Пограничный БАМ
Я учился в Лесотехническом институте на факультете «Системы управления», по окончании которого 90 процентов выпускников уходили на работу в космическую отрасль. Но я стал исключением и попал в отрасль атомную, и поскольку я электронщик, то пришел в направление технических средств охраны. В то время это было специальное конструкторское бюро, которое находилось на территории ВНИИХТ, где я проработал 4 года.
Мне повезло, я попал в группу, которая разрабатывала систему под названием «трасса третья» и предназначалась к установке в мавзолее Ленина. Сроки были чрезвычайно сжатые — всего один год, за который было необходимо разработать систему, изготовить и настроить её. Нашей задачей было обеспечить сбор информации со всех датчиков, установленных в мавзолее. Впервые была применена телеметрическая система, отвечавшая за обработку всей информации, а также новейшие системы защиты линий связи. Мне было 22 года, и этот проект стал для меня профессиональным вызовом. И даже в последующее время, когда я имел уже большой опыт, осуществление подобного проекта было бы для меня очень сложным. Вот там я понял, что такое самоотверженно работать! Этот опыт стал моим профессиональным стартом.
В 60-е годы руководство страны стало понимать, что с существующими темпами развития атомной промышленности и других важных отраслей на охрану режимных объектов придется направить половину мужского населения страны. Поэтому встал вопрос о разработке автоматизированных систем охраны. Сначала такая задача была поставлена Минрадиопрому, но дело не сдвинулось. В итоге было решено: раз основные секреты в Минсредмаше, пусть он и решает эту задачу.
Евгений Трофимович Мишин создавал отрасль физзащиты с нуля. Когда он начинал, не было ничего, а уже через месяц был подготовлен проект, Мишин представил его министру среднего машиностроения Ефиму Павловичу Славскому, и тот его одобрил. Был подписан приказ о создании лаборатории из 7 человек, которая впоследствии выросла в Элерон.
Мишину была поставлена задача по оборудованию защитными системами государственной границы СССР. В то время отношения с Китаем были сложными, и требовалось оборудовать сухопутную границу с этой страной. Создавалось специальное техническое управление, и Мишин привлекал в него молодые кадры. В 26 лет я попал в его поле зрения и пришел на работу в Минсредмаш. Мишин осознанно делал ставку на молодежь, и ему даже пришлось противостоять начальнику управления кадров Семидяеву, который считал, что следует набирать уже сложившихся, зрелых специалистов. Но в итоге Мишин настоял на своем, и около 80 процентов сотрудников были молодыми.
В 1976 году вышло постановление, преобразовавшее СКБ, где я работал, во Всесоюзный институт физических приборов. А в Минсредмаше при 2 ГУ (режимном) было создано специальное техническое управление во главе с Евгением Трофимовичем Мишиным, в которое входили пограничный отдел, отвечавший за оборудование физзащитой всех объектов отрасли, технический отдел (где работал я) и вспомогательный отдел, отвечавший за строительство, снабжение и т. п.
Впечатление от первого времени работы в министерстве было потрясающее! В то время там работали люди, начинавшие реализацию Атомного проекта. Министром был Славский. Нас посадили на третий этаж, где размещалось руководство министерства. Это были легендарные люди, Герои Соцтруда, лауреаты Ленинских премий, и в этом здании ты чувствовал особый дух — дух ответственности, государственного подхода. Мне не довелось тесно работать с основателями отрасли, но я их постоянно видел, встречал… Заходишь в лифт, а там академик Александров или Юлий Харитон…и это само по себе оказывало сильное влияние на мировоззрение.
С Мишиным я отработал почти 40 лет. Это была знаковая фигура. Он родился на Украине, в бедной семье, с детства увлекался радиотехникой, окончил техникум. Началась война, и он стал командиром радиовзвода. Участвовал в Сталинградской битве, был ранен. После войны Мишин с отличием окончил Академию связи и был откомандирован в Минсредмаш. Он не только был хорошо подготовлен технически, но и был энтузиастом своего дела. Не существовало кабинетов, куда он не мог бы попасть, если этого требовала работа. Он лично докладывал и Косыгину, и Андропову, при этом легко находил общий язык и с рядовыми сотрудниками. 40 лет, проведенных с таким человеком, оставили незабываемый след. Он обладал непростым характером, но иначе и не могло быть. Мишин был государственным человеком, не просто специалистом в своем деле, но отличным организатором и управленцем, своего рода «Курчатовым в Сигнализации». Я не хочу его идеализировать, он был строгий человек, но при этом уважал людей. На сотрудника можно накричать, но при этом не унижать. У Мишина была своя команда, которой он дорожил. И мы никогда не говорили у него за спиной ничего плохого. Он уважал людей, а люди уважали его. Он всегда выслушивал проблемы подчиненных, как производственные, так и личные, и старался помочь их решить. Мишин пользовался большим доверием и уважением Славского. И все решения, которые Евгений Трофимович предлагал, Славский, как правило, поддерживал. И эта поддержка очень помогла становлению и развитию нашей отрасли физзащиты.
