Готовцев Борис Евгеньевич

Незабываемые годы

О пре­бы­ва­нии в ГДР могу с уве­рен­но­стью сказать: нам чер­тов­ски повезло, что мы после окон­ча­ния инсти­тута попали именно в АО «Висмут» и именно в ГДР, а не в какую-то другую страну. Да, это были неза­бы­ва­е­мые годы, память о которых сохра­ня­ется всю жизнь. Про­сма­т­ри­вая мно­го­чи­с­лен­ные фото­гра­фии тех времен, я вспо­ми­наю и узнаю зна­ко­мые лица своих това­ри­щей и сослу­жив­цев. И хотя не могу всех назвать по фамилии, ведь прошло уже более пяти­де­сяти лет, все равно я счаст­лив и рад, что они поз­во­ляют мне снова и снова оку­нуться в атмо­сферу тех лет, того золо­того вре­мечка, которое не забу­дется никогда! Да разве можно забыть те ощу­ще­ния, те чувства, которые ты испытал, попав впервые в почти что ска­зоч­ные условия загра­нич­ной жизни, резко кон­тра­с­ти­ру­ю­щей с нашей суровой действи­тель­но­стью. И в самом деле: инте­рес­ная, ответ­ствен­ная работа на прямо-таки иде­аль­ных шахтах: сухих, не газовых и не обвод­нен­ных; дружный спло­чен­ный кол­лек­тив сослу­жив­цев; пре­крас­ное мате­ри­аль­ное обес­пе­че­ние и отлич­ные жилищно-бытовые условия — все это реалии той жизни, о которой мы даже не могли и поду­мать, но в которой волею судеб очу­ти­лись.

А начи­на­лось все очень просто. Я учился на пятом курсе горного факуль­тета Ленин­град­ского горного инсти­тута. Дело шло к завер­ше­нию, на носу диплом, но никаких планов, даже наметок на будущее место работы у меня не было. Куда ехать: Донбасс, Кузбасс, Воркута, Кара­ганда? Выбор богатый. И в это время у нас в дека­нате поя­вился военный, майор с пет­ли­цами, ука­зы­ва­ю­щими на при­над­леж­ность его к ведом­ству МВД. Пока мы гадали, что бы это могло значить, выяс­ни­лось: да, это майор Макаров, при­е­хав­ший из Москвы отби­рать молодых спе­ци­али­стов, то есть нас, дипломни­ков, для работы на загран­пред­при­ятиях. Начались собе­се­до­ва­ния. Первыми пошли отлич­ники. И сразу же начался отсев. Дело в том, что в те времена у многих совет­ских людей роди­тели (в основ­ном отцы) были объ­я­в­лены врагами народа (статья 58 Уголов­ного кодекса — измена Родине). По этой причине их дети для наме­ча­е­мой работы не под­хо­дили. Таких у нас нашлось несколько человек. Кроме них, неко­то­рые просто отка­зались, пожелав рабо­тать на оте­че­ствен­ных пред­при­ятиях. В связи с этим на собе­се­до­ва­ние пошли хоро­ши­сты. У меня на пятом курсе троек не было, и я попал в их число. С роди­те­лями у меня было все в порядке (мать — домо­хо­зяйка, отец — военный), поэтому, когда мне было пред­ло­жено поехать на работу за границу, я согла­сился. Нас, выпускни­ков, на горном факуль­тете было около 120 человек (шесть групп, из которых пять — пла­сто­вики, то есть будущие уголь­щики, и одна группа — рудники). Из этого коли­че­ства было ото­брано около два­дцати человек, в том числе из моей группы ГИ-1 шесть (Готов­цев, Дун­ду­ков, Лутков, Лисов­ский, Сте­ценко, Чуткин). Из других групп — Мель­ни­ченко, Поло­вин­кин, Горя­и­нов, Сазонов, Ладыгин и другие. Кроме гор­ня­ков, были ото­браны будущие спе­ци­али­сты и с других факуль­тетов — геоло­го­раз­ве­доч­ного, метал­лур­ги­че­ского и мар­к­шейдер­ского. Мы запол­нили спе­ци­аль­ные анкеты, и нам было велено ждать вызова из Москвы.

Я защитил диплом на "отлично", и мне была при­сво­ена квали­фи­ка­ция горного инже­нера по раз­ра­ботке место­ро­жде­ний полезных иско­па­е­мых. Кани­кулы я про­во­дил в г. Горьком, у роди­те­лей. Именно туда и пришел вызов в Москву. Я явился по вызову в ГУСИМЗ (Главное упра­в­ле­ние совет­ского иму­ще­ства за гра­ни­цей), которое раз­ме­ща­лось в здании неда­леко от Кур­ского вокзала. При­ни­мала меня молодая сим­па­тич­ная женщина (фамилию не запо­мнил), которая объ­я­вила мне, что я напра­в­ля­юсь на работу в Гер­ман­скую Демо­кра­ти­че­скую Рес­пу­б­лику (пред­при­ятие почто­вый ящик №1051). Она любезно пояс­нила, что это лучший вариант из име­ю­щихся (были еще Венгрия и Чехо­сло­ва­кия), и что мате­ри­аль­ное обес­пе­че­ние пре­крас­ное, а посему нужно одеться пос­кром­нее и брать с собой вещей по мини­муму, так как все можно при­об­ре­сти на месте. В Москве я пробыл, по-моему, сутки-двое и при­мерно 12 августа в составе группы из 15-20 человек молодых спе­ци­али­стов, таких же, как и я, поездом Москва — Фран­к­фурт-на-Одере с Бело­рус­ского вокзала отбыл в ГДР.

