Обращение к сайту «История Росатома» подразумевает согласие с правилами использования материалов сайта.
Пожалуйста, ознакомьтесь с приведёнными правилами до начала работы

Новая версия сайта «История Росатома» работает в тестовом режиме.
Если вы нашли опечатку или ошибку, пожалуйста, сообщите об этом через форму обратной связи

Участники атомного проекта /

Хотеенков Владимир Александрович

Ветеран АО ФЦНВИТ «СНПО «Элерон». В 1973 году закон­чил МИФИ по спе­ци­аль­но­сти "Физика твер­дого тела". Прошёл путь от инже­нера до началь­ника лабо­ра­то­рии и глав­ного кон­струк­тора по напра­в­ле­нию. Кан­ди­дат тех­ни­че­ских наук. Напра­в­ле­ния работы: три­бо­элек­три­че­ские, индук­тив­ные, емкост­ные сред­ства обна­ру­же­ния, микро­про­цес­сор­ная обра­ботка сиг­на­лов. Автор 28 изо­б­рете­ний.
Хотеенков Владимир Александрович

Я окончил МИФИ по спе­ци­аль­но­сти «Физика твер­дого тела». Спе­ци­аль­ность выбрал осо­знанно — однажды увидел книгу «Фейн­ма­нов­ские лекции по физике», прочел и заин­те­ре­со­вался этой наукой. Гото­виться к всту­пи­тель­ным экза­ме­нам начал за несколько лет, само­сто­я­тельно решал задачи и после школы посту­пил в МИФИ. Помню, тогда в кино­те­а­т­рах шел фран­цуз­ский фильм «Фан­то­мас», и я, успешно сдав экза­мены, пошел его смо­треть. Так нача­лась моя учеба. Хочу отметить, что МИФИ, в част­но­сти, давал очень хорошую мате­ма­ти­че­скую под­го­товку, которая при­го­ди­лась мне в даль­нейшей жизни. Когда я был в стройо­т­ряде, к нам при­ез­жал ака­демик Бруно Пон­те­корво, слушал я его «открыв рот». В инсти­туте нам читал лекции ака­демик Исаак Кикоин, пре­по­да­вал физику твер­дого тела и при­ни­мал экза­мены и физик-тео­ретик, доктор физико-мате­ма­ти­че­ских наук Алек­сандр Ком­па­неец — оба участ­ники Атом­ного проекта. Ком­па­нейца сту­денты даже назы­вали дядя Саша.

По окон­ча­нии вуза я устро­ился на работу в НИИ Опти­че­ского при­бо­ро­стро­е­ния, где зани­мался лазер­ной проч­но­стью и про­во­дил раз­лич­ные экс­пе­ри­менты. В то время была попу­лярна «Лите­ра­тур­ная газета», где на 16 стра­нице печа­тали шутки и анек­доты. И там облик совет­ского НИИ пред­ста­в­ляли как место, где весь день пили чай, болтали и вязали. И этот образ весьма под­хо­дил месту, куда я попал. Моя работа пред­ста­в­ляла набор рутин­ных обя­зан­но­стей: вклю­чить лазер, подо­ждать, пока он заря­дится, нажать на кнопку, выстре­лить, заре­ги­стри­ро­вать резуль­тат и т. д. Мне эта рутина быстро надоела, и я авто­ма­ти­зи­ро­вал весь процесс, исполь­зуя релейную схему, которую сам и собрал. Отра­бо­тал я там три года и начал подыс­ки­вать другое место. Через сестру жены я позна­ко­мился с Юрием Кон­стан­ти­но­ви­чем Свир­ским, рабо­тав­шим в лабо­ра­то­рии ВНИИХТ, из которой потом и вырос Элерон. Мы встрети­лись, пооб­щались, он дал мне книгу по элек­тро­нике, я ее про­шту­ди­ро­вал, под­го­то­вился, сдал экзамен, и меня взяли. Чем кон­кретно при­дется зани­маться, не гово­рили. Все было секретно. Я прошел три поста с воо­ру­жен­ными часо­выми, читаю инструк­цию: пред­при­ятие зани­ма­ется охраной пло­ща­дей и пери­мет­ров. Думаю: «Куда я попал?!». В то время по рукам ходили песни Галича, где пелось: «делаем не драп, а про­волоку колючую». Решил: ну ладно, пора­бо­таю годик, а потом найду себе что-нибудь получше. Это было в 1976 году. С тех пор я здесь и работаю.

