Фомичев Игорь Алексеевич

Четверть века на профсоюзной ниве

Почему я пошел учиться в МИФИ и выбрал атомную отрасль? На мое поко­ле­ние повлиял фильм «Девять дней одного года». Физика была модной в те времена. В школе мне лучше всего давались физика и мате­ма­тика. К гума­нитар­ным пред­метам я отно­сился с меньшей любовью, и оценки были не очень. То, что вуз будет тех­ни­че­ским, понятно было с самого начала. А МИФИ окончил мой отец, я пошел по его стопам. Я до сих пор под­дер­жи­ваю связи с МИФИ, причем в разных ипо­ста­сях. Наблю­даю, как уни­вер­си­тет раз­ви­ва­ется. Мне это небез­раз­лично. В нашей семье три поко­ле­ния выпускни­ков МИФИ: мой сын тоже его окончил. Так что у нас дина­стия. Я в свое время серьезно зани­мался спортом: ходил в секцию самбо. Поэтому как почет­ный гость бываю на сорев­но­ва­ниях на Приз поко­ри­те­лей космоса, которые МИФИ про­во­дит еже­годно. Сорев­но­ва­ния стали уже меж­ду­на­род­ными. В этом году был юби­лейный турнир. Так что связь с вузом посто­ян­ная. И потом, многие мои зна­ко­мые рабо­тают в МИФИ.

Что в моей био­гра­фии самое сложное, сразу не скажешь. Навер­ное, началь­ный этап. Так полу­чи­лось, что научный руко­во­ди­тель моей диплом­ной работы по опре­де­лен­ным обсто­я­тель­ствам уво­лился, и я остался один на один с тема­ти­кой нашего отдела. И из сту­дента сразу пре­вра­тился в ответ­ствен­ного испол­ни­теля. Вот это было испы­та­ние! Но удалось выдер­жать. Хотя при­хо­ди­лось рабо­тать по 12 часов в сутки. Очень напря­жен­ный был момент. Но отдел тему сдал. Это было боевое кре­ще­ние. Это привило мне ответ­ствен­ность. И конечно, большую роль в моем ста­но­в­ле­нии как спе­ци­али­ста и как работ­ника аппа­рата главка сыграли коллеги. Я очень бла­го­да­рен моим учи­те­лям, с кото­рыми мне дове­лось рабо­тать.

В 1990-х годах наша отрасль ока­за­лась в очень сложном поло­же­нии. Мы были сильны, мощны, но не имели внешних кон­так­тов. Помню, не платили зар­плату по три месяца даже тем, кто работал на сборке-раз­борке ядер­ного оружия. Тре­бо­ва­лась ада­п­та­ция к новым усло­виям. Отрасль ведь супер­за­кры­тая, но и одна из эко­но­ми­ко­об­ра­зу­ю­щих, с огромным научным и тех­ни­че­ским потен­ци­а­лом. Кроме того, колос­саль­ную роль сыграл в свое время Чер­но­быль. После него в атомной энер­гетике насту­пила стагна­ция, руко­вод­ство страны отно­си­лось к нашей отрасли не лучшим образом. К счастью, сегодня ситу­а­ция изме­ни­лась. Есть про­грамма раз­ви­тия. Навер­ное, это един­ствен­ная отрасль, где в послед­ние годы госо­бо­рон­за­каз финан­си­ро­вался в полном объеме и в срок. Мы в нор­маль­ной ситу­а­ции. И сегодня у нас есть своя ниша. Есть тех­ноло­гии, которые лучше, чем у других. Но нельзя успо­ка­и­ваться.

Я всегда говорю: «Каждый должен отве­чать за свое напра­в­ле­ние». Сфера моей ответ­ствен­но­сти — соци­ально-тру­до­вые отно­ше­ния. Тех­ни­че­ское раз­ви­тие — сфера совер­шенно других спе­ци­али­стов. И здесь давать советы весьма сложно. Хотя я имею свой взгляд на ситу­а­цию: мы очень узко идем по суще­ству­ю­щим напра­в­ле­ниям, оптими­зи­руем чис­лен­ность, но не создаем пока аль­тер­на­тив­ных про­из­вод­ств, которые в случае кризиса под­стра­хо­вали бы основ­ное. По коли­че­ству рабочих мест я не вижу поло­жи­тель­ной дина­мики.

У каждого времени свои плюсы, свои минусы. В нулевые годы в нашей отрасли про­и­зо­шел тот самый перелом. Стали соз­да­ваться про­граммы раз­ви­тия. Но мы попали в кризис. Сначала в один, теперь вот — в другой. Но я думаю, если санкции еще про­дер­жатся, это нам только на руку. Во всяком случае, это поможет тем нашим инно­ва­то­рам, которые пыта­ются про­биться. На Западе для малого бизнеса больше льгот, а в России молодым, которые орга­ни­зуют соб­ствен­ное дело в сфере науки и техники, рас­кру­титься гораздо сложнее. Поэтому во время санкций можно сыграть на импор­то­за­ме­ще­нии, у молодых больше шансов пока­зать, что они могут.

