Метелкин Юрий Алексеевич

Урановое сито

Мои дет­ство и юность прошли в Москве, на Таганке. В тяже­лые после­во­ен­ные годы. Мой отец — член пар­тии с 1917 года, и воспи­та­ние прошло в тра­диции тех лет. Роди­тели многих моих соуче­ни­ков погибли во время войны. Также в школе учи­лось много ребят и из дома на Котель­ни­че­ской набе­реж­ной, роди­тели кото­рых были и мини­страми, и гене­ра­лами. Однако ника­кой раз­ницы между ними и нами не было, это были про­стые тру­до­лю­би­вые ребята. Зна­ете, я помню, как одна­жды встре­тил сво­его школь­ного това­рища, сына заме­сти­теля мини­стра гео­логии СССР. Идет он со своей супру­гой, кото­рая нахо­дится в положе­нии, а он в то время закан­чи­вал 5-й курс инсти­тута. Разго­во­ри­лись. И он мне рас­ска­зал, что ему необык­но­венно повезло! Ему дали рас­пре­де­ле­ние в Мир­ный, в Яку­тию. Пред­став­ля­ете? Из 25 чело­век в нашем классе док­то­рами наук стали трое, а 12 — кан­ди­да­тами. И это обык­но­вен­ная мос­ков­ская школа, ника­ких репе­ти­то­ров.

После школы я поступил в Мос­ков­ский авиаци­онно-тех­ни­че­ский инсти­тут и по окон­ча­нии по рас­пре­де­ле­нию при­шел в НИИ-9. Меня здесь встре­тили очень хорошие и доб­роже­ла­тель­ные люди, хотя все они обла­дали довольно кру­тыми харак­те­рами. Я часто их вспоми­наю. Сергей Ива­но­вич Бирю­ков, началь­ник цеха 117, кото­рый выпус­кал заряды. Рубен Давы­до­вич Израэ­льянц и Нико­лай Ива­но­вич Сил­ков. Они были очень хорошими спе­ци­а­ли­стами и доб­рыми людьми. А я начал рабо­тать с Евге­нием Степа­но­ви­чем Ива­но­вым, кото­рый занимался раз­ра­бот­кой тех­но­логии литья из урана и плу­то­ния. Сразу под­черкну, что работа была непро­стая и слож­ная и зача­стую опас­ная.

В начале 1960-х годов инсти­туту было дано зада­ние выпу­стить на одном из предпри­я­тий Мин­сред­маша спе­ц­и­з­де­лие с удво­ен­ными тех­ни­че­скими кри­ти­че­скими мас­сами актив­ного веще­ства. Задачу пору­чили Евге­нию Степа­но­вичу, Нико­лаю Ива­но­вичу и тех­нику Ивану Поход­зею. Во время плавки всех сотруд­ни­ков завода попро­сили эва­ку­и­ро­вать. Мои кол­леги хорошо знали свою работу, и зада­ние было выпол­нено. Если бы что-то слу­чи­лось, то они бы все погибли, конечно. Вот такими они были рис­ко­выми, бес­страш­ными, умными и были моими учи­те­лями. Такими людьми и была создана атом­ная промыш­лен­ность.

Пер­вые 10 лет я рабо­тал по иссле­до­ва­нию и раз­ра­ботке тех­но­логии литья урана-235 и плу­то­ния на химико-метал­лурги­че­ских заво­дах хим­ком­би­ната «Маяк» и Сибир­ском хими­че­ском ком­би­нате. Там я потом нашел дру­зей, очень достой­ных людей и насто­ящих инже­не­ров. Аве­нира Васи­лье­вича Машья­нова, началь­ника плу­то­ни­е­вого цеха на хим­ком­би­нате «Маяк», исклю­чи­тельно муже­ствен­ного и муд­рейшего чело­века. Дирек­тора завода ХМЗ на СХК Миха­ила Ива­но­вича Куз­нецова, кото­рому было при­сво­ено высо­кое зва­ние Героя Соци­а­ли­сти­че­ского Труда СССР. Эду­арда Михай­ло­вича Глагов­ского, заме­сти­теля глав­ного инже­нера СХК и впо­след­ствии заме­сти­теля дирек­тора фили­ала ВНИ­ИНМ.

