Паспорт в Историю
В 1951 я закончил МХП (Московский Химический Политехникум) и после прохождения медкомиссии мне дали направление в Электросталь. МХП я окончил по специальности «Технология минеральных удобрений» и об атомной промышленности разве что, только слышал и читал в газетах. Я умел делать суперфосфат, аммиачную селитру, аммиак, азотную кислоту и тому подобные продукты. Когда я учился на третьем курсе приезжал к нам в техникум человек, приглашал на работу, обещал хорошие условия жилья, досрочную пенсию, и мы (три парня из нашей группы) дали согласие, а куда и зачем, бог весть знает…Оказалось в Главгорстрой, а что это и с чем его едят, не знал никто.
Сел на поезд, тогда еще с паровозом, приехал и пошел по указанному адресу (сейчас это управление строительства) в отдел кадров. Там было не протолкнуться, приехало человек триста. Из отдела кадров меня направили к директору. Представитель отдела кадров (тогда это называлось ОНиУ, т.е. Отдел Найма и Увольнения) представил меня директору, а был им Анатолий Назарович Каллистов, который подумал и спросил меня: «Считать умеешь?» Я ответил: «Да», и он дал указание кадровику: «Мастером ОТК в 105 корпус». Так я попал на Предприятие п/я № 3, как уже сказано в должности мастера ОТК.
Это произошло 10 июня 1951 года. Был я тогда худеньким мальчишкой ростом 160 см и весом 58 кг. Когда прошел проходную (с личным обыском) то очень удивился заводской территории, попав в парк, и пропускному режиму, требующему пропуск в каждый корпус. Нашел корпус 105 и представился руководству. Начальником бюро ОТК была Клавдия Васильевна Малютина, старшим мастером Елизавета Сергеевна Аракелова, о каждой из них сохранил самые лучшие воспоминания. И это не удивительно, ведь такие события не забываются!
B беседе со мной Клавдия Васильевна сначала сказала, что я теперь мастер и звать теперь меня не Сережа, а Сергей Николаевич, подчиненным мне людям (контролерам ОТК) я не просто что-то говорю, а «Даю Указание», и попытки другого обращения нужно сразу пресекать! Аракелова повела меня в цех ознакомить с техпроцессом. Представьте, как я опешил, когда мне сказали, что столбики золотистого цвета не золото, а металлический Уран и задача цеха упаковать их в алюминиевую оболочку. Но сначала их необходимо протравить, фосфатировать т.е. подготовить, потом поместить в алюминиевый стаканчик, закатать «юбку», то есть оставшуюся свободной часть стаканчика обжать стальной кассетой путём нагрева в электропечи за счет разности объемного расширения урана (больше) и стали кассеты (меньше) и потом быстрого охлаждения в ванне с водой. Моя задача, как мастера ОТК, контролировать, чтобы все делалось, как надо, а потом проверить результат и внешний вид: нет ли царапин, забоин, размеры: диаметр, высоту, герметичность одетого стаканчика и все записать в специальный журнал. Затем выписать и подписать паспорт на соответствие требованиям и упаковать для отправки «На базу». Наши блоки шли в атомный реактор (где в ядерной реакции из урана получался плутоний), затем они выдерживались для снижения активности, переводились в азотнокислый раствор, из которого выделялся плутоний для изготовления атомного оружия.
Таким образом, вместо изготовления суперфосфата и т.п. минудобрений я оказался на первой оборонительной линии государства. Совершенно неожиданно стал участником «Атомного проекта», что мне даже и не снилось, при этом не рядовым, а офицером в длинной цепи исполнителей.
Поскольку получение плутония было задачей государственной важности, в корпусе работали две смены: одна — рабочая — смена «одевала» блочки, а другая — проводила 100 % контроль качества сделанной работы. Стало, также, понятно, почему Каллистов при назначении меня спросил «считать умеешь?» Потому, что в корпусе 105 существовал строжайший учет наличия и продвижения блочков, даже существовала должность «Контролер по учету», который только тем и занимался. А я, мастер ОТК, ему в этом помогал — 2 раза в смену (в середине и конце смены) мы сводили фактический баланс блочков. Так я и работал, постигал азы, практически ничего не зная ни о свойствах урана, ни о технологии его получения.
