Масный Владислав Феодосьевич

Как я попал в НИИАР

В июне 1968 года после окон­ча­ния 4-го курса теп­ло­энер­гети­че­ского факуль­тета Москов­ского энер­гети­че­ского инсти­тута нас, будущих инже­не­ров АЭС, направили на тех­ноло­ги­че­скую прак­тику в г. Меле­кесс (с 1972 г. — Димит­ров­град) в НИИ атомных реак­то­ров. Перед этим мы, есте­ственно, запол­няли анкеты, потом ждали поло­жи­тель­ных ответов на них. После сдачи оче­ред­ных экза­ме­нов нам объ­я­вили состав группы, которая и поедет в НИИАР.

Нас было человек пят­на­дцать (осталь­ных рас­пре­де­лили по другим пред­при­ятиям Мин­сред­маша, кого-то оставили на кафедре). От Москвы до Меле­кесса мы доехали нор­мально. Вышли на вокзал и остол­бе­нели от уви­ден­ного: «Куда же мы при­е­хали? Это же деревня!!!». В то время дере­вян­ные одно­этаж­ные дома по улице Гоголя, кое-где крытые даже соломой, действи­тельно напо­ми­нали деревню.

Посе­лили нас в мужское общежи­тие по улице Ленина, в «красный уголок» (были тогда в общежи­тиях такие комнаты). Устро­ив­шись, вечером мы прак­ти­че­ски всей группой решили про­гу­ляться по району, сохра­нив­шему и сегодня свое назва­ние «соц­го­род». Он ока­зался неболь­шим: от улицы Мен­де­ле­ева до улицы Тереш­ко­вой. Дальше по улице Ленина стро­и­лись дома по обеим сто­ро­нам улицы. За домом куль­туры «Восход» была тан­ц­пло­щадка, как ее назы­вали местные — «пла­стинка». На сле­ду­ю­щий день с утра на авто­бусе № 15 мы бес­платно доехали до пром­пло­щадки. В отделе кадров на втором этаже пред­стави­тель первого отдела сообщил, что все могут пройти на пром­пло­щадку, кроме това­рища Масного, т.к. не сов­па­дают пред­ста­в­лен­ные инсти­ту­том данные с его пас­порт­ными данными (было пере­пу­тано мое отче­ство: вместо «Фео­до­сье­вич» в сопро­во­ди­тель­ном письме было «Федо­се­е­вич»). Есте­ственно, я рас­стро­ился — «накры­лась» моя тех­ноло­ги­че­ская прак­тика в НИИАРе. Но наш пред­стави­тель тут же отправил соот­вет­ству­ю­щую теле­грамму в инсти­тут. И вот, пока ребята через про­ход­ную шли на пром­пло­щадку, я шёл к авто­бусу, чтобы воз­вра­титься в общежи­тие.

Ребята каждый день ездили к 9 утра в НИИАР, узна­вали много нового о реак­то­рах и уста­нов­ках инсти­тута, а я с утра был пре­до­ста­в­лен сам себе: шел на озеро Лесное, загорал, купался. Ходил по лесу, благо он был прак­ти­че­ски везде: стоило только зайти за дома, что стояли по улице.

На третий день пришло под­твер­жде­ние из инсти­тута, и меня наконец-то «допу­стили» в НИИАР. Из всех реак­то­ров пром­пло­щадки я не был только на АРБУСе, но из рас­ска­зов ребят и их записей в «секрет­ных» тет­ра­дях я понял принцип работы, устройство и реак­тора, и ТВС, и твэлов.

