Гетман Александр Федорович

Приема посуды нет

Во ВНИИАЭС (тогда НПО Энергия) я попал в 1975 году после окон­ча­ния кафедры проч­но­сти МИФИ и аспи­ран­туры при первом в мире инсти­туте, спе­ци­али­зи­ру­ю­щемся по про­бле­мам проч­но­сти — Инсти­туте проблем проч­но­сти АН Украины. Привел меня мой давний друг В.Б.Кирил­лов, а при­ни­мал на работу (на долж­ность началь­ника сектора проч­но­сти) — Матвей Давы­до­вич Абра­мо­вич, пре­крас­ный адми­ни­стра­тор, который не боялся брать на работу в отдел мате­ри­а­ло­ве­де­ния реак­то­ров (ОМАР) талан­тли­вых и извест­ных спе­ци­али­стов, в том числе док­то­ров и кан­ди­да­тов наук, хотя сам был кан­ди­да­том тех­ни­че­ских наук. В ОМАРе к 1976 году были созданы 7 лабо­ра­то­рий, в которых рабо­тали 2 доктора наук и 17 кан­ди­да­тов наук.

ОМАР быстро раз­ви­вался, и в 1978 году мы сняли цоколь­ный этаж в жилом доме рядом с МИФИ на Кашир­ском шоссе. Там до этого был пункт приема посуды, и к нам еще долго при­но­сили сдавать бутылки, так что при­шлось пове­сить вывеску «ПРИЕМА ПОСУДЫ НЕТ».

Первые работы, выпол­нен­ные мной в ОМАР, были связаны с уста­нов­кой испы­та­тель­ных машин (раз­рыв­ной, копра и двух машин для испы­та­ний на мно­го­ци­к­ло­вую и мало­ци­к­ло­вую уста­лость) и обоб­ще­ним опыта экс­плу­а­та­ции 4-х блоков НВАЭС. Покупка и уста­новка испы­та­тель­ных машин было непро­стым делом в те годы. Так как все приборы и обо­ру­до­ва­ние в СССР фон­ди­ро­ва­лось, то выде­ле­ние фондов ждали годами. Но мне кто-то под­ска­зал, что надо при­не­сти коробку конфет чинов­нице, отве­ча­ю­щей за рас­пре­де­ле­ние фондов, и тебе сразу выделят фонды, и можно полу­чить то, что хочешь. Я так и сделал, и уже несколько месяцев спустя у нас в ОМАРе стояли четыре новень­кие испы­та­тель­ные машины.

С обоб­ще­нием опыта экс­плу­а­та­ции обо­ру­до­ва­ния и тру­бо­про­во­дов дело обсто­яло лучше. Первый выезд пред­стави­те­лей ОМАР на АЭС про­и­зо­шел зимой 1976 г. в составе: Вотинов С. Н. (нач. лаб. деля­щихся мате­ри­а­лов, д.т.н.), Гуляев В,Н. (нач. лаб. тру­бо­про­вод­ных сталей, к.т.н.), Лев­то­нов И.П. (нач. лаб. сварки, к.т.н.) и я. На НВАЭС нас при­ни­мали зам. глав­ного инже­нера по науке Голубев и нач. иссле­до­ва­тель­ского отдела Круглов. Мы пред­ло­жили три темы для заклю­че­ния хоз­до­го­во­ров: 1. Раз­делка отра­бо­тав­ших твэлов в горячей лабо­ра­то­рии НВАЭС по нашей про­грамме (было отвер­г­нуто со словами: «Мы будем рабо­тать и еще вам деньги платить?!»); 2. Замена тру­бо­про­во­дов на новые из новой стали, раз­ра­бо­тан­ной Гуля­е­вым В.Н. (также отвер­г­нуто, так как сталь для тру­бо­про­во­дов уже давно была выбрана); 3. Обоб­ще­ние опыта экс­плу­а­та­ции.

