Ученица фон Арденне
В июле 1941 года наша семья эвакуировалась на Урал, в Краснокамск, где я окончила 10-й класс и подала документы в приемную комиссию МГУ, на физический факультет: он тоже был эвакуирован и находился в Свердловске (ныне Екатеринбург). Первое время студенты и преподаватели жили в тех же помещениях, где проходили лекции. Осенью ударили морозы, студенты сидели на занятиях, завернувшись в ватные одеяла, утеплялись, набивали в пальто вату. В каникулы студенты, одевшись в ватные брюки, ватники и ботинки на деревянной подошве, работали на дровозаготовках. В 1943 году МГУ вернулся в столицу.
С будущим мужем Виктором Гусевым, тоже студентом физфака, я познакомилась 2 мая 1945 года. В этот день был салют в честь взятия Берлина, и мы, взявшись за руки, прибежали на Красную площадь, где собрался народ, играла гармошка, начались песни и танцы. Поженились осенью того же года. Первое время жили в общежитии на Стромынке. Тогда и родилась первая дочь, Лена.
После окончания университета нас отправили в секретный Институт «А» в Сухуми. Там под предводительством немецкого физика Манфреда фон Арденне велись работы по электромагнитному разделению изотопов. Немцы учили нас аккуратности и пунктуальности, учили анализировать результаты эксперимента, делать и записывать выводы, объяснять неудачи. Учили экономии средств — не заказывать килограмм дорогостоящего материала, если требуется несколько сот граммов.
Первое время сотрудники института жили в «зоне», куда не пускали даже родных. В Сухуми родилась наша вторая дочь, Наташа.
По выходным ученые ходили в горы, проводили тематические вечера, "капустники". А немцы устраивали литературные и музыкальные вечера. Однажды Фриц Бернгард организовал выступление «женской» балетной группы. Публика возмущалась: «Какие у немецких женщин ужасные ноги!». На самом деле это были переодетые мужчины.
В 1950 году мы в составе группы сотрудников института во главе с Манфредом фон Арденне выехали в Ленинград, на завод «Электросила», в ОКБ Ефремова (впоследствии НИИЭФА). Там мы занимались разработкой высокотемпературного источника для генерации ионов урана.
В 1958 году в Сухуми пришло письмо от первого заместителя Курчатова — Головина: ученый просил провести измерения энергетической зависимости коэффициентов распыления ионами дейтерия инконеля и накопления ионов дейтерия в инконеле. В том же году я отчиталась о результатах на семинаре у Головина, а также выступила на всесоюзной конференции от имени сухумской группы. Председательствующий на конференции академик Наум Моргулис отметил, что методы ядерной физики впервые применялись для исследования поверхностных свойств материалов. В том же году на Женевской выставке ученые из сухумской лаборатории продемонстрировали результаты своей работы: табло изотопных мишеней, приготовленных с помощью имплантации большинства элементов периодической системы, вплоть до платины. Так они доказали, что имплантировать в твердое тело можно любой элемент, независимо от его массового числа.
В середине 1950-х годов немецкие ученые, работавшие на советский атомный проект, покинули СССР. Встал вопрос о нашем переводе в Институт атомной энергии АН СССР (будущий Курчатовский институт). Здесь занимались теми же проблемами, что и отдел плазменных исследований ИАЭ. Оформить перевод в Москву помогли Романовский, Иоффе и Золотарев.
Как-то Головин пригласил меня для беседы с сотрудниками Государственного комитета по электронной технике. Они были заинтересованы разработками лаборатории Института атомной энергии, а точнее p-n-переходом путем имплантации ионов в кремнии. Эти разработки можно было применить при создании полупроводниковых приборов и интегральных микросхем.
В 1963 году вышел приказ о создании лаборатории ионной бомбардировки (ЛИБ), возглавил ее Виктор Гусев. Большую поддержку лаборатории оказывал академик Александров. В скором времени работы по ионной имплантации получили признание и контролировались уже на уровне ЦК и Совмина.
Виктор Гусев умер 6 октября 1978 года, и руководителем лаборатории стала я. Коллектив лаборатории доказал перспективность ионной имплантации металлов и других материалов для улучшения механических, усталостных, коррозионных, трибологических и других свойств и подтвердил возможность ее применения в машиностроении, энергетике и медицине.
Об итогах работы над ионной имплантацией: я полагаю, что практически все, о чем мы мечтали, лаборатория за эти годы выполнила. Мы думали широко применить метод ионной имплантации для управления поверхностными свойствами металлов и сплавов — коррозионными, трибологическими, механическими, каталитическими, химическими и другими, поскольку ионная имплантация открывает невиданные ранее возможности. Имплантационная металлургия позволяет создавать уникальные структуры и составы: сплавлять металлы, которые в жидком состоянии не смешиваются; вводить одно вещество в другое в пропорциях, которых невозможно достичь даже при высокой температуре. Все эти преимущества с учетом сопутствующих эффектов были реализованы нами при разработке имплантационных технологий целенаправленной модификации поверхностных свойств металлов, сплавов, диэлектриков.