Фомичев Игорь Алексеевич

Четверть века на профсоюзной ниве

Почему я пошел учиться в МИФИ и выбрал атом­ную отрасль? На мое поко­ле­ние повлиял фильм «Девять дней одного года». Физика была мод­ной в те времена. В школе мне лучше всего дава­лись физика и матема­тика. К гума­ни­тар­ным пред­ме­там я отно­сился с меньшей любо­вью, и оценки были не очень. То, что вуз будет тех­ни­че­ским, понятно было с самого начала. А МИФИ окон­чил мой отец, я пошел по его стопам. Я до сих пор под­держи­ваю связи с МИФИ, при­чем в раз­ных ипо­ста­сях. Наблю­даю, как уни­вер­си­тет раз­ви­ва­ется. Мне это небез­раз­лично. В нашей семье три поко­ле­ния выпуск­ни­ков МИФИ: мой сын тоже его окон­чил. Так что у нас дина­стия. Я в свое время серьезно занимался спор­том: ходил в секцию самбо. Поэтому как почет­ный гость бываю на сорев­но­ва­ниях на Приз поко­ри­те­лей кос­моса, кото­рые МИФИ про­во­дит ежегодно. Сорев­но­ва­ния стали уже меж­ду­на­род­ными. В этом году был юби­лей­ный тур­нир. Так что связь с вузом посто­ян­ная. И потом, многие мои зна­комые рабо­тают в МИФИ.

Что в моей биографии самое слож­ное, сразу не скажешь. Навер­ное, началь­ный этап. Так полу­чи­лось, что науч­ный руко­во­ди­тель моей диплом­ной работы по опре­де­лен­ным обсто­я­тельствам уво­лился, и я остался один на один с тема­ти­кой нашего отдела. И из сту­дента сразу пре­вра­тился в ответ­ствен­ного испол­ни­теля. Вот это было испыта­ние! Но уда­лось выдержать. Хотя при­хо­ди­лось рабо­тать по 12 часов в сутки. Очень напряжен­ный был момент. Но отдел тему сдал. Это было бое­вое креще­ние. Это при­вило мне ответ­ствен­ность. И конечно, большую роль в моем ста­нов­ле­нии как спе­ци­а­ли­ста и как работ­ника аппа­рата главка сыг­рали кол­леги. Я очень благо­да­рен моим учи­те­лям, с кото­рыми мне дове­лось рабо­тать.

В 1990-х годах наша отрасль ока­за­лась в очень слож­ном положе­нии. Мы были сильны, мощны, но не имели внеш­них кон­так­тов. Помню, не пла­тили зарплату по три месяца даже тем, кто рабо­тал на сборке-раз­борке ядер­ного оружия. Тре­бо­ва­лась адап­тация к новым усло­виям. Отрасль ведь супер­за­крытая, но и одна из эко­номи­ко­об­ра­зующих, с огром­ным науч­ным и тех­ни­че­ским потенци­а­лом. Кроме того, колос­саль­ную роль сыг­рал в свое время Чер­но­быль. После него в атом­ной энерге­тике наступила стаг­нация, руко­вод­ство страны отно­си­лось к нашей отрасли не лучшим обра­зом. К сча­стью, сегодня ситу­ация изме­ни­лась. Есть программа раз­ви­тия. Навер­ное, это един­ствен­ная отрасль, где в послед­ние годы госо­бо­рон­за­каз финан­си­ро­вался в пол­ном объеме и в срок. Мы в нормаль­ной ситу­ации. И сегодня у нас есть своя ниша. Есть тех­но­логии, кото­рые лучше, чем у других. Но нельзя успо­ка­и­ваться.

Я все­гда говорю: «Каж­дый должен отве­чать за свое направ­ле­ние». Сфера моей ответ­ствен­но­сти — соци­ально-тру­до­вые отноше­ния. Тех­ни­че­ское раз­ви­тие — сфера совершенно других спе­ци­а­ли­стов. И здесь давать советы весьма сложно. Хотя я имею свой взгляд на ситу­ацию: мы очень узко идем по суще­ствующим направ­ле­ниям, опти­ми­зи­руем чис­лен­ность, но не создаем пока аль­тер­на­тив­ных про­из­водств, кото­рые в слу­чае кри­зиса под­стра­хо­вали бы основ­ное. По коли­че­ству рабо­чих мест я не вижу положи­тель­ной динамики.

У каж­дого времени свои плюсы, свои минусы. В нуле­вые годы в нашей отрасли про­изошел тот самый пере­лом. Стали созда­ваться программы раз­ви­тия. Но мы попали в кри­зис. Сна­чала в один, теперь вот — в дру­гой. Но я думаю, если санкции еще про­держатся, это нам только на руку. Во вся­ком слу­чае, это поможет тем нашим инно­ва­то­рам, кото­рые пытаются про­биться. На Западе для малого биз­неса больше льгот, а в Рос­сии моло­дым, кото­рые орга­ни­зуют соб­ствен­ное дело в сфере науки и тех­ники, рас­кру­титься гораздо слож­нее. Поэтому во время санкций можно сыг­рать на импор­то­за­меще­нии, у моло­дых больше шан­сов пока­зать, что они могут.

