Российские атомщики сделали невозможное
После армии я поступил в Днепропетровский инженерно-строительный институт. Учился я хорошо, обучение давалась легко. Мне была присвоена ленинская стипендия, а по завершении обучения я получил красный диплом. Отмечу, что преподаватели были очень требовательны к нам и давали знания, которые пригодились в будущем. Мы изучали предметы по сооружению и проектированию строительных конструкций: сопромат, строительная механика, железобетонные/металлические конструкции, основание фундамента и многие другие. Преподаватели были в возрасте, со значительным багажом теоретических и практических знаний. По железобетонным конструкциям — Нагорная Таисия Фоминична, по основанию фундамента — Захваткин Михаил Павлович, заведующий кафедрой основания фундамента Швец Виктор Борисович и другие.
Профессор, доктор наук, академик Виктор Борисович Швец много занимался нефтяной отраслью в качестве профессионального специалиста в области фундаментов. Он работал на открытии основных советских нефтяных месторождений, занимался строительством в вечной мерзлоте и на болотах.
Наш завкафедрой имел множество благодарностей и орденов, Совет министров СССР неоднократно отмечал его заслуги в нефтяной отрасли. И после окончания института в 1983 году именно он предложил мне распределиться в Министерство высшего образования и поступить в аспирантуру, что я и сделал. Тема диссертации у меня была «Основание фундамента реакторных отделений». Так у меня и появилось непосредственное отношение к атомной отрасли.
Здание реакторного отделения — это уникальное сооружение. Оно, во-первых, очень сильно нагружено — давление на квадратный сантиметр грунта в среднем 5-6 килограммов. Для сравнения: если взять любой многоэтажный жилой дом или административное здание, то давление составит 2 кг на квадратный сантиметр. Кстати, давление дымовой трубы высотой 350 метров также составляет всего 2 кг на квадратный сантиметр, у Останкинской башни — тоже около 2 кг. А у реакторного здания — 5-6!
Во-вторых, у реакторных зданий с энергоблоками типа ВВЭР-1000 большая площадь — около 700 квадратных метров. Поэтому характеристики здания реакторного отделения никак не укладывались в действовавшие на то время нормативные стандарты. И мне поручили изучить — как и почему «поведение» оснований и фундаментов здания с ядерным реактором выходит из общего правила.
Я полностью был погружен в науку и работу. Тогда в СССР практиковалась хоздоговорная тематика, то есть у вузов были договорные отношения с различными промышленными предприятиями страны. Наш институт имел соответствующий договор с атомными станциями. И я в период учебы в аспирантуре побывал на многих АЭС, где выполнял исследовательскую работу: высокоточные замеры осадков, кренов реакторных отделений, фундаментов машинных залов и других конструкций, расположенных на территории атомной станции.
Я был на различных АЭС Союза: Запорожской, Хмельницкой, Ростовской, Калининской, Курской, а также на болгарской АЭС Козлодуй. На этих объектах я занимался темой вибрации фундаментов турбины. Перед монтажом турбины необходимо сдать по акту фундамент, а он, в свою очередь, сдается, когда проведены виброиспытания конструкции. Существовали специальные генераторы вибрационных колебаний, и мы замеряли, чтобы выявить, где находится нежесткий узел, — например, микротрещина в стенах, или в стыке стены с фундаментом. Конструкции были огромные — 75 метров в длину, 20 — в ширину и 20 — в высоту. После соответствующих процедур мы понимали, где повышенная податливость, недостаточная жесткость, и по многим фундаментам принимались соответствующие решения. В итоге фундамент получался единой монолитной конструкцией.
Больше всего я был поражен, когда впервые увидел пуск первого энергоблока (ВВЭР-1000) Калининской АЭС. Пусковые работы завершились как раз под Новый год — 31 декабря 1983 года, когда мы замерили уровень вибрации фундамента турбины блока. Зрелище впечатляло масштабностью, когда сотни людей, работавших при реализации проекта, сдавали в эксплуатацию атомный энергоблок мощностью 1000 Мвт.
На других строительных площадках АЭС я видел, какие объемы строительства реализуются, как слаженно работают коллективы из тысяч людей, как этот большой «муравейник» живет и функционирует. Могу сказать, что на меня произвел неизгладимое впечатление прежде всего масштаб строительства атомной станции.
