Бороздин Юрий Сергеевич

Металл рвался, а люди выстаивали!

В 1955 г. я окончил Москов­ский горный инсти­тут им. И. В. Сталина и по рас­пре­де­ле­нию был напра­в­лен в почто­вый ящик 1119 (в насто­я­щее время ОАО «ВНИ­ПИ­пром­тех­ноло­гии»). Как я туда попал? На 5 курсе, перед защитой диплома, в инсти­тут пришел человек в штат­ском и стал по одному вызы­вать уже пред­ва­ри­тельно наме­чен­ных сту­ден­тов в кабинет на собе­се­до­ва­ние. Каждый выхо­дя­щий из каби­нета хранил гро­бо­вое мол­ча­ние. Все были пре­ду­пре­ждены о нераз­гла­ше­нии про­и­зо­шедшего раз­го­вора. Я пытался наво­дя­щими вопро­сами хоть как-то опре­де­лить: где пред­стоит тру­диться, работы в горе или на поверх­но­сти и т.п.? Ответ на все был одно­зна­чен: там узнаешь. А где там? Вот тебе номер теле­фона, после отпуска позво­нишь, тебя встретят. Так я ока­зался на этом пред­при­ятии.

После 5 лет работы про­ек­ти­ров­щи­ком я и еще несколько человек подали зая­в­ле­ния о пере­воде на про­из­вод­ство в любой из наших горных ком­би­на­тов. Про­ек­т­ные работы были мне не по душе. В резуль­тате меня направили в ГДР на пред­при­ятие СГАО «Висмут», где я про­ра­бо­тал сле­ду­ю­щие 5 лет.

В начале 60-х "Висмут" являлся основ­ным постав­щи­ком урана для совет­ской атомной про­мыш­лен­но­сти. По иронии судьбы я снова ока­зался в про­ек­т­ном отделе. Но здесь имелось серьез­ное пре­и­му­ще­ство: рудники рас­по­ла­гались отно­си­тельно неда­леко — 1,5-2 часа на машине, что давало воз­мож­ность увидеть, как воп­ло­ща­ется в реаль­но­сти все то, что мы соз­да­вали на чер­те­жах. В про­цессе работ при­хо­ди­лось решать сложные задачи. Одна из них — это тушение крупных подземных пожаров. На отдель­ных руд­ни­ках в составе руды нахо­дился пирит — минерал, спо­соб­ный само­воз­го­раться при доступе кисло­рода, что зача­стую и при­во­дило к подземным пожарам.

На другом руднике срочно необ­хо­димо было решать вопрос с вен­ти­ля­цией. Работу ослож­няла большая про­тя­жен­ность горных выра­бо­ток — это была целая подзем­ная страна. Порой никто даже точно не знал, где именно и сколько воздуха попа­дает в ту или иную шахту и откуда и сколько выходит. Мы рас­считали вен­ти­ля­цию. Сов­местно с немец­кими кол­ле­гами создали макет рудника и продули его в Горной ака­демии в г.Фрай­берге. Следует отметить, что вен­ти­ля­ция на ура­но­вых руд­ни­ках явля­ется одной из самых главных соста­в­ля­ю­щих про­из­вод­ства. От нее зависит здо­ро­вье гор­ня­ков.

Когда горные работы опу­сти­лись на 1000 м, тем­пе­ра­тура на забое пре­вы­сила 50 гра­ду­сов. Воз­ни­кла про­блема охла­жде­ния глу­бо­ких гори­зон­тов. Этого до нас еще никто не делал, ничего подоб­ного в горной прак­тике в те времена не было, ни в каких учеб­ни­ках этому не учили. При­хо­ди­лось все соз­да­вать, рас­счи­ты­вать и решать впервые. Когда в празд­нич­ные дни рудники не рабо­тали, наша неболь­шая русско-немец­кая группа денно и нощно нахо­ди­лась в выра­бот­ках, доводя пока­за­тели до рас­чет­ных. Задача была решена. За нее полу­чили госу­дар­ствен­ную премию.