По при­бы­тии во Фран­к­фурт мы были доста­в­лены авто­бу­сом в г. Карл-Маркс-Штадт (бывший Хемниц), где нахо­ди­лась главная контора нашего загран­пред­при­ятия. Выяс­ни­лось, что мы будем тру­диться в совет­ско-гер­ман­ском акци­о­нер­ном обще­стве «Висмут», гене­раль­ным дирек­то­ром кото­рого был В. Н. Богатов. Часто наше пред­при­ятие назы­вали «хозяйство Бога­това». Всех при­быв­ших стали рас­пре­де­лять по местам работы — Объек­там, которые нахо­ди­лись в разных районах и городах ГДР. Я получил назна­че­ние на Объект 6, который нахо­дился в г. Ауэ­р­бахе, что в Сак­со­нии. На первое время нам выдали деньги — это были марки. После окон­ча­ния про­це­дуры офор­м­ле­ния и устройства в гости­нице, поскольку на свои Объекты мы разъез­жались на сле­ду­ю­щий день, мы решили погу­лять по городу. Впе­ча­т­ле­ния неза­бы­ва­е­мые! Пора­зила в первую очередь пустота улиц, хотя было всего около 19-20 часов вечера. Где люди? Куда они все поде­вались? Нам это было в дико­винку. Потом выяс­ни­лось, что такая картина харак­терна не только для ГДР, но и для других стран (Польши, Венгрии, Чехо­сло­ва­кии). Вызы­вали вос­хи­ще­ние чистота и ухо­жен­ность улиц и домов, много зелени и цветов и, конечно, наличие все­воз­мож­ных товаров в мага­зи­нах. Не откла­ды­вая дел в долгий ящик, я сразу же купил светлый летний костюм, чтобы сменить свой потре­пан­ный пиджа­чишко черного цвета, и такого же сорта брюки. Теперь я уже выгля­дел по-загра­нич­ному, так что не стыдно было пока­заться на Объекте.

О харак­тере будущей тру­до­вой дея­тель­но­сти нам в конторе ничего не было сказано, и мы строили разные догадки по этому поводу: что это за висмут, каким образом его добы­вать, и так далее. На сле­ду­ю­щий день я на авто­ма­шине, которая при­ез­жала из Ауэ­р­баха, выехал на место своей работы — Объект 6. Сразу бро­си­лось в глаза пре­крас­ное состо­я­ние дорог: мы ехали по автобану, постро­ен­ному, оче­видно, после прихода Гитлера к власти, который такими автоба­нами застроил всю Гер­ма­нию. Где-то через час пути вдали пока­зались в сине­ва­той дымке горы. Это же сак­сон­ские Рудные горы, подумал я. Так вот где мне пред­сто­яло тру­диться! При­мерно через полтора часа мы были на месте.

Упра­в­лен­че­ский аппарат Объекта рас­по­ла­гался в большом трех­этаж­ном здании в центре города. Здесь, в отделе кадров, я получил назна­че­ние на долж­ность стар­шего инже­нера-кон­тро­лера шахты №181, которая нахо­ди­лась в местечке Гот­те­с­берг при­мерно в 20 кило­мет­рах от Ауэ­р­баха. Всего в составе шестого Объекта зна­чи­лось 5 шахт, самой крупной из которых была шахта №277 (место­ро­жде­ние Цобес), затем шахты №364, 241 (Шнек­кен­штайн), №181 и 254 (Берген). На каждой шахте имелся отдел тех­ни­че­ского кон­троля в составе началь­ника отдела и одного или несколь­ких старших инже­не­ров-кон­тро­ле­ров (в зави­си­мо­сти от мощ­но­сти шахты). Работ­ники отдела должны были обес­пе­чи­вать кон­троль за правиль­но­стью тех­ноло­гии добычи полез­ного иско­па­е­мого, а также опре­де­ле­ние его коли­че­ства и каче­ства с после­ду­ю­щей отгруз­кой потре­би­телю. Адми­ни­стра­тивно отдел под­чи­нялся руко­вод­ству шахты (началь­нику и глав­ному инже­неру), по всем же осталь­ным вопро­сам (опре­де­ле­ние коли­че­ства добытых иско­па­е­мых, каче­ства, тран­с­пор­ти­ровки) работ­ники отдела руко­вод­ство­вались инструк­ци­ями и поло­же­ни­ями, исхо­дя­щими из отдела тех­ни­че­ского кон­троля, вхо­дя­щего в состав основ­ных под­раз­де­ле­ний данного Объекта. В свою очередь ОТК Объекта непо­сред­ственно под­чи­нялся вось­мому отделу главной конторы АО «Висмут». Началь­ни­ком ОТК Объекта 6 был в то время М. И. Аксенов, старшим инже­не­ром — А. Жевла­ков. Началь­ни­ком вось­мого отдела АО «Висмут» был Н. В. Люб­ченко.