В реаль­но­сти все ока­за­лось совсем не так, как я пред­ста­в­лял. Больше всего пора­зило ощу­ще­ние вос­тре­бо­ван­но­сти. Все, что ты делаешь, было нужно. Попал я в группу Юрия Анто­но­вича Евстиг­не­ева. Мне пору­чили делать виб­ра­ци­он­ный датчик. Очень помо­гала мате­ма­ти­че­ская под­го­товка, полу­чен­ная в МИФИ. Датчик был создан, в даль­нейшем он был уста­но­в­лен на решет­ках Гохрана и успешно отра­бо­тал там около 10 лет. Я также при­ни­мал участие в раз­ра­ботке первого индук­тив­ного сред­ства обна­ру­же­ния. В Эстонии, в городе Сил­ло­мяэ, у нас был полигон, там мы раз­вер­нули это устройство, которое пред­ста­в­ляло собой датчик между двумя шлей­фами про­во­дов. Один шлейф был из медных про­во­дов, а другой — из колючей про­волоки. Вклю­чили. С медного провода есть сигнал, с другого, с колючей про­волоки, — нет. Поме­рили тесте­ром — обрыва нет. Сигнал должен про­хо­дить. А его нет! Начали раз­би­раться, пред­ла­гать гипо­тезы, и я пред­поло­жил, что на месте скру­чи­ва­ния про­волоки обра­зо­вался p-n переход (фак­ти­че­ски диод). Все были в таком заме­ша­тель­стве, что отне­слись к этой идее вполне серьезно, взяли тестер и пошли про­ве­рять, есть ли там этот p-n переход. Его, есте­ственно, не было. Позже ока­за­лось, что там, где была колючка, фаза сдви­га­лась, и сигнал про­па­дал. Потом этот p-n переход мне долго при­по­ми­нали!

Мне повезло с кол­лек­ти­вом, мы жили дружно, по выход­ным часто выез­жали вместе на природу. Повезло и с началь­ни­ками. Свир­ский дал мне все тео­рети­че­ские знания. Евстиг­неев научил отно­ше­нию к работе. У него был девиз: «Глаза боятся — руки делают». Легань­ков показал, как правильно вести себя в кол­лек­тиве, а потом и руко­во­дить им. Я пришел на долж­ность инже­нера, потом стал младшим научным сотруд­ни­ком, старшим, началь­ни­ком лабо­ра­то­рии, началь­ни­ком отде­ле­ния, главным кон­струк­то­ром по напра­в­ле­нию.

Клю­че­вым эле­мен­том физи­че­ской защиты явля­ются сред­ства обна­ру­же­ния. Они бывают разные: индук­ци­он­ные, виб­ра­ци­он­ные, лучевые, опти­че­ские, уль­тра­з­ву­ко­вые. Свир­ский был осно­во­полож­ни­ком «емкост­ного напра­в­ле­ния». Принцип его работы сле­ду­ю­щий: на заборе уста­на­в­ли­ва­ется одна обкладка кон­ден­са­тора в виде метал­ли­че­ского козырька на изо­ля­то­рах, а другая обкладка кон­ден­са­тора явля­ется землей. Если кто-то пере­ла­зит через забор, емкость кон­ден­са­тора меня­ется, и сра­ба­ты­вает сиг­нали­за­ция. Свир­ский про­дви­гал эту систему и даже получил премию за ее вне­дре­ние. Меня также под­клю­чили к этому напра­в­ле­нию работы, и я зани­мался оптими­за­цией данного метода. Это напра­в­ле­ние раз­ви­ва­лось посту­па­тельно, и, по моей оценке, сегодня наши раз­ра­ботки нахо­дятся на уровне лучших мировых образ­цов. Было инте­ресно. Я был молод, работал с увле­че­нием, каждые 2-3 года у нас раз­ра­ба­ты­ва­лось новое изделие. Я получил порядка 20 автор­ских сви­детель­ств. И на воз­на­гра­жде­ния даже купил себе первые "жигули".