Вер­нув­шись из ГДР, я сразу получил назна­че­ние в Мин­сред­маш. Отбор был очень строгий. Со мной, простым инже­не­ром, про­во­дил собе­се­до­ва­ние заме­сти­тель мини­стра по кадрам. Беседа была нефор­маль­ной, дли­тель­ной и обсто­я­тель­ной. Зам­ми­ни­стра инте­ре­со­вали не только про­из­вод­ствен­ные, но и житейские вопросы. После собе­се­до­ва­ния упра­в­ле­ние кадров пред­ло­жило мне работу в Первом главном упра­в­ле­нии кура­то­ром по стро­и­тель­ству объек­тов госу­дар­ствен­ного назна­че­ния (ГН) и объек­тов по под­го­товке к испы­та­ниям спе­циз­де­лий. Позже я узнал, что такая прак­тика приема на работу в аппарат мини­стер­ства при­ме­ня­лась к каждому буду­щему сотруд­нику.

На работу в мини­стер­ство при­ни­мались только спе­ци­али­сты с большим про­из­вод­ствен­ным опытом работы, в основ­ном с пред­при­ятий мини­стер­ства. Я не знаю ни одного случая, чтобы на работу в мини­стер­ство был принят человек с инсти­тут­ской скамьи. Как-то на одном из парт­со­бра­ний началь­ник упра­в­ле­ния кадров, докла­ды­вая о ротации кадров, отметил, что в мини­стер­стве имеется трех­крат­ный резерв на заме­ще­ние и выдви­же­ние.

Отно­ше­ния среди сотруд­ни­ков упра­в­ле­ния, как в любом кол­лек­тиве, бывали разные, но в целом добро­же­ла­тель­ные, ровные. Молодых спе­ци­али­стов как таковых не было, были вновь при­ня­тые про­фес­си­о­наль­ные спе­ци­али­сты. Отно­ше­ние к ним на первых порах было шефское: помо­гали войти в курс дела по работе с доку­мен­тами, нала­дить связь с про­из­вод­ствен­ными отде­лами и упра­в­ле­ни­ями, с кури­ру­е­мыми пред­при­яти­ями. Такое же отно­ше­ние было и со стороны руко­вод­ства.

Первое главное упра­в­ле­ние (1ГУ) — сырье­вой главк по добыче и пере­ра­ботке урана. В его состав входили 9 гор­но­руд­ных ком­би­на­тов, 2 рудо­у­пра­в­ле­ния, 2 объекта по испы­та­нию спе­циз­де­лий, загра­нич­ные пред­при­ятия в Бол­га­рии, ГДР, Румынии, Польше, Чехо­сло­ва­кии. Ком­би­наты в основ­ном были гра­до­об­ра­зу­ю­щими, с большой чис­лен­но­стью насе­ле­ния. Напри­мер, При­ка­спийский ком­би­нат (г. Шев­ченко) и Наво­ийский (г. Навои) нас­чи­ты­вали порядка 300 000 жителей каждый.

Мне было пору­чено зани­маться Север­ной экс­пе­ди­цией (позднее Экс­пе­ди­ция №2) на Ново­зе­мель­ском поли­гоне и Цен­траль­ной экс­пе­ди­цией на Семи­па­ла­тин­ском поли­гоне, где про­во­ди­лись испы­та­ния спе­циз­де­лий. Работа была строго засе­кре­чена. Я - главный спе­ци­алист, позднее - заме­сти­тель началь­ника отдела капиталь­ного стро­и­тель­ства 1ГУ - под­чи­нялся только началь­нику Главка и его заме­сти­телю по кап­стро­и­тель­ству, имел очень широкие пол­но­мо­чия с выходом на руко­во­дя­щих работ­ни­ков нашего и других мини­стер­ств. На Семи­па­ла­тин­ском поли­гоне испы­ты­вались заряды срав­ни­тельно неболь­шой мощ­но­сти, на Ново­зе­мель­ском мощ­ность зарядов была зна­чи­тельно выше. И там, и там в год про­во­дили по несколько взрывов. Задачей гор­ня­ков была про­ходка и соот­вет­ству­ю­щее доо­бо­ру­до­ва­ние штолен, в которые затем закла­ды­вались испы­ты­ва­е­мые изделия. Про­тя­жен­ность штолен дости­гала двух-трех и более кило­мет­ров. Горные работы велись на пере­движ­ном обо­ру­до­ва­нии. Условия были экс­тре­мально тяжелые, осо­бенно зимой в усло­виях поляр­ной ночи и вечной мерз­лоты. На Новой Земле сильные ветра (там их назы­вают вари­ан­тами; на моей памяти до 52 м/сек.) и мороз 15-30 гра­ду­сов. У бето­но­ме­ша­лок рвался металл, а люди выста­и­вали!