После своего пред­ста­в­ле­ния руко­вод­ству ОТК Объекта я пошел устра­и­ваться с жил­пло­ща­дью. У меня было напра­в­ле­ние в одну из комнат общежи­тия для при­бы­ва­ю­щих спе­ци­али­стов. Общежи­тие ока­за­лось совер­шенно неза­се­лен­ным, со следами недавно вые­хав­ших из него жильцов (обрывки бумаг, газет, остатки еды и т.д.), что про­из­вело на меня крайне нехо­ро­шее впе­ча­т­ле­ние. Рас­стро­ен­ный, я вышел на улицу и тут же стол­к­нулся со своими одно­каш­ни­ками из инсти­тута — Сазо­но­вым и Лады­ги­ным, которые прибыли на Объект несколь­кими днями раньше меня. Они тут же пред­ло­жили мне перейти к ним, благо комната была большая. Я согла­сился. Выяс­ни­лось, что они оба тоже попали по рас­пре­де­ле­нию в ОТК: Сазонов — на шахту №277, а Ладыгин — на шахту №244. Здание общежи­тия нахо­ди­лось возле столо­вой, что было очень удобно, так как нам пред­сто­яло в ней зав­тра­кать, обедать и ужинать.

На сле­ду­ю­щий день на авто­бусе, который доста­в­лял совет­ских спе­ци­али­стов к месту работы, я прибыл на шахту №181. Авто­бусы отхо­дили от столо­вой (на каждую шахту свой автобус). После окон­ча­ния рабо­чего дня эти же авто­бусы доста­в­ляли нас с шахт опять же к столо­вой. Очень удобно. Началь­ни­ком шахты №181 был В. Д. Кузин, по спе­ци­аль­но­сти механик —крепко скро­ен­ный молодой мужик, старше меня, может быть, на год-два; главным инже­не­ром — В. В. Тризна, инженер с большим про­из­вод­ствен­ным стажем в воз­ра­сте около 50 лет. В то время все основ­ные под­раз­де­ле­ния шахты воз­гла­в­ляли совет­ские спе­ци­али­сты: главный геолог — А. Кобе­ри­дзе, главный мар­к­шейдер — А. Гла­зу­нов, главный механик — В. Чер­ка­сов, началь­ник БВР — Т. Лайко, главный гео­фи­зик — В. Слепков. Меня направили к началь­нику ОТК шахты Г. И. Кисе­леву — сим­па­тич­ному моло­дому чело­веку чуть постарше меня. Мы рас­поло­жи­лись в его каби­нете, и он начал вводить меня в курс дела: объ­яс­нил, что АО «Висмут» зани­ма­ется добычей ура­но­вой руды, которая после обо­га­ще­ния на соот­вет­ству­ю­щих обо­га­ти­тель­ных фабри­ках отпра­в­ля­ется в Совет­ский Союз.

Ура­но­вые место­ро­жде­ния в ГДР раз­ра­ба­ты­вались как подземным, так и откры­тым спо­со­бом. Наи­бо­лее каче­ствен­ная руда с высоким содер­жа­нием урана, так назы­ва­е­мая «смолка», зале­гала на зна­чи­тель­ной глубине в виде жил раз­лич­ной мощ­но­сти с большим углом падения, очень часто почти вер­ти­кально. Узнав, что я уголь­щик, он про­читал мне целую лекцию о спо­собах и тех­ноло­гии добычи урана, его тран­с­пор­ти­ровке, опре­де­ле­нии его коли­че­ства и каче­ства. После этого мы отправи­лись в шахту. Основ­ной гори­зонт был вскрыт вер­ти­каль­ным стволом, обо­ру­до­ван­ным клете­выми подъе­мами. Глубина ствола соста­в­ляла порядка 300-400 метров. От ствола отходил квер­шлаг, вскры­вав­ший зале­га­ю­щие в недрах ура­но­вые жилы, вдоль которых про­хо­ди­лись штреки — отка­точ­ные и вен­ти­ля­ци­он­ные. Рас­сто­я­ние между ними по вер­ти­кали было около 50 метров. Отра­ботка жилы велась блоками длиной по про­сти­ра­нию около 100 метров. На гра­ни­цах блока про­хо­дили вос­ста­ю­щие, сое­ди­ня­ю­щие отка­точ­ный и вен­ти­ля­ци­он­ный штреки, обо­ру­до­ван­ные лест­нич­ным и тран­с­порт­ным отде­ле­ни­ями. По мере отра­ботки жилы в блоке через каждые 6-8 метров устра­и­вались рудо­спуски, по которым излишки горной массы выпус­кались на отка­точ­ный гори­зонт, гру­зи­лись в ваго­нетки и тран­с­пор­ти­ро­вались к стволу с после­ду­ю­щей выдачей на поверх­ность и далее — в отвал. Отра­ботка блока велась буро­взрыв­ным спо­со­бом с селек­тив­ной выемкой руды. После обна­же­ния рудной жилы ее отбойка велась отбойными молот­ками на настил из досок и бре­зента, уло­жен­ных на почву блока, с после­ду­ю­щей загруз­кой в метал­ли­че­ские ящики, спуском их на отка­точ­ный штрек и откат­кой к стволу на спе­ци­аль­ных тележ­ках. Под­ня­тые на поверх­ность тележки с ящиками пода­вались к спе­ци­аль­ным роль­ган­гам, по которым ящики с рудой напра­в­ля­лись к пункту ради­о­мет­ри­че­ского замера, где опре­де­ля­лась в зави­си­мо­сти от содер­жа­ния урана сорт­ность добы­того мате­ри­ала, в соот­вет­ствии с которой ящики груп­пи­ро­вались на склад­ских эста­ка­дах для после­ду­ю­щей отправки авто­мо­биль­ным или желез­но­до­рож­ным тран­с­пор­том потре­би­телю.

