Метелкин Юрий Алексеевич

Урановое сито

Мои детство и юность прошли в Москве, на Таганке. В тяжелые после­во­ен­ные годы. Мой отец — член партии с 1917 года, и вос­пита­ние прошло в тра­ди­ции тех лет. Роди­тели многих моих соу­че­ни­ков погибли во время войны. Также в школе училось много ребят и из дома на Котель­ни­че­ской набе­реж­ной, роди­тели которых были и мини­страми, и гене­ра­лами. Однако никакой разницы между ними и нами не было, это были простые тру­до­лю­би­вые ребята. Знаете, я помню, как однажды встретил своего школь­ного това­рища, сына заме­сти­теля мини­стра геоло­гии СССР. Идет он со своей супру­гой, которая нахо­дится в поло­же­нии, а он в то время закан­чи­вал 5-й курс инсти­тута. Раз­го­во­ри­лись. И он мне рас­ска­зал, что ему нео­бык­но­венно повезло! Ему дали рас­пре­де­ле­ние в Мирный, в Якутию. Пред­ста­в­ля­ете? Из 25 человек в нашем классе док­то­рами наук стали трое, а 12 — кан­ди­да­тами. И это обык­но­вен­ная москов­ская школа, никаких репети­то­ров.

После школы я посту­пил в Москов­ский ави­а­ци­онно-тех­ни­че­ский инсти­тут и по окон­ча­нии по рас­пре­де­ле­нию пришел в НИИ-9. Меня здесь встретили очень хорошие и добро­же­ла­тель­ные люди, хотя все они обла­дали довольно крутыми харак­те­рами. Я часто их вспо­ми­наю. Сергей Ива­но­вич Бирюков, началь­ник цеха 117, который выпус­кал заряды. Рубен Давы­до­вич Изра­э­льянц и Николай Ива­но­вич Силков. Они были очень хоро­шими спе­ци­али­стами и добрыми людьми. А я начал рабо­тать с Евге­нием Сте­па­но­ви­чем Ива­но­вым, который зани­мался раз­ра­бот­кой тех­ноло­гии литья из урана и плу­то­ния. Сразу под­чер­кну, что работа была непро­стая и сложная и зача­стую опасная.

В начале 1960-х годов инсти­туту было дано задание выпу­стить на одном из пред­при­ятий Мин­сред­маша спе­циз­де­лие с удво­ен­ными тех­ни­че­скими кри­ти­че­скими массами актив­ного веще­ства. Задачу пору­чили Евгению Сте­па­но­вичу, Николаю Ива­но­вичу и технику Ивану Походзею. Во время плавки всех сотруд­ни­ков завода попро­сили эва­ку­и­ро­вать. Мои коллеги хорошо знали свою работу, и задание было выпол­нено. Если бы что-то слу­чи­лось, то они бы все погибли, конечно. Вот такими они были рис­ко­выми, бес­страш­ными, умными и были моими учи­те­лями. Такими людьми и была создана атомная про­мыш­лен­ность.

Первые 10 лет я работал по иссле­до­ва­нию и раз­ра­ботке тех­ноло­гии литья урана-235 и плу­то­ния на химико-метал­лур­ги­че­ских заводах хим­ком­би­ната «Маяк» и Сибир­ском хими­че­ском ком­би­нате. Там я потом нашел друзей, очень достойных людей и насто­я­щих инже­не­ров. Авенира Васи­лье­вича Машья­нова, началь­ника плу­то­ни­е­вого цеха на хим­ком­би­нате «Маяк», исклю­чи­тельно муже­ствен­ного и муд­рейшего чело­века. Дирек­тора завода ХМЗ на СХК Михаила Ива­но­вича Куз­не­цова, кото­рому было при­сво­ено высокое звание Героя Соци­али­сти­че­ского Труда СССР. Эдуарда Михайло­вича Гла­гов­ского, заме­сти­теля глав­ного инже­нера СХК и впо­след­ствии заме­сти­теля дирек­тора филиала ВНИИНМ.

