Нашей религией была работа
В Минсредмаш я пришел, будучи студентом металлургического факультета. Как раз в то время вышло распоряжение Сталина о подборе специалистов данной области в научно-исследовательские институты. Приняли меня на работу удивительно быстро. Не успел я сдать документы в отдел кадров, как приказ о моем зачислении был уже подписан. Мест в общежитии не было, нам сняли квартиру, чуть позже мы переехали в общежитие. Из нашего институтского выпуска в металлургическую лабораторию института отобрали сразу шесть человек. Учебная жизнь продолжилась и на работе. Каждый месяц мы проводили коллоквиумы, готовили доклады по нашим научным работам. Первый мой доклад был посвящен дипломной экзаменационной работе, над которой я работал в институте. Взаимоотношения в лаборатории были очень интересными. У нас работали настоящие асы своего дела. При этом у каждого был свой подход к той или иной проблеме, свой метод исследования. В лаборатории образовались отдельные научные группировки по интересам и взглядам, иногда даже доходило до внутренних междоусобиц. Стоит отметить, что у опытных, знающих работников отношение к молодежи было очень доброжелательное. Мы как молодые сотрудники в работе следовали основному тогда принципу работы в институте — самостоятельности. Выполнять работу только по указанию начальника было не принято. Получив задачу, мы могли сами выбрать метод исследования, самостоятельно искать пути решения. Проще говоря, у нас была свобода мыслей, не было условностей, однако результат всегда спрашивали строго и вовремя.
Я считаю, что мне очень повезло. Первыми моими руководителями были женщины, а женщины всегда видят и высоко оценивают добросовестность, самостоятельность и ответственность. Я всегда придерживался именно этих принципов, поэтому отношения с руководителями у меня складывалось хорошие. Люди все были образованные, культурные. Работали на общий результат: результат института и уважаемого руководства. В нашей лаборатории номер 5 были свои традиции. Часто в выходные мы собирались всей лабораторией и выезжали на природу. Все праздники мы проводили вместе в теплой дружеской обстановке. Эти совместные мероприятия заметно сплотили наш научный коллектив. А как мы знаем, работа в творческой атмосфере всегда приносит лучший результат.
Удивительно то, что опытным специалистом я почувствовал себя с первого года своей работы в Минсредмаше. Это было возможным благодаря четкой работе системы роста кадров, товарищеской атмосфере. Довольно быстро я получил должность младшего научного сотрудника. После всех реорганизаций я со своей гидридной тематикой был переведен в другую лабораторию. Можно сказать, что специалистов вели и развивали. Позже я получил возможность опробовать свои знания и на производстве. Пройдя по всем ступенькам, попробовав себя на различных профессиональных поприщах, я стал опытным специалистом, профессионалом своего дела. Приходилось очень много работать с гидридом бериллия, который при воздействии с влагой взрывается. Работать можно было только в камере. При обработке камеры мне пришлось поставить колбу с веществом в вытяжной шкаф, а сотрудница случайно плеснула воды, и всё загорелось. Получали мы гидрид бериллия в эфире, а колбы с узкими горлышками стояли в этой же вытяжной камере. Я хватал эти колбы за горловину и вытаскивал их на безопасное расстояние. Начальница моя убежала за помощью, и мне пришлось одному тушить огонь. Пожарные из министерства приехали уже позже. Я, весь в копоти, в обгоревшем халате встречал пожарных. Человеческий фактор всегда существенен.
Особых ритуалов, сложившихся у нас в институте, не было. Работа была нашей религией, увлечением, жизнью. К более старшим коллегам обращались на «вы», между собой общались, конечно, более неформально. Стиль общения был совершенно обыкновенный. В столовую мы ходили небольшими компаниями, в основном собирались группы по интересам. Тематику работ вне стен лаборатории никогда не обсуждали. Секретность первой формы обязывала быть скромней. К этому нас приучили еще с института. Не могу сказать, что это вечное молчание довлело над нами, нет. Мы просто были дисциплинированными и понимали всю важность процесса, в который вовлечены. Мне, кстати сказать, удалось застать на работе людей, которые участвовали в создании первой атомной и первой водородной бомбы. Они рассказали мне историю из жизни, которая очень ярко характеризует особенности закрытости нашей тематики.
После успешно проведенных испытаний взрыва атомной бомбы Правительство СССР выдало ученым путевки на юг. На отдыхе, как мы все знаем, общения не избежать, приходилось отвечать и на вопрос, где работаешь. Придуманные ответы часто приводили к продолжению разговора и к новым вопросам, ответов на которые у наших ученых, как правило, не было. В общем, «нормальные» люди зачастую принимали героев нашей отрасли за шарлатанов. Что касается одежды, то кроме белого халата похвастаться было нечем. О престиже, карьере мы тогда и не думали. Мы просто работали на результат. Высокие должности зачастую не подразумевают научной исследовательской работы, а для меня такая работа была и остается самой ценной.
Награды, премии, звания — в нашем институте всегда это было. Любую награду, защиту мы всегда праздновали в ресторане, позже — уже на территории института. В те времена существовала балльная система. Мы набирали нужное число баллов, чтобы получить премию (балл за внедрение, балл за получение награды). Как военные летчики набирают сбитые самолеты. Достижение каждого — это достижение института, нашей науки. Учитывая, что тогда занятие наукой приветствовалось и было престижным, каждый из нас мог спокойно и вдумчиво работать на результат, не отвлекаясь на что-то постороннее. Все наши планерки и совещания представляли собой технические советы. Ежеквартально мы составляли план работы и каждые три месяца отчитывались о результатах, каждая группа по своей тематике. Кроме того, каждую неделю внутри нашей лаборатории мы проводили коллоквиумы. Тематику задавало начальство, мы сами также могли определить тему для обсуждения, подготовить доклад. Лекции, семинары — это было обязательно. Как же мы спорили! А иногда приходилось открывать справочники и вникать в предмет дискуссии — тематика очень разная у нас в институте. Так спор или дискуссия выходили за рамки семинара и растягивались во времени. Активность наших ученых проявлялась не только на техсоветах, совещаниях и коллоквиумах. Мы отдыхали очень весело. Постоянные встречи, вечера в клубе, празднование юбилеев, дней рождения. Хороший отдых — основа для продуктивной работы.
Минсредмаш, на мой взгляд, это самая авторитетная организация. Куда бы я не приезжал, имея первый допуск, меня всегда встречали с распростертыми объятиями. Все считали, что Минсредмаш всемогущ, его ресурсы безграничны, как и влияние. Это было мифом того времени, и потому каждый из нас за пределами отрасли становился неким мифическим героем. Но мы действительно иногда делали невозможное, поддерживая тем самым сказочное реноме Минсредмаша. Ученому, который всю свою жизнь отдал науке, уходить на пенсию зачастую очень тяжело. Я до сих пор каждую ночь во сне вижу те проекты, которые не успел закончить.