Все работы в шахте — про­ходка горных выра­бо­ток с помощью буро­взрыв­ных работ, отбойка руды, ее тран­с­пор­ти­ровка и выдача на поверх­ность, обслу­жи­ва­ние машин и меха­низ­мов — велись немец­кими рабо­чими-спе­ци­али­стами, во главе которых стоял штейгер. При этом особую группу в общем штате рабочих соста­в­ляли ради­о­мет­ри­сты, которые с помощью спе­ци­аль­ной инди­ви­ду­аль­ной пере­нос­ной аппа­ра­туры (ради­о­мет­ров) выя­в­ляли наличие ура­но­вой жилы по испус­ка­е­мому ею гамма-излу­че­нию. Ради­о­мет­ри­сты были в под­чи­не­нии у глав­ного гео­фи­зика шахты В. Слеп­кова — моего ровес­ника и выпускника нашего инсти­тута. У них также был старший ради­о­мет­рист — Вольф­ганг Хендель (при­мерно моего воз­ра­ста).

Так как шахта была неболь­шая, мы с моим началь­ни­ком обошли все выра­ботки. Под­няв­шись на поверх­ность, он озна­ко­мил меня с работой ради­о­мет­ри­че­ского пункта, который обслу­жи­вался нашими сол­да­тами. Дело в том, что все, свя­зан­ное с готовой про­дук­цией, нахо­ди­лось в нашем непо­сред­ствен­ном ведении. В связи с этим для каждой шахты, на каждом Объекте были выде­лены спе­ци­аль­ные воин­ские под­раз­де­ле­ния, которые еже­д­невно с поне­дель­ника по пятницу при­бы­вали к началу рабо­чего дня на авто­бу­сах на соот­вет­ству­ю­щую шахту и по окон­ча­нии рабочей смены убывали в свои казармы. Кон­тин­гент под­раз­де­ле­ния соста­в­ляли молодые солдаты еже­год­ного призыва из раз­лич­ных уголков Совет­ского Союза. Кроме обслу­жи­ва­ния ради­о­мет­ри­че­ского пункта и склада готовой про­дук­ции, в обя­зан­ность ука­зан­ного под­раз­де­ле­ния входил еже­д­нев­ный отбор геоло­ги­че­ских проб из горной массы вычист­ных забоев с целью кон­троля чистоты отбойки ура­но­вой руды. Под­раз­де­ле­ние под­чи­ня­лось непо­сред­ственно ОТК шахты. Следует также отметить, что теле­фон­ную связь шахты с внешним миром обслу­жи­вали совет­ские солдаты-свя­зи­сты. В связи с обо­рон­ным зна­че­нием добы­ва­е­мого мате­ри­ала, тер­ри­то­рия пром­пло­щадки каждой шахты была обне­сена по пери­метру высоким забором из колючей про­волоки со сто­ро­же­выми вышками и с обо­ру­до­ва­нием кон­трольно-про­пуск­ного пункта для входа-выхода из шахты. КПП был оснащен спе­ци­аль­ной ради­о­мет­ри­че­ской аппа­ра­ту­рой, пода­ю­щей сигнал в случае выя­в­ле­ния гамма-излу­че­ния. Охрана осу­ще­ст­в­ля­лась спе­ци­аль­ным воин­ским под­раз­де­ле­нием, казарма кото­рого нахо­ди­лась вблизи от КПП.

Так прошел мой первый рабочий день в ГДР. Ну а дальше начались рабочие будни. Каждый день я спус­кался в шахту, как правило, вместе со своим началь­ни­ком. Мы обхо­дили все под­го­то­ви­тель­ные и очист­ные забои, благо их было не так много, про­ве­ряли с при­вле­че­нием ради­о­мет­ри­стов правиль­ность при­ме­ня­е­мой тех­ноло­гии отбойки руды, выя­в­ляли случаи ее нару­ше­ния, которые обычно заклю­чались в том, что вместо раз­дель­ной отбойки ура­но­вой жилы и вме­ща­ю­щей ее породы, что зна­чи­тельно уве­ли­чи­вало время цикла очист­ной выемки и ее тру­до­ем­кость, при взры­ва­нии шпуров про­из­во­дился как бы рас­стрел про­дук­тив­ной жилы, при котором она сме­ши­ва­лась с пустой породой, то есть разу­бо­жи­ва­лась, что резко снижало каче­ство готовой про­дук­ции и при­во­дило к нео­прав­дан­ным ее потерям. Опре­де­лить, умыш­ленно это дела­лось или нет, не пред­ста­в­ля­лось воз­мож­ным. Выехав из шахты, мы обя­за­тельно посе­щали склад готовой про­дук­ции. Вспо­ми­наю, что в том году стояла отлич­ная погода — золотая осень. Солнце, несмо­тря на ноябрь, светило ласково и при­вет­ливо, воздух был чист и про­з­ра­чен, и мы, выехав из шахты, не спешили в свой кабинет, а шли к бли­жайшей тор­го­вой палатке, поку­пали по бутылке пива и булочке с сосис­кой, нама­зан­ной гор­чи­цей, откры­вали бутылки (они закры­вались спе­ци­аль­ными пробками, которые висели на гор­лышке) и пили пиво прямо из горла, что для меня тогда было в дико­винку. Вот это было здорово!

