Книжник Александр Самуилович

Любимый ледокол — «Россия»

В отрасль я пришел в 1972 г, у меня были зна­ко­мые позна­ко­мив­шие меня с началь­ни­ком лабо­ра­то­рии, я остался и работаю здесь уже более 40 лет. Сначала мы зани­мались систе­мами авто­ма­ти­зи­ро­ван­ного про­ек­ти­ро­ва­ния, первая моя большая работа была связана с систе­мами вну­три­ре­ак­тор­ного кон­троля. Мы делали устройство ото­б­ра­же­ния инфор­ма­ции, фак­ти­че­ски это был первый дисплей, который был сделан в СНИИПе. Проект был раз­ра­бо­тан для Ново­во­ро­неж­ской станции, после чего он был тира­жи­ро­ван на другие АЭС. Сле­ду­ю­щим этапом моей работы стали системы ради­а­ци­он­ного кон­троля для судов с ядер­ными энер­гети­че­скими уста­нов­ками. И в насто­я­щее время боль­шин­ство гра­ждан­ских атомных судов ходит с аппа­ра­ту­рой, раз­ра­бо­тан­ной при моем непо­сред­ствен­ном участии. Прак­ти­че­ски все действу­ю­щие ато­мо­ходы, кроме послед­него — «50 лет Победы» осна­щены нашей СНИ­И­Пов­ской аппа­ра­ту­рой. Сейчас я работаю над систе­мами ради­а­ци­он­ного кон­троля для пла­ву­чей атомной теп­ло­элек­тро­стан­ции (ПАТЭС), стро­я­щейся на «Бал­тийском заводе» в Петер­бурге. Вкратце- это мои главные дела в нашей отрасли.

При этом, сами мы на ледо­ко­лах ходили доста­точно редко. Я при­ни­мал участие в ходовых испы­та­ниях ледо­кола «Россия» — это был первый серийный ледокол, на базе кото­рого были постро­ены такие суда, как «Совет­ский Союз» и «Ямал». В насто­я­щее время из этой серии в работе остался один «Ямал». Кроме того в экс­плу­а­та­ции нахо­дятся мел­ко­си­дя­щие ледо­колы «Таймыр» и Вайгач», а также атомный лих­те­ро­воз «Сев­мор­путь», который, после долгого ремонта сейчас снова вышел в море. Аппа­ра­тура ради­а­ци­он­ного кон­троля, уста­но­в­лен­ная на этих судах модер­ни­зи­ро­вана нами в 2003 — 2008 гг.

Из кори­феев, хотя это слово на мой взгляд доста­точно тяжелое, я был близко знаком с Пологих Борисом Гри­го­рье­ви­чем, лау­ре­а­том мно­го­чи­с­лен­ных премий и Героем соц­труда. Его работы явились основой для раз­ра­ботки защиты ядерных уста­но­вок, при­ме­няв­шихся на всех атомных ледо­ко­лах, начиная с первого атом­ного ледо­кола «Ленин». Очень спо­койный, интел­ли­ген­т­ный человек, от кото­рого можно было нау­читься не только про­фес­си­о­наль­ным знаниям, но и тому, как вести пере­го­воры, спо­койно и аргу­мен­ти­ро­ванно объ­яс­нять свою позицию. Из наших инсти­тут­ских руко­во­ди­те­лей, я бы отметил Игоря Сер­ге­е­вича Кра­ше­нин­ни­кова, заме­сти­теля дирек­тора по науке, который кури­ро­вал мою первую работу по вну­три­ре­ак­тор­ном кон­тролю, и потом мы довольно часто вза­и­мо­действо­вали. Человек очень тех­ни­че­ски гра­мот­ный, он умел быстро и гра­мотно решать вопросы и нахо­дить нестан­дарт­ные выходы из сложных ситу­а­ций — каче­ство, которым обла­дали далеко не все руко­во­ди­тели. Так же сильное влияние на мое фор­ми­ро­ва­ние как спе­ци­али­ста оказал началь­ник отдела, в котором я начинал работу в СНИИПе — Белов Алек­сандр Филип­по­вич. Спорт­с­мен, заслу­жен­ный мастер спорта, он научил меня быстро и жестко реа­ги­ро­вать на тре­бо­ва­ния заказ­чика бороться за свое мнение и в то же время нахо­дить ком­про­мис­с­ное решение. Любая раз­ра­ботка — это поиск ком­про­мисса между жела­нием и воз­мож­но­стью. Желания и воз­мож­но­сти всегда не сов­па­дают, при этом, ресурсы на реали­за­цию, как правило огра­ни­чены, но, как правило, ком­про­мисс нахо­дится всегда.

