«Тропа Бочвара»
Во ВНИИНМ я пришел в конце 1971 года после окончания МИТХТ, по распределению. И сразу попал на установку У-14 отдела А-3 (130). Начальником этого отдела была Зинаида Васильевна Ершова. В отделе я проработал 40 лет, из них около 20 лет под её началом. Мне приходилось частенько бывать на техсоветах отдела, которые вела Зинаида Васильевна; бывали с ней и личные беседы.
Увидев Ершову впервые, я был озадачен: как такая уже немолодая (ей тогда было 70 лет), маленькая хрупкая женщина с тихим тонким голосом могла руководить таким большим коллективом (тогда в отделе было около 200 человек)? Позже я понял, что в основе её руководства лежала чёткая, довольно жёсткая, продуманная административная иерархия взаимоотношений. Она умело пользовалась своими правами начальника, не перекладывала на заместителя свои обязанности. Это требовало от неё большой работоспособности, выносливости. У Ершовой была отличная научная интуиция. Она хорошо знала слабые и сильные черты характера всех руководящих сотрудников отдела, их интеллектуальные возможности. Она любила смелые, оригинальные решения, и если какая-то идея казалась ей авантюрной, она выносила её на обсуждение техсовета.
Техсоветы отдела, как правило, были длительными – по три часа и более, и часто представляли собой «мозговой штурм». Ершова собирала сотрудников и ставила задачу, которую коллектив должен был решать совместно. По настоянию Зинаиды Васильевны на техсоветы обязательно приглашали молодых специалистов, которые могли принять участие в обсуждениях. После трех часов заседания я, да и другие участники, сильно уставали, а Ершовой, по-моему, было хоть бы что. До конца техсовета у неё был спокойный, ровный голос без признаков усталости.
Однажды произошел такой случай. Я публично покритиковал моего начальника. Он обиделся и решил меня наказать. И вот, когда я совершил небольшое административное нарушение, начальник написал в отдел кадров служебную записку с просьбой приказом по институту объявить мне замечание. В то время я готовился поступить в аспирантуру, и этот приказ мог существенно затруднить поступление. Мои старшие коллеги по работе сказали, что единственный способ сделать так, чтобы приказа не было, - обратиться к начальнику отдела, то есть к Ершовой. Но с какими словами я должен обратиться, ведь нарушение-то было? И здесь старшие коллеги, ближайшее окружение Ершовой, мне подробно рассказали, как надо себя вести и что говорить, чтобы Ершова помогла. Они были почти уверены, что Ершова будет на моей стороне, так как знали её принципы подхода к решению таких ситуаций. Я пришёл к Ершовой без предварительной договорённости, но мне показалось, что она в общих чертах знала ситуацию и меня ждала. Я подробно рассказал ей о случившемся конфликте. Помнится, она мне ответила, что в молодости была очень активной, любила покритиковать начальство «невзирая на лица». И у неё начались конфликты, которые только мешали работе, а пользы от критики не было совсем. Она беседовала со мной целый час. После беседы Зинаида Васильевна позвонила в отдел кадров юристу и попросила отменить готовившийся приказ, так как это неправильный приказ и его быть не должно.
В своей позиции по любому вопросу она исходила из принципа пользы делу и легко шла на компромиссы, чтобы соблюсти этот принцип. Беседуя, дискутируя с Ершовой, как правило, заранее представляешь, в каком вопросе она тебе уступит, согласится с тобой, а в каком будет твёрдо отстаивать своё мнение. Такая предсказуемость Ершовой была ценным её качеством. Когда вы работаете в одном коллективе, необходимо понимать друг друга и знать, что вы друг от друга хотите и можете получить.
Ершовой предложили уйти с поста начальника отдела, когда ей было уже за восемьдесят. Вот тогда мы стали понимать важность тех принципов руководства, которые выработала и использовала она. Многие принципы, которые мы воспринимали при Ершовой как само собой разумеющееся, довольно быстро стали непринципиальными, потому что так было проще. На ее фоне новое руководство было откровенно слабым. Ершова с высот своего профессионализма и авторитета могла вести и вела людей за собой. Сегодня это можно сказать вполне определенно.