Что каса­ется немец­кого языка, в этом вопросе мне здорово повезло: я учил его в школе с пятого по десятый класс и на первом курсе инсти­тута и, несмо­тря на убо­гость его пре­по­да­ва­ния (долбили-то в основ­ном грам­ма­тику), опре­де­лен­ная основа в нас была зало­жена. К тому же он мне нравился, и к его изу­че­нию я отно­сился более серьезно, чем мои свер­ст­ники. Поэтому, попав в Гер­ма­нию, я довольно сво­бодно объ­яс­нялся с немец­кими това­ри­щами в мага­зи­нах, столо­вой, парик­ма­хер­ской и т.п., посто­янно попол­няя свой сло­вар­ный запас. Для изу­че­ния немец­кого языка на Объекте в сен­тя­бре были орга­ни­зо­ваны курсы, где могли зани­маться все жела­ю­щие и в первую очередь при­быв­шие молодые спе­ци­али­сты. Но и на этих курсах упор делался опять же на грам­ма­тику, что для меня уже было пройден­ным этапом. За добро­со­вест­ное отно­ше­ние к изу­че­нию языка (при­мерно через полгода занятий) и за успеш­ную сдачу экза­ме­нов в после­ду­ю­щем руко­вод­ство «Висмута» дважды объ­я­в­ляло мне бла­го­дар­ность. Однако с раз­го­вор­ной речью дела шли не так бле­стяще. Не хватало прак­тики, так как большую часть времени на работе мы про­во­дили в своей среде, а не с немец­кими кол­ле­гами.

В трудах и заботах неза­метно про­летели осень и зима. В апреле мой началь­ник был пере­ве­ден в ОТК на Объект, а меня назна­чили на его место — началь­ни­ком ОТК шахты №181. Работы при­бави­лось, так как я остался один, но я уже пол­но­стью осво­ился со своими обя­зан­но­стями, работа меня не пугала, и я по-преж­нему еже­д­невно спус­кался в шахту. Часто ко мне при­со­е­ди­нялся наш главный гео­фи­зик Вален­тин Слепков. В шахте нас под­жи­дал старший ради­о­мет­рист Вольф­ганг Хендель, и мы втроем обхо­дили все акту­аль­ные точки. При­хо­ди­лось затра­чи­вать много энергии: чтобы попасть в очист­ной забой блока, необ­хо­димо было под­ни­маться по вер­ти­каль­ным лест­ни­цам, уста­но­в­лен­ным в вос­ста­ю­щих. Вспо­ми­наю, что я обычно под­ни­мался и спус­кался по вос­ста­ю­щим всегда бегом, благо сил было в избытке. Посе­ще­ние забоев, где, как правило, тру­ди­лись два-три горняка, начи­на­лось с тра­ди­ци­он­ного немец­кого гор­няц­кого при­вет­ствия «Глюк ауф!», что озна­чало «счаст­ливо под­няться наверх», а фак­ти­че­ски — под­няться наверх живым. Затем сле­до­вал осмотр забоя и ради­о­мет­ри­че­ский кон­троль горной массы под ногами на предмет ее ради­о­ак­тив­но­сти. В случае ее отсут­ствия ради­о­метр издавал отдель­ные зву­ко­вые щелчки, и стрелка на шкале прибора стояла на нуле. Если же при отбойке руды была нару­шена тех­ноло­гия ее выемки, то есть сама про­дук­тив­ная жила была взо­рвана вместе с породой и вся горная масса упала на почву выра­ботки, то в науш­ни­ках аппа­рата слы­ша­лось сплош­ное шипение, а стрелка пол­но­стью заш­кали­вала. Это уже было ЧП, которое влекло за собой штраф­ные санкции.

Если же все было в порядке, то я угощал немец­ких гор­ня­ков папи­ро­сами «Казбек» или «Гер­це­го­вина Флор», которые они очень ценили. Мы заку­ри­вали (шахта была не газовая) и начи­нали вести раз­го­воры за жизнь. Частенько встре­чались рабочие, которые побы­вали у нас в плену. Обста­новка всегда была спо­койная и деловая. При­мерно в это время возле шахты была постро­ена кантина — столо­вая, в которой обычно после выезда из шахты питались немец­кие рабочие. Мы тоже не оста­вались в стороне. Как правило, после окон­ча­ния наряда, про­во­ди­мого началь­ни­ком шахты, наш неболь­шой и дружный кол­лек­тив шел в столо­вую на завтрак, после кото­рого мы рас­хо­ди­лись по своим рабочим местам. Кроме посе­ще­ния шахты, я зани­мался на поверх­но­сти вопро­сами учета готовой про­дук­ции, ее скла­ди­ро­ва­ния и отправки потре­би­телю. Также при­хо­ди­лось почти еже­д­невно под­во­дить итоги работы воен­но­слу­жа­щих, при­креп­лен­ных к нашей шахте. Чаще всего на первое место выходил сержант И. С. Щербина. Еще мне запо­мнился ефрейтор Юрий Розов.

Теперь хочу немного оста­но­виться на нашей жизни вне работы. Как я уже писал, Объект 6 рас­по­ла­гался в г. Ауэ­р­бахе, в про­вин­ции под назва­нием Фогт­ланд, что в Сак­со­нии, непо­сред­ственно в Рудных горах, обра­зу­ю­щих есте­ствен­ную границу между ГДР (север­ный склон) и Чехо­сло­ва­кией (южный). Высота гор — около 1000 метров, они густо покрыты лесами, сложены древ­нейшими пале­о­зойскими обра­зо­ва­ни­ями — серыми и крас­ными гней­сами, слю­дя­ными слан­цами и гра­нитами, которые из-за своей кре­по­сти доста­в­ляли немало хлопот гор­ня­кам при про­ходке горных выра­бо­ток. Здесь исстари, со времен Сред­не­ве­ко­вья, велась добыча руд цветных метал­лов — серебра, свинца, никеля, цинка, олова, железа. Во время моего пре­бы­ва­ния в этих местах место­ро­жде­ния свинца, цинка и серебра были почти исчер­паны, зато велась добыча олова, никеля и ура­но­вой руды. Ауэрбах — неболь­шой городок с насе­ле­нием около 5-6 тыс. жителей — рас­поло­жен в живо­пис­ном месте на склонах гор, покры­тых зеленью. Главная улица про­хо­дит внизу долины. По верху проло­жен желез­но­до­рож­ный путь, сое­ди­ня­ю­щий Ауэрбах с такими же город­ками (Родевиш, Фаль­кен­штайн), а также с более круп­ными (Цвиккау, Плауэн, Лейпциг, Карл-Маркс-Штадт). Городок тихий, уютный. Про­мыш­лен­ность пред­ста­в­лена в основ­ном тек­стиль­ным про­из­вод­ством (ткани, ковры, кружева и т.д.), осно­ван­ным на местной про­дук­ции сель­ского хозяйства — шерсти и льне.