Конечно, я кое-что знал об АЭС, о цен­траль­ном и машин­ном залах и прочее, но то были книжные знания, кар­тинки. А тут вживую я увидел цен­траль­ный зал реак­тор­ных уста­но­вок СМ, БОР-60 и ВК-50, машин­ные залы БОР-60 и ВК-50, пере­гру­зоч­ные машины, пульты упра­в­ле­ния… И все это сопро­во­жда­лось подроб­ными, обсто­я­тель­ными рас­ска­зами сотруд­ни­ков, рабо­та­ю­щих на этих уста­нов­ках. И сейчас я, хоть и с трудом, но вспо­ми­наю их: на СМ это был, кажется, старший инженер уста­новки Виктор Пав­ло­вич Ани­си­мов, на реак­торе БОР-60 — инженер-тех­нолог Борис Нико­ла­е­вич Нечаев, на уста­новке ВК-50 — сам началь­ник уста­новки — Вла­димир Ана­то­лье­вич Щепетиль­ни­ков.

Тех­ноло­ги­че­ская прак­тика была рас­считана на две недели, за которые мы должны были посетить все действу­ю­щие в НИИАРе уста­новки, напи­сать в своих «секрет­ных» тет­ра­дях подроб­ные отчеты об уста­нов­ках (со схемами, рисун­ками), и сдать кури­ру­ю­щему нас стар­шему пре­по­да­ва­телю инсти­тута сво­е­об­разный «экзамен» по прак­тике. Причем, как говорил нам при­ни­ма­ю­щий экзамен, все наши записи будут пере­даны нам «на руки» для исполь­зо­ва­ния при напи­са­нии диплом­ной работы только после про­смо­тра первым отделом НИИАРа.

Почему я так подробно опи­сы­ваю столь малое время пре­бы­ва­ния в НИИАРе? Потому, что это было моё первое зна­ком­ство с будущим местом работы, а то, что я буду здесь рабо­тать, у меня не было сомне­ний — мне всё здесь понрави­лось: и инсти­тут (хотя я еще многое не видел), и люди (со многими я еще не был знаком), и сам «соц­го­род» (хотя он еще до конца не был построен).

В конце сен­тя­бря 1968 года нас, уже пяти­кур­с­ни­ков, рас­пре­де­лили по пред­при­ятиям Мин­сред­маша на пред­ди­пломную прак­тику и диплом. В НИИАР было напра­в­лено 5 человек: Б. Андреев, В. Бай, В. Масный, Д. Тре­ли­ков­ский и наш одно­груп­п­ник из Даге­стана (фамилию, к сожа­ле­нию, забыл).

При­е­хали в Меле­кесс, уже зная, как добраться до НИИАРа. В отделе кадров нам выдали ордера на посе­ле­ние в мужское общежи­тие, рас­пре­де­лили по под­раз­де­ле­ниям, сфо­то­гра­фи­ро­вали на про­пуска.

На сле­ду­ю­щий день с утра, получив про­пуска и дождав­шись сопро­во­ждав­ших нас на объекты сотруд­ни­ков, мы разо­шлись по объек­там. Я вместе с Б. Андре­е­вым попал на уста­новку ВК-50 в группу Вла­димира Алек­сан­дро­вича Афа­на­сьева, которая зани­ма­лась иссле­до­ва­нием физи­че­ских и теп­ло­ги­д­ра­в­ли­че­ских харак­те­ри­стик реак­тора. Тер­ри­то­ри­ально группа рас­по­ла­га­лась на чет­вер­том этаже здания уста­новки ВК-50. Меня опре­де­лили к Виктору Ива­но­вичу Кон­дра­тьеву. Группа В. А. Афа­на­сьева была неболь­шой: человек 5–6, помню из них Юрия Чер­нобров­кина, Петра Смир­нова (Пит Семёныч, как его назы­вали в группе), лабо­ран­тов Гелия Нико­ла­ева, Вла­димира Кол­мы­кова и Валерия Под­ла­бош­ни­кова. Группа входила в состав лабо­ра­то­рии Ф-1, началь­ни­ком которой был Вла­димир Михайло­вич Грязев. Кроме группы В. А. Афа­на­сьева, в лабо­ра­то­рии Ф-1 были группы Гаджи Исма­и­ло­вича Гаджи­ева, Вла­димира Сер­ге­е­вича Фофа­нова, куда и попал наш одно­груп­п­ник Дима Тре­ли­ков­ский. Слава Бай и даге­ста­нец попали в лабо­ра­то­рию Бориса Вале­рье­вича Куль­пина.

