Назаратин Владимир Васильевич

Вся история литья в одной книге

Я родом из Орска. В нашей семье было шестеро детей. Жили небо­гато. Роди­тели рабо­тали в столо­вой, куда при­хо­ди­лось ходить пешком 15 км через лес. И летом, и зимой. Мороз, волки, но другого выхода не было. Уходя с работы, мама при­вя­зы­вала к животу несколько лепешек и так про­но­сила их через про­ход­ную. А мы дома ждали воз­вра­ще­ния роди­те­лей, про­ко­вы­ряв глазок на замерз­шем стекле и вгля­ды­ва­ясь сквозь него в черноту ночи. Когда нача­лась война, отца сразу при­з­вали в армию. Его часть отправили под Вязьму, где немцы окру­жили и взяли в плен 1,5 млн солдат, в том числе и отца. Их пере­везли в Витебск, там ему удалось бежать из плена и при­со­е­ди­ниться к пар­ти­зан­скому отряду. Когда совет­ская армия осво­бо­дила те места, отца за то, что был в плену, отправили в штраф­ной бата­льон, где он был тяжело ранен и позже скон­чался.

Матери содер­жать одной шесте­рых детей было очень тяжело. Когда мне испол­ни­лось 11 лет, воен­ко­мат дал напра­в­ле­ние на поступ­ле­ние в Сталин­град­ское cуво­ров­ское училище в Орен­бурге. Сопро­во­жде­ние роди­те­лей было обя­за­тель­ным, и мама поехала со мной. В то время у нас не было авто­бу­сов, поэтому 20 км до желез­но­до­рож­ной станции при­шлось шагать пешком. Я ехал на поезде первый раз, забрался на третью полку, посте­лей нет, все дере­вян­ное. При­е­хали в Орен­бург. А я до этого нигде не был. Город кра­си­вый, станция еще доре­во­лю­ци­он­ной постройки, вокруг парки, деревья, зелень, старые купе­че­ские двух- и трех­этаж­ные дома. Слева от училища стоит высо­чен­ная мечеть. Там в то время рас­по­ла­гались свя­зи­сты, а позже мечеть отдали веру­ю­щим.

Училище нахо­ди­лось в здании бывшего цар­ского кадет­ского корпуса. Заходим внутрь — мра­мор­ная лест­ница, на стенах баре­льефы. Пово­ра­чи­ваю голову, вижу чело­века в черном, с крас­ными лам­па­сами. Подумал — генерал. Потом ока­за­лось, что это швейцар, шинели у офи­це­ров берет. Огромный тан­це­валь­ный зал еще царских времен был пол­но­стью заста­в­лен рас­кла­душ­ками, на которых рас­по­ла­гались претен­денты, их было человек 200. И тут ко мне под­хо­дит стар­шина, два метра ростом, вылитый Мая­ков­ский! Говорит: пацан, пошли со мной, лам­почку помо­жешь вкру­тить — потолки-то высо­чен­ные. Он поставил стол, на него стул, залез сам и меня на руках поднял, чтоб я лам­почку вкрутил — иначе не дотя­нуться. Потом мне выде­лили постель с про­сты­ней, дали мыло и отправили в баню. После повели в столо­вую. Там столы на 4-х человек, ска­терть, перец, соль, сахар, ложка с вилкой и ножом. А я даже не знаю, как мне с ними обра­щаться! Так нача­лась моя жизнь в училище.

Конкурс был 11 человек на место. А я в 3-м классе два года про­си­дел и на второй год стал отлич­ни­ком, поэтому и экза­мены сдал с лег­ко­стью. В итоге меня зачи­с­лили. В училище строгий режим, все рас­пи­сано по минутам. Я не хотел оста­ваться, хотел домой — узнав о зачи­с­ле­нии, даже рас­пла­кался. Сбежать хотел, но удер­жало, что дома надо мной пацаны сме­яться будут. Зимой мама при­е­хала меня наве­стить, но забрать домой на кани­кулы не могла — не было денег. Я рас­ска­зал об этом коман­диру роты, майору Желтову. Он говорит: «Пусть она ко мне зайдет». И дал ей денег. Не знаю, из средств училища или свои. Мы купили билеты и поехали домой.