В период афган­ской войны мы рабо­тали фак­ти­че­ски без отдыха, соз­да­вая локаль­ные системы охраны. Они дели­лись на два типа: загра­ди­тель­ные и неза­гра­ди­тель­ные. Неза­гра­ди­тель­ные — это когда датчики дви­же­ния мас­ки­ро­вались, — напри­мер, под саксаул, — и уста­на­в­ли­вались вдоль троп. Когда реги­стри­ро­ва­лось дви­же­ние, пода­вался сигнал тревоги. Загра­ди­тель­ная — это огра­жде­ние, как правило, внизу из колючей про­волоки, при попытке раз­дви­нуть которую пода­вался сигнал, а выше сетка, рабо­та­ю­щая на «емкост­ном прин­ципе» и также пода­вав­шая сигнал тревоги при попытке через нее пере­лезть.

Когда был строгий режим секрет­но­сти, нам запре­ща­лось гово­рить о своей работе, и моя семья не знала, чем я зани­ма­юсь. В 90-е годы это пере­стало быть тайной. Мой сын тоже окончил МИФИ и теперь рабо­тает в Элероне. У него был непро­стой путь. В Элероне он защитил дипломную работу, по которой позже раз­ра­бо­тали устройство. Парал­лельно он получил эко­но­ми­че­ское обра­зо­ва­ние в Высшей школе эко­но­мики и сначала выбрал эту стезю, работал в разных банках финан­со­вым анали­ти­ком. После 2008 года эко­но­ми­че­ский рост при­о­ста­но­вился, бан­ков­ский сектор стал сжи­маться. И он пришел в Элерон на акту­аль­ный проект, свя­зан­ный с проти­во­действием малым лета­тель­ным аппа­ра­там. Здесь сыграло свою роль не только обра­зо­ва­ние, полу­чен­ное им в МИФИ, но и его увле­че­ние ави­а­мо­де­ли­ро­ва­нием и бес­пи­лот­ными лета­тель­ными аппа­ра­тами. Сегодня он — ведущий напра­в­ле­ния по обна­ру­же­нию бес­пи­лот­ни­ков аку­сти­че­скими сред­ствами. Есть разные способы борьбы с бес­пи­лот­ни­ками. Напри­мер, вне­се­ние иска­же­ния в сигнал GPS, что дез­о­ри­ен­ти­рует лета­тель­ный аппарат. Также есть вариант, когда пода­в­ля­ется сигнал, посту­па­ю­щий от опе­ра­тора. Но чтобы исполь­зо­вать такие сред­ства, необ­хо­димо соблю­дать про­филь­ные нормы зако­но­да­тель­ства, которое на сего­д­няш­ний день несо­вер­шенно.

Самое инте­рес­ное и стран­ное место, где я побывал по своей работе, это местечко Учарал в Южном Каза­х­стане, рас­поло­жен­ное неда­леко от границы с Китаем. Там был поселок «Дружба». Он так назы­вался, потому что в нем должны были сое­ди­ниться железные дороги из Китая и России. Но к тому времени, как поселок постро­или, про­и­зо­шел кон­фликт на острове Даман­ский, отно­ше­ния с Китаем обо­стри­лись, и жители поселок поки­нули. Оста­лась лишь погран­за­става. И когда я туда приехал, было ощу­ще­ние, что взо­рвали нейтрон­ную бомбу: поселок с пустыми домами, людей нет, только вихри пыли на без­люд­ных улицах. Это было жут­ко­ва­тое зрелище!

Из увле­че­ний могу назвать хоккей. Напротив здания ВНИИХТа была хок­кейная пло­щадка, где мы раз в неделю устра­и­вали това­ри­ще­ские матчи. Ещё я любил джаз. В ДК «Моск­во­ре­чье» была джа­зо­вая студия, где устра­и­вали кон­церты, и я ее часто посещал. Мой друг Михаил Михайло­вич Мет­ро­поль­ский (мой одно­груп­п­ник по МИФИ) до сих пор увле­ка­ется джазом и явля­ется извест­ным исто­ри­ком джаза.

В заклю­че­ние хочу отметить, что наши совре­мен­ные системы физи­че­ской защиты обес­пе­чи­вают надеж­ную защиту атомных объек­тов. Системы имеют несколько эше­ло­нов защиты. И даже в случае про­ник­но­ве­ния сквозь одну из них нару­ши­теля, он будет быстро нейтрали­зо­ван, ника­кого реаль­ного ущерба извне нанести атомной станции невоз­можно.

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------