Нашего брата, то есть совет­ских спе­ци­али­стов, было на Объекте человек 250. Семейные жили в отдель­ных квар­ти­рах, холо­стяки — в общежи­тиях: женщины зани­мали целый этаж в одном из зданий, мужчины — в трех отдельно стоящих стро­е­ниях. Отоп­ле­ние зданий было печное, уголь­ными бри­кетами. Уборка поме­ще­ний, а зимой и топка печек осу­ще­ст­в­ля­лась обслу­гой — это были пожилые фрау. Раз в неделю топи­лась баня. Рабо­тали два мага­зина (про­дук­то­вый и пром­то­вар­ный), парик­ма­хер­ская, ателье по пошиву одежды. Неже­на­тые питались в столо­вой (завтрак, обед и ужин). Куль­тур­ный досуг мы про­во­дили в клубе, рас­поло­жен­ном в шикар­ном двух­этаж­ном особ­няке, который нахо­дился в боль­шу­щем парке. По выход­ным дням нам пока­зы­вали раз­но­об­разные кино­фильмы, а иногда из СССР при­ез­жали кон­церт­ные бригады, в составе которых бывали и зна­ме­ни­то­сти, в том числе Майя Пли­сец­кая и Владлен Давыдов. Регу­лярно устра­и­вались танцы под радиолу, в которых мы при­ни­мали актив­ное участие. Не очень часто, но все же посе­щали мы и местный кино­те­атр, в котором я посмо­трел такие фильмы, как «Девушка моей мечты», «Мулен Руж» про зна­ме­ни­того фран­цуз­ского худож­ника Тулуз-Лотрека и другие, назва­ние которых не помню. Первые посе­ще­ния кино­те­а­тра вызы­вали у нас непод­дель­ное уди­в­ле­ние, так как захо­дить в него можно было и во время сеанса: фрау-капель­ди­нер с фона­ри­ком отво­дила тебя на сво­бод­ное место. Был в клубе и бильярд, и, конечно, буфет, где мы с удо­воль­ствием попи­вали раз­но­об­разные вина, такие как вен­гер­ские «Токай» и «Про­ман­тор». Я уже не говорю о богатом выборе мно­го­чи­с­лен­ных сортов немец­кого пива, люби­тели кото­рого погло­щали его в неве­ро­ят­ных коли­че­ствах. Помню, что осо­бенно ценился «Бокбир».

Нельзя не отметить и довольно частые поездки по раз­лич­ным досто­при­ме­ча­тель­ным местам ГДР. В субботу или в вос­кре­се­нье нам выде­лялся автобус, и все жела­ю­щие, а таких наби­ра­лось человек 25-30, отпра­в­ля­лись на экс­кур­сию. Мы ездили в Берлин, Лейпциг, где еже­годно осенью устра­и­ва­лась про­мыш­лен­ная выставка-ярмарка (Leipziger Messe), Мейсен (родина немец­кого фарфора), Веймар (памят­ник великим дея­те­лям Гер­ма­нии Гете и Шиллеру), Сак­сон­скую Швейца­рию с купа­нием в реке Эльбе, Обер­ви­зен­таль (катание на лыжах) и др. Летом в хорошую сол­неч­ную погоду мы выез­жали на природу, в основ­ном на озера, для купания и загара.

Большое вни­ма­ние в «Висмуте» уде­ля­лось и спор­тив­ной жизни. Еже­годно между Объек­тами про­во­ди­лись спар­та­ки­ады здо­ро­вья, которые вклю­чали в себя сорев­но­ва­ния по футболу, волейболу, кроссу, легкой атлетике (бег, прыжки, тол­ка­ние ядра), город­кам. Актив­ное участие в этих сорев­но­ва­ниях при­ни­мала и сборная команда нашего Объекта. Не оста­вался в стороне и я, участ­вуя в сорев­но­ва­ниях по легкой атлетике (бег на средние дистан­ции) и кроссу. Широко была развита худо­же­ствен­ная само­де­я­тель­ность: в пред­д­ве­рии больших празд­ни­ков между Объек­тами про­во­ди­лись смотры, пре­и­му­ще­ственно по хоро­вому пению. С этой целью на Объекте еже­не­дельно в вечер­нее время устра­и­вались репети­ции, в которых актив­ное участие при­ни­мала наша моло­дежь. Я тоже пел в хоре, которым руко­во­дил гео­фи­зик А. И. Саяпин. Наш кол­лек­тив неод­но­кратно занимал при­зо­вые места.