Славский и Мишин были похожи по характеру. У них существовал некий внутренний стержень, позволявший реализовывать самые сложные задачи. Это были люди с талантами организаторов и управленцев, живших своим делом. Помню такой случай. 1995 год. Мишина пригласили по работе в США на 4 дня. Лететь 12 часов, 8 часов разница во времени, акклиматизация, но он словно не чувствовал усталости, а на обратном рейсе мы в самолете отмечали его день рождения — ему исполнилось 75 лет!
Задача по оборудованию госграницы стояла весьма остро, но техники для ее решения на тот момент не было, при этом была поставлена цель на оборудование 1,5 тысяч км границы в год. Были выбраны три «опытных» заставы, одну из которых курировал я. Эта застава, наверное, стала одним из самых сложных для меня проектов. Ведь все делалось впервые. Мы пробовали, искали разные решения и в итоге выполнили поставленную задачу. Были запущены проекты по созданию техники, к которым подключили порядка 50 тысяч сотрудников. Мы продолжали активно развивать технологии физической защиты на базе двух главков, отвечавших за разработку и производство ядерного оружия, на чьих заводах мы наладили производство систем защиты. Мы называли этот проект «Пограничный БАМ». Условия были очень разные. От Кушки, где жара, нет воды и все заметает песком, до Заполярья, где снег и морозы. А техника должна работать везде.
Технических сложностей было очень много. Например, необходимо было создать систему, устойчивую к грозам и молниям. Мы также оборудовали комплексами защиты мобильные группы, дежурившие в 20-километровой зоне границы с Афганистаном. Нас фактически мобилизовали, специалисты работали днями и ночами, а сроки поставки комплексов были расписаны буквально по часам. Мы чувствовали, что решаем государственные задачи. В итоге мы оборудовали системами защиты 14,5 тысяч км государственной границы.
Мне часто приходилось бывать на границе. Один раз это был участок в 300 км от Алма-Аты, на границе с Китаем. Произошло землетрясение в 6 баллов. Гостиница, где я жил, буквально ходила ходуном. А накануне было заявление ТАСС, что в случае провокаций со стороны Китая СССР даст соответствующий ответ. И я подумал: «Ну вот, началось!». В итоге все обошлось. Чаще я бывал на восточной границе, объездил практически весь Казахстан. Чтобы вы ощутили качество нашей работы, могу сказать, что даже после того, как распался СССР, а Казахстан, Туркмения и другие бывшие республики СССР стали самостоятельными государствами, наши комплексы продолжали исправно работать.
Так сложилось, что Элерон принимал участие во всех событиях, где у государства возникали какие-либо проблемы. Возьмем 1986 год, Чернобыль. На нас легла задача оборудования ограждения вокруг г. Припяти и 30-километровой зоны, пострадавшей после аварии. Первую группу наших специалистов, прибывших туда, возглавил лично Мишин. Я прилетел в составе второй группы, 22 июня, в день своего рождения. Нам были приданы военные, мы жили внутри самой зоны, в палатках, кровати стояли на земле. Опасности мы тогда не чувствовали. 30-километровая зона была разделена на три сектора, за один из которых отвечал я. В мое распоряжение был передан целый полк. Мы ставили ограждения, делали ворота и калитки, проход через которые был жестко регламентирован. Мы установили более 100 км заграждений. За 4 недели комплекс защиты был подготовлен к сдаче. За этот труд мы были награждены правительственными наградами.
Еще один уникальный объект, в оборудовании которого я принимал участие — Третьяковская галерея. Мы создали уникальный охранный комплекс, который учитывал временные параметры работы музея. У музея три режима работы: первый, когда он открыт для посетителей, второй, когда закрыт, и третий, когда там работает обслуживающий персонал: специалисты, реставраторы и т. д. С ночным, закрытым режимом проблем не возникло: закрываются двери, и помещения ставятся под охрану. Когда же в музее были люди, само помещение не охранялось, и пришлось ставить под охрану каждый экспонат отдельно. Мы использовали правило трех ключей. В музее был пульт у милиции, пульт у службы безопасности и пульт у главного хранителя. И только когда сигнал приходил с 3-х пультов, экспонат можно было снять с охраны и отключить сигнализацию. Мы оборудовали все музеи Кремля, Оружейную палату, Пушкинский музей.
Отдельная история была с оборудованием сигнализацией аэропорта Шереметьево, построенного к Олимпиаде-80. Объект был практически готов, когда спохватились, что он не оборудован системами охраны. И нам пришлось прокладывать провода и устанавливать оборудование, буквально «вгрызаясь в гранит», которым были отделаны здания аэропорта, «вписывая» системы охраны в архитектурный ансамбль уже построенного комплекса.
Сегодня я отвечаю за систему контроля безопасности транспортировки ядерных материалов. Это наш проект. Мы его разработали и продолжаем совершенствовать. Мы сконструировали специальные автомобили, оборудованные датчики, которые также установлены на вагоны и суда, информация с которых отслеживается сетью диспетчерских пунктов. В реальном режиме времени мы мониторим каждое транспортное средство, знаем его местоположение. Эта система уникальна: ни одна отрасль, кроме атомной, не имеет подобной разработки.