Комиссаров Сергей Сергеевич

Медитация длинною в жизнь

Я родился в Ново­си­бир­ской обла­сти в 1968 году. Окон­чив школу, поступил на исто­ри­че­ский факуль­тет Ново­си­бир­ского госу­дар­ствен­ного уни­вер­си­тета (НГУ). После пер­вого курса был при­зван в армию на 2 года. После службы в армии, в 1988 году пошел учиться в Уни­вер­си­тет дружбы наро­дов на гума­ни­тар­ный факуль­тет, кото­рый окон­чил в 1993 году. Моя спе­ци­аль­ность: исто­рик, пере­вод­чик с английского языка. Окон­чил уни­вер­си­тет с «крас­ным дипломом». Кан­ди­дат поли­ти­че­ских наук. Основ­ная сфера дея­тель­но­сти - связи с обще­ствен­но­стью. Рабо­тал в инфор­магент­стве ИТАР-ТАСС, в Цен­тре стра­теги­че­ских раз­ра­бо­ток. В составе пресс-службы Мина­тома в начале 2000-х про­ра­бо­тал более двух лет. Гото­вил тек­сты и интер­вью ответ­ствен­ных лиц для СМИ, рабо­тал с «зеле­ными» орга­ни­за­ци­ями. Затем несколько лет занимался изда­тельской дея­тель­но­стью, изда­вал жур­нал «Элита Рос­сии», докумен­таль­ные книги о круп­ных предпри­я­тиях страны. Два года был глав­ным редак­то­ром во МГУКИ. Окон­чил док­то­ран­туру. В пресс-службе ВНИ­ИНМ рабо­таю с 2013 года началь­ни­ком отдела, с 2024 года - глав­ным экс­пер­том. Этот период - целая эпоха в моей жизни. Я искренне болею за наш инсти­тут, где рабо­тают действи­тельно уни­каль­ные спе­ци­а­ли­сты, без пре­уве­ли­че­ния - миро­вого уровня. Это уди­ви­тель­ный мир людей, кото­рые не соот­вет­ствуют основ­ным трен­дам современ­но­сти: нажива, потреб­ле­ние, пре­дель­ный эго­изм. Насто­ящие пат­ри­оты, граж­дане вели­кой страны, уче­ные, кото­рых можно встре­тить в основ­ном в нашей отрасли, сохра­нившей дух и мер­ность, заложен­ные в нее осно­ва­те­лями оте­че­ствен­ного атом­ного про­екта. Сотруд­ники инсти­тута создают новые тех­но­логии, зача­стую не имеющие ана­логов в мире. Моя работа - сде­лать так, чтобы эти достиже­ния полу­чили при­зна­ние не только в среде узких спе­ци­а­ли­стов атом­ной отрасли, но и в мак­симально широ­ком круге людей, чтобы они могли гор­диться достиже­ниям оте­че­ствен­ной науки. Моя задача акцен­ти­ро­вать внима­ние на зна­чимо­сти роли науки для про­движе­ния рос­сийских атом­ных тех­но­логий как внутри страны, так и в мире. Надеюсь, что мои уси­лия ста­нут вкла­дом в общее дело.

Мое дет­ство при­ш­лось на начало 1970‑х, тогда иметь вело­сипед было почти так же, как сегодня — лич­ный само­лет. Мы жили в ново­си­бир­ском Ака­демго­родке. Отец был аспи­ран­том-фило­софом. Пла­тили ему немного, однако роди­тели ста­ра­лись, чтобы хоть какие-то мои мечты сбы­ва­лись. Когда мне испол­ни­лось семь, папа, что назы­ва­ется, на вырост купил вело­сипед для взрос­лых «Урал». Я ездил, разме­стившись под рамой — ​в тре­уголь­нике, обра­зо­ван­ном попе­ре­чи­нами, так как не хва­тало роста, но уже тогда сни­лись «Ижи». С помощью изо­ленты и кар­тона я даже сти­ли­зо­вал свой «Урал» под мотоцикл. В 16 лет выпро­сил у деда мопед. Он поса­дил меня в свои «Жигули» и повез в сосед­ний Бердск покупать «Вер­хо­ви­ну‑6». Пока ехали, Обь впер­вые за много лет вышла из берегов. Машина поплыла по дороге как лодка. В Бердск мы не попали. А дедушка одумался и не купил мне шайтан-машинку, решив, что это был знак. Так я остался без мопеда.