Системы ради­а­ци­он­ного кон­троля на судах и атомных стан­циях раз­ли­ча­ются, и прежде всего по объемам. Реактор АЭС гораздо большей мощ­но­сти чем на судне. Но самое главное раз­ли­чие — это авто­ном­ность. Когда ледокол уходит в пла­ва­ние, он минимум 4 месяца не попа­дает в порт. Поэтому система должна рабо­тать надежно и тре­бо­вать мини­маль­ного обслу­жи­ва­ния соот­вет­ству­ю­щим рабочим пер­со­на­лом. Еще одно отличие — площадь судна неболь­шая, поэтому обо­ру­до­ва­ние тре­бу­ется ком­пак­т­ное. Время также накла­ды­вает свой отпе­ча­ток на тре­бо­ва­ния к систе­мам ради­а­ци­он­ного кон­троля. Если раньше служба ради­а­ци­он­ного кон­троля на корабле соста­в­ляла в среднем 10 человек, то сейчас их чис­лен­ность сокра­щена до трех человек. Отчасти, это обу­сло­в­лено повы­ше­нием надеж­но­сти работы атомной энер­гети­че­ской уста­новки на судне, но в то же время обес­пе­чи­ва­ется высокой надеж­но­стью аппа­ра­туры ради­а­ци­он­ного кон­троля и оптими­за­цией орга­ни­за­ции вза­и­мо­действия пер­со­нала службы с данной аппа­ра­ту­рой .

Мой самый «любимый» ледокол — это, конечно, самый первый ледокол, на котором была уста­но­в­лена система, сде­лан­ная с моим уча­стием — «Россия»! Экипаж, который пришел на «Россию» с ледо­кола «Ленин» многому научил меня: и в части орга­ни­за­ции работы экипажа с нашей аппа­ра­ту­рой и в части орга­ни­за­ции ее обслу­жи­ва­ния.. К сожа­ле­нию, в насто­я­щее время, уста­на­в­ли­вая нашу аппа­ра­туру на ПАТЭС, нам при­хо­дится самим учить экипаж основам орга­ни­за­ции ради­а­ци­он­ного кон­троля на судах.

А самый сложный, с которым слу­чались все непри­ят­но­сти, которые только могли быть, — это ледокол «Таймыр». Нача­лось это на этапе его постройки, а стро­ился этот ледокол в Фин­лян­дии. При монтаже нашей системы финны при­ме­нили новую тех­ноло­гию монтажа, но, когда ледокол привели на достройку на «Бал­тийский завод» выяс­ни­лось, что монтаж не выдер­жал пере­хода и его пол­но­стью при­шлось пере­де­лы­вать. Непри­ят­ность про­дол­жи­лись на этапе пуска ядерной уста­новки, когда мы обна­ру­жили, что из-за ошибки про­ек­танта под поме­ще­нием, где была уста­но­в­лена наша аппа­ра­тура, проло­жен тру­бо­про­вод и тем­пе­ра­тура в поме­ще­нии дости­гала 50 гра­ду­сов. После начала штатной работы ледо­кола при про­ве­де­нии учебной пожар­ной тревоги и вклю­че­нии пожар­ной сиг­нали­за­ции наша аппа­ра­тура дала команду на сброс стер­ж­ней для оста­новки реак­тора. Но мы, к счастью, быстро разо­брались в чем дело — ока­за­лось причина в завод­ском браке в группе блоков детек­ти­ро­ва­ния. И это далеко не весь пере­чень непри­ят­но­стей, с кото­рыми мы стол­к­ну­лись на этом ледо­коле.

Вообще, когда при­ез­жа­ешь на ледо­колы на пуско-нала­доч­ные работы или на тех­ни­че­ское обслу­жи­ва­ние, не знаешь, что тебя ожидает, каков объем работы, но сроки почти всегда строго огра­ни­чены и поэтому рабо­тать при­хо­дится не по 8 часов в сутки, а гораздо больше. Раньше, когда гости­ниц было мало и они были для нас недо­ступны мы жили в общагах. И время, оста­вав­ше­еся после работы, уходило на то, чтобы добраться от завода до общаги, немного поспать и снова отпра­в­ляться рабо­тать.

