Башкатов Виктор Васильевич

Книги — мое Все!

Родился я 26 января 1950г. в Орен­бург­ских степях, в маленьком поселке с кра­си­вым назва­нием Род­нички, кото­рого, к сожа­ле­нию, уже давно не суще­ствует. Мой отец, Баш­ка­тов Васи­лий Фёдо­ро­вич, 10.10.1924 г.р., фрон­то­вик, старшина роты стан­ко­вых пулеме­тов «Мак­сим», три года как был демо­би­ли­зо­ван из Крас­ной Армии, в 1949г. женился на моей маме — Марии Серге­евне, урож­ден­ной Ари­с­ки­ной и рабо­тал меха­ни­за­то­ром отд.№ 4 сов­хоза им. Сверд­лова.

На чет­вер­том году моей жизни отца пере­вели трак­то­ри­стом/ком­бай­не­ром этого же хозяйства на отде­ле­ние № 3 в пос. Ерма­ково. В этом степ­ном поселке, на речке Малый Уран я и про­вел первую, опре­де­ляющую часть своей жизни: здесь пошел в школу и закон­чил её в 1967 году с пра­вом полу­че­ния сереб­ря­ной медали, но пред­став­ле­ние зате­ря­лось из-за разу­круп­не­ния сельских райо­нов; здесь, семи­класс­ни­ком, встре­тил свою любовь и судьбу по имени Люда; отсюда был при­зван в ноябре 1968 года в ряды Совет­ской Армии, после демо­би­ли­за­ции осе­нью 1970 года, в декабре того же года мы с Людой поже­ни­лись. Как и вся­кий сельский маль­чишка после­во­ен­ных, труд­ных лет, я рано познал труд: уже с чет­вер­того класса мы помогали взрос­лым в поле (особо запом­ни­лась про­полка пше­ницы, т.к. сор­няк — осот — очень колюч, а мы выры­вали его голыми руками); ещё инте­рес­нее, но и тяже­лее из-за жары и опас­но­сти — сжига­ние остат­ков соломы после уборки зерна ком­бай­нами, в ого­роде — та же про­полка, полив, сбор урожая. С 13 — 14 лет мы рабо­тали пол­ный рабо­чий день (от зари до зари) со взрос­лыми: маль­чишки — на сено­косе, при­цепщи­ками на плу­гах и сеял­ках, пасли скот и т.д. — и в тече­ние учеб­ного года, и на кани­ку­лах…

Яслей-сади­ков, ни каких-то других орга­ни­зо­ван­ных форм отдыха детей (всех воз­рас­тов) в поселке не было. Мама рас­ска­зы­вала, что в трех­лет­нем воз­расте меня остав­ляли прак­ти­че­ски без при­смотра, т.к. надо было рабо­тать и в ого­роде, и в поле. Одна­жды я про­пал, дверь в дом была закрыта на защелку, кото­рую я не мог достать и открыть дверь. Искали меня долго: уже и коло­дец про­ве­рили, и пруд начали осмат­ри­вать. Мама, плача, зашла в ком­нату и уви­дела: на полу стекла раз­би­того ведер­ком окошка и меня, сладко спавшего в кро­ватке... В школу (с 5-го класса) мы вес­ной и ран­ней осе­нью ездили на вело­сипе­дах за 9 км, а зимой — жили в интер­нате или на квар­тире. Учился в школе с удо­вольствием и легко, любимым пред­ме­том была лите­ра­тура, нра­ви­лась строгость и логика матема­тики. Моим глав­ным увле­че­нием, моим ВСЁ, с пер­вого класса и по насто­ящее время явля­ется КНИГА. Я помню свою первую книгу, первую само­сто­я­тельно про­чи­тан­ную сказку (это была «Коза-дереза»), могу назвать и сего­дняш­ние при­о­ри­теты, есть у меня и биб­лио­течка любимых книг: среди них сочи­не­ния Н.М.Карам­зина, С. М. Клю­чев­ского, 6-том­ник С. Есе­нина, 3-том­ники А.С.Пуш­кина и М.Ю Лер­мон­това, 6-том­ник В.С.Высоц­кого, поэта-фрон­то­вика В.Виногра­дова, из прозы почти весь В. Конец­кий, много прозы и сти­хов волго­дон­ских авто­ров. К сожа­ле­нию, книги ухо­дят из нашего быта: если дети и внуки читают, то — в элек­трон­ной вер­сии. Поэтому уже более 2/3 своей биб­лио­теки я пере­дал в учре­жде­ния соци­аль­ной защиты. И вообще, чте­ние — моё любимейшее заня­тие! Не люблю теле­ви­зор: отвле­кает от книг.