Когда мы вышли из каби­нета Голу­бева, Круглов кон­фи­ден­ци­ально мне объ­яс­нил, почему было принято мое пред­ло­же­ние об обоб­ще­нии опыта экс­плу­а­та­ции и раз­ра­ботке реко­мен­да­ций по повы­ше­нию надеж­но­сти: «Здесь все обо­ру­до­ва­ние и тру­бо­про­воды трещат и раз­ру­ша­ются».

Действи­тельно, к тому времени на НВ АЭС обвали­лась выго­родка в корпусе реак­тора 1 блока, все тру­бо­про­воды первого контура были выбро­шены и уста­но­в­лены новые из-за коль­це­вых, глу­бо­ких трещин, начали обры­ваться штанги СУЗ, текли чехлы СУЗ, потек кол­лек­тор паро­ге­не­ра­тора недавно вве­ден­ного в экс­плу­а­та­цию блока 3, и т.д., и т.п. В ту первую поездку на АЭС я понял, что про­блема мате­ри­а­ло­ве­де­ния на действу­ю­щей АЭС — это про­блема обес­пе­че­ния кон­струк­ци­он­ной проч­но­сти.

Мно­го­чи­с­лен­ные дефекты обо­ру­до­ва­ния и тру­бо­про­во­дов, выя­в­ля­е­мые на АЭС, с самого начала были настолько серьез­ной про­бле­мой, что тогдаш­ний руко­во­ди­тель отрасли (началь­ник ВПО «Сою­за­томэнерго» Веретен­ни­ков) на одном из больших сове­ща­ний заявил: «Экс­плу­а­та­ция — это ремонт». С тех пор прошло больше 30 лет, однако про­блему замед­лен­ного раз­ру­ше­ния эле­мен­тов АЭС так и не удалось снять. Правда, пони­ма­ние про­блемы чуть-чуть углу­би­лось: «Экс­плу­а­та­ция — это кон­троль и ремонт» — сказал послед­ний тех­ни­че­ский дирек­тор кон­церна «Росэнер­го­а­том» Н. М. Сорокин в одной из своих статей.

«Проч­ность не связана с безо­пас­но­стью», — заметил один из ведущих спе­ци­али­стов Гос­а­том­над­зора, когда я высту­пал на НТС ГАН в 2001 году. Действи­тельно, термин «проч­ность» отсут­ствует не только в ОПБ, но даже в Словаре тер­ми­нов ГАН. То, что началом мак­си­маль­ной про­ек­т­ной аварии явля­ется потеря проч­но­сти (разрыв) глав­ного тру­бо­про­вода, а началом мак­си­маль­ной запро­ек­т­ной аварии — разрыв корпуса реак­тора — было для него не в счет.

К сожа­ле­нию, до сих пор мало кто пони­мает, что про­блема мате­ри­а­ло­ве­де­ния на АЭС — это про­блема обес­пе­че­ния кон­струк­ци­он­ной проч­но­сти, что про­блема обес­пе­че­ния тех­ни­че­ской, ради­а­ци­он­ной и ядерной безо­пас­но­сти — это также в большой степени про­блема обес­пе­че­ния кон­струк­ци­он­ной проч­но­сти, что решение про­блемы обес­пе­че­ния кон­струк­ци­он­ной проч­но­сти — это в зна­чи­тель­ной степени обес­пе­че­ние высоких эко­но­ми­че­ских пока­за­те­лей АЭС, их эффек­тив­но­сти.

К счастью, началь­ник ОМАР М. Д. Абра­мо­вич понимал важ­ность раз­ви­тия работ в области проч­но­сти. Именно бла­го­даря его после­до­ва­тель­ной и энер­гич­ной под­дер­жке во ВНИИАЭС быстро раз­ви­ва­лось проч­ност­ное напра­в­ле­ние. Уже в конце 70-х годов была сфор­му­ли­ро­вана мето­доло­ги­че­ская основа работ — системный подход.

