Сложная теория простых конструкций
Я родился в деревне Тарасово Мошенского района Новгородской области. Самыми грамотными в деревне были моя мать — 3 класса приходской школы и мой отец — 5 классов. В день моего рождения — 9 января 1930 года произошло знаменательное для деревни событие — образовали колхоз, была аннулирована частная собственность на землю. Я родился колхозником!
Закончил сельскую среднюю (10 классов) школу. Получил аттестат зрелости. Собирался после школы поступать в военное училище, но призывная комиссия признала негодным к службе. Решил поступать в Ленинградский химико-технологический институт. Родители «за». Поступил на факультет органических производств. По окончании 2 курсов перевели, не спрашивая, на физико-технический факультет — нужны были стране физики-ядерщики. Медицинская комиссия не разрешила учёбу на физтехе, и меня определили на химико-технологический (4-5 курсы).
Закончил институт в 1953 году. Специальность 041 — получение взрывчатых веществ и снаряжение боеприпасов. До сих пор в моей памяти три преподавателя, кому обязан своими знаниями. Это зав.кафедрой физики Владимир Иванович Павлов — сын выдающегося физиолога, лауреата Нобелевской премии Ивана Петровича Павлова. Лекции Владимира Ивановича, а он читал ядерную физику, были произведением искусства.
Ещё два учителя повлияли на моё становление — заведующие кафедрами, доктора наук профессора Лев Ильич Багал и Андрей Егорович Переверзев. Лекции и занятия с ними проходили как дружеские собеседования и в то же время быль очень содержательными. Запомнилось их уважительное отношение к нам, старшекурсникам: «Обращаться со взрывчатыми веществами — это вам не чай пить!»
По окончании института получил предписание, в котором говорилось: зачислен в резерв Министерства культуры и должен явиться 19 августа в г. Москву, ул. Спартаковская, д. 29. В результате направили меня в Свердловск, база 9, хозяйство Афонасенко-Фокина — посёлок рядом с Нижней Турой — Свердловск-45.
Сразу по приезду состоялась довольно продолжительная беседа с Анатолием Яковлевичем Мальским, в то время зам.директора завода. Хотя собеседование больше напоминало экзамен, который я выдержал (как и многие другие). Мальский всё время прерывал мои доводы фразами: «Ну что ты со мной споришь? Я ж за это первую (вторую) Сталинскую премию получил!» В конце беседы Анатолий Яковлевич предложил мне должность заместителя начальника цеха. Я отказался. «Ну а сменным инженером пойдёшь?» — «Да», — ответил я. В приказе по заводу должность моя была обозначена «Старший мастер производства. Цех 201». На самом деле цех был пока только на бумаге — здание № 201 (сборочного производства) проходило процедуру приёмки госкомиссией. Мне поручили проверить наличие и качество исполнения внешнего и внутреннего контура заземления. Всё было на должном уровне.
Началось оснащение собственных цеховых служб: механика, электрика, сантехника. Месяц я занимался хозяйственными делами. Освоение комплектующих для сборки основного изделия шло тяжело, сменили двух начальников в цехе № 104. Чтобы занять персонал, обучали рабочих, выходили все на расчистку дороги от снега. Наконец долгожданное: «Приезжайте к 20:00 — часть изделия готова». Приехал к 19:00, уехал в 02:00 ночи. Так началась наша цеховая производственная деятельность. Вот те на! Оказалось, мы собираем изделия для атомных бомб!
Вообще, сборка первых узлов показала мне, немного физику-ядерщику, как можно сложнейшую теорию деления конструктивно оформить в простые элементы, сборку которых можно поручить рабочим, не имеющим даже среднего образования. По крайней мере, рабочие-сборщики были таковыми.
Проработал я в 201 цехе четыре года: старший мастер производства, старший инженер по ТБ, инженер-диспетчер, старший инженер-технолог. Наряду с производственной деятельностью принимал активное участие в общественной жизни цеха. Председатель добровольного спортивного общества (ДСО), пропагандист в сети комсомольской и партийной учёбы, редактор цеховой газеты, председатель профсоюзного цехового комитета, член заводского профсоюзного комитета.
Участвовал в спорте как участник соревнований (бег, лыжи, шахматы) и в большей части — как организатор. В 1954 году преподавал спецкурс в созданном на базе завода «Электрохимприбор» учебном центре Министерства обороны (12 Главное управление). Два года преподавал в вечернем техникуме при МИФИ-3.