С учетом внеш­не­по­ли­ти­че­ской обста­новки от гор­ня­ков тре­бо­ва­лось в мак­си­мально сжатые сроки гото­вить фронт работ для испы­та­ний. Нами были орга­ни­зо­ваны ско­рост­ные про­ходки по 150-220 м/мес. готовой горной выра­ботки. Такие темпы были не разовые, а выдер­жи­вались из месяца в месяц до полной сдачи объекта. И сейчас на мате­рике ско­ро­сти про­ходки порядка 200м/мес. счита­ются рекор­д­ными. Из-за сложных кли­ма­ти­че­ских и бытовых условий в Север­ную экс­пе­ди­цию как руко­вод­ство, так и рядовые сотруд­ники коман­ди­ро­вались на 1 год.

В конце 80-х годов на объект пришел новый дирек­тор — Ана­то­лий Андре­е­вич Гера­си­мов. С его поя­в­ле­нием многое стало меняться. Раньше все жили в общих щитовых бараках, и когда под­ни­мался сильный ветер, все пере­би­рались на проти­во­полож­ную сторону барака, так как спать с под­вет­рен­ной стороны было невоз­можно. Кухня была сол­дат­ская, и со снаб­же­нием воз­ни­кали перебои. Одна из основ­ных задач, которую поставил перед собой дирек­тор, — создать на пред­при­ятии нор­маль­ные про­из­вод­ствен­ные и бытовые условия для работы и отдыха гор­ня­ков. Арен­до­вали старую сол­дат­скую казарму, пере­стро­или и отре­мон­ти­ро­вали ее. Полу­чи­лось новое общежи­тие с отдель­ными ком­на­тами на 2 чело­века, в каждой из которых стояли теле­ви­зор и холо­диль­ник. В общежи­тии обустро­или столо­вую с тре­х­ра­зо­вым пита­нием, тре­на­жер­ный зал, бильярд, комнату отдыха, неболь­шой бассейн. И спе­ци­али­сты стали при­ез­жать на Новую Землю не на год, а на несколько лет. Гера­си­мов в первую очередь заботился о людях, за 15 лет его работы на Новой Земле не было ни одного случая с задер­ж­кой зар­платы или отсут­ствием горячей пищи на рабочем месте.

В Цен­траль­ной экс­пе­ди­ции было проще. Ее объект нахо­дился в 120 км от города, который потом стал назы­ваться Кур­ча­тов. Там были школы, детские сады, все были обес­пе­чены жильем, у многих были свои дачки и при­у­са­деб­ные участки. Сотруд­ники экс­пе­ди­ции рано утром в поне­дель­ник на авто­бу­сах отпра­в­ля­лись на объект, в пятницу вечером воз­вра­щались домой к семьям.

