нок из Инсти­тута биофи­зики: в Чер­но­быль отправ­ля­лась бригада, попро­сили помочь с дозимет­рами. Общими силами мы собрали макеты при­бо­ров, от руки напи­сали все инструкции. А 5 мая туда уехала уже пер­вая группа сотруд­ни­ков СНИИПа. В лик­ви­дации послед­ствий ава­рии на ЧАЭС участ­во­вали 168 работ­ни­ков нашего инсти­тута. Стране нужно было помогать.

В инсти­туте суще­ство­вала эффек­тив­ная система поощ­ре­ний. Она преду­смат­ри­вала квар­таль­ные премии. Но был один очень тон­кий момент. Через минуту после начала рабо­чего дня заме­сти­телю началь­ника отдела поступали дан­ные об опоз­давших. Дальше — началь­нику отдела. За опоз­да­ние более чем на минуту лишали квар­таль­ной премии, а она была при­лич­ная. Есть люди, кото­рые пато­логи­че­ски не могут при­йти вовремя, а были и такие, кто при­хо­дил за час до работы: пили чай, играли в домино в ожи­да­нии начала рабо­чего дня. А самое глав­ное, пере­до­вики про­из­вод­ства и науки могли полу­чить машину или квар­тиру от предпри­я­тия. Также была хорошая система мини­стер­ских и пра­ви­тельствен­ных наград. Раз в 5 лет при­хо­дили ордена и медали, кото­рые вру­ча­лись рабо­чим людям (большая часть) и уче­ным. Давали за вклад в раз­ви­тие отрасли либо за успехи в выпол­не­нии важ­ных и ответ­ствен­ных зада­ний. Многие спе­ци­а­ли­сты СНИИПа полу­чили ордена и медали. Я был награж­ден орде­ном «Знак почета». За выпол­не­ние комплекса иссле­до­ва­ний и созда­ние новых типов аппа­ра­туры двум кол­лек­ти­вам сотруд­ни­ков инсти­тута была при­суж­дена Госу­дар­ствен­ная премия СССР и двум другим кол­лек­ти­вам — премия Совета Мини­стров СССР. Госу­дар­ствен­ные премии полу­чили около 20 сотруд­ни­ков инсти­тута.