В училище я провел 7 лет. В 1956 году Жуков дал посла­б­ле­ние: раз­ре­шил выпускни­кам военных училищ пере­хо­дить на гра­ждан­ские спе­ци­аль­но­сти. Военных в то время ока­за­лось слишком много, и у госу­дар­ства не хватало денег на их содер­жа­ние. И мы с при­я­те­лями решили пойти в Ураль­ский поли­тех­ни­че­ский инсти­тут на самый пре­стиж­ный факуль­тет — радио. В этом же инсти­туте, на стро­и­тель­ном факуль­тете, но на три курса старше, учился будущий пре­зи­дент России Борис Ельцин. Мы при­е­хали в Свер­д­ловск на собе­се­до­ва­ние хорошо под­го­то­в­лен­ные, так как военные училища давали каче­ствен­ное обра­зо­ва­ние. На улице я слу­чайно встретил своего друга детства; ока­за­лось, что он посту­пает в этот же инсти­тут, но на метал­лурга. Он пред­ло­жил мне идти вместе с ним, и я подал доку­менты на метал­лур­ги­че­ский факуль­тет. Так я стал литей­щи­ком.

В 1957-1958 годах я воз­гла­в­лял сту­ден­че­ские бригады УПИ на целин­ных залеж­ных землях в Бар­на­уль­ской области, а потом в Каза­х­стане, за что получил медаль «За осво­е­ние целин­ных и залеж­ных земель». После инсти­тута обком ком­со­мола города Свер­д­лов­ска пред­ло­жил мне работу не на заводе, а в штате обкома ВЛКСМ, от чего я отка­зался со ссылкой на желание рабо­тать на заводе.

Поэтому в 1961 году меня направили в каче­стве помощ­ника мастера в ста­ле­ли­тейный цех №17 на Южно-Ураль­ском машза­воде в Орске, где я про­ра­бо­тал 4 года. Там тру­ди­лись очень квали­фи­ци­ро­ван­ные спе­ци­али­сты, рабо­та­ю­щие с совре­мен­ными тех­ноло­ги­ями. Мы зани­мались энер­гети­кой, паро­выми и гид­ро­тур­би­нами, шла­ко­во­зами, шабо­тами — делали всю номен­кла­туру. Спустя неко­то­рое время меня назна­чили началь­ни­ком участка уни­каль­ного литья. Там же рабо­тали пред­стави­тели ЦНИ­ИТ­МАШ. И мне пред­ло­жили пойти в аспи­ран­туру. В 1961 году я приехал в ЦНИ­ИТ­МАШ, посту­пил в аспи­ран­туру. А когда защи­тился, меня оставили здесь рабо­тать и даже дали комнату, в которой про­пи­сали. Так я стал моск­ви­чом.

В ЦНИ­ИТ­МАШ рабо­тали спе­ци­али­сты высо­кого класса. В то время в ЦНИ­ИТ­МАШ была одна из лучших в мире аспи­ран­тур — насто­я­щая кузница кадров, рабо­тало 6 опытных заводов и 3 тысячи сотруд­ни­ков. Я при­ни­мал участие во всех зна­чи­мых про­ек­тах, кото­рыми зани­мался инсти­тут: тру­дился над тех­ноло­ги­ями для паро­ге­не­ра­то­ров, ГЦН, гид­ро­тур­бин, паровых и газовых турбин, зани­мался теп­ло­и­зо­ля­цией и мате­ри­а­лами для под­вод­ных лодок, отра­ба­ты­вал тех­ноло­гию для про­из­вод­ства твэлов для атомных реак­то­ров. А еще я работал над офор­м­ле­нием храма Христа Спа­си­теля. Все худо­же­ствен­ное литье для храма — чугун­ные ограды, решетки, офор­м­ле­ние коло­ко­лен, — дела­лось на заводе «Серп и Молот».

