От руды до твэлов
Мне было 13 лет, когда в конце 1945-го мама поехала за хлебом в Рязань и попала под машину. Она погибла. Отец был на фронте. Мы с братом остались одни. Трудно было: голод, холод, разруха. В 15 с половиной лет я пошла работать на завод. Во время войны Машиностроительный завод (тогда он назывался заводом №12) производил реактивные снаряды для «катюш», мины, авиабомбы. В 1945-м его передали в ведение Первого главного управления при Совете народных комиссаров СССР для организации производства металлического урана и изделий из него. Стране очень нужна была атомная бомба, но об истинных целях производства тогда работникам не говорили, все было строжайше засекречено.
Пришла я в отдел кадров, говорю: возьмите на работу, мы с братом вдвоем остались, есть нечего, по помойкам отходы собираем, варим и едим, а на заводе хотя бы кормят. Инспектор, помню, грустно так улыбнулся и спросил: а не боишься? Нет, говорю, уже ничего не боюсь, хуже не будет. Но впервые попав в корпус завода, где мне предстояло работать, я действительно испугалась. Потолок был низкий, туманный воздух сильно пах окислами производства, вентиляция работала очень слабо. Работа была нехитрая, но тяжелая. Сначала надо было выложить деревянной лопаткой на специальный противень желтую массу, затем засунуть противень на прокалку в печь. Эта печь мне напоминала обычную кухонную, в которой моя мама пекла пироги к праздникам. Металлическая дверца с ручкой, простой засовчик, стальные полочки. Печь сильно нагревалась, и хотя стояла она рядом с открытой входной дверью, спецодежда работниц всегда была мокрой от пота. После прокалки, когда печь остывала, женщины вдвоем доставали тяжеленный противень, на котором была уже не желтая масса, а зеленовато-серый металл. Это и был металлический уран.
Впрочем, работать в таких условиях пришлось недолго. Вскоре был построен новый корпус — большое и светлое здание, где и дышалось легче, и работалось веселей. Совершенствовались и спецодежда, и средства индивидуальной защиты. На смену толстым ватным повязкам, которыми закрывали рот и нос, пришли специальные «лепестки», плотно облегающие лицо. Быстро наладилась работа отдела технического контроля и экспресс-лаборатории, по результатам анализов которой можно было контролировать техпроцесс. Однако труд на производстве все равно оставался тяжелым. Мужчин практически не было, женщинам приходилось перемещать по цехам от одной технологической установки к другой неподъемные металлические емкости, наполненные субстанциями для получения урана. Поначалу я работала в цехе, куда поступали огромные 25-килограммовые емкости типа ведер с природным ураном. Но они были картонными и обмазаны воском. Крышка наверху тоже была восковая. Берешь специальный металлический инструмент, отковыриваешь эту крышку. А там урановая руда насыпана — как камушки.
Я успела поработать практически на всех технологических этапах, была аппаратчицей, контролером. Когда работала в исследовательской группе, меня направили во вновь отстроенный корпус 247 на заливку полов эпоксидной смолой. Работу надо было сделать быстро, поджимали сроки сдачи так необходимого для завода корпуса. Дали мне солдатиков, которые на улице недалеко от корпуса на кострах разогревали смолу до определенной температуры. Затем по лестнице они вносили бидоны, куда заливался отвердитель, и эта смесь выливалась на бетонную стяжку. Работа была трудоемкая и очень опасная.
В 1957 году я окончила Московский областной политехникум в Электростали. После устроилась в дозиметрическую службу родного завода. В этот период на МСЗ осваивали производство топливных элементов для атомных судов, там же было изготовлено топливо и для первого в мире атомного ледокола «Ленин». Помню, был у нас такой мастер Востриков. И он мне как-то говорит: «Хочешь посмотреть на наших красавиц, на ураночек?». Выключил свет. И в боксе, где хранился уран, я увидела голубое свечение. Прямо ярко-голубое. Запомнила на всю жизнь. Тогда уже уран вручную ведрами не носили, все строго контролировалось. Если технику безопасности соблюдаешь, можно проработать очень долго. А если будешь шаляй-валяй, что называется, работать, то хорошего мало. Надо просто работать по правилам на нашем производстве. Не нарушая технику безопасности.
В 1965 году на МСЗ было начато серийное производство твэлов, а затем и топливных сборок для атомных станций. Сейчас на топливе завода работает более 50 энергоблоков в России, в странах Европы и Азии!