С дет­ских лет меч­тал стать лет­чи­ком и поэтому много занимался спор­том: лыжи — участ­во­вал в район­ных сорев­но­ва­ниях, коньки, гим­на­стика, бег (кстати, бегом трусцой занимаюсь и сей­час) и игро­вые виды. К моему вели­чайшему сожа­ле­нию по тре­бо­ва­ниям к здо­ро­вью не смог осуще­ствить свою мечту. Сроч­ную служил в период вооружен­ных конфлик­тов СССР и Китая, а пус­ко­вые уста­новки в/ч ракет­ных вой­сках стра­теги­че­ского назна­че­ния, в кото­рой я служил, рас­по­лага­лись неда­леко от гра­ницы и мы это почуство­вали на своей сол­дат­ской шкуре. Неда­леко нахо­дился и кос­мо­дром Байко­нур: одна­жды ночью был в карауле и видел, изда­лека, правда, старт ракеты, как помню это был пер­вый группо­вой полет совет­ских кос­мо­нав­тов.

В 1971 году мы с Людой поехали искать сча­стья г. Ново­куй­бышевск, — город-спут­ник Самары: надо было полу­чать обра­зо­ва­ние, про­фес­сию. После долгих-долгих поис­ков нашли вари­ант устройства на работу на Ново­куй­бышев­ский хим­ком­би­нат (НК ХК), на тяже­лый уча­сток в транспорт­ный цех: я — соста­ви­те­лем поез­дов, а жена — стре­лоч­ницей, при этом нам через 3-4 месяца обещали ком­нату гости­ного типа. Так в апреле 71-го года и слу­чи­лось к нашей большой радо­сти (ком­ната 7,7 кв.м)! Передо мной стала про­блема выбора про­фес­сии. Я, конечно, хотел поступать в Куй­бышев­ский авиаци­он­ный инсти­тут, но судьба в лице соседа инже­нера-теп­лоэнерге­тика рас­по­ря­ди­лась иначе, и я поступил на вечер­нее отде­ле­ние Куй­бышев­ского поли­тех­ни­че­ского инсти­тута на факуль­тет «Теп­ло­вые элек­три­че­ские станции», кото­рый закон­чил в 1977 году по спе­ци­аль­но­сти инже­нера теп­лоэнерге­тика.