В 1953 году умер И. В. Сталин, и вскоре меня вызвала моя начальница, уважаемая Клавдия Васильевна Малютина, и велела собираться в командировку. Куда и зачем — секрет — там скажут. Я собрался. Да что было собирать? Холостому, молодому специалисту! Сказали: в Обнинск под Малоярославец. И никому не говорить — режим. Разве мог я предположить, что мне выпадет судьба участвовать в реализации проекта, который изменит ход истории атомной промышленности, повернув её от совершенствования оружия массового уничтожения к созданию элементов, преобразующих энергию атомного распада в универсальную электрическую энергию.
Поехали мы с Киевского вокзала. Оркестра и речей не было, а зря. Было нас человек 20, в том числе одна женщина — Гришакова Люба. Руководитель Богатов Аким Федорович, контролеры ОТК и мастер ОТК, т.е. я. Потом Аким Федорович мне рассказал, что бывший тогда директором Юрий Николаевич Голованов при его назначении старшим группы сказал дословно: «Нам дали задание «подковать блоху!» и дал указание ежедневно вечером или ночью звонить и докладывать, как идут дела. А при «затычке» звонить сразу, не взирая на время! А. Ф. Богатов указание неуклонно выполнял, а при выходе в штатный режим разбраковки докладывал, сколько изделий годных и сколько отошло в брак.
Приезжаем. Обыкновенный полустанок, ничего примечательного. Идем по платформе и поворачиваем по асфальтовой дороге в лес. Через километр подходим к КПП. Богатов скомандовал «Приготовьте паспорта». Выписали пропуска. Проходим КПП и входим в зону. Видим забор и за ним здание явно типа НИИ (с этой стороны забора еще одно здание поменьше — это заводоуправление, догадались). Бросилось в глаза обилие припаркованных представительских лимузинов с №№ МММ—001 и т.д., люди шепотом подсказали — это ГБ!! Дальше обычные хлопоты по оформлению пропусков в институт. Наконец пошли к месту проживания. Сначала большие дома — поселок и подошли к ж/д путям. Стоит состав, вагонов 5-6. «Вот здесь и будете жить», — сказал А. Ф. Богатов, и мы расположились по полкам в вагонах.
Утром пошли в институт. Познакомились. Руководитель лаборатории Зенкевич — его прозвали подпольно «дядя Боря», а когда он начинал сердился, говорили: «Дядя Боря эмоционирует». Из кулуарных разговоров узнаем: завод делает новый заказ. Установку для испытания «изделий» сделали здесь, и мы приехали проверять изделия на ней. Испытаем и уезжаем! Что и зачем — Секрет! Тайна!
Представили линейных руководителей. Один мой ровесник (тогда мне было 21) и звать Сережа, а другой постарше, с именем «ВИЛИОР», что значит Владимир Ильич Ленин и Октябрьская Революция». Кстати оба отчаянные мотоциклисты и моржи, зимой ходили в костюмах!
Пришли на установку. Это комната 40-50 квадратных метров. Рассказали: будете испытывать «элементы», которые привезут с завода. Испытания проводились следующим образом. По элементам пропускают воду, которую нагревают в самих же элементах до 270 град. Воду нагревают э/током, который пропускают через элемент, а чтобы она не закипела, её держат под давлением 100 атм, но ни в коем случае нельзя поднять нагрев воды выше 310 град., т.к. это критическая точка и вода закипит, а это взрыв! Давление обеспечивает компрессор, а циркуляцию насос с сальником длиной 2 метра, чтобы не протекало. Прокладок нет, потому что их выдавит давление. Используется соединение «шар по конусу» и стоит оно «ой-ёй-ёй!» — будьте очень осторожны! Элемент зажимается между контактами, на него дается ток и прокачивается вода. Если заливка хорошая, то и теплоотдача хорошая и элемент хороший. Если заливка плохая, то теплоотдача плохая, элемент покраснеет — это брак. Нужно быть очень внимательным: после контроля твэл пойдет в реактор, будет работать в горячей зоне, и его уже не исправишь и не заменишь. Для понимания тем, кто не знает, что такое «заливка». Первый элемент был устроен так: две трубки, одна в одной, а между трубок помещалось ядерное топливо в виде крупки металлического урана, обогащением 6,5 %. Для обеспечения теплоотвода крупка «пропитывалась» т.е. заливалась в особом режиме на специальной установке расплавленным магнием. Чтобы не было травм, элемент на испытания помещается в трубу, а контролировать, что с ним происходит, приходилось через иллюминаторы.