Я проводил много опытов в котлованах строящейся Запорожской АЭС. Например, штамповые опыты иногда длились по несколько суток, поэтому приходилось ставить палатку и жить в котловане.
Наука всегда в почете. Начальник стройки Рем Германович Хенох, главный инженер стройки Владимир Филиппович Дудник и другие руководители относились ко мне хорошо и всегда удовлетворяли мои просьбы по предоставлению необходимых для исследований материалов и техники. Когда я ближе познакомился с этими людьми, то понял, что подход к работе у них творческий, а они понимали, что прогресса без науки не может быть.
В то время я учился на втором курсе аспирантуры. Руководство Запорожской атомной станции меня заметило и пригласило на работу начальником технического отдела стройки. Безусловно, этому предшествовало общение и обсуждение задач моей научной работы, и начальники, видимо, увидев во мне потенциал, предложили такую должность.
В то время я не был членом партии, и поэтому партийный комитет меня не утвердил на эту должность. После этого я отправился к руководству и объяснил ситуацию. Внимательно выслушав, начальник стройки сказал: «Иди, работай. Мы разберемся».
Так я и начал свою официальную трудовую деятельность в атомной энергетике. Причем сразу начальником техотдела. А через некоторое время мне дали двухкомнатную квартиру. В то время это казалось чем-то невероятным! Люди жили в общежитиях и ждали заветную жилплощадь по 5 — 10 лет, а я в свои 27 лет уже заехал в две комнаты!
Спустя много лет начальник строительства Запорожской АЭС Рем Германович Хенох сказал: «Ты правильно воспринимал рабочую ситуацию, принимал решения, рационально отвечал на критику, и поэтому я решил сразу назначить тебя на руководящую должность». Воспоминания о том периоде жизни остались у меня самые позитивные — каждое утро я с удовольствием и энтузиазмом шел на работу.
Сегодня, когда я участвую в проекте сооружения АЭС Аккую в Турецкой Республике, у меня похожие ощущения. Мы будем строить первую АЭС в Турции. АО АККУЮ НУКЛЕАР впервые в мире реализует проект атомной станции по модели BOO («build-own-operate»; «строй-владей-эксплуатируй»). Я рад, что причастен к такому масштабному энергетическому сотрудничеству России и Турции.
Относительно экстремальных ситуаций на память приходит только одно событие. Перед пуском первого энергоблока Запорожской АЭС на площадке строительных конструкций был пожар. Инцидент сразу же был локализован и не носил катастрофического характера. В какой-то степени это была проверка нашей противопожарной службы.
Стоит также вспомнить чернобыльскую аварию — судьба так распорядилась, что я не попал на ее ликвидацию, хотя меня вызвали в военкомат и вручили повестку. В соответствии с регламентом, я доложил руководству о призыве на полгода к месту катастрофы. Однако руководство Запорожской АЭС приняло все меры, чтобы меня не мобилизовали на устранение последствий. Этот вопрос решался через секретаря Запорожского областного комитета партии. Аргументировал Рем Германович так: «Я отправил на ликвидацию более 500 человек со стройки. А если этим еще будут заниматься и руководители, то сооружение Запорожской АЭС затянется на неопределенное время». Вот так я остался на рабочем месте, тем более, что в 1986 году планировался запуск третьего энергоблока.
Как-то на нашем рабочем совещании присутствовал один из основателей советской ядерной энергетики, президент академии наук СССР, доктор физико-математических наук, профессор Анатолий Петрович Александров. Меня поразил масштаб его личности. Тогда он проводил научные мероприятия, связанные с пусконаладочными работами блоков типа ВВЭР-1000 на Запорожской АЭС.
Отдельно хочется сказать о руководителе управления строительных работ Запорожской АЭС Реме Германовиче Хенохе. Это удивительный по трудоспособности человек. Он реализовал проект Запорожской ГРЭС — самой крупной в Украине и Европе на то время. При тепловой электростанции был построен целый город Энергодар — на сегодняшний день его население составляет более 53 000 человек.
Возведение нового города дало мощный импульс экономическому развитию региона. Вместе с электростанциями в Энергодаре построили несколько предприятий, выпускающих комплектующие изделия для энергетики: завод нестандартного оборудования, комбинат железобетонных конструкций ТЭС и АЭС, два мощных домостроительных комбината. Развитую инфраструктуру города образовали детские сады, школы, дома быта и магазины, кинотеатры и стадионы. Были построены пансионаты на берегу Азовского и Черного морей.