Пред­ди­плом­ная прак­тика для меня заклю­ча­лась в сле­ду­ю­щем: озна­ком­ле­ние с устройством реак­тора ВК-50, с его осо­бен­но­стями, систе­мой кон­троля теп­ло­ги­д­ра­в­ли­че­ских и физи­че­ских пара­мет­ров на раз­лич­ных режимах работы; снятие пока­за­ний с при­бо­ров кон­троля, их обра­ботка. Всё это и должно было лечь в мою дипломную работу.

Как я уже упо­ми­нал выше, нас рас­се­лили по ком­на­там муж­ского общежи­тия. Я вместе с В. Баем попал в комнату, где в то время про­жи­вал Миша Афа­на­сьев (лабо­рант лабо­ра­то­рии Ф-1), аль­пи­нист, участ­ник горных походов как по Кавказу, так и по Тянь-Шаню, Памиро-Алаю. Он позна­ко­мил нас с моло­де­жью инсти­тута, чтобы мы не заци­к­ли­вались только на работе, а жили насы­щен­ной жизнью.

Защита диплом­ной работы была назна­чена на сере­дину февраля 1969 года. К этому времени мы должны были пред­ставить свои работы сначала в лабо­ра­то­рию, а потом и в гос­ко­мис­сию инсти­тута. Диплом­ная работа содер­жала в себе как опи­са­тельно-рас­чет­ную часть, так и иллю­стра­тив­ную, т.е. схемы, чертежи, графики.

Пред­се­да­те­лем гос­ко­мис­сии в то время был Юрий Васи­лье­вич Чечёт­кин, членами комис­сии были Борис Вик­то­ро­вич Сам­со­нов, Николай Вик­то­ро­вич Крас­но­я­ров, Вла­димир Михайло­вич Грязев, руко­во­ди­тели дипломных работ и сами дипломники, т.е. мы. Защита прошла успешно, и 18 февраля 1969 года мы закон­чили обу­че­ние, оста­ва­лось полу­чить сам диплом об окон­ча­нии учеб­ного заве­де­ния и напра­в­ле­ние на работу. Я очень хотел попасть на работу в НИИАР, и мне посо­вето­вали обра­титься к Алексею Ива­но­вичу Наза­рову, который набирал сотруд­ни­ков в новую лабо­ра­то­рию ради­о­хими­че­ского отдела (для обо­с­но­ва­ния соз­да­ния уста­новки «Орёл»). Алексей Ива­но­вич с вни­ма­нием отнесся к моей просьбе и написал письмо в МЭИ о согла­сии принять меня на работу.

Вер­нув­шись в Москву и получив диплом инже­нера-теп­ло­фи­зика, я почти две недели провел в при­ем­ной комис­сии Мин­сред­маша по тру­до­устройству молодых спе­ци­али­стов. Дело в том, что без моего согла­сия меня рас­пре­де­лили в про­ек­т­ную орга­ни­за­цию Мини­стер­ства маши­но­стро­е­ния — Горь­ков­ский теп­ло­энер­го­про­ект. А НИИАР отно­сился к Мини­стер­ству сред­него маши­но­стро­е­ния. И вот пока они там раз­би­рались, пока рас­сма­т­ри­вали мое зая­в­ле­ние и письмо из НИИАРа, прошло две недели. Наконец я получил поло­жи­тель­ный ответ из мини­стер­ства, получил напра­в­ле­ние в НИИАР, получил подъемные на себя, жену и сына (женился на втором курсе, в 1965 году родился сын Андрей). Таким образом, конец февраля и почти весь март были посвя­щены тру­до­устройству, неболь­шому отпуску в г. Тирас­поле у роди­те­лей, сборам нехит­рого сту­ден­че­ского скарба.