Не могу не отметить и такой вид досуга (по крайней мере своего), как охота. Дело в том, что детские годы я провел в неболь­шом при­волж­ском городке Плёсе Ива­нов­ской области, где жили мои роди­тели. Городок неболь­шой, очень живо­пис­ный, рас­ки­нулся на крутых холмах правого берега Волги. Со всех сторон он окружен лесами, в которых было полно ягод, грибов и, конечно, дичи (заяц, лиса, тетерев, рябчик, утки). Поэтому все свое сво­бод­ное время мы, маль­чишки, про­во­дили в лесу, а также на неболь­шой лесной речке Шохонке, про­те­ка­ю­щей рядом с городом и впа­да­ю­щей в Волгу. Когда я пошел в первый класс, отец подарил мне ружье 28-го калибра, пере­де­лан­ное из вин­че­стера. Охотиться с ружьем я стал с 4-го класса, но, когда я учился в 8-м классе, отца пере­вели в Иваново, и на охоте был поста­в­лен крест. Во время учебы в инсти­туте тоже было не до охоты, хотя в душе я никогда о ней не забывал. Поэтому поя­вив­шись в Ауэ­р­бахе и узнав, что на Объекте есть охот­ни­чий кол­лек­тив, я, не раз­ду­мы­вая и получив раз­ре­ше­ние началь­ника Объекта (таков был порядок), в бли­жайший выход­ной день выехал на авто­бусе в Карл-Маркс-Штадт, где нахо­ди­лось пра­в­ле­ние Цен­траль­ного обще­ства охот­ни­ков АО «Висмут», вступил в него и при­об­рел в охот­ни­чьем мага­зине обще­ства дву­стволь­ное ружье 12-го калибра с необ­хо­ди­мыми аксес­су­а­рами. Таким образом, мои мечты об охоте воп­лоти­лись в жизнь с самой лучшей стороны, о которой я не мог и думать. Обычно наш кол­лек­тив выезжал на охоту на спе­ци­ально выде­лен­ном авто­бусе ранним утром в субботу. К вечеру мы на нем же и воз­вра­щались. Охоти­лись (и очень удачно) на серых куро­па­ток, которые во мно­же­стве води­лись в сель­ско­хо­зяйствен­ных угодьях (немцам в то время запре­ща­лось иметь охот­ни­чье оружие), зайцев и уток.

В марте я был пере­ве­ден в ОТК Объекта 6 на долж­ность стар­шего инже­нера. Мой круг обя­зан­но­стей зна­чи­тельно рас­ши­рился: в под­чи­не­нии у нас были ОТК всех шахт Объекта, а также склад готовой про­дук­ции. В нашем отделе было три чело­века: началь­ник отдела И. В. Сергеев, я и В. Цымбал — тоже старший инженер. За отделом была закреп­лена лег­ко­вая авто­ма­шина с немец­ким шофером, кото­рого звали Вилли Зэрер. Рабочий день обычно скла­ды­вался из посе­ще­ния какой-либо шахты и спуска в нее вместе с сотруд­ни­ками ОТК этой шахты для кон­троля за очист­ной выемкой ура­но­вой руды. Обычно на шахты выез­жали В. Цымбал и я. В августе я вто­рично ездил в отпуск в СССР. За это время началь­ни­ком ОТК Объекта вместо Сер­ге­ева был назна­чен Иван Семе­но­вич Киричек — потом­ствен­ный донец­кий шахтер из Гор­ловки. Это был умуд­рен­ный опытом горный инженер (ему было в то время под 50) с большим про­из­вод­ствен­ным стажем, очень поря­доч­ный, добро­со­вест­ный человек; на работу он при­хо­дил, как правило, раньше всех. Так как наш отдел зани­мался готовой про­дук­цией, мы должны были еже­д­невно по посту­па­ю­щим с шахт ведо­мо­стям под­счи­ты­вать непо­сред­ствен­ное коли­че­ство металла в ура­но­вой руде, нахо­дя­щейся в железных ящиках, в соот­вет­ствии с ее сорт­но­стью, что тре­бо­вало много времени, так как основ­ными счет­ными меха­низ­мами были ручной ариф­мо­метр и кан­це­ляр­ские счеты. Иван Семе­но­вич владел ими в совер­шен­стве, и мы с Васей Цым­ба­лом вос­хи­щались его работой. На подсчет уходил целый день, поэтому Иван Семе­но­вич оста­вался на хозяйстве в отделе, а мы ездили по шахтам. Посте­пенно рас­четами овладел и я, в резуль­тате чего мне было дове­рено зани­маться этой бух­гал­те­рией.

Летом на наш Объект прибыла большая партия молодых спе­ци­али­стов — гео­фи­зи­ков и горных инже­не­ров, в основ­ном из Москвы. Среди них было много сим­па­тич­ных девушек, в одну из которых я влю­бился. Теперь после работы мы вдвоем часто совер­шали вечер­ние про­гулки по Ауэ­р­баху и вообще все сво­бод­ное время ста­рались пово­дить вместе. В резуль­тате после реги­стра­ции брака в совет­ском кон­суль­стве в Карл-Маркс-Штадте мы сыграли свадьбу у нас на Объекте. Так как все молодые спе­ци­али­сты были ком­со­моль­цами, то на Объекте была ком­со­моль­ская орга­ни­за­ция во главе с осво­бо­жден­ным секрета­рем. Помню, что им был Арий Нико­ла­е­вич Власов-Голо­ва­тый. Свадьбы такого рода были у нас неред­ким явле­нием. Подбор гостей про­из­во­дился при непо­сред­ствен­ном участии секретаря ком­со­моль­ской орга­ни­за­ции. Обычно при­сут­ство­вало человек 30-40. Наша свадьба прошла весьма успешно. Было очень весело, много смеха, музыки и танцев. Для обустройства семей­ной жизни нам сразу же была пре­до­ста­в­лена двух­ком­нат­ная квар­тира с полным набором мебели, сначала в здании столо­вой, затем — в отдель­ном кот­те­дже, а под конец — в четы­рех­этаж­ном здании, где про­жи­вали все наши семейные. Нача­лась и наша семейная жизнь, которая про­дол­жа­ется уже 54 года. В январе 2011 г. мы отметили брил­ли­ан­то­вую свадьбу. Моя жена Нина Кон­стан­ти­новна Васи­льева окон­чила Москов­ский геоло­го­раз­ве­доч­ный инсти­тут по спе­ци­аль­но­сти «инженер-гео­фи­зик» и в том же году была напра­в­лена в АО «Висмут». На нашем Объекте она рабо­тала заве­ду­ю­щей лабо­ра­то­рией ради­о­мет­рии.