Толчком для этого явилось пони­ма­ние не только того, что для упра­в­ле­ния проч­но­стью на стадии экс­плу­а­та­ции необ­хо­дим учет каче­ства работ на стадиях про­ек­ти­ро­ва­ния, кон­стру­и­ро­ва­ния, изго­то­в­ле­ния, монтажа и экс­плу­а­та­ции, но также мно­го­чи­с­лен­ные факты неэф­фек­тив­но­сти выпол­ня­е­мых работ, напри­мер, анализа причин повре­жде­ний металла, выя­в­лен­ных в экс­плу­а­та­ции. Так, при­чи­ной раз­ру­ше­ния свар­ного шва №33 на кол­лек­торе паро­ге­не­ра­тора на 3 блоке НВАЭС в 1975 году мно­го­чи­с­лен­ная комис­сия в составе 50 спе­ци­али­стов назвала «кор­ро­зи­он­ное рас­тре­с­ки­ва­ние под напря­же­нием». Но когда был поста­в­лен вопрос, что делать для пре­ду­пре­жде­ния повре­жде­ний на других кол­лек­то­рах, то одна орга­ни­за­ция, где были сильны свар­щики, заявила, что причина в том, что в сварном шве не отожгли оста­точ­ные сва­роч­ные напря­же­ния. В орга­ни­за­ции, где были проч­ни­сты-рас­чет­чики, заявили, что все дело в цик­ли­че­ских напря­же­ниях, вызван­ных коле­ба­нием уровня воды в паро­ге­не­ра­торе. В орга­ни­за­ции, где были кор­ро­зи­о­ни­сты, пред­ло­жили при­ме­нить высо­ко­ни­ке­ле­вый элек­трод, и т.д. и т.п. В резуль­тате в отрасли потре­щало еще 40 кол­лек­то­ров.

В секторе, а затем и в лабо­ра­то­рии проч­но­сти интен­сивно раз­ви­вали методы меха­ники раз­ру­ше­ния, натур­ной тензо- и тер­мо­мет­рии, безо­б­раз­цо­вые методы испы­та­ния свойств мате­ри­а­лов, методы оценки досто­вер­но­сти нераз­ру­ша­ю­щего кон­троля и многие другие методы иссле­до­ва­ния фак­ти­че­ского состо­я­ния обо­ру­до­ва­ния на АЭС.

Были созданы Система авто­ма­ти­зи­ро­ван­ного кон­троля оста­точ­ного ресурса (САКОР), банк тест-образ­цов для иссле­до­ва­ния досто­вер­но­сти нераз­ру­ша­ю­щего кон­троля, нор­ма­тив­ные доку­менты и ком­пью­тер­ные про­граммы для опре­де­ле­ния проч­но­сти и ресурса в детер­ми­ни­сти­че­ской и веро­ят­ност­ной поста­новке, допу­сти­мых дефек­тов в экс­плу­а­та­ции, иссле­до­ва­ния ста­ре­ния металла, и целый ряд других.

Все это создало условия для пре­вра­ще­ния ОМАР в 1988 году в отде­ле­ние проч­но­сти, мате­ри­а­ло­ве­де­ния, сварки и нераз­ру­ша­ю­щего кон­троля. Началь­ни­ком отде­ле­ния А. А. Абагян назна­чил автора этих строк. К сожа­ле­нию, М. Д. Абра­мо­вич к этому времени вышел на пенсию. Суще­ствен­ную под­дер­жку соз­да­нию Отде­ле­ния оказали руко­во­ди­тели депар­та­мен­тов Мина­тома Кон­це­вой А.А., Демен­тьев В.Н., Фили­мон­цев Ю.Н.

Соз­да­ние отде­ле­ния уско­рило раз­ви­тие проч­ност­ного напра­в­ле­ния. При ВНИИАЭС был создан филиал кафедры проч­но­сти МИФИ, в отра­сле­вых инсти­ту­тах повы­ше­ния квали­фи­ка­ции читались курсы лекций по обес­пе­че­нию надеж­но­сти и безо­пас­но­сти АЭС на основе проч­ност­ных тех­ноло­гий, слу­ша­те­лями которых были не только сотруд­ники отделов металла и сварки АЭС, но и дирек­тора и главные инже­неры АЭС. Были уста­но­в­лены тесные рабочие кон­такты с зару­беж­ными орга­ни­за­ци­ями, такими как Сименс, Фра­ма­том, Тех­на­том, ИЯИ (Ржеж), ВУЙЭ (Трнава) и другими.