За время строительства Запорожской ГРЭС Хенох собрал сильный, профессиональный коллектив строителей и монтажников. Под его руководством были разработаны уникальные технологии и методы строительства энергетических объектов. Когда закончилось строительство ГРЭС, Рем Германович боролся за то, чтобы сохранить созданный рабочий коллектив. Он был одним из сторонников строительства Запорожской АЭС недалеко от ГРЭС. Именно Хенох предложил идею поточного метода строительства моноблоков типовой АЭС с реакторами ВВЭР-1000, принял участие в разработке универсального проекта и реализовал его на строительстве шести блоков Запорожской АЭС. Это решение использовали в проектах Балаковской АЭС, Ростовской АЭС, Калининской АЭС, Хмельницкой АЭС, Ровенской АЭС, Южно-Украинской АЭС, АЭС Темелин в Чехословакии и АЭС Козлодуй в Болгарии.
Я благодарен судьбе за то, что она свела меня с таким человеком. Я очень многому смог у него научиться и в дальнейшем применить на практике. Искренне считаю, что успех реализации проекта Запорожской АЭС связан непосредственно с Ремом Германовичем Хенохом. Без его участия и управления не удалось бы достигнуть таких результатов. Он был интеллектуалом и уникальным инженером.
В то время одновременно было открыто несколько масштабных строительных площадок атомных станций — Балаковская, Запорожская, Калининская, Крымская, Ростовская, Хмельницкая. На некоторых было 4 блока, на Хмельницкой — 2, на Запорожской — 6 (первая очередь — 4 энергоблока, вторая — 2). Хочу отметить, что вторая очередь Запорожской АЭС — это практически вторая атомная станция со своим административным зданием, гидросооружениями, административным корпусом для персонала, столовой и другими вспомогательными сооружениями. Четыре атомных энергоблока первой очереди станции пускались с разницей в один год. Я не знаю примеров, когда кто-либо в мире осуществил такой темп. Хочу отметить, что все первые 4 блока Запорожской АЭС были построены четко в соответствии с графиком и в нормативные сроки. И ни у кого из нас тогда не было сомнений, что будет иначе. Пятый блок мы пустили со смещением в полтора года, а 6-й запустили бы с разницей в 1 год, но его, в связи с распадом СССР, ввели в эксплуатацию лишь через 5 лет.
Многие инновационные решения, применяемые при реализации проекта Запорожской АЭС, были внедрены на крупных строительных площадках СССР. Например, у нас в полтора (а иногда и в два) раза была ниже удельная трудоемкость стройки, то есть рабочих было меньше, но сроки не срывались и не переносились.
В 1999 году меня пригласили на АЭС Бушер. И я увидел, что там собирается настоящий коллектив профессионалов, болеющих за свое дело. Иногда, конечно, было тяжело, так как иранские инженеры получили в основном западное образование. Нам приходилось им все досконально объяснять и показывать, чтобы прийти к «общему знаменателю». Но результат стоил того: мы реализовали проект, в который никто из зарубежных коллег не верил. «Атомстройэкспорту» (входит в контур ГК «Росатом») и его подрядчикам удалось осуществить интеграцию российского оборудования в строительную часть, выполненную по немецкому проекту, и применить около 12 000 тонн немецкого оборудования.
Первый блок АЭС Бушер подключен к национальной энергосистеме Ирана в сентябре 2011 года. Когда АЭС Бушер была запущена, иностранные СМИ признали, что российские атомщики сделали невозможное! Писали о том, что изначально никто не верил, что удастся реализовать такой проект.
Отмечу, что Россия и Иран в ноябре 2014 года подписали контракт на сооружение по российской технологии двух новых блоков АЭС Бушер. На станции будут возведены два усовершенствованных энергоблока с реакторами российского типа ВВЭР мощностью 1000 МВт поколения 3+, обладающими всеми современными системами безопасности.
В начале 2015 года российские проекты иранской атомной электростанции Бушер и индийской АЭС Куданкулам названы проектами 2014 года по версии старейшего энергетического журнала США «Power Engineering» в номинации «Атомная энергетика». А это говорит о многом.