Через 10 лет после начала работы я защи­тил свою кан­ди­дат­скую дис­сер­тацию по плавке плу­то­ния. Меня тогда вызвал Андрей Ана­то­лье­вич Боч­вар, наш дирек­тор, и посо­ве­то­вал заняться другим делом. За время работы я полу­чил суммар­ную дозу в 150 бар, что могло при­ве­сти к проф­за­бо­ле­ва­нию. Через много лет врачи боль­ницы № 6 мне ска­зали, что я полу­чил про­фес­си­о­наль­ное забо­ле­ва­ние в началь­ной ста­дии, но они меня выле­чили.

Мы все постав­лен­ные задачи решали на высо­ком уровне. Я смот­рел на своих настав­ни­ков: Алек­сандра Гав­ри­ло­вича Семе­нова, Петра Пет­ро­вича Малика. Они прак­ти­че­ски не боя­лись, рабо­тая в кон­такте с высо­ко­ак­тив­ным мате­ри­а­лом, поэтому и я брал с них при­мер. В работе с плу­то­нием мы не видели какого-то подвига.

Несколько лет я занимался элек­тронно-луче­вой плав­кой тугоплав­ких метал­лов. Плавка тан­тала на Уль­бин­ском метал­лурги­че­ском заводе для меня было дело новое. Однако совместно с началь­ни­ком цеха УМЗ Ана­то­лием Деменко, талант­ли­вым инже­не­ром и вели­ко­леп­ным орга­ни­за­то­ром, нам уда­лось создать исклю­чи­тельно эко­номи­че­ские тех­но­логии, создать обо­ру­до­ва­ние для оплав­ле­ния слит­ков вза­мен меха­ни­че­ской обра­ботки.

После окон­ча­ния работы по раз­ра­ботке тех­но­логии литья урана-235 и плу­то­ния для спе­ц­и­з­де­лий и элек­трон­ной плав­кой тан­тала мне было пред­ложено заниматься литьем при­род­ного и обед­нен­ного урана на ЧМЗ. Рекламаций на мате­ри­алы, кото­рые выпус­ка­лись по раз­ра­бо­тан­ной тех­но­логии, за кото­рую я отве­чал, не было. Потом совместно с сотруд­ни­ками ИЭС им. Е. О. Патона были раз­ра­бо­таны и внед­рены тех­но­логии по выплавке ура­но­вых спла­вов на элек­тронно-луче­вых печах. Результаты ее были внед­рены при плавке урана, тан­тала и нио­бия. Кстати, эта работа была уни­каль­ная. За нее мы полу­чили премию Совета Мини­стров СССР,

а я, помимо этого, был награж­ден Золо­той меда­лью ВДНХ за созда­ние уни­каль­нейшей и самой большой элек­трон­ной печи в мире в то время. По результа­там моих работ было сде­лано более 50 изоб­ре­те­ний, а мне при­сво­ено высо­кое зва­ние «Заслужен­ный изоб­ре­та­тель Рос­сии». По этим мате­ри­а­лам я защи­тил док­тор­скую дис­сер­тацию. С момента утвер­жде­ния темы до защиты прошло 2 года, потому что у меня были накоп­лены огром­ные объемы мате­ри­а­лов по элек­трон­но­лу­че­вой плавке ура­но­вых спла­вов. Защита дис­сер­тации прошла весьма успешно. Самое при­ят­ное было то, что пред­се­да­те­лем дис­сер­таци­он­ного совета был мой друг — Вла­ди­слав Кон­стан­ти­но­вич Орлов, кото­рый теперь явля­ется пер­вым заме­сти­те­лем гене­раль­ного дирек­тора по обо­рон­ной тема­тике в АО «ВНИ­ИНМ».

С горе­чью вспоми­наю тяже­лейшие 90-е годы. Пер­вое, что стали делать, так это необ­думанно уволь­нять людей. Сей­час при­шли моло­дые ребята, хорошие спе­ци­а­ли­сты, но им не хва­тает опыта и зна­ний. Но я надеюсь, что они достойно заме­нят нас.

Мне много при­ш­лось рабо­тать с инже­не­рами из Чехии по атте­стации даваль­че­ского урана и тех­но­логии его пере­ра­ботки. При­хо­ди­лось не только рабо­тать на заводе в Дольни-Рожинка, но и спус­каться в шахту. За это чехи при­сво­или мне зва­ние «Почет­ный шах­тер Чеш­ской Рес­пуб­лики».