Через 10 лет после начала работы я защитил свою кан­ди­дат­скую дис­сер­та­цию по плавке плу­то­ния. Меня тогда вызвал Андрей Ана­то­лье­вич Бочвар, наш дирек­тор, и посо­вето­вал заняться другим делом. За время работы я получил сум­мар­ную дозу в 150 бар, что могло при­ве­сти к профза­бо­ле­ва­нию. Через много лет врачи боль­ницы № 6 мне сказали, что я получил про­фес­си­о­наль­ное забо­ле­ва­ние в началь­ной стадии, но они меня выле­чили.

Мы все поста­в­лен­ные задачи решали на высоком уровне. Я смотрел на своих настав­ни­ков: Алек­сан­дра Гаври­ло­вича Семе­нова, Петра Пет­ро­вича Малика. Они прак­ти­че­ски не боялись, работая в кон­такте с высо­ко­ак­тив­ным мате­ри­а­лом, поэтому и я брал с них пример. В работе с плу­то­нием мы не видели какого-то подвига.

Несколько лет я зани­мался элек­тронно-лучевой плавкой туго­плав­ких метал­лов. Плавка тантала на Уль­бин­ском метал­лур­ги­че­ском заводе для меня было дело новое. Однако сов­местно с началь­ни­ком цеха УМЗ Ана­то­лием Деменко, талан­тли­вым инже­не­ром и вели­ко­леп­ным орга­ни­за­то­ром, нам удалось создать исклю­чи­тельно эко­но­ми­че­ские тех­ноло­гии, создать обо­ру­до­ва­ние для опла­в­ле­ния слитков взамен меха­ни­че­ской обра­ботки.

После окон­ча­ния работы по раз­ра­ботке тех­ноло­гии литья урана-235 и плу­то­ния для спе­циз­де­лий и элек­трон­ной плавкой тантала мне было пред­ло­жено зани­маться литьем при­род­ного и обед­нен­ного урана на ЧМЗ. Рекла­ма­ций на мате­ри­алы, которые выпус­кались по раз­ра­бо­тан­ной тех­ноло­гии, за которую я отвечал, не было. Потом сов­местно с сотруд­ни­ками ИЭС им. Е. О. Патона были раз­ра­бо­таны и вне­дрены тех­ноло­гии по выплавке ура­но­вых сплавов на элек­тронно-лучевых печах. Резуль­таты ее были вне­дрены при плавке урана, тантала и ниобия. Кстати, эта работа была уни­каль­ная. За нее мы полу­чили премию Совета Мини­стров СССР,

а я, помимо этого, был награ­жден Золотой медалью ВДНХ за соз­да­ние уни­каль­нейшей и самой большой элек­трон­ной печи в мире в то время. По резуль­та­там моих работ было сделано более 50 изо­б­рете­ний, а мне при­сво­ено высокое звание «Заслу­жен­ный изо­б­рета­тель России». По этим мате­ри­а­лам я защитил док­тор­скую дис­сер­та­цию. С момента утвер­жде­ния темы до защиты прошло 2 года, потому что у меня были накоп­лены огромные объемы мате­ри­а­лов по элек­трон­но­лу­че­вой плавке ура­но­вых сплавов. Защита дис­сер­та­ции прошла весьма успешно. Самое при­ят­ное было то, что пред­се­да­те­лем дис­сер­та­ци­он­ного совета был мой друг — Вла­ди­слав Кон­стан­ти­но­вич Орлов, который теперь явля­ется первым заме­сти­те­лем гене­раль­ного дирек­тора по обо­рон­ной тема­тике в АО «ВНИИНМ».

С горечью вспо­ми­наю тяже­лейшие 90-е годы. Первое, что стали делать, так это необ­ду­манно уволь­нять людей. Сейчас пришли молодые ребята, хорошие спе­ци­али­сты, но им не хватает опыта и знаний. Но я надеюсь, что они достойно заменят нас.

Мне много при­шлось рабо­тать с инже­не­рами из Чехии по атте­ста­ции даваль­че­ского урана и тех­ноло­гии его пере­ра­ботки. При­хо­ди­лось не только рабо­тать на заводе в Дольни-Рожинка, но и спус­каться в шахту. За это чехи при­сво­или мне звание «Почет­ный шахтер Чешской Рес­пу­б­лики».

