Маркелов Владимир Владимирович

Кочегар в белом халате

В 1973 году я окончил Мур­ман­ское высшее инже­нерно-морское училище. Четыре года отходил на тран­с­порт­ных судах "Сев­рыб­холод­флота". Настало время сдавать экзамен на 2-го меха­ника. Мне очень нрави­лась работа. Когда четыре дизель­ных дви­га­теля, каждый по тысяче лоша­ди­ных сил, рабо­тают как часы, полу­ча­ешь удо­воль­ствие. Но посмо­трел на старших меха­ни­ков — все воз­раст­ные люди. Семья пере­ве­сила. Вы не пред­ста­в­ля­ете, что испы­ты­ва­ешь, когда воз­вра­ща­ешься домой из дли­тель­ного рейса, а твой сын спра­ши­вает: "Ты мой папа?" Это сбило. Я решил искать работу на берегу. Так ока­зался на Базе-92, а ныне ФГУП "Атом­флот".

Начинал рабо­тать инже­не­ром по технике безо­пас­но­сти на Базе 92. В атомно-тех­ноло­ги­че­ской службе, которая зани­ма­лась тех­ни­че­ским обслу­жи­ва­нием атомных ледо­колов и судов АТО, рабо­тали очень увле­чен­ные и гра­мот­ные спе­ци­али­сты, костяк которой соста­в­ляли Виталий Ива­но­вич Хари­то­ненко, Вадим Ильич Соколов, Михаил Яко­вле­вич Семин, Николай Яко­вле­вич Тете­ре­влев. Все они пришли с атомных ледо­колов, «заря­жали» своей энер­гией и идеями нас, тогда еще молодых, у них многому нау­чился и я. Часть той тех­ни­че­ской базы, зало­жен­ной этими про­фес­си­о­на­лами, мы исполь­зуем до сих пор. Сейчас я понимаю, что они смо­трели в будущее.

Первые три года в атомном ледо­коль­ном флоте я работал инже­не­ром по технике безо­пас­но­сти. В то время начали выхо­дить стан­дарты по безо­пас­но­сти труда (ССБТ) и я ста­рался вне­дрить их на пред­при­ятии так, как это должно было быть. Работа важная и ответ­ствен­ная, но хоте­лось чего-то нового, быть в центре событий. Я попро­сился на спе­ци­аль­ный участок масте­ром. Зани­мался ремон­том меха­низ­мов и обо­ру­до­ва­ния цен­траль­ного отсека.

Запо­мнился один из первых случаев в самом начале работы масте­ром. Как-то на отходе стоял ледокол "Ленин". По срокам не укла­ды­вались поставить крышки холо­диль­ни­ков гене­ра­то­ров. Рабочие не успе­вают. Тогда я и Рудольф Алек­сан­дро­вич Федотов сами взялись за дело. Надели спе­цовки и пошли рабо­тать. Поставили три крышки. Потом под­клю­чи­лись рабочие. Мы все сделали в срок — судно ушло без срыва графика. Это самая главная оценка работы.

При моем участии впервые удалось напи­сать тех­ноло­гию по замене выемных частей паро­ге­не­ра­то­ров. До этого такую работу никто не выпол­нял. Поймите, что такие ситу­а­ции, когда до тебя данная опе­ра­ция не выпол­ня­лась, воз­ни­кали регу­лярно, и тебе вместе с кол­ле­гами по работе при­хо­ди­лось искать един­ственно верное решение. В этом и состоял интерес к работе, о зар­плате осо­бенно и не думали. К сожа­ле­нию, сейчас отно­ше­ние к зар­плате у многих несколько иное.

Кто повлиял на мое ста­но­в­ле­ние в про­фес­сии? Таких людей на пред­при­ятии было много. Один из них — бри­га­дир бригады сле­са­рей спе­ци­аль­ного участка Николай Дени­со­вич Постнов. До атом­ного флота он работал на Нико­ла­ев­ском судо­стро­и­тель­ном заводе. На пред­при­ятие он пришел со мно­же­ством хороших нара­бо­ток. Этот человек не любил офор­м­лять рац­пред­ло­же­ния, он просто эти пред­ло­же­ния внедрял в жизнь, а их у Пост­нова было доста­точно. Я многому нау­чился у Николая Дени­со­вича.

Андрей Ива­но­вич Тум­па­ров — один из первых руко­во­ди­те­лей пред­при­ятия. Человек уди­ви­тель­ной про­бив­ной силы. В основ­ном бла­го­даря ему удалось постро­ить базу атом­ного ледо­коль­ного флота.

Аварий, свя­зан­ных с ядерной и ради­а­ци­он­ной безо­пас­но­стью, на нашем пред­при­ятии не было. Воз­ни­кали опре­де­лен­ные труд­но­сти, но они решались в рабочем порядке.

Мне посчаст­ли­ви­лось пора­бо­тать неко­то­рое время с первым главным инженер-меха­ни­ком а/л «Ленин» Алек­сан­дром Кали­но­ви­чем Следзю­ком. Мы встре­чались по разным рабочим вопро­сам, в том числе на сове­ща­ниях. Он всегда говорил спо­койно и очень весомо. При решении спорных вопро­сов, каса­ю­щихся ремонта и экс­плу­а­та­ции атомных уста­но­вок ему мало кто мог воз­ра­зить. Он умел тех­ни­че­ски гра­мотно обо­с­но­вать свою точку зрения.