Кроме основ­ной работы мои кол­леги все­гда любили пошу­тить. После отливки сверх­тяже­лого изде­лия из урана команды под руко­вод­ством Нико­лая Ива­но­вича Сил­кова и Рубена Дави­до­вича Израэ­льянца завершили всю свою полу­то­раме­сяч­ную работу на ЧМЗ. Поиз­но­си­лись. Решили купить себе новые ботинки. И вот к ним зашел пред­ста­ви­тель из Москвы и спраши­вает, а что это они, мол, в новом. Решили пошу­тить и ска­зали, что после выпол­не­ния работ ста­рую одежду выбра­сы­вают, и им выдают все новое. Но для этого сле­дует взять справку на заводе. О розыг­рыше они пре­дупре­дили Павла Семе­но­вича Вла­сова — дирек­тора завода. Пред­ста­ви­тель, конечно, побежал к дирек­тору. И дирек­тор серьезно так гово­рит, что, мол, посто­рон­ним на заводе спра­вок не дают. Вот так весь завод и посме­ялся над жад­ным чело­ве­ком. Кстати, мы встре­ти­лись с ним через полгода, и он утвер­ждал, что добился сво­его: ему дали новую одежду и ботинки.

Помимо работы любили мы и отдох­нуть. Нас все­гда ста­ра­лись в выход­ные чем-то занять. Во время работы в Усть-Каме­ногор­ске нас возили на Сибин­ские озера. Жил там один пасеч­ник, кото­рый очень любил выпить. Кол­леги меня в шутку при нем про­возгла­сили заслужен­ным пасеч­ни­ком СССР, а я это под­твер­дил. Он рас­чув­ство­вался и на пасеке начал мед из рамок доста­вать и дарить нам. Пчелы, есте­ственно, нас тогда чуть не поку­сали, мы еле ноги оттуда унесли. Верите ли, мне до сих пор страшно!

С горе­чью вспоми­наю тяже­лейшие 90-е годы. Пер­вое, что стали делать, так это необ­думанно уволь­нять людей. К тому времени был создан уни­каль­ный цех «У № 16». В нем выпус­ка­лись опыт­ные пар­тии спе­ци­аль­ных изде­лий, отра­ба­ты­ва­лись тех­но­логии в промыш­лен­ном масштабе. Было уни­каль­ное обо­ру­до­ва­ние, кото­рое не имело ана­логов в мире, однако в насто­ящее время оно про­ста­и­вает, потому что некому рабо­тать, кадры были утра­чены. Нас, вете­ра­нов ядер­ного оружей­ного комплекса, сей­час оста­лось очень мало. Во ВНИ­ИНМ — это я и Вла­ди­слав Кон­стан­ти­но­вич Орлов. Был еще Михаил Ива­но­вич Фадеев, очень достой­ный чело­век, бывший началь­ник лабо­ра­то­рии по обра­ботке дав­ле­нием, но он уже умер. Онко­логия.

Много было достой­ных людей, а вот под­лецов и без­дель­ни­ков в нашем инсти­туте никогда не води­лось. Как-то сами собой все отсе­и­ва­лись. После 90-х годов люди гово­рили: зачем я буду идти в уран­плу­то­ни­е­вое направ­ле­ние? За гра­ницу нельзя, льгот нет, над­ба­вок нет. Поэтому каж­дый спе­ци­а­лист, кото­рый уми­рает или ухо­дит на пен­сию, — это целая траге­дия, заме­нить их некому. Для нас был траге­дией уход Вик­тора Мар­ке­ло­вича Серге­ева, одного из лучших метал­лургов-уранщи­ков и заме­ча­тель­ного чело­века. Правда, сей­час при­шли моло­дые ребята, хорошие спе­ци­а­ли­сты, но им не хва­тает опыта и зна­ний. Но я надеюсь, что они достойно заме­нят нас. А вот этот времен­ной пласт, девя­но­стые, для нашей науки уте­рян. Хотя мы ста­ра­емся моло­дежь не бро­сать и зна­ния свои и опыт им пере­дать. И зна­ете что? Я счаст­лив, что всю жизнь про­ра­бо­тал по ура­но­вой тема­тике в НИИ-9. Чест­ное слово