Первый начальник эшелона по доставке на испытание заряда в составе РДС3 (хозяйство Чернореза, 71 полигон, Багерово). В 1953 году показывал сборочный цех бывшему в то время начальнику ПГУ при Совмине СССР — заместителю министра МСМ Б. Я. Ванникову. Обменялись рукопожатиями.
В июне 1957 года главный конструктор С. А. Жуков пригласил в организованное по приказу министра конструкторское бюро. Проработал в СКБ 30 лет. Руководитель группы конструкторов, заместитель начальника конструкторского отдела, начальник конструкторского отдела (созданного по моей инициативе и утверждённого начальником Главка Алфёровым), заместителем главного конструктора по основному производству. В этой должности я проработал 20 лет.
Одновременно с основной деятельностью в СКБ приказом министра назначен постоянным членом Технической комиссии при научно-конструкторском бюро стандартизации (20 лет); заместителем министра МСМ введён в состав межотраслевой комиссии по разработке методик расчёта надёжности на всех стадиях создания и эксплуатации зарядов и организации служб надёжности; совместным решением министров введён в состав комиссии по разработке и внедрению в серийное производство новых, более мощных взрывчатых веществ.
Приказом министра назначен членом Научно-технического совета (НТС 2). Председатель НТС 2 — Ю. Б. Харитон, руководитель секции № 5 — начальник 5 Главка Г. А. Цирков.
По роду деятельности в СКБ встречался, беседовал, решал конкретные вопросы, принимал участие в заседаниях НТС-2 Министерства, чествовал юбиляров. Назову персонально каждого, кого знал и с кем работал: Ю. Б. Харитон, А. Д. Сахаров, К. И. Щелкин, Н. Л. Духов, В. И. Алфёров, Е. А. Негин, Я. Б. Зельдович, Е. И. Забабахин, Б. В. Литвинов, Б. Я. Ванников, А. А. Бриш, Д. А. Фишман, С. Г. Кочарянц, Е. П. Славский. С каждым из них я просто разговаривал, что-то доказывал или что-то совместно подписывал.
Славский вручал мне от имени Президиума Верховного Совета СССР орден «Знак Почёта». С Забабахиным мы в течение часа обсуждали его книгу о поведении металлов при импульсных нагрузках (материалы под грифом «секретно»). Более того, несколько минут я даже ехал на его коленях — третьим на переднем сидении в «Волге-21». А с Зельдовичем, научным руководителем КБ-11, ехал в одном купе поезда Арзамас-16-Москва. С Духовым, начальником 5 Главка, решали, как и кому исправить время выставки блока автоматики на изделиях, поставленных Министерству обороны. Для оформления НТЖ привлекли главного конструктора КБ-25 НИИАА А. А. Бриша, случайно оказавшегося в Главке.
Наиболее оригинальным было моё знакомство с ЮБ — так звали Харитона. С мест эксплуатации — в/ч Минобороны поступили сведения о непригодности к боевому применению ряда зарядов с завода 418. Срочно приказом министра была назначена комиссия под руководством главного конструктора КБ-11 Ю. Б. Харитона. От завода 418 в комиссию включили меня. Собралась она в здании сектора 3 КБ-11, где был кабинет Харитона. Ждали председателя. Я стоял несколько поодаль от других членов комиссии. Вижу, идёт пожилой, очень небольшого роста, по-рабочему одетый человек. Подошёл ко мне, молча протянул руку, я свою — пожали друг другу. Маленький человек пошёл дальше. Началось совещание или, точнее, обсуждение необычного происшествия. И вёл совещание мой новый знакомый. Никто не мог объяснить причину происшествия и не предлагал, что делать. Я доложил, что проверка не обнаружила на заводе отклонений от требований конструкторской документации. Совещание зашло в тупик. «Ну что же, — заявил председатель, — будем менять заряды каждые шесть месяцев!» Я спросил соседа: «Это кто?» — «Как кто, это Харитон!»
Надо отметить, причина брака была найдена и устранена.
Знакомство и беседа моя со Щёлкиным состоялась на льду. Произошло это 3 марта 1958 года на озере Синара Челябинской области. Кирилл Иванович был, ко всему прочему, заядлый рыбак. Весь город на льду, погода чудесная. Щёлкин с женой и охраной метрах в ста от остальных — рыбачит. «Кирилл Иванович, как же так? Где же ваша рыба, не клюёт?» Щёлкин, солидный, пожилой уже человек, встаёт с ящика, открывает — почти полный хорошей крупной рыбы. И поскольку я тоже был рыбак, но на «профессиональном» уровне — сети, мережи, вентеря, мы полчаса спорили, чем прекрасно рыболовство. Кирилл Иванович доказывал, что это отдых и спорт, я — что промысел и пропитание.