Когда состо­ялся первый демон­таж выем­ного устройства паро­ге­не­ра­тора на а/л «Сибирь», я руко­во­дил рабочей группой. До нас такую работу никто не делал и только тща­тель­ная под­го­товка и соблю­де­ние норм безо­пас­но­сти убедили всех участ­ву­ю­щих (а это сов­мест­ная работа многих бере­го­вых под­раз­де­ле­ний и судовых спе­ци­али­стов) в успехе опе­ра­ции. Сейчас это почти рядовая работа. Также впервые наш спе­цу­ча­сток про­из­вел глу­ше­ние секций паро­ге­не­ра­то­ров без помощи спе­ци­али­стов Бал­тийского завода, теперь это довольно обычная опе­ра­ция.

Я увле­чен­ный рыбак. У меня две тетради днев­ни­ков о поезд­ках и походах. Лес, тундра, тайга — это для меня отду­шина. Мно­го­ча­со­вой поход с рюк­за­ком под трид­цать кило­грам­мов — самая лучшая тре­ни­ровка для орга­низма. Я до сих пор верен своему увле­че­нию. Бла­го­даря рыбалке я обрел друзей, довольно много походил по Коль­скому полу­о­строву, увидел очень кра­си­вые места, понятие вза­и­мо­вы­ручки полу­чило прак­ти­че­ское при­ме­не­ние. Мой друг Петр Алек­сан­дро­вич Козачук рабо­тает началь­ни­ком отдела сварки. В атомный флот Петр Козачук пришел на пять лет раньше меня. Общие увле­че­ния, взгляд на жизнь — это нас объе­ди­нило. У меня хорошие и дру­же­ские отно­ше­ния со многими на нашем пред­при­ятии. Все они обла­дают важным для меня каче­ством — обя­за­тель­но­стью. Их слова не рас­хо­дятся с делом.

Моя жена пони­мала спе­ци­фику моей работы, а неко­то­рые друзья и зна­ко­мые ни в какую не верили, что моя работа безо­пасна. Я всегда пред­ла­гал неве­ру­ю­щим прийти на атомный ледокол с дози­мет­ром и срав­нить фон на судне, а потом в городе. На ледо­коле он меньше. Многие в течение какого-то времени изме­нили свою позицию по отно­ше­нию к нашему пред­при­ятию, но неко­то­рые до сих пор не верят, что с ради­а­ци­он­ной безо­пас­но­стью на нашем пред­при­ятии все нор­мально, и убедить их в обрат­ном очень сложно. Мой сын рабо­тает в фирме, которая зани­ма­ется ремон­том неко­то­рых меха­низ­мов на ледо­ко­лах. Отчасти он пошел по моим стопам.

В каче­стве примера о безо­пас­но­сти — за все время работы на пред­при­ятии моя доза облу­че­ния составила около 4 рентген, а мы знаем, что по нормам ради­а­ци­он­ной безо­пас­но­сти НРБ- 76/87 пре­дельно — допу­сти­мая годовая доза облу­че­ния для нашей кате­го­рии соста­в­ляет 5 бэр. Хотя в основ­ном рабочее место мое и нашего участка было в цен­траль­ном отсеке атом­ного ледо­кола, при­хо­ди­лось со всеми сред­ствами защиты дефек­то­вать в том числе и кон­струк­ции первого контура. Опа­саться, а, скорее, на основе опа­се­ний пре­д­у­га­ды­вать опасные ситу­а­ции, необ­хо­димо всегда. Однако эти опа­се­ния не должны пере­ра­с­тать в страх — это уже неу­пра­в­ля­е­мая ситу­а­ция и она недо­пу­стима.

Была такая байка. У нас работал таке­лаж­ник Вино­гра­дов. Когда его спра­ши­вали в городе, где он рабо­тает, он отвечал: "На Базе-92. Тружусь коче­га­ром в белом халате. Лопата у меня из нер­жавейки. Только она уран выдер­жи­вает. Вот его в топку и бросаю. Один раз кинул — месяц ничего не делаешь". Смешно, а в городе неко­то­рые ему верили.

Я считаю, что второй Чер­но­быль невоз­мо­жен. После той страш­ной аварии, на мой взгляд, раз­ра­бо­таны тех­ноло­гии, что назы­ва­ется с рас­четом на «дурака». Если судовой опе­ра­тор сделает что-то не так, то техника его под­стра­хует. И при точном соблю­де­нии норм безо­пас­но­сти и соот­вет­ству­ю­щем обу­че­нии спе­ци­али­стов, рабо­та­ю­щих с атомными тех­ноло­ги­ями, такая авария вряд ли пов­то­рится.

Во-первых, необ­хо­димо, чтобы цели и задачи Гос­кор­по­ра­ции "Росатом" дохо­дили до обыч­ного рабо­чего. Иной раз полу­ча­ется, что началь­ники в курсе, а их под­чи­нен­ные не пони­мают, какие перед ними и отра­с­лью стоят цели. Во-вторых, работая послед­нее время в отделе про­из­вод­ствен­ной системы Росатом, я понял, что руко­во­ди­те­лям инже­нер­ных спе­ци­аль­но­стей нужно больше рабо­тать над эффек­тив­но­стью. Полу­ча­ется иной раз, что человек выпол­няет только долж­ност­ные обя­зан­но­сти и этим удо­вле­тво­ря­ется. Мало кто заду­мы­ва­ется о том, что можно свою же работу посто­янно выпол­нять все быстрее и быстрее. Почему японцы шагнули вперед? У них идет непре­рыв­ный процесс усо­вер­шен­ство­ва­ния от рабочих на своих рабочих местах до руко­во­ди­теля, и все рабо­тают, как одна команда.