Решались про­блемы отра­сле­вого зна­че­ния, такие как вне­дре­ние средств безо­пас­но­сти на основе кон­цеп­ции «течь перед раз­ру­ше­нием» в систем­ном вари­анте, поз­во­ля­ю­щем повы­сить надеж­ность тру­бо­про­во­дов в тысячи раз, соз­да­вались научно обо­с­но­ван­ные нормы дефек­тов для экс­плу­а­та­ции, поз­во­ля­ю­щие в разы снизить объемы ремонта на АЭС. Иссле­до­вались досто­вер­ность нераз­ру­ша­ю­щего кон­троля в объемах, срав­ни­мых с зару­беж­ной про­грам­мой PISC, выпол­ня­е­мой 16 стра­нами Европы, США и Японией, и целый ряд других работ. Вос­пи­ты­ва­лась целая плеяда талан­тли­вых спе­ци­али­стов, среди которых были В.Ю.Зубов, Ю.Н.Козин, В.Ю.Маточ­кин, и др. Отде­ле­ние руко­во­дило тремя меж­ду­на­род­ными про­ек­тами, за которые Инсти­туту платили валютой.

Однако не все руко­во­ди­тели пони­мали важ­ность выпол­ня­е­мых работ. Так, как–то меня вызвал один из выше­сто­я­щих руко­во­ди­те­лей, который озна­ко­мился с нашими отчетами по досто­вер­но­сти нераз­ру­ша­ю­щего кон­троля и сказал: «Вы позо­рите совет­скую дефек­то­ско­пию». К сожа­ле­нию, зару­беж­ные резуль­таты про­граммы PISC, где также были зафик­си­ро­ваны низкие зна­че­ния досто­вер­но­сти НК, еще не были опу­б­ли­ко­ваны и в СССР были неиз­вестны. Воз­ник­шие труд­но­сти, свя­зан­ные с отсут­ствием действен­ной под­дер­жки работ и пере­стройка, привели, в конце концов, к закры­тию и лик­ви­да­ции отде­ле­ния в 1996 году. Из 120 сотруд­ни­ков отде­ле­ния уцелели только 12 человек, большая часть которых затем также уво­ли­лась. Однако ряд ведущих спе­ци­али­стов в Инсти­туте сегодня рабо­тает.

Сегодня есть все пред­по­сылки для вос­ста­но­в­ле­ния и нара­щи­ва­ния потен­ци­ала ВНИИАЭС в области обес­пе­че­ния кон­струк­ци­он­ной проч­но­сти АЭС и на этой основе суще­ствен­ного повы­ше­ния их надеж­но­сти, безо­пас­но­сти и эко­но­мич­но­сти. Наши оценки, выпол­нен­ные в инно­ва­ци­он­ном проекте «Повы­ше­ние эффек­тив­но­сти АЭС на основе вне­дре­ния систем­ной кон­цеп­ции проч­но­сти», который был пред­ста­в­лен и одобрен на инно­ва­ци­он­ных форумах Мина­тома в 2006 и 2007 гг., пока­зы­вают, что выпол­не­ние проекта поз­во­лит в сотни раз повы­сить надеж­ность АЭС и полу­чить эко­но­ми­че­ский эффект до 18 млрд. рублей в год, в том числе и за рубежом, а также на основе инно­ва­ци­онно-эко­но­ми­че­ского меха­низма, так как в проекте задейство­вано около 30 изо­б­рете­ний и патен­тов. Все это можно сделать за 3-4 года. Ренес­санс атомной энер­гетики требует вос­ста­но­в­ле­ния потен­ци­ала ВНИИАЭС в области кон­струк­ци­он­ной проч­но­сти, мате­ри­а­ло­ве­де­ния и нераз­ру­ша­ю­щего кон­троля.