А вот как состоялась встреча с Негиным. Зашёл я в купе поезда Арзамас-16-Москва. На третьей полке мужчина в штатском работает отвёрткой — меняет лампочку. В вагоне нет света. Сделал дело, заменил, подкрутил. Слез. Оказалось, электромонтёр — это Негин.
Немного о семье. Я и моя будущая жена приехали на объект одновременно. Работала она на основном производстве, начальником ПДБ цеха. На пенсию мы ушли тоже одновременно. Надо сказать, я многим обязан супруге — Михайловой Надежде Семёновне. Мои частые командировки на длительный срок она принимала с пониманием. Я благодарен судьбе, что у меня была такая спутница по жизни.
Сын, Михайлов Сергей Васильевич, отслужил в армии, окончил МИФИ-3 и работал в СКБ руководителем группы конструкторов. В настоящее время на пенсии. Внук и внучка окончили московские вузы, внук работает в Лесном.
Все 34 года трудовой деятельности, и в цехе, и в конструкторском бюро, проходили в контакте с изделиями, содержащими взрывчатые вещества, делящиеся материалы и радиоактивные вещества. Все эти материалы относились к первому или второму списку вредности. Мне это было известно ещё со времён учёбы в институте. На комбинате я разрабатывал инструкции по утилизации отходов ВВ. Лично уничтожал их подрывом или сжиганием. Мне не было страшно. Пережил инсульт, инфаркт, рак кишечника, слепоту. Но о вредности и опасности производства ядерных зарядов постоянно говорил подчинённым. И в письме, написанном мною в октябре 1953 года в Центральный Комитет компартии СССР, просил законодательно закрепить льготы на заводе 418 п/я 131 (ныне комбинат «Электрохимприбор»).
О курьёзных случаях. В моей производственной деятельности было несколько курьёзных случаев. О двух из них напишу. Первый случай: как я не стал главным конструктором СКБ. Дело было так: главного конструктора перевели на должность главного инженера. Образовалась вакансия. Директор комбината решил самостоятельно найти кандидата. Но две его попытки — пригласить ранее работавших заместителей главного вернуться, не увенчались успехом. И вот секретарь приглашает меня к директору. Являюсь. Директор с ходу: «Предлагаю занять должность главного конструктора». Я был готов к ответу: «Отказываюсь от должности по состоянию здоровья». «Значит, ты и замом главного работать не можешь», — произнёс директор. «Надеюсь, на комбинате для меня найдётся место инженера», — парирую я. В конце концов нашли кандидата на главного, а я остался заместителем.
Второй случай. В один прекрасный день ко мне в кабинет зашёл директор комбината. После приветствия рассказал, что руководство ВНИИТФ (г. Снежинск) выделило комбинату одно место на соискание Ленинской премии за разработку и поставку на вооружение ядерного заряда для носителей с разделяющимися головками. Предложил мне назвать кандидатов, достойных этого звания. Поскольку освоение шло через меня, это не составило труда. Я назвал двоих руководителей. Директор уехал на заседание научно-технического совета. Часа через четыре звонит учёный секретарь: НТС утвердил вашу кандидатуру. Тему и состав кандидатов на соискание Ленинской премии утверждал научно-технический совет ВНИИТФ, НТС МСМ (председатель — академик А. А. Бочвар), комитет по Ленинским премиям при Совете Министров СССР. Окончательное решение принимал Л. И. Брежнев. Рассказывали, он внимательно прочёл и уже занёс было руку, чтобы подписать перечень, и вдруг спросил: «Рафик (Рашидов — секретарь ЦК Узбекистана) просил за хлопок». Аккуратно зачеркнул тему МСМ и вписал Рашидова. При этом произнёс: «Ефим Павлович (Славский — министр МСМ) не обидится. Мы его не забываем». А я уже дырку на пиджаке просверлил.
Отказ от ядерной отрасли? По моему мнению, те страны, где государство можно обеспечить электроэнергией, исключая атомную отрасль, просто обязаны отказаться от атомных электростанций. Возможно, на это потребуются и дополнительные затраты. Атомная (ядерная) отрасль — это риск. Стихийные бедствия — цунами, землетрясения и прочие воздействия, военные, к примеру, могут повторить Фукусиму и Чернобыль.
Там, где нет возможности использовать напор рек (гидростанции), газ, уголь, нефть (при отсутствии собственных ресурсов — покупка), там допустимо применение атомных электростанций, с жёсткой дисциплиной по выбору места и эксплуатации.