В январе я был назна­чен началь­ни­ком ОТК нашего Объекта в связи с отъездом Ивана Семе­но­вича Киричка в Совет­ский Союз. Работы при­бави­лось. Теперь уже при­хо­ди­лось самому вести еже­д­нев­ные под­счеты добычи готовой про­дук­ции и под­во­дить итоги работы каждой шахты и Объекта в целом за каждый месяц. Но в этой области насту­пило зна­чи­тель­ное облег­че­ние: на смену уста­рев­шим ариф­мо­мет­рам и бух­гал­тер­ским счетам пришли элек­три­че­ские счетные машины, что зна­чи­тельно сокра­тило время про­ве­де­ния рас­четов. Да к тому же мне в штат добавили долж­ность учет­чика, так что я пол­но­стью осво­бо­дился от всех рас­четов. С ними успешно спра­в­ля­лась моя учет­чица Руфина Сер­ге­евна Тимо­фе­ева. Штаты ОТК на шахтах были пол­но­стью уком­плек­то­ваны моло­дыми спе­ци­али­стами — горными инже­не­рами из Москвы, Харь­кова, Дне­про­пет­ров­ска, Куз­басса. В памяти остались такие фамилии, как Ладыгин, Куз­не­цов, Саенко, Пет­ри­ченко, Бобин. В связи с этим хоте­лось бы также отметить, как с тече­нием времени меня­лась кад­ро­вая обста­новка на пред­при­ятиях АО «Висмут». Если в начале моего приезда все службы на шахтах, как я уже ранее отмечал, зани­мали совет­ские спе­ци­али­сты, то к концу моего пре­бы­ва­ния совет­ские спе­ци­али­сты сохра­ни­лись лишь в ОТК и частично в гео­фи­зике. Даже началь­ни­ком нашего Объекта стал немец­кий коллега, по-моему, Зееманн. В феврале в нашей семье про­и­зо­шло зна­ме­на­тель­ное событие — родился сын, а в начале мая того же года в связи с окон­ча­нием срока загран­ко­ман­ди­ровки мы выехали в СССР.

Под конец своих вос­по­ми­на­ний я просто не могу не упо­мя­нуть имена руко­во­ди­те­лей Объекта 6, под началом которых я наби­рался про­из­вод­ствен­ного и жиз­нен­ного опыта. Это прежде всего Николай Васи­лье­вич Стад­ни­ченко — горный инженер с богатым про­из­вод­ствен­ным опытом, лауреат Госу­дар­ствен­ной премии за вне­дре­ние цик­лич­ной орга­ни­за­ции труда на шахтах ком­би­ната «Росто­ву­голь». На смену ему пришел Евгений Сте­па­но­вич Евтюхов — тоже горный инженер с большим про­из­вод­ствен­ным стажем, ред­чайшей души человек. Глав­ными инже­не­рами Объекта 6 были: Иван Ива­но­вич Белов, Алек­сандр Ива­но­вич Анто­ненко, Биг­чен­таев; началь­ни­ками шахт — Кузин, Волын­ский, Вольхин, Тимо­феев. Также хочется добрым словом помя­нуть и моих сослу­жив­цев — гео­фи­зи­ков Корсуня, Лучина, Кечина, Осипова; геоло­гов Щепетиль­ни­кова, Алек­се­ева, Без­гу­бова; эко­но­ми­стов Куз­не­цову, Маль­гину, Демину; бух­гал­те­ров Анто­ненко и Михееву.

После воз­вра­ще­ния на Родину я тру­дился сначала в про­ек­т­ном инсти­туте «Цен­тро­ги­про­шахт» инже­не­ром, старшим инже­не­ром, руко­во­ди­те­лем группы, затем был пере­ве­ден в Мини­стер­ство уголь­ной про­мыш­лен­но­сти СССР в упра­в­ле­ние экс­пер­тизы про­ек­тов и смет, где прошел путь от стар­шего экс­перта до заме­сти­теля началь­ника упра­в­ле­ния. В январе 1992 г. в связи с лик­ви­да­цией мини­стер­ства я вышел на пенсию. И вот теперь, огля­ды­ва­ясь назад и срав­ни­вая раз­лич­ные периоды моей жизни, могу смело сказать, что самые лучшие годы — это годы моей моло­до­сти, которые выпали на период пре­бы­ва­ния в Гер­ман­ской Демо­кра­ти­че­ской Рес­пу­б­лике, на период тру­до­вой дея­тель­но­сти в совет­ско-гер­ман­ском акци­о­нер­ном обще­стве «Висмут». Это были неза­бы­ва­е­мые годы. Спасибо тебе, «Висмут»!