По про­из­вод­ствен­ным вопро­сам мне часто при­хо­ди­лось общаться (по моей сфере дея­тель­но­сти) с заме­сти­те­лями мини­стра, другими началь­ни­ками Главных упра­в­ле­ний, а иногда с Ефимом Пав­ло­ви­чем Слав­ским. Это была плеяда весьма ода­рен­ных, неор­ди­нар­ных и квали­фи­ци­ро­ван­ных в своей области руко­во­ди­те­лей высо­кого ранга. Ефим Пав­ло­вич Слав­ский очень ува­жи­тельно отно­сился к шах­те­рам. В начале 80-х был такой случай. Вызы­вает меня к себе началь­ник главка Николай Бори­со­вич Карпов и говорит: «Слушай, на носу Новый год, надо бы ребят на Новой Земле поздравить и что-нибудь послать. Там же купить-то негде." Пошли к Ефиму Пав­ло­вичу. Он говорит: «Пойдешь в Упра­в­ле­ние рабо­чего снаб­же­ния (УРС) и скажешь, что тебе нужно для шах­те­ров. Я выделю на это соот­вет­ству­ю­щие сред­ства». Пришел я к началь­нику УРСа, и мы начали наби­рать: шам­пан­ское, водку, колбасу, сало, закуски, сига­реты и прочее к хоро­шему празд­нич­ному столу. Потом все было отпра­в­лено на Новую Землю спе­ци­аль­ным само­летом. С годами эта история пре­вра­ти­лась в легенду, но это было на самом деле!

Или другой случай. Я был заме­сти­те­лем секретаря пар­т­ор­га­ни­за­ции 1ГУ, в которой состоял Е. П. Слав­ский. Прихожу к Ефиму Пав­ло­вичу принять пар­тийные взносы. Меня встре­чает Евгения Пав­ловна — неиз­мен­ный его секретарь. Говорит: «Сейчас ему доложу, но у него сове­ща­ние». Слав­ский тут же прервал сове­ща­ние: "Мне нужно выпол­нить свой пар­тийный долг." Запла­тил взносы, не хватало несколь­ких копеек. Я говорю: «Да ладно, это копейки». Слав­ский отве­чает: «Нет!». Занял их и запла­тил всю поло­жен­ную сумму.

Несколько раз я был с ним в коман­ди­ров­ках. Я вам скажу: этого, как гово­рится, врагу не поже­ла­ешь. Подъем рано утром, завтрак - и отпра­в­ля­емся по объек­там. В Средней Азии жара за 40, а он лазит по лест­ни­цам на уста­нов­ках по подзем­ному выще­ла­чи­ва­нию, и осталь­ным при­хо­дится тоже вслед за ним. Воз­вра­щались с объек­тов, как правило, уже под вечер. Времени - только быстро поу­жи­нать и добраться до кровати. За ужином у него спра­ши­вают: «Ефим Пав­ло­вич, завтра вос­кре­се­нье, мы отды­хаем?». - "Тогда действи­тельно надо отдох­нуть — поедем на объекты на час позже».

Зна­ко­вые для атомной отрасли фигуры обла­дали не только выда­ю­щимися интел­лек­ту­аль­ными и орга­ни­за­ци­он­ными талан­тами, но и были на уди­в­ле­ние скромнейшими людьми. Один из них - Юлий Бори­со­вич Харитон. В степях Заволжья про­во­дили мирные взрывы для соз­да­ния в земле поло­стей, которые в даль­нейшем пред­по­ла­га­лось исполь­зо­вать под хра­ни­лища. Юлий Бори­со­вич — выда­ю­щийся ученый с мировым именем - никому ничего не говоря, оторвался от своих тело­хра­ни­те­лей и приехал на какой-то попут­ной машине, чтобы удо­сто­ве­риться в правиль­но­сти ведения работ. Когда мне доло­жили, что он здесь, я не мог в это пове­рить.

Вот такие люди рабо­тали в атомной отрасли!

Как-то зам­ми­ни­стра финан­сов по обо­ронке сказал: «Мин­сред­маш — мощ­нейшая орга­ни­за­ция, спо­соб­ная решить любую задачу. У вас все свое: наука, про­ек­ти­ров­щики, стро­и­тели, мон­таж­ники, плюс испол­ни­тель­ность и дис­ци­плина».

Эста­фету славных дел и тра­ди­ций Мин­сред­маша про­дол­жил и при­у­мно­жил назна­чен­ный на долж­ность руко­во­ди­теля атомной отра­с­лью С. В. Кири­енко.