Развитию отрасли в настоящее время ничто не мешает — более того, общество в большинстве своём согласно с наличием и строительством новых атомных электростанций, о чём красноречиво и доходчиво рассказал в дни празднования 70-летия отрасли глава госкорпорации С. В. Кириенко.
О технических достижениях. Общеизвестно, ядерным оружием снабжены все виды вооружения современной армии: крупнокалиберные орудия, миномёты, торпеды, средства ПРО, РВСН, ПВО. При этом в общей схеме обеспечения ядерного (атомного) взрыва каждая конструкция заряда специфична и оригинальна. Более того, каждый заряд — это техническое достижение и, вполне возможно, открытие.
Мне посчастливилось с 1953 года по 1987 каждую конструкцию, передаваемую в серийное производство, пощупать, как говорится, собственными руками. Первые образцы зарядов я собирал сам, а все последующие — в качестве члена и председателя комиссии по установочной партии или будучи руководителем. Под каждым актом освоения зарядов на комбинате «Электрохимприбор» стояла моя подпись. Это вроде как у сапёров — «мин нет». Мне, в частности, было поручено как председателю провести аттестацию ядерных зарядов, находящихся на боевом дежурстве на Кубе.
В соавторстве со специалистами по ВВ завода довелось участвовать в изыскании возможности использования дорогостоящего продукта. Общепринятые способы изготовления деталей из продукта 710 Методом горячего прессования результата не давали. Продукт браковали в больших количествах, что ставило под угрозу выпуск изделий (обеспечение программы). Нами был найден способ прессования под вакуумом. Открытие было узаконено авторским свидетельством. Коренное переосмысление правил, обеспечивающих ядерную и радиационную безопасность, на всех этапах — проектирования, изготовления, хранения и эксплуатации, было вызвано Чернобыльской трагедией. Были созданы специальные комиссии: общеминистерские, общеотраслевые и заводские, под руководством зам.министра, начальника главка и директоров предприятий. В работе всех комиссий я принимал непосредственное участие. Общеминистерская комиссия в КБ-11 (ВНИИЭФ) выработала рекомендации для всех предприятий Министерства, имеющих делящие (радиоактивные) и взрывчатые вещества и изделия из них. Прошло совещание с руководством главков и главными конструкторами, где присутствовал и я. Были намечены комиссионные проверки на всех заводах МСМ по конкретным направлениям. Мне пришлось участвовать в комиссии по выработке технического задания для НИИ по разработке спецвагонов для МСМ (председатель комиссии — А. Д. Зверев). В составе комиссии под руководством начальника главка Л. А. Петухова определял коренное (ужесточённое) изменение существующего на комбинате состояния хранения и разборки изделий, снимаемых с эксплуатации в войсковых частях. Принимал решение о строительстве новых зданий по хранению (площадка № 5) и разборке. Участвовал в разработке технического задания для ГСПИ.
Столь разнообразная деятельность по времени и характеру по созданию ядерного щита СССР, деловые связи с научно-исследовательтскими институтами (ВНИИЭФ, ВНИИТФ), решение технических, организационных вопросов на министерском уровне, участие в заседаниях научно-технического совета № 2 (руководитель — Ю. Б. Харитон) и другая общественная деятельность была замечена и оценена как на комбинате «Электрохимприбор», так и в 6 и 5 Главках, Министерстве, Правительстве. Доказательством являются благодарности от руководства цеха, отдела (СКБ), завкома, парткома КПСС, горкома КПСС, дирекции завода, комбината. От руководства главка, Министерства, благодарность Совета Министров СССР (А. Н. Косыгин), Президиума Верховного Совета (Н. М. Шверник).
Отмечен руководством комбината, губернатором области, министром среднего машиностроения, министром атомной энергетики и промышленности присвоением звания «Ветеран труда». Награждён знаком «50 лет атомной промышленности», юбилейной медалью «70 лет атомной отрасли России».
Победитель соцсоревнования 1973, 1975, 1976, 1977, 1979 годов по постановлению Министерства и ЦК профсоюза.
Награждён юбилейной медалью «За доблестный труд», медалями «Ветеран труда», «300 лет Российскому флоту», орденами «Знак Почёта», «Трудового Красного знамени».
Особой наградой Правительства СССР считаю Постановление Совета министров СССР (ВПК) о включении меня в состав Государственной комиссии по экспертной оценке деятельности ядерных центров (ВНИИЭФ, ВНИИТФ). В неё вошли главные конструктора, заместители, начальники отделов. Были академики, доктора и кандидаты наук. Производственная деятельность по созданию ядерного оружия комиссией была оценена высшими баллами.