Свой пер­вый мотоцикл — ​ Yamaha V-Max с объемом двига­теля 1200 кубов и мощ­но­стью 100 лоша­дей я купил в 30 лет. К тому моменту я уже окон­чил вуз, отслужил в армии, стал кан­ди­да­том наук и несколько лет жил в Москве. Мотоцикл был мощ­ный, но постра­давший в ава­рии. Стоил недешево — ​4,5 тыс. дол­ла­ров, за четыре таких можно было купить однушку на окра­ине сто­лицы. Мотоцикл был не на ходу, с неис­прав­ными тормо­зами, хлип­кой рамой, кри­вым коле­сом, про­би­тым мас­ло­ба­ком. А я думал: «Что может быть лучше?». ​Эта модель Yamaha — ​ад­ская машина, мотоцик­ли­сты заслуженно назы­вали ее вдо­во­де­лом. Я кое-как под­ла­тал его у друга в так­со­парке. И учился ездить на про­сто­рах тогда еще не застро­ен­ного Митина. Два года гонял без прав, а потом запи­сался в мото­школу. Сда­вать экза­мен решил на своем мон­стре. Гаиш­ники, узнав, что я езжу на нем два сезона и все еще живой, сразу напи­сали «сдал». Даже на авто­дром меня не отпра­вили. Мотоциклы менял каж­дый год, раз­би­вал, бился сам, но никак не мог оста­но­виться. Вошел в бай­кер­скую тусовку — ​гонки, бары, драки и сплош­ные при­клю­че­ния. 1990‑е были дикими време­нами. Пер­вая жена поста­вила меня перед выбо­ром: она или мотоцикл. Я выбрал вто­рое.

Я счи­таю себя везу­чим: за 26 лет езды всего несколько ава­рий. Два­жды чуть не раз­да­вило мотоцик­лом, когда я падал на асфальт, пару раз разо­рвало пле­че­вой сустав, а уж сколько раз выле­тал из седла и кувыр­кался по дороге под визг тормо­зов попу­ток, не счесть. Но многим из моего окруже­ния везло куда меньше. Езда на мотоцикле сродни меди­тации. Но это меди­тация, направ­лен­ная на борьбу со стра­хом смерти, кото­рый, согласно неко­то­рым пси­хо­логам, явля­ется осно­вопо­лагающим для чело­века. ​Каж­дый бай­кер знает, что его дорога может быть в один конец. У меня есть еже­днев­ные риту­алы проща­ния с род­ными — ​напри­мер, перед любой мотопо­езд­кой надо обя­за­тельно всех поце­ло­вать, если даже они спят. Вдруг в послед­ний раз… В моей компа­нии 1990‑х было несколько десят­ков чело­век, сегодня оста­лось трое. Не все, конечно, рас­ста­лись с жиз­нью на дороге, ведь прошло более 20 лет, но именно дорога забрала многих.

В 1999 году я позна­комился со вто­рой женой Татья­ной. Заехал на работу к другу и встре­тил ее. Понял, что это любовь с пер­вого взгляда. Чув­ство­вал себя так, словно я герой любов­ного романа - про­сто мучился, когда ее не было рядом. Потом во мне заго­во­рил бай­кер. При­е­хал к ней на Yamaha и пред­ложил про­ка­тить по городу. Не сразу, но будущая супруга не усто­яла. Я оде­вал ее в свою куртку и шлем. Они на ней висели, как на заборе, но защищали от ветра и опас­но­стей. Все наше пер­вое лето мы каж­дую ночь гоняли по спящей Москве. Таня много рабо­тала, мало отды­хала. Я боялся, что она заснет, и при­вя­зы­вал ее к себе длин­ным шарфом. Она и правда нередко засыпала на ско­ро­сти. Когда забе­реме­нела старшим сыном, мы почти до родов ездили втроем: уку­таем живот теп­лым плат­ком — ​и впе­ред. Как только ребе­нок родился, жена разом раз­лю­била мотоциклы, стала видеть в них угрозу семье. Послед­ние лет два­дцать любую мою мотопо­ездку воспри­нимает в штыки. Вес­ной ска­зал ей, что еду в коман­ди­ровку, а сам на мотике смо­тался в Махач­калу. Неко­то­рые ребята при­думы­вают коман­ди­ровки, чтобы с любов­ницей встре­титься, а я — ​чтобы на мотоцикле пока­таться. Конечно, был раз­об­ла­чен по воз­враще­нии. Я предпо­чи­таю Harley-Davidson. На эту марку меня под­са­дили аме­ри­кан­ские бай­керы. На другом мотоцикле себя я уже не вижу. Выби­раю Harley - Davidson, даже несмотря на посто­ян­ные поломки, свойствен­ные этим моде­лям. В 2008 году я наза­нимал денег и впер­вые в жизни купил новый «хар­лей», из салона. Одно­класс­ник пере­прав­лял его мне прямо из Аме­рики, с тех пор я верен этому бренду. ​Хотя про­блем даже с новым мотоцик­лом хва­тало. Сей­час у меня Harley-Davidson Road Glide 1983 года с завод­ской люлькой. Выпус­кался такой всего два года. Это насто­ящая любовь! В «хар­леях» заклю­чена какая-то непо­нят­ная, но чита­емая всеми харизма.