Я часто бываю на пред­при­ятиях отрасли. В коман­ди­ров­ках нахо­жусь около трех месяцев в году. Изме­не­ния есть — как поло­жи­тель­ные, так и отри­ца­тель­ные. Возьмем топ­лив­ную ком­па­нию «ТВЭЛ». На многих пред­при­ятиях прошли мощ­нейшие сокра­ще­ния в рамках оптими­за­ции. Это необ­хо­димо, мы пони­маем. С одной стороны, растет про­из­во­ди­тель­ность труда. Но, с другой стороны, достиг­нут предел — дальше может начаться нега­тив­ное влияние на каче­ство про­дук­ции. А это ска­зы­ва­ется на кон­ку­рен­т­ной позиции на мировом рынке, чего допу­стить нельзя. Отно­си­тельно много пер­со­нала выве­дено в дочер­ние пред­при­ятия, причем в закры­тых городах. А они соз­да­вались из расчета, что там не будет кон­ку­рен­т­ной среды — другой принцип был заложен. Теперь возник кон­фликт инте­ре­сов внутри города. Но пред­при­ни­ма­ются попытки пов­ли­ять на ситу­а­цию.

При этом у нас в отрасли, навер­ное, одна из лучших систем соци­аль­ного парт­нер­ства. Она про­ни­зы­вает все уровни. На всех пред­при­ятиях — кол­лек­тив­ные дого­воры, которые под­го­то­в­лены с учетом осо­бен­но­стей кон­крет­ной орга­ни­за­ции. Если пред­при­ятие по воз­ра­сту спе­ци­али­стов молодое, надо уделять больше вни­ма­ния спор­тивно-оздо­ро­ви­тель­ной, куль­турно-мас­со­вой работе. Там, где сотруд­ники постарше, надо большую часть средств вкла­ды­вать в сана­торно-курорт­ные напра­в­ле­ния, меди­цину. Все эти вопросы реша­ются в диалоге.

СОУТ — спе­ци­аль­ная оценка условий труда — отдель­ная, важная и сложная тема. «Росэнер­го­а­том» первым начал вне­дрять СОУТ. И Бело­яр­ская станция — пилот­ный проект. Проф­союз участ­во­вал в этом про­цессе еще на стадии раз­ра­ботки закона. Что-то удалось учесть. По нашей ини­ци­а­тиве, напри­мер, был внесен пункт о воз­мож­но­сти проф­со­юза опро­те­сто­вать резуль­таты и про­ве­сти, правда, за свой счет, оценку заново. Мы доби­лись в зако­но­да­тель­ном порядке того, что, когда про­ве­дена оценка и класс вред­но­сти понижен, спе­ци­алист, который до этого работал на пред­при­ятии, во многом сохра­няет ком­пен­са­ции. Только что при­шедший на это место таких ком­пен­са­ций иметь не будет, потому что класс вред­но­сти другой. Конечно, СОУТ — вопрос болез­нен­ный. Человек работал, знал, что это вредное про­из­вод­ство, и получал допол­ни­тель­ный отпуск и доплаты. Но я уверен, что в итоге удастся добиться справед­ли­вой оплаты труда для всех. Система должна быть такой, чтобы чело­веку было инте­ресно прийти на наше пред­при­ятие. Он должен видеть, что тут платят хорошо, работа инте­рес­ная и о людях забо­тятся.

Было время, народ в тех­ни­че­ские вузы не шел. А сегодня аншлаг. Идут на ИТ, идут на элек­тро­нику, идут на энер­гетику. Что нужно моло­дому чело­веку? Первое — это пони­ма­ние, что его работа нужна. Вот когда я пришел в НИИ импуль­с­ной техники, будущий министр Михайлов, который у нас был замди­рек­тора по науке, собрал молодых, нари­со­вал на доске гору, в ней штольню в разрезе и сказал: «Вот здесь — ядерный заряд. Его делали сотни людей. Он очень дорого стоит. Его испы­ты­вают. А вот здесь стоит аппа­ра­тура нашего инсти­тута. И эта аппа­ра­тура должна сра­бо­тать и все изме­рить. Вы пред­ста­в­ля­ете ответ­ствен­ность, которую несете, раз­ра­ба­ты­вая эту аппа­ра­туру? И ответ­ствен­ность пред страной за то, что делаете?». Вот это мне запо­мни­лось с самого начала. Второе, что нужно, — достойная зар­плата. Потому что человек хочет создать семью, растить детей, дать им обра­зо­ва­ние, жить в хороших усло­виях. Делая нужное и важное дело, он должен полу­чать соот­вет­ству­ю­щее мате­ри­аль­ное воз­на­гра­жде­ние. Вот когда эти два фактора сов­па­дают, тогда успех неиз­бе­жен.