28 марта 1969 года моя семья прибыла в Меле­кесс. Добрались уже зна­ко­мым путем до общежи­тия. Оставив там вещи, я доехал до отдела кадров НИИАР, предъ­я­вил им свое напра­в­ле­ние и напра­в­ле­ние жены на тру­до­устройство в инсти­тут, получил ордер на вре­мен­ное посе­ле­ние в женское общежи­тие (комната 18 кв. м. на первом этаже, окна выхо­дили на стадион «Старт»). Посе­ли­лись. Кстати, там же дали и напра­в­ле­ние в детский сад для сына. На сле­ду­ю­щий день отвели сына в детский сад (на проти­во­полож­ной стороне улицы Ленина, прак­ти­че­ски напротив общежи­тия) и про­дол­жили обустра­и­ваться (полу­чили багаж).

1 апреля 1969 года я вышел на работу в лабо­ра­то­рию Алексея Ива­но­вича Наза­рова. Жена Людмила была напра­в­лена в лабо­ра­то­рию Алек­сан­дра Ива­но­вича Забе­лина на уста­новку ВК-50, т.к. она закон­чила кафедру «Тех­ноло­гия воды и топлива». Меня раз­ме­стили в комнате на третьем этаже здания. Выде­лили мне стол, стул, элек­тро­ме­ха­ни­че­скую счетную машинку (как она сильно стучала!) и сказали: «Вот твое рабочее место. Должен будешь рас­считать тем­пе­ра­тур­ное поле при захо­ро­не­нии отра­бо­тав­ших ТВС с раз­лич­ным оста­точ­ным энер­го­вы­де­ле­нием в раз­лич­ных усло­виях хра­не­ния: в воде с при­ну­ди­тель­ной и есте­ствен­ной цир­ку­ля­цией, в грунте раз­лич­ного состава и т.д.». Я вначале опешил, но сидящие в комнате сотруд­ники обо­дря­юще улы­бались и сказали, что это задание при­мерно на месяц-два. Я облег­ченно вздох­нул и стал при­с­ма­т­ри­ваться, кто же рабо­тает со мной. Этими людьми ока­зались инже­неры Виктор Алек­се­е­вич Карлов, Николай Семёно­вич Скляров, Валерий Алек­сан­дро­вич Макаров, Иван Фёдо­ро­вич Тро­фи­мов, Валерия Фрунзе, лабо­ран­тка Галя Кри­во­ше­ева. Так нача­лась моя тру­до­вая дея­тель­ность в НИИАРе, которая про­дол­жа­лась 42 года, до ухода на пенсию в 2011 г.

Как я уже писал выше, моя работа в НИИАРе нача­лась в лабо­ра­то­рии А. И. Наза­рова. Первая моя научная работа была посвя­щена рас­четам тем­пе­ра­тур­ного поля при захо­ро­не­нии облу­чен­ных и выдер­жан­ных какое-то время теп­ло­вы­де­ля­ю­щих сборок с раз­лич­ным теп­ло­вы­де­ле­нием в раз­лич­ных грунтах. При­мерно через месяц я закон­чил расчеты, стал сам печа­тать отчет, помо­гала мне Галя Кри­во­ше­ева. Напе­ча­тан­ный отчет я отнес А. И. Наза­рову, который быстро его про­ли­стал и сказал, чтобы я обра­тился к Вла­димиру Сер­ге­е­вичу Фофа­нову в лабо­ра­то­рию Ф-1 Вла­димира Михайло­вича Грязева. С бью­щимся от вол­не­ния сердцем я отнес отчет Фофа­нову. При­мерно через два дня я выпу­стил свой первый отчет.