В июле 1974 году перешел на работу по выбран­ной в инсти­туте спе­ци­аль­но­сти на ТЭЦ-1 дуб­ле­ром (уче­ни­ком) маши­ни­ста кот­лов. И пред­ставьте себе дере­вен­ского парня, кото­рый знал тео­ре­ти­че­ски, конечно, и только в пре­де­лах школь­ной программы, устройство трак­тора ДТ 54, а энерге­ти­че­ский кот­ло­аг­регат про­из­во­ди­тель­но­стью 230 тонн пара в час пред­став­лял кот­лом, в кото­ром варят кашу. С большим уваже­нием вспоми­наю моего настав­ника, Васи­лия Его­ро­вича: его про­фес­си­о­на­лизм, скрупу­лез­ность в работе, чест­ность и доб­роже­ла­тель­ность во вза­имо­от­ноше­ниях с людьми стали для меня при­ме­ром и образцом. Через 40 дней (вме­сто 60 по плану) я рабо­тал само­сто­я­тельно. Благо­даря ему и всем тем заме­ча­тель­ным людям, раз­ным по обра­зо­ва­нию, долж­но­сти и спе­ци­аль­но­сти, спо­соб­но­стям, но похожим в своём отноше­нии к работе и людям, с фев­раля 1976 года назна­чен началь­ни­ком смены кот­ло­тур­бин­ного цеха (КТЦ), цеха с 13 кот­ло­аг­рега­тами и 12 тур­би­нами раз­ных модифи­каций, раз­ных парамет­ров и пред­на­зна­че­ний, водогрей­ной котель­ной и мазу­то­на­сос­ной, бойлер­ными и паро­ис­па­ри­тель­ными уста­нов­ками, и с попе­реч­ными свя­зями по пару и воде, и с отпус­ком пара раз­ных парамет­ров по 8-ми тру­бопро­во­дам на НПЗ. А в смене 27 чело­век, кото­рые обслужи­вали обо­ру­до­ва­ние на 18 рабо­чих местах. С июня 1977 года рабо­тал зам. началь­ника КТЦ. Хотя с про­фес­си­о­наль­ным ростом всё было благопо­лучно, но с быто­вым обу­стройством — слож­нее: дочке Свет­лане шел 7 год, ждали уже рож­де­ние сына Сережи, а жили в мало­семейке и ника­ких пер­спек­тив полу­че­ния отдель­ного жилья (пред­лагали квар­тиру на сосе­дей в ста­лин­ском доме, но это уже после при­ня­тия нами с женой реше­ния о пере­езде в Волго­донск)… В Волго­дон­ске рабо­тал на двух предпри­я­тиях: Волго­дон­ской ТЭЦ-2 и Ростов­ской АЭС на раз­ных долж­но­стях, с раз­ными людьми, но такого отноше­ния к делу, такой чет­ко­сти в работе и испол­ни­тель­но­сти, доб­роже­ла­тель­но­сти, душев­но­сти и чест­но­сти во вза­имо­от­ноше­ниях я больше не встре­чал. Хотя, с удо­вле­тво­ре­нием при­знаюсь, что в своей жизни я встре­чал, жил и рабо­тал с хорошими в абсо­лют­ном большин­стве своем, людьми. Веро­ятно потому, что жил по принципу: не делай людям то, что не жела­ешь, чтобы они делали тебе!

На Волго­дон­ской ТЭЦ-2 при­няли пере­во­дом началь­ни­ком смены КТЦ. Шел период наладки пер­вого энерго­блока с голов­ным кот­ло­аг­рега­том Белго­род­ского завода, с новым спо­со­бом сжига­ния мазута под над­ду­вом, с новой уплот­нен­ной компа­нов­кой и поверх­но­стями нагрева из новых, экс­пе­римен­таль­ных ста­лей. Это был вто­рой или тре­тий такой котёл в Союзе. Было трудно, тяжело, но инте­ресно… Рос завод «Атоммаш», гигант­скими темпами рос город, им тре­бо­ва­лись элек­троэнергия, тепло. И за пер­вым бло­ком с промежут­ком около года были вве­дены ещё два таких же энерго­блока. Стро­и­тельство и мон­таж в зим­нее время ослож­ня­лось пого­дой. Торец зда­ния КТЦ был открыт всем вет­рам и моро­зам, от них не спа­сали натя­ну­тый бре­зен­то­вые полога. Из-за частых оста­но­вов един­ственно сдан­ного в экс­плу­а­тацию котла и при отсут­ствии штат­ного обогрева для спа­се­ния от моро­зов жгли шпалы, уголь, доски и др. После смены не узна­вали друг друга из-за закоп­чен­ных физио­номий. Росла станция — росли люди: за период работы на ТЭЦ после­до­ва­тельно рабо­тал зам. началь­ника КТЦ — началь­ни­ком и старшим нач. смены станции — началь­ни­ком топ­ливно-транспорт­ного цеха.