Я часто бываю на предпри­я­тиях отрасли. В коман­ди­ров­ках нахожусь около трех месяцев в году. Изме­не­ния есть — как положи­тель­ные, так и отрица­тель­ные. Возьмем топ­лив­ную компа­нию «ТВЭЛ». На многих предпри­я­тиях прошли мощ­нейшие сокраще­ния в рам­ках опти­ми­за­ции. Это необ­хо­димо, мы понимаем. С одной сто­роны, рас­тет про­из­во­ди­тель­ность труда. Но, с дру­гой сто­роны, достиг­нут пре­дел — дальше может начаться нега­тив­ное вли­я­ние на каче­ство про­дукции. А это ска­зы­ва­ется на кон­ку­рент­ной позиции на миро­вом рынке, чего допу­стить нельзя. Отно­си­тельно много пер­со­нала выве­дено в дочер­ние предпри­я­тия, при­чем в закрытых горо­дах. А они созда­ва­лись из рас­чета, что там не будет кон­ку­рент­ной среды — дру­гой принцип был заложен. Теперь воз­ник конфликт инте­ре­сов внутри города. Но предпри­нимаются попытки повли­ять на ситу­ацию.

При этом у нас в отрасли, навер­ное, одна из лучших систем соци­аль­ного парт­нер­ства. Она про­ни­зы­вает все уровни. На всех предпри­я­тиях — кол­лек­тив­ные дого­воры, кото­рые подго­тов­лены с уче­том осо­бен­но­стей кон­крет­ной орга­ни­за­ции. Если предпри­я­тие по воз­расту спе­ци­а­ли­стов моло­дое, надо уде­лять больше внима­ния спор­тивно-оздо­ро­ви­тель­ной, культурно-мас­со­вой работе. Там, где сотруд­ники постарше, надо большую часть средств вкла­ды­вать в сана­торно-курорт­ные направ­ле­ния, медицину. Все эти вопросы решаются в диа­логе.

СОУТ — спе­ци­аль­ная оценка усло­вий труда — отдель­ная, важ­ная и слож­ная тема. «Росэнерго­атом» пер­вым начал внед­рять СОУТ. И Бело­яр­ская станция — пилот­ный про­ект. Проф­союз участ­во­вал в этом процессе еще на ста­дии раз­ра­ботки закона. Что-то уда­лось учесть. По нашей иници­а­тиве, напри­мер, был вне­сен пункт о возмож­но­сти проф­союза опро­те­сто­вать результаты и про­ве­сти, правда, за свой счет, оценку заново. Мы доби­лись в зако­но­да­тель­ном порядке того, что, когда про­ве­дена оценка и класс вред­но­сти понижен, спе­ци­а­лист, кото­рый до этого рабо­тал на предпри­я­тии, во многом сохра­няет компен­сации. Только что при­шед­ший на это место таких компен­саций иметь не будет, потому что класс вред­но­сти дру­гой. Конечно, СОУТ — вопрос болез­нен­ный. Чело­век рабо­тал, знал, что это вред­ное про­из­вод­ство, и полу­чал допол­ни­тель­ный отпуск и доплаты. Но я уве­рен, что в итоге удастся добиться спра­вед­ли­вой оплаты труда для всех. Система должна быть такой, чтобы чело­веку было инте­ресно при­йти на наше предпри­я­тие. Он должен видеть, что тут пла­тят хорошо, работа инте­рес­ная и о людях забо­тятся.

Было время, народ в тех­ни­че­ские вузы не шел. А сегодня аншлаг. Идут на ИТ, идут на элек­тро­нику, идут на энерге­тику. Что нужно моло­дому чело­веку? Пер­вое — это понима­ние, что его работа нужна. Вот когда я при­шел в НИИ импульс­ной тех­ники, будущий министр Михай­лов, кото­рый у нас был зам­ди­рек­тора по науке, собрал моло­дых, нари­со­вал на доске гору, в ней штольню в раз­резе и ска­зал: «Вот здесь — ядер­ный заряд. Его делали сотни людей. Он очень дорого стоит. Его испыты­вают. А вот здесь стоит аппа­ра­тура нашего инсти­тута. И эта аппа­ра­тура должна сра­бо­тать и все изме­рить. Вы пред­став­ля­ете ответ­ствен­ность, кото­рую несете, раз­ра­ба­ты­вая эту аппа­ра­туру? И ответ­ствен­ность пред стра­ной за то, что дела­ете?». Вот это мне запом­ни­лось с самого начала. Вто­рое, что нужно, — достой­ная зарплата. Потому что чело­век хочет создать семью, рас­тить детей, дать им обра­зо­ва­ние, жить в хороших усло­виях. Делая нуж­ное и важ­ное дело, он должен полу­чать соот­вет­ствующее мате­ри­аль­ное воз­награж­де­ние. Вот когда эти два фак­тора совпа­дают, тогда успех неиз­бежен.