У меня два сына. Один про­грам­мист. Трудно сказать нас­колько его работа сов­па­дает с моей спе­ци­аль­но­стью… Я тоже зани­ма­юсь про­грам­ми­ро­ва­нием, но это не основ­ная часть моей работы. Второй — физик, рабо­тает в Кур­ча­тов­ском инсти­туте, но и его работа так же отли­ча­ется от моей. Но, по крайней мере, оба они «технари». С моей женой мы кончали один инсти­тут, и, отчасти, она зани­ма­лась похожей с моей работой. Но сейчас она уже на пенсии. Если гово­рить об увле­че­ниях — это музыка: автор­ская песня, джаз… но это как, гово­рится, по мере воз­мож­но­стей…

Если гово­рить о каче­стве упра­в­ле­ния в 70-80-х годах и сегодня — то его просто нельзя срав­ни­вать. Сейчас к оценке работы предъ­я­в­ля­ются абсо­лютно другие кри­те­рии: упор дела­ется на прибыль. И с одной стороны это понятно и правильно. Но очень многое зависит от верно выстро­ен­ной стра­те­гии. Если пред­при­ятие будет гнаться за сию­ми­нут­ной при­бы­лью, не вкла­ды­вая деньги в пер­спек­тив­ные раз­ра­ботки, то какое-то время оно будет «на коне», но потом поте­ряет свой рынок. И если в Совет­ском Союзе у СНИИПа кон­ку­рен­тов внутри страны не было, то сегодня они есть, и они, зача­стую, нас обходят. Другой вопрос, нас­колько они решают сию­ми­нут­ные задачи и на сколько смотрят в будущее. Если гово­рить о СНИИПе, я не столь ком­петен­тен, чтобы давать оценки, но по моему глубоко субъек­тив­ному мнению, стоило бы больше вкла­ды­ваться в пер­спек­тив­ные, стра­те­ги­че­ские раз­ра­ботки.

Еще одна слож­ность — излиш­няя забю­ро­кра­ти­зи­ро­ван­ность. Для раз­ра­бот­чика сегодня полу­чить новую ком­плек­та­цию и исполь­зо­вать ее в новой серий­ной аппа­ра­туре — большая про­блема. Чтобы полу­чить ком­плек­та­цию необ­хо­димо про­во­дить тендер, на что уходит изряд­ное коли­че­ство времени. А без новых ком­плек­ту­ю­щих мы не можем про­ек­ти­ро­вать совре­мен­ную аппа­ра­туру — воз­ни­кает задер­жка во времени. Я понимаю, зачем нужны тендеры, но, как раз­ра­бот­чику мне от этого легче не ста­но­вится. Только процесс заклю­че­ния дого­вора может длиться чуть ли не год. Поэтому, в этом отно­ше­нии нам стало тяжелее. Помимо этого, с моей субъек­тив­ной точки зрения в отрасли ста­но­вится меньше квали­фи­ци­ро­ван­ных людей. При­хо­дят новые кадры, которые, мягко говоря, не всегда пони­мают спе­ци­фику ядер­ного при­бо­ро­стро­е­ния. А это не правильно! Есть опыт зару­беж­ных кор­по­ра­ций таких, как Apple или Hullet-Packard, когда в эти кор­по­ра­ции при­хо­дили «эффек­тив­ные мене­джеры», а затем, не поняв спе­ци­фику этих кор­по­ра­ций, с позором уходили. И не дай бог мы к этому придем. В СНИИПе мощная эко­но­ми­че­ская служба, есть дирек­тор по эко­но­мике, но дирек­тора по науке сейчас нет. Дела­ется упор на серийное про­из­вод­ство, а не на новые раз­ра­ботки. И это, по моему мнению, — ошибка. Если смо­треть на Запад, то в сто­и­мо­сти серий­ной аппа­ра­туры, более 50 % это сто­и­мость патен­тов, ноу-хау. Даже в мобиль­ном теле­фоне Apple 85 % сто­и­мо­сти — это доход Apple за ее интел­лек­ту­аль­ную соб­ствен­ность, а 15 % оста­ется китай­цам за про­из­вод­ство физи­че­ской оболочки. Необ­хо­димо уделять вни­ма­ние новым раз­ра­бот­кам и это, в даль­нейшем должно при­ве­сти к большей эффек­тив­но­сти аппа­ра­туры и, как след­ствие — к большей прибыли. Но это не просто — ведь каждая отрасль имеет свою спе­ци­фику и свои законы…