Четыре года назад я расши­рил гра­ницы хобби. Стал меди­ти­ро­вать не на смерть, а на жизнь — ​так я сформу­ли­ро­вал эту транс­формацию. Бай­кер начал ремон­ти­ро­вать ста­рые мотоциклы. Вме­сте с другом, эко­номи­стом из круп­ной компа­нии, снял гараж, купил в США про­ве­рен­ные време­нем дюймо­вые инструменты, изме­ри­тель­ное обо­ру­до­ва­ние, под­хо­дящее для работы со ста­рой тех­ни­кой. Нашел выброшен­ные заво­дами станки.

Раньше в Аме­рике была очень раз­вита инду­стрия ремонта мотоцик­лов и авто, а сей­час она исче­зает. ​Ин­струменты для этих нужд почти не выпус­кают. А их нужно много: это и ключи, и при­боры, напри­мер для доводки зазо­ров, да всего не счесть. Их сложно найти, они дорогие. Мы соби­раем их поштучно. Парал­лельно на интер­нет-аукци­о­нах ищем ста­рые мотоциклы. Раньше их нам отправ­ляли сами аме­ри­канцы, а теперь при­хо­дится искать посред­ни­ков, фана­тов «хар­леев» из Ита­лии, напри­мер. Фанаты никогда не про­сят денег за помощь. Мы опла­чи­ваем транспор­ти­ровку и сам заказ. А ребята берут на себя хлопоты по оформ­ле­нию покупки и доставки. От нас ждут только фото обнов­лен­ного мотоцикла. Людям при­ятно, что они при­няли уча­стие во вто­ром рож­де­нии «ста­рика Харли».

Моя мастер­ская рас­по­ложена в съем­ном гараже, и это хобби к зара­бот­кам не имеет ника­кого отноше­ния. Ремонты в основ­ном делаю бес­платно, нередко отдаю дру­зьям и зна­комым зап­ча­сти. Все ради того, чтобы через мои руки прошел желез­ный рари­тет. Попа­даются ред­кие модели, кото­рых выпус­ка­лось очень мало. Напри­мер, точ­ная копия мотоцикла, на кото­ром ездил Микки Рурк в фильме «Харли Дэвид­сон и ков­бой Маль­боро». От этого бое­вика в 1990‑е все рос­сийские бай­керы фана­тели. Сей­час же у нас в работе инте­рес­ная модель 1953 года. В США купили только раму и часть двига­теля. Осталь­ные зап­ча­сти при­ш­лось искать по всему миру. И всем миром. Аме­ри­канцы из профиль­ных чатов нередко нахо­дили в углу сарая нуж­ный кусо­чек для мотоцикла. Нередко отда­вали бес­платно. Напар­ник неде­лями выис­ки­вал в интер­нете пере­ход­ники, бол­тики, шестерни. Все это уже музей­ные экс­по­наты. Но в Аме­рике — ​стране «хар­лея» — ​их еще можно найти.

Один я никогда бы не спра­вился, поэтому уже давно подо­бра­лась целая команда таких люби­те­лей почи­нять «при­мусы». У каж­дого своя спе­ци­а­ли­за­ция: коробка, двига­тель, элек­трика или созда­ние новых обра­зов из ста­рой тех­ники — ​так назы­ва­емый касто­май­зинг (пере­делка стан­дарт­ных вещей и тех­ники под вкус вла­дельца или заказ­чика). Вос­кре­сить «хар­лей» — ​это ни с чем не срав­нимое удо­вольствие. Вос­ста­нов­лен­ную тех­нику ста­ра­емся про­дать в хорошие руки. Спрос на нее невы­со­кий. Нередко на таких мотоцик­лах про­сто выезжают на ред­кие тусовки покра­со­ваться.

Раньше я не понимал людей, кото­рые только и делают, что соби­рают и раз­би­рают тех­нику вме­сто того, чтобы на ней ездить. ​А теперь я сам такой. При­хо­дит друг, гово­рит: «Поехали про­ка­тимся». А я ему: «У тебя масло про­те­кает. Давай посмот­рим». И на весь день зави­саем в гараже. Я убеж­ден, что ремонт — ​это лучшее лекар­ство от стресса. Вер­нувшись в гараж после напряжен­ного рабо­чего дня, я беру инструменты и начи­наю кол­до­вать над оче­ред­ным желез­ным паци­ен­том. Нер­воз­ность уле­ту­чи­ва­ется мгно­венно.

В основ­ном мы чиним мотоциклы 1970–1990‑х годов. Они рас­ска­зы­вают нам о тех време­нах не меньше, чем учеб­ники исто­рии. Сразу понятно, какими были люди, кото­рые все это созда­вали, и какими были их бес­печ­ные ездоки. Эти мотоциклы будто выто­чены из куска металла, их явно хотели сде­лать на века и гор­ди­лись ими. Когда берешь в руки ориги­наль­ные зап­ча­сти, ощуще­ние такое, будто смот­ришь на ста­рую муд­рую книгу, на посла­ние из очень инте­рес­ного времени нашей циви­ли­за­ции. Уве­рен, такого больше не будет никогда в нашем одно­ра­зо­вом мире.