Я при­сут­ствую на ежегод­ных совеща­ниях руко­во­ди­те­лей отрасли. Именно там и про­зву­чало: «Кри­зис — это возмож­но­сти раз­ви­тия отрасли. Точка роста». Оста­лось эти возмож­но­сти найти. Одна из зна­чимых частей плана свя­зана с изме­не­нием системы моти­вации. За свои достиже­ния сотруд­ники будут полу­чать солид­ные премии. Я выскажу, может быть, крамоль­ную мысль. Соци­а­лизм умер по одной про­стой при­чине: был нару­шен основ­ной его принцип «каж­дому — по труду». А если основ­ной принцип системы наруша­ется, она не рабо­тает. Кто-то может под­нять две­сти килограммов, а кому-то и пять­де­сят тяжело. Рас­сло­е­ние должно быть обос­но­ван­ным. Тот, кто делает в десять раз больше, должен полу­чать соот­вет­ственно. И система должна идти нав­стречу таким людям.

Сегодня глав­ная задача — дове­сти до конца СОУТ. Это очень серьез­ная и слож­ная работа. Ведь никто этого не делал. Мы сей­час с кол­легами из других проф­сою­зов регу­лярно обща­емся. Есть пред­ложе­ние, чтобы ближайший гене­раль­ный совет Феде­рации проф­сою­зов Рос­сии рас­смот­рел эту про­блему. Как при­мер: про­верка обна­ружила, что спе­цоценка про­во­дится на рабо­чем месте в обе­ден­ный пере­рыв. Аппа­ра­тура выклю­чена, воз­действия минимальны. А замеры идут. Ну непра­вильно это! Сде­лали заме­ча­ние — испра­вили. Вот функция проф­союза.

Пол­ный отпуск я не помню, когда и брал. Обычно две недели. Но хва­тает. Начи­на­ешь ску­чать по работе. Душа болит: а как там? Хобби? Хоте­лось бы заниматься многим. Почаще ездить на рыбалку, на охоту — не один или два раза в год, а, может, четыре. Может, в ого­роде что-то там… Вот гложет меня, что в апреле не успел при­вить дере­вья в саду. На охоту выезжаю два раза в год. В этом году удачно вышло: на Ильмене двух гусей взял. И потом, хочется ведь поез­дить и посмот­реть. Столько всего инте­рес­ного в Рос­сии. Вот был в Яро­славле. Полу­чил массу удо­вольствия. Похо­дил по городу, по музеям. Изуми­тельно!

Проф­союз­ный лидер должен быть своим, чело­ве­ком одной про­фес­сии с теми, кого ему при­хо­дится защищать. А защищать при­хо­дится не потому, что дирек­тора или руко­во­ди­тели предпри­я­тий — враги. Это совсем не так. Они пре­даны делу и хотят раз­ви­вать наши про­из­вод­ства, наши предпри­я­тия. Но этому стрем­ле­нию раз­вить должен быть про­ти­во­вес. Раз­вить за счет кого? Ведь можно повы­сить про­из­во­ди­тель­ность труда, совершенно не повышая зара­бот­ную плату. Я не устаю повто­рять, что мы тоже заин­те­ре­со­ваны в раз­ви­тии про­из­вод­ства. Если предпри­я­тие убыточно, то и делить ничего. И пер­спек­тив нет. И впе­реди потеря рабо­чих мест. А если предпри­я­тие благопо­луч­ное, при­быль­ное, тогда есть о чем разго­ва­ри­вать. О подго­товке новых кад­ров, закреп­ле­нии работ­ни­ков высо­кой ква­лифи­кации, сохра­не­нии про­из­вод­ствен­ного долго­ле­тия. И в это тоже надо вкла­ды­вать. Чем выше тех­но­логии, тем дольше и дороже гото­вить спе­ци­а­ли­ста. А зна­чит, надо как можно дольше его сохра­нять, чтобы была отдача от опыта и зна­ний. Это ведь мощ­нейший капи­тал. Фре­зе­ровщик рас­тет 13 лет до высшего мастер­ства. Ну или не меньше девяти, если он ода­рен от при­роды. И пред­став­ля­ете, ему вдруг что-то не понра­ви­лось: зарплата низ­ко­вата, соци­аль­ный пакет не тот, да и вообще пло­хое отноше­ние. Чело­век пово­ра­чи­ва­ется и ухо­дит. Это потеря. Потеря носи­теля уни­каль­ного опыта и зна­ний. Вот этого допу­стить никак нельзя.

Зна­ете, я без малого чет­верть века на проф­союз­ной ниве. В главке Мин­сред­маша, кото­рый занимался раз­ра­бот­кой и испыта­нием ядер­ного оружия, прошел школу аппа­рат­ной работы, узнал людей. Это очень помогло мне. Исто­рия не терпит сослага­тель­ного накло­не­ния. Что сде­лано, то сде­лано. Зад­ним умом все крепки. Навер­ное, можно было сде­лать что-то лучше, что-то быст­рее. Но жизнь есть жизнь. Я не жалею ни о чем. Все, что было пору­чено, было сде­лано.