Ершова до конца своих дней жила интересами отдела, часто из дома звонила ведущим сотрудникам, своим ученикам, интересовалась, давала советы, приглашала к себе в гости.
В 1972 году корпус «Д» стали готовить к слому, и У-14 переехала в корпус «А». Как-то раз, проходя со своим руководителем по второму этажу, я увидел идущего навстречу пожилого человека небольшого роста, плотного телосложения с лицом, напоминающим древнего философа. Мой руководитель сказал: «Вот идет директор нашего института». Так я впервые увидел Андрея Анатольевича Бочвара – его кабинет был тогда на втором этаже корпуса «А».
После этого мы часто встречали Андрея Анатольевича, когда он шел обедать. В 14 часов, когда очередь в столовой становилась небольшой, он выходил из корпуса - как правило, один, и шел через парк по тропинке, которую позже стали называть «тропой Бочвара». В столовой он вставал в конец очереди, но его часто пропускали вперед. Он брал обед и садился за один из столиков, рядом с раздачей. Эти столики обычно бывали свободными. К нему мог подсесть любой сотрудник, что часто и бывало.
Андрей Анатольевич одевался очень просто: летом часто ходил в расстегнутом пиджаке, зимой я как-то видел его в шапке-ушанке. При встрече на территории института он, как правило, здоровался первым, кивком головы.
Помню случай: кажется, в 1980 году мы приехали на химкомбинат «Маяк», на защиты двух кандидатских диссертаций. Тогда на «Маяке» только создали аспирантуру, это были первые защиты, и наш институт был официальным оппонентом. На защиты решил приехать Андрей Анатольевич. Возможно, в связи с этим защиты решили провести торжественно, в актовом зале, на сцене, с большим количеством зрителей. Первая защита прошла нормально, а вот со второй возникли трудности. Все рецензенты и оппоненты стали жаловаться, что соискатель не исправил ни одной из ошибок, указанных ими на предзащите, и что таким образом соискатель толкает совет проголосовать против его диссертации. Тогда слово взял Андрей Анатольевич, он очень деликатно, витиевато дал понять, что отрицательно голосовать не стоит, и защиту надо принять. В перерыве в фойе все присутствующие разбились на кучки и бурно обсуждали сложившуюся ситуацию, только Андрей Анатольевич задумчиво стоял один, в стороне от всех. Почему мне запомнился этот эпизод? Мы знали, что А. Бочвар требовал от научных сотрудников добросовестной работы и терпеть не мог халтуру. Но, видимо, в данном случае ему понравилось, как соискатель держал себя на защите, как энергично он отстаивал свою правоту, как этот человек, до сих пор помню его фамилию – Карпухин, предан науке.
Еще один интересный эпизод произошёл в 1982-1983 годах. В нашем отделе А-3 (130) в то время работал один очень толковый электрик. Всё бы хорошо, но этот электрик был склонен к запоям, а напившись, иногда уходил в «загул». Вот однажды он прогулял целую неделю. Ему сказали – прощаем в последний раз. Уйдешь в новый загул – уволим по статье. Он дал обещание, но спустя месяц напился и опять несколько дней не выходил на работу. Делать нечего, отправили документы об его увольнении на подпись директору. Бочвар внимательно изучил ситуацию, но документы на увольнение не подписал – если сейчас уволим, человек пропадет, давайте дадим ему ещё один шанс исправиться. Я помню, многим из нас такое решение директора показалось беспринципным, но ещё больше удивился сам электрик. Такое высокое доверие директора, знаменитого академика к рядовому рабочему буквально заблокировало его пристрастие к алкоголю, вдохновило его. Он стал усиленно работать над собой и вскоре избавился от алкогольной зависимости.
Еще один эпизод. В 1982 году А. А. Бочвару исполнилось 80 лет. В клубе ВНИИНМ по этому поводу устроили торжественное заседание. Приехали знаменитые учёные, руководители предприятий, министерские работники. Министр Ефим Павлович Славский торжественно наградил Андрея Анатольевича очередным Орденом Ленина. В ответном слове Бочвар поблагодарил за поздравления, за награду и добавил, что награждать нужно не за имя, не за юбилейную дату, а за заслуги. "А за заслуги я все награды уже давно получил", - сказал он.