Была легенда, что в горе делают велосипеды
Я выпускник кузницы атомных кадров — физико-технического факультета Томского политехнического института, пришёл в атомную отрасль в 1967 году. Начинал на ЭХЗ (г. Зеленогорск), три года спустя был переведён в Красноярск-26, на гидрометаллургический (ныне реакторный) завод ГХК.
В город я впервые попал в августе 1970 года. Солнечный день был, когда, прогуливаясь и осматриваясь, сравнивал Красноярск-26 с Красноярском-45, откуда только что прибыл переводом, и Томском-7, где побывал на практике, обучаясь разделять изотопы урана.
Владимир Николаевич Кибо, начальник цеха, казался совсем молодым человеком, хотя ему в то время было 34 года. Внимательный и доступный, он не придирался по мелочам, требуя строгого понимания сути технологического процесса. К нему можно было общаться на «ты», это было нормально: он воспринимался, как опытный профессионал и коллега, а не как официальное должностное лицо. Товарищеская атмосфера мне очень понравилась.
Николай Фёдорович Луконин, директор завода — человек слова и дела: таким он мне казался в то время. Вот пример. Однажды, когда я работал в смену с 8 до 14, меня пригласили к прямому телефону директора. Николай Федорович спросил меня о моих жилищных условиях. Я рассказал, что живём с женой у товарища, что дочь и тёща «сидят на чемоданах» в «родственном» закрытом городе. После небольшой паузы слышу: «Я постараюсь тебе помочь. Не звони, через недельку сам тебя найду». Через десяток дней семья соединилась и справила новоселье в двухкомнатной «хрущёвке» на улице Молодёжной.
Зато и требовательным был он, мой первый директор, будущий министр. Работая заместителем начальника смены, однажды я в первые минуты заглушения реактора на ППР разрешил отключить компенсаторы объёма первого контура, хотя ещё не был закончен так называемый тренировочный подъём. В результате моего «зевка» произошла опрессовка первого контура, аварийная защита сработала от сигнала превышения давления. На «разборе полётов» я мямлить не стал, признал, что совершил оплошность. Луконин выслушал внимательно, слегка улыбнулся и произнёс: «Ну, вижу, что понял. Однако премии за этот месяц не получишь». Что ж, все правильно и справедливо.
Мы понимали, что работаем на оборону, на заводе царила атмосфера секретности. Я, как и все, давал подписку о неразглашении. В то время была в ходу легенда, что мы в горе делаем велосипеды! Даже мама и отец не знали, где и кем работает их сын. О зарубежных поездках и не мечтали. И всё же однажды этот запрет удалось преодолеть. В 1974 году я и мой товарищ Валентин Кукис задумали махнуть из зимы в лето — из Владивостока на Филиппинские острова. Когда об этом узнали режимники, разразился скандал: «Вы что, не знаете, где работаете?» Мы стояли на своём: визы не требуется, корабль — территория СССР. Пошли на приём к главному инженеру ГХК Юрию Волжанину, и он помог решить вопрос. Вояж состоялся.
Да, многое ушло в прошлое. Старшие товарищи по реактору все давно на заслуженном отдыхе, а кого-то уже нет в живых. Благодаря современным средствам связи, периодически есть возможность увидеть и услышать Евгения Шишлова, живущего в Славутиче на Украине; Петра Семидоцкого с ЛАЭС, бывшего старшего инженера управления; Валерия Антипьева с Игналинской АЭС, бывшего начальника смены АДЭ-2.
Реактор, которому каждый из нас отдал много времени, здоровья и сил, ныне остановлен, но не забыт. Реакторный завод — это то место, которое нас объединяло и продолжает объединять по сей день. Наши встречи и дружба продолжаются, а звание «реакторщик» с тихой гордостью по-прежнему теплится в наших душах.