В свободное от работы время я играл в шахматы, катался на велосипеде и немного путешествовал. Обычно я не мог позволить себе длинный отпуск, а свободное время старался посвятить семье. Я очень люблю читать. Тогда был дефицит книг, и стоило кому-то из товарищей прочитать хорошую книгу, то ее передавали из рук в руки и в прямом смысле «зачитывали до дыр».
С будущей женой я в свое время учился в одном строительном институте. Поэтому, будучи архитектором, она меня всегда поддерживала. Младший сын — экономист, работает в Пенсионном фонде России, а старший закончил факультет «теплоэнергетическое строительство» Московского государственного строительного университета. Вот он как раз и пошел по моим стопам — сейчас трудится на площадке строительства проекта АЭС Аккую в провинции Мерсин. Надеюсь, что в будущем он станет первоклассным инженером.
В моей работе случались и курьезы. Например, на одном из мероприятий в Турции в начале реализации проекта меня спросили: правда ли, что радиация с АЭС может пройти по проводам со станции и попасть в каждый дом и квартиру. Это, безусловно, вызвало у меня улыбку, но я доходчиво объяснил, что такое просто невозможно по законам физики. Иногда приходится сталкиваться и с такими случаями. Поэтому АО АККУЮ НУКЛЕАР ведет активную информационную работу с населением, разъясняет принципы работы атомной станции, рассказывает о ее системах безопасности, об экологии, о развитии инфраструктуры в процессе строительства и при эксплуатации АЭС. В городе Мерсин у нас работает центр общественной информации, где любому желающему расскажут про мирный атом и проект строительства АЭС Аккую. Наша компания открыто и в соответствии с турецким законодательством реализует этот проект.
Я считаю, что без мирного атома сегодня невозможно экономическое развитие. Об этом говорят и соответствующие примеры передовых стран. Могу сказать, что при сегодняшних нормах, стандартах безопасности просто не может случиться того, что произошло на Чернобыльской АЭС или на АЭС Фукусима. Отмечу, что события, произошедшие на этих станциях, позволили сделать соответствующие выводы, которые учтены в проектах строительства атомных станций российского дизайна. Мы рассчитываем вероятность любого чрезвычайного события на станции. Если эта вероятность существует, пусть даже одна на миллион, то создаются и совершенствуются системы обеспечения безопасности для ее предотвращения.
Я уверен, что прогресс в энергетике на сегодняшний день заключается в развитии ядерной генерации.
На мой взгляд, было бы хорошо создать единую информационную платформу, которая аккумулировала бы опыт строительства работы различных АЭС в прошлом и в настоящем. Можно было бы говорить о сокращении сроков реализации атомных энергетических проектов при сохранении высокого качества работ.
Я недавно посетил строительные площадки Белорусской АЭС и Нововоронежской АЭС. Пообщавшись со специалистами, я могу сказать, что управленческие решения должны приниматься с учетом целого ряда известных выводов: если на одной стройке было что-то успешно применено, тогда и на другой это должно быть внедрено, — может, с незначительными изменениями. Иногда приходится сталкиваться с тем, что каждая строительная площадка представляет собой отдельный механизм, а должна быть единая система, в которой звеньями одной цепи являются АЭС, строящиеся в России и в других странах.
В советское время был Союзатомэнергострой, в Министерстве среднего машиностроения было Главтехуправление. Туда на совещания приезжали со строительных площадок Балаковской, Ростовской, Калининской и других атомных станций. Мы знали, что и где происходит, перенимали передовой опыт друг у друга. Была здоровая производственная конкуренция. Например, на строительстве Запорожской АЭС был организован поточный метод строительства, что позволило в кратчайшие сроки построить 6 энергоблоков. Надеюсь, эту практику мы реализуем при строительстве АЭС Аккую в провинции Мерсин.
В этом году российская ядерная генерация отмечает 70-летие. Это знаковая дата. Сегодня Россия, также как и СССР в свое время, занимает лидирующие позиции в области ядерной генерации — от добычи урановой руды, ее переработки и обогащения до строительства и вывода АЭС из эксплуатации. Хочу отметить, что преемственность поколений в атомной энергетике является очень важным фактором развития этой высокотехнологичной, инновационной отрасли. У нас есть колоссальный опыт, и чтобы его не потерять, надо передать молодежи все, что наработано за эти семь десятилетий. А передавать есть что!