В лабо­ра­то­рии А. И. Наза­рова я про­ра­бо­тал недолго, около двух месяцев. Дело в том, что его назна­чили главным инже­не­ром инсти­тута, а всю лабо­ра­то­рию пере­дали под начало И. Ф. Тро­фи­мова. К этому времени я позна­ко­мился с Нико­лаем Ледов­ских, который работал инже­не­ром в лабо­ра­то­рии Бориса Вале­рье­вича Куль­пина. Нас сбли­зила любовь к рыбалке, грибной «охоте», работа в стен­га­зете «Реактор» (в то время прак­ти­че­ски на каждом объекте выпус­кали стен­га­зеты, в которых осве­щались как зло­бо­д­нев­ные вопросы, так и итоги раз­лич­ных сорев­но­ва­ний: как спор­тив­ных, так и соци­али­сти­че­ских). Кроме этого, в лабо­ра­то­рии Б. В. Куль­пина работал и мой одно­кур­с­ник Вяче­слав Бай. И когда встал вопрос о даль­нейшей работе, я попро­сил руко­вод­ство пере­ве­сти меня в лабо­ра­то­рию Ф-5 (лабо­ра­то­рию Куль­пина), все-таки я инженер-теп­ло­фи­зик, а в Ф-5 как раз и зани­мались вопро­сами теп­ло­фи­зики и теп­ло­ги­д­ра­в­лики натри­е­вого теп­ло­но­си­теля для стро­я­ще­гося реак­тора БОР-60. В этой лабо­ра­то­рии рабо­тали инже­не­рами Валерия Алек­се­евна Борисюк, В. Петухов, А. Мазанов, В. Сроелов, Н. Ледов­ских, В. Бай и другие.

Опре­де­лили меня в группу Валерия Семёно­вича Сро­е­лова на экс­пе­ри­мен­таль­ный натри­е­вый стенд, который был пред­на­зна­чен для иссле­до­ва­ния пробко­вого инди­ка­тора при­ме­сей в натрии. Моя задача была наблю­дать за пока­за­ни­ями при­бо­ров, кор­рек­ти­ро­вать либо тем­пе­ра­туру, либо расход натрия через экс­пе­ри­мен­таль­ный участок.

Помимо рыбалки и грибов, нас с Нико­лаем связала любовь к спор­тив­ному ори­ен­ти­ро­ва­нию. Однажды Миша Афа­на­сьев, лабо­рант лабо­ра­то­рии Ф-1, встретив нас, сказал, что в бли­жайшие выход­ные в поселке Курлан будут сорев­но­ва­ния по спор­тив­ному ори­ен­ти­ро­ва­нию среди под­раз­де­ле­ний инсти­тута, и при­гла­сил нас принять участие. Мы согла­си­лись. Где-то в среду собрали прак­ти­че­ски всех участ­ни­ков, и Вадим Кир­са­нов (научный сотруд­ник мате­ри­а­ло­вед­че­ского отдела, также заядлый турист-горник) разъ­яс­нил суть сорев­но­ва­ний: за наи­мень­шее время необ­хо­димо найти кон­троль­ные пункты на мест­но­сти, которые обо­зна­чены на топо­гра­фи­че­ской карте, которую участ­ники полу­чают на старте. Поль­зо­ваться можно было ком­па­сом и тран­с­пор­ти­ром. Состав команды — по 3 чело­века у мужчин и женщин. Стар­тует вся команда одно­вре­менно, а финиш по послед­нему участ­нику команды. Наша команда — Николай Ледов­ских, Слава Бай и я — заняла первое место. И мы увле­клись этим видом спорта. В лабо­ра­то­рии Б. В. Куль­пина мне при­шлось пора­бо­тать недолго. Прямо на рабочем месте Борис Вале­рье­вич умер. Сердце…

1969 год под­хо­дил к своему завер­ше­нию, и в конце декабря состо­ялся энер­гети­че­ский пуск реак­тора БОР-60. Лабо­ра­то­рию Ф-5 решили рас­фор­ми­ро­вать, и передо мной встал вопрос: в какую лабо­ра­то­рию пойти? Руко­во­ди­тель диплома Виктор Ива­но­вич Кон­дра­тьев пред­ло­жил мне войти в состав его лабо­ра­то­рии на уста­новке БОР-60. Я, не сомне­ва­ясь ни секунды, дал согла­сие. К В. И. Кон­дра­тьеву попали также В. Бай, В. С. Сроелов, В. А. Борисюк. Кроме нас в лабо­ра­то­рии были инже­неры Юрий Чер­нобров­кин, Ген­на­дий Антипин, инженер Ливерий Кар­по­вич (фамилию, к сожа­ле­нию, забыл). Тер­ри­то­ри­ально лабо­ра­то­рия Ф-6 рас­по­ла­га­лась на третьем этаже реак­тор­ной уста­новки БОР-60, в чистой зоне. На РУ БОР-60 были уста­но­в­лены система кон­троля тем­пе­ра­туры теп­ло­но­си­теля на выходе из ячеек актив­ной зоны, система кон­троля гер­метич­но­сти теп­ло­вы­де­ля­ю­щих эле­мен­тов, система кон­троля при­ме­сей в теп­ло­но­си­теле, так назы­ва­е­мый проб­ко­вый инди­ка­тор и другие системы.