Кроме основ­ной работы мои коллеги всегда любили пошу­тить. После отливки сверх­тя­же­лого изделия из урана команды под руко­вод­ством Николая Ива­но­вича Силкова и Рубена Дави­до­вича Изра­э­льянца завер­шили всю свою полу­то­ра­ме­сяч­ную работу на ЧМЗ. Поиз­но­си­лись. Решили купить себе новые ботинки. И вот к ним зашел пред­стави­тель из Москвы и спра­ши­вает, а что это они, мол, в новом. Решили пошу­тить и сказали, что после выпол­не­ния работ старую одежду выбра­сы­вают, и им выдают все новое. Но для этого следует взять справку на заводе. О розы­грыше они пре­ду­пре­дили Павла Семе­но­вича Власова — дирек­тора завода. Пред­стави­тель, конечно, побежал к дирек­тору. И дирек­тор серьезно так говорит, что, мол, посто­рон­ним на заводе справок не дают. Вот так весь завод и посме­ялся над жадным чело­ве­ком. Кстати, мы встрети­лись с ним через полгода, и он утвер­ждал, что добился своего: ему дали новую одежду и ботинки.

Помимо работы любили мы и отдох­нуть. Нас всегда ста­рались в выход­ные чем-то занять. Во время работы в Усть-Каме­но­гор­ске нас возили на Сибин­ские озера. Жил там один пасеч­ник, который очень любил выпить. Коллеги меня в шутку при нем про­воз­гла­сили заслу­жен­ным пасеч­ни­ком СССР, а я это под­твер­дил. Он рас­чув­ство­вался и на пасеке начал мед из рамок доста­вать и дарить нам. Пчелы, есте­ственно, нас тогда чуть не поку­сали, мы еле ноги оттуда унесли. Верите ли, мне до сих пор страшно!

С горечью вспо­ми­наю тяже­лейшие 90-е годы. Первое, что стали делать, так это необ­ду­манно уволь­нять людей. К тому времени был создан уни­каль­ный цех «У № 16». В нем выпус­кались опытные партии спе­ци­аль­ных изделий, отра­ба­ты­вались тех­ноло­гии в про­мыш­лен­ном мас­штабе. Было уни­каль­ное обо­ру­до­ва­ние, которое не имело ана­ло­гов в мире, однако в насто­я­щее время оно про­ста­и­вает, потому что некому рабо­тать, кадры были утра­чены. Нас, вете­ра­нов ядер­ного ору­жейного ком­плекса, сейчас оста­лось очень мало. Во ВНИИНМ — это я и Вла­ди­слав Кон­стан­ти­но­вич Орлов. Был еще Михаил Ива­но­вич Фадеев, очень достойный человек, бывший началь­ник лабо­ра­то­рии по обра­ботке дав­ле­нием, но он уже умер. Онколо­гия.

Много было достойных людей, а вот под­ле­цов и без­дель­ни­ков в нашем инсти­туте никогда не води­лось. Как-то сами собой все отсе­и­вались. После 90-х годов люди гово­рили: зачем я буду идти в уран­плу­то­ни­е­вое напра­в­ле­ние? За границу нельзя, льгот нет, над­ба­вок нет. Поэтому каждый спе­ци­алист, который умирает или уходит на пенсию, — это целая тра­ге­дия, заме­нить их некому. Для нас был тра­ге­дией уход Виктора Мар­ке­ло­вича Сер­ге­ева, одного из лучших метал­лур­гов-уран­щи­ков и заме­ча­тель­ного чело­века. Правда, сейчас пришли молодые ребята, хорошие спе­ци­али­сты, но им не хватает опыта и знаний. Но я надеюсь, что они достойно заменят нас. А вот этот вре­мен­ной пласт, девя­но­стые, для нашей науки утерян. Хотя мы ста­ра­емся моло­дежь не бросать и знания свои и опыт им пере­дать. И знаете что? Я счаст­лив, что всю жизнь про­ра­бо­тал по ура­но­вой тема­тике в НИИ-9. Честное слово