Я был «молодой специалист», т.е. ничего не знал и много не умел. Поэтому мне повезло, что установка была лабораторная, в отличие от промышленной, которую я немного освоил на заводе, где пускатели были запрятаны в шкафы ЩУ и ПУи РП, и я не видел, как они работают. В лабораторном исполнении все было снаружи, и я видел, как притягивается катушкой контакт (с оглушительным звуком) и включается э/мотор. Или как подвижная катушка трансформатора наползает на неподвижную, увеличивается мощность, а с ней и температура. Все это очень мне помогло и в дальнейшем, я понимал, как работает и управляется вся эта техника.
В городке был Коммунизм в моральном и материальном смысле, как мы себе его тогда представляли. Нам было удивительно, что в столовой и в молочной люди оставляли на столе бидончик и записку, а под бидончик клали деньги. А вечером брали молоко и сдачу. Пьяных на улицах не было. Не было мата и драк. Не было воровства. За такие нарушения лишали пропуска на проживание. В городе были демократические порядки. Например, я катался на катке с директором института Д И. Блохинцевым, обедали в одной столовой с начальством, правда был один отдельный зальчик, но не закрытый на замок, туда заходили не все, просто «было не принято». Но в торжественных случаях в этом зальчике можно было распить шампанское.
Когда появилось слово «твэл», я не помню. Но факт в том, что однажды ночью, в мою смену приехала машина с первой партией твэлов, изготовленных нашим заводом, и так уж случилось, что самый первый твэл испытал именно я и мои товарищи. И я, в соответствии со своими обязанностями мастера ОТК, подписал паспорт на его пригодность к использованию. Это был первый Тепловыделяющий Элемент в Мире, давший тепло за счет реакции деления ядер урана, и это тепло было использовано на благо людей, а не на их гибель! Это исторический факт!
К сожалению, мы никак не отметили это событие. А нужно было сфотографироваться на групповой снимок с надписью «Мы провели испытание и подписали паспорт на пригодность к эксплуатации в промышленной установке первого изделия специального назначения и тем открыли Эру использования атомной энергии в мирных целях».
На земле есть много городов, известных благодаря тем или другим событиям в них происшедших. Например, это Хиросима, где впервые показала свои страшные зубы атомная бомба. А Электросталь отметила себя совсем другим, и этим удостоила себя тем, что открыла человечеству путь использования деления атома на благо человечества.
Что же касается меня, то, несмотря на то, что судьбе не случилось отметить меня знаками и медалями, я считаю, что в своей инженерной карьере мне повезло. Ведь не каждый может перед самим собой похвалиться тем, что «шлепнул по попке» новорожденного, и он сделал первый вздох, и ты подписал ему паспорт на жизнь! Далее мне пришлось участвовать во многих значительных проектах, но проекта, равного описанному, по моральному резонансу для всех людей и для меня лично не было! В заключение хочу отметить, что указанный эпизод отмечен в моей трудовой книжке следующей записью: «за выполнение правительственного задания премировать в сумме 800 рублей».
Я рад за наших тогдашних руководителей завода: его директора Ю. Н. Голованова, руководителя нашей группы А. Ф. Богатова а также других руководителей и моих товарищей, работников ОТК, вписавших в историю нашего предприятия эту яркую страницу. И хотя я не смог назвать все имена и фамилии участников тех событий, так как некоторые стерлись из моей памяти, о чем я искренне сожалею, но они, мои верные товарищи, всегда со мной и я их люблю и уважаю!