Основ­ной задачей лабо­ра­то­рии являлся кон­троль за тем­пе­ра­тур­ным состо­я­нием актив­ной зоны, теп­ло­вы­де­ля­ю­щих сборок и твэлов. Перед лабо­ра­то­рией была поста­в­лена задача — про­считать тем­пе­ра­тур­ные послед­ствия при сра­ба­ты­ва­нии мед­лен­ной ава­рий­ной защиты, быстрой ава­рий­ной защиты, при отклю­че­нии главных цир­ку­ля­ци­он­ных насосов первого или второго кон­ту­ров уста­новки. Кроме этого, сотруд­ни­ками лабо­ра­то­рии отслежи­вался мощ­ност­ной режим реак­тора, а также режимы работы экс­пе­ри­мен­таль­ной тер­мо­мет­ри­че­ской ТВС, уста­но­в­лен­ной в ячейку Д-23 актив­ной зоны реак­тора. Я зани­мался прак­ти­че­ски всеми вопро­сами, кроме ава­рийных рас­чётов. Ими в основ­ном зани­мались Гена Антипин и Слава Бай, помогал им и Юрий Чер­нобров­кин с Вале­рией Борисюк, которая к тому же зани­ма­лась вопро­сами тех­ноло­гии натри­е­вого теп­ло­но­си­теля.

В лабо­ра­то­рии В. И. Кон­дра­тьева я про­ра­бо­тал до 1979 года, став младшим научным сотруд­ни­ком, научным сотруд­ни­ком, выпу­стил в соав­тор­стве порядка 50 с лишним научных отчетов, став соав­то­ром трех изо­б­рете­ний. За это время кол­лек­тив лабо­ра­то­рии попол­нялся как инже­не­рами, так и лабо­ран­тами. В 1975 году к нам на дипломную работу пришел молодой парень Виктор Карпюк. С самого начала он увлекся машин­ными рас­четами, быстро освоил про­грам­ми­ро­ва­ние и стал вместе с Ген­на­дием Анти­пи­ным выпол­нять все расчеты. Рабо­тать было инте­ресно; люди, окру­жав­шие меня, не кичи­лись тем, что они больше знали и умели. Виктор Ива­но­вич, будучи кан­ди­да­том тех­ни­че­ских наук, не отка­зы­вал мне, если я что-то не понимал: спо­койно, детально всё объ­яс­нял, говорил, что надо было бы сделать для улуч­ше­ния работы.