Я при­сут­ствую на еже­год­ных сове­ща­ниях руко­во­ди­те­лей отрасли. Именно там и про­зву­чало: «Кризис — это воз­мож­но­сти раз­ви­тия отрасли. Точка роста». Оста­лось эти воз­мож­но­сти найти. Одна из зна­чи­мых частей плана связана с изме­не­нием системы моти­ва­ции. За свои дости­же­ния сотруд­ники будут полу­чать солид­ные премии. Я выскажу, может быть, кра­моль­ную мысль. Соци­ализм умер по одной простой причине: был нарушен основ­ной его принцип «каждому — по труду». А если основ­ной принцип системы нару­ша­ется, она не рабо­тает. Кто-то может поднять двести кило­грам­мов, а кому-то и пять­де­сят тяжело. Рас­сло­е­ние должно быть обо­с­но­ван­ным. Тот, кто делает в десять раз больше, должен полу­чать соот­вет­ственно. И система должна идти нав­стречу таким людям.

Сегодня главная задача — довести до конца СОУТ. Это очень серьезная и сложная работа. Ведь никто этого не делал. Мы сейчас с кол­ле­гами из других проф­со­ю­зов регу­лярно обща­емся. Есть пред­ло­же­ние, чтобы бли­жайший гене­раль­ный совет Феде­ра­ции проф­со­ю­зов России рас­смо­трел эту про­блему. Как пример: про­верка обна­ру­жила, что спе­цо­ценка про­во­дится на рабочем месте в обе­ден­ный перерыв. Аппа­ра­тура выклю­чена, воз­действия мини­мальны. А замеры идут. Ну неправильно это! Сделали заме­ча­ние — исправили. Вот функция проф­со­юза.

Полный отпуск я не помню, когда и брал. Обычно две недели. Но хватает. Начи­на­ешь скучать по работе. Душа болит: а как там? Хобби? Хоте­лось бы зани­маться многим. Почаще ездить на рыбалку, на охоту — не один или два раза в год, а, может, четыре. Может, в огороде что-то там… Вот гложет меня, что в апреле не успел привить деревья в саду. На охоту выезжаю два раза в год. В этом году удачно вышло: на Ильмене двух гусей взял. И потом, хочется ведь поез­дить и посмо­треть. Столько всего инте­рес­ного в России. Вот был в Яро­с­ла­вле. Получил массу удо­воль­ствия. Походил по городу, по музеям. Изу­ми­тельно!

Проф­со­юзный лидер должен быть своим, чело­ве­ком одной про­фес­сии с теми, кого ему при­хо­дится защи­щать. А защи­щать при­хо­дится не потому, что дирек­тора или руко­во­ди­тели пред­при­ятий — враги. Это совсем не так. Они преданы делу и хотят раз­ви­вать наши про­из­вод­ства, наши пред­при­ятия. Но этому стрем­ле­нию развить должен быть проти­во­вес. Развить за счет кого? Ведь можно повы­сить про­из­во­ди­тель­ность труда, совер­шенно не повышая зара­бот­ную плату. Я не устаю пов­то­рять, что мы тоже заин­те­ре­со­ваны в раз­ви­тии про­из­вод­ства. Если пред­при­ятие убы­точно, то и делить ничего. И пер­спек­тив нет. И впереди потеря рабочих мест. А если пред­при­ятие бла­го­по­луч­ное, при­быль­ное, тогда есть о чем раз­го­ва­ри­вать. О под­го­товке новых кадров, закреп­ле­нии работ­ни­ков высокой квали­фи­ка­ции, сохра­не­нии про­из­вод­ствен­ного дол­го­летия. И в это тоже надо вкла­ды­вать. Чем выше тех­ноло­гии, тем дольше и дороже гото­вить спе­ци­али­ста. А значит, надо как можно дольше его сохра­нять, чтобы была отдача от опыта и знаний. Это ведь мощ­нейший капитал. Фре­зе­ров­щик растет 13 лет до высшего мастер­ства. Ну или не меньше девяти, если он одарен от природы. И пред­ста­в­ля­ете, ему вдруг что-то не понрави­лось: зар­плата низ­ко­вата, соци­аль­ный пакет не тот, да и вообще плохое отно­ше­ние. Человек пово­ра­чи­ва­ется и уходит. Это потеря. Потеря носи­теля уни­каль­ного опыта и знаний. Вот этого допу­стить никак нельзя.

Знаете, я без малого чет­верть века на проф­со­юз­ной ниве. В главке Мин­сред­маша, который зани­мался раз­ра­бот­кой и испы­та­нием ядер­ного оружия, прошел школу аппа­рат­ной работы, узнал людей. Это очень помогло мне. История не терпит сосла­га­тель­ного накло­не­ния. Что сделано, то сделано. Задним умом все крепки. Навер­ное, можно было сделать что-то лучше, что-то быстрее. Но жизнь есть жизнь. Я не жалею ни о чем. Все, что было пору­чено, было сделано.