При моем участии раз­ра­бо­таны «Правила кон­троля сталь­ных отливок для атомных энер­гети­че­ских уста­но­вок», которые были утвер­ждены Гос­а­том­над­зо­ром в 1991 году. За основу были взяты аме­ри­кан­ские стан­дарты — ASTM, которые я ада­п­ти­ро­вал под наши условия. До этого у нас единых стан­дар­тов не суще­ство­вало. Правила уни­вер­сальны и при­ме­нимы не только для атомной, но и для других отра­слей, где исполь­зу­ются тех­ноло­гии литья.

Опасные ситу­а­ции в литей­ном про­из­вод­стве бывают всегда. Когда я был началь­ни­ком участка уни­каль­ного литья, про­и­зо­шел такой случай. При­везли ковш со 150 тоннами жидкой стали для фор­мовки чаши шла­ко­во­зов. Я кор­рек­ти­ро­вал его дви­же­ние, чтобы струя стали попала точно в нужное место, когда увидел, что ковш опу­стился на воронку и начал мед­ленно накло­няться. Еще немного, и рас­пла­в­лен­ной сталью залило бы полцеха! Но поло­же­ние спас дежур­ный элек­трик: успел добе­жать до торца здания и отклю­чить элек­три­че­ство рубиль­ни­ком.

Подоб­ных случаев было немало. Другой случай закон­чился тра­ги­че­ски. До меня на участке работал старший мастер. Тре­бо­ва­лось уста­но­вить краном метал­ли­че­ский стер­жень в спе­ци­аль­ное отвер­стие-шахту. Но стер­жень не входил. Тогда мастер велел кра­нов­щику оста­но­виться, а сам полез в шахту разо­браться, в чем про­блема. Стер­жень сорвался, и человек погиб. Поги­бали люди и в мар­те­нов­ском цехе при раз­ливке стали из печи, были и другие случаи… Не хочу вспо­ми­нать…

До пере­стройки ЦНИ­ИТ­МАШ был голов­ным пред­при­ятием, опре­де­ляв­шим всю тех­ни­че­скую поли­тику литья, свя­зан­ную с атомной отра­с­лью, и не только в СССР, но и в мире. У нас были кон­такты с Италией, Бель­гией, Чехо­сло­ва­кией и многими другими стра­нами. Весь мир закупал наше обо­ру­до­ва­ние! Я был заве­ду­ю­щим лабо­ра­то­рией тур­бин­ного и атом­ного обо­ру­до­ва­ния, у меня было 37 аспи­ран­тов, мы были куз­ни­цей научных кадров не только в стране, но и в мире. У нас учились спе­ци­али­сты самых разных стран, которых мы обучали как научным аспек­там, так и тех­ноло­ги­че­ским. Было отла­жено про­из­вод­ство на всех заводах. Надеж­ность изделия, изго­то­в­лен­ного по тех­ноло­гии ЦНИ­ИТ­МАШ, раз­ра­бо­тан­ной нашим отделом, обес­пе­чи­вает без­а­ва­рийную работу в течение 30 лет. А на прак­тике этот срок еще выше. В наше время детали, про­из­ве­ден­ные по тех­ноло­гиям инсти­тута, экс­плу­а­ти­ру­ются 60-70 лет.

Сегодня мне 81 год, я послед­ний из спе­ци­али­стов того поко­ле­ния, послед­ний из могикан. Чтобы сохра­нить наши раз­ра­ботки для госу­дар­ства, я издал моно­гра­фию «Теория и прак­тика про­из­вод­ства сталь­ных отливок ответ­ствен­ного назна­че­ния», в которой собраны резуль­таты тео­рети­че­ских и экс­пе­ри­мен­таль­ных иссле­до­ва­ний, а также все основ­ные тех­ни­че­ские решения, исполь­зу­е­мые при про­из­вод­стве заго­то­вок литьем, мате­ри­алы, поз­во­ля­ю­щие на стадии про­ек­ти­ро­ва­ния тех­ноло­ги­че­ского про­цесса рас­счи­ты­вать его пара­метры и режимы. В этой книге — вся история литья в атомной отрасли!