В это время на РУ БОР-60 чешские спе­ци­али­сты уста­на­в­ли­вали так назы­ва­е­мый обрат­ный паро­ге­не­ра­тор. Глядя на это, я пред­ло­жил рас­смо­треть обрат­ную ком­по­новку ТВС. Этим вопро­сом заин­те­ре­со­вался Кон­дра­тьев и поручил мне и Карпюку под­го­то­вить про­грамму для расчета тем­пе­ра­тур­ных полей в топливе на раз­лич­ных режимах мощ­но­сти. С помощью Анти­пина мы справи­лись с этой задачей, резуль­та­том которой стала заявка на изо­б­рете­ние, а также прак­ти­че­ское воп­ло­ще­ние в жизнь. По нашему тех­ни­че­скому заданию кон­струк­тор­ский отдел инсти­тута раз­ра­бо­тал рабочие чертежи, а в опытно-экс­пе­ри­мен­таль­ном цехе были изго­то­в­лены детали такого пакета. Запол­не­ние топ­ли­вом про­ис­хо­дило в мате­ри­а­ло­вед­че­ском отделе в лабо­ра­то­рии Алек­сан­дра Маёр­шина, так как он к этому времени пред­ло­жил виб­ро­тех­ноло­гию запол­не­ния трубок твэлов гра­ну­ли­ро­ван­ным топ­ли­вом. Опытная ТВС была изго­то­в­лена и поста­в­лена в актив­ную зону при оче­ред­ной пере­грузке. Резуль­таты экс­пе­ри­мента ока­зались не такими, как пред­ска­зы­вали расчеты: про­и­зо­шло рас­пу­ха­ние топлива, смятие несколь­ких трубок для теп­ло­но­си­теля, пре­вы­ше­ние тем­пе­ра­туры топлива. Всё это стало известно после выгрузки пакета, его выдер­жки и мате­ри­а­ло­вед­че­ских иссле­до­ва­ний. Как ока­за­лось, необ­хо­димо было ввести в топливо некое веще­ство в виде геттера, спо­соб­ное снизить рас­пу­ха­ние топлива, напри­мер, гадо­ли­ний. К сожа­ле­нию, эти работы были свер­нуты по причине неу­до­вле­тво­ри­тель­ных экс­пе­ри­мен­таль­ных резуль­та­тов.

Как я упо­ми­нал выше, в лабо­ра­то­рии В. И. Кон­дра­тьева я про­ра­бо­тал до 1979 года. К этому времени у меня был офор­м­лен так назы­ва­е­мый пропуск «вез­де­ход», то есть пропуск прак­ти­че­ски на все объекты инсти­тута. А весной 1979 года на уста­новке МИР я встретился с Вален­ти­ном Про­ко­пье­ви­чем Буру­ки­ным, который в это время набирал сотруд­ни­ков в новую лабо­ра­то­рию нашего отдела для иссле­до­ва­ния воз­мож­но­стей реак­тор­ной уста­новки АРБУС, которая должна была рабо­тать в режиме атомной станции теп­лос­наб­же­ния (АСТ). Он пред­ло­жил мне перейти к нему старшим научным сотруд­ни­ком, руко­во­ди­те­лем группы по раз­ра­ботке твэлов для будущей АСТ. Я согла­сился. На оче­ред­ном засе­да­нии научно-тех­ни­че­ского совета отдела при рас­смо­тре­нии вопроса о задачах новой лабо­ра­то­рии Вален­тин Про­ко­пье­вич Бурукин пред­ставил штатное рас­пи­са­ние лабо­ра­то­рии, в котором пре­ду­сма­т­ри­ва­лось три группы: группа по иссле­до­ва­нию свойств орга­ни­че­ского теп­ло­но­си­теля; группа раз­ра­ботки пер­спек­тив­ных твэлов для будущей АСТ и группа по очистке орга­ни­че­ского теп­ло­но­си­теля от при­ме­сей с целью сни­же­ния кок­со­ва­ния теп­ло­но­си­теля на поверх­но­стях твэлов. Про­ра­бо­тал я в лабо­ра­то­рии Т-2 отде­ле­ния теп­ло­вых реак­то­ров до 1990 года.

Я хотел бы поже­лать молодым спе­ци­али­стам инсти­тута не заци­к­ли­ваться на вопро­сах, свя­зан­ных с работой. В жизни суще­ствует много вещей, которые нужда­ются в вашем вни­ма­нии и участии. И еще: обя­за­тельно участ­вуйте в раз­лич­ных научных семи­на­рах, сове­ща­ниях, высту­пайте со своими пред­ло­же­ни­ями, отста­и­вайте их; посту­пайте в аспи­ран­туру, закан­чи­вайте её с успеш­ной защитой дис­сер­та­ций, и пусть НИИАР оста­нется с вами на всю жизнь!