В декабре 1988 года пере­во­дом был при­нят в Дирекцию стро­ящейся Ростов­ской АЭС ст.инже­не­ром в цех наладки: в марте 1989 года пер­вым пус­ко­вым объек­том для меня стала насос­ная станция доба­воч­ных вод… На нем и чуть не закон­чи­лась моя карьера на АЭС: при про­верке обвязки насо­сов я обна­ружил, что обрат­ные клапана на напоре насо­сов смон­ти­ро­ваны не до, а после запор­ной арма­туры… Есте­ственно, пус­ко­вые опе­рации были запрещены заме­сти­те­лем глав­ного инже­нера по экс­плу­а­тации В.В.Жбан­ни­ко­вым. Стро­и­тели были в гневе: пере­вре­зать арма­туру диамет­ром более метра очень трудо- и времяём­кое дело. А уже шли пус­ко­вые штабы, сры­ва­лись пус­ко­вые опе­рации на блоке. На насос­ную при­был началь­ник стройки Н.Е.Шило: почему не вклю­чен насос? Кто-то из мон­таж­ни­ков, ска­зал, что запре­тили налад­чики, т.е. я. Шум был …. до небес: рас­стрел без поми­ло­ва­ния — самое малое, что меня ожи­дало после уволь­не­ния. Только при­бывший на объект конфликта глав­ный инже­нер станции В.В.Пет­ке­вич спас меня от казни и под­твер­дил необ­хо­димость про­ект­ного мон­тажа.

В июле 1989 года на атом­ной станции был обра­зо­ван цех вен­ти­ляции, и покой­ный Л.А.Абрамов — началь­ник цеха вен­ти­ляции уго­во­рил меня пойти к нему замом. Честно скажу, что с ТЭЦ-2 уво­лился и перешел из руко­во­ди­те­лей в рядо­вые инже­неры из-за уста­ло­сти: слиш­ком уж напряженно и высо­кими темпами была моя карьера в теп­ло­вой энерге­тике, а ещё перед этим, почти 6 лет учебы в «вечер­нем» инсти­туте.

Изу­чив моё лич­ное дело, глав­ный инже­нер атом­ной станции решил, что полез­нее для дела назна­чить меня зам. началь­ника ПТО экс­плу­а­тации с июля 1989, а с января 92 года — началь­ни­ком ПТОэ. Это время запом­ни­лось нача­лом пуско-нала­доч­ных опе­раций и про­ве­де­нием ежеме­сяч­ных пус­ко­вых шта­бов, кото­рые про­во­дил тогда Э.Н.Поз­дышев. Это была новая для меня, но очень инте­рес­ная работа: ход и кон­троль выпол­не­ния мон­таж­ных и нала­дочно-испыта­тель­ных работ, подго­товка экс­плу­а­таци­он­ного пер­со­нала и докумен­тации, пла­нерки и опе­ра­тивки...

С 1991 года нача­лись выступ­ле­ния обще­ствен­но­сти про­тив атом­ной энерге­тики, мы ока­за­лись в осаде и без вины вино­ва­тые. Пер­вое время всё еще дела­лось, как и до этих выступ­ле­ний. Но в авгу­сте 1991 года прошло пер­вое бло­ки­ро­ва­ние дороги на АЭС. В этот день моя дочка Свет­лана пер­вый раз ехала на работу (она была при­нята в сан­часть АЭС по окон­ча­нии медучи­лища), но нас не пустили по дороге. Но мы, упор­ные, про­ехал на част­ном автомо­биле через поля вдоль моря и даже не опоз­дали… (дочь Света про­ра­бо­тала на станции 21 год: мед­сест­рой и инже­не­ром в отделе охраны окружающей среды, Закон­чила в 2006 году Волго­дон­ский инсти­тут по спе­ци­аль­но­сти «Атом­ные станции», вышла замуж и вырас­тила двух наших любимых вну­ков Ана­то­лия и Никиту.

А на Ростов­ской АЭС тем време­нем сокраща­лось финан­си­ро­ва­ние, оста­но­вили мон­таж­ные и пуско-нала­доч­ные работы, обо­ру­до­ва­ние пере­во­ди­лось в режим кон­сер­вации. Ухо­дили спе­ци­а­ли­сты, сокращался пер­со­нал, меся­цами не выпла­чи­ва­лась зарплата… Пережили август 1991 года, нача­лись вол­не­ния в кол­лек­тиве: кто за пере­стройку, кто за ГКЧП. Была попытка исполь­зо­вать про­ти­во­ре­чия во взгля­дах пер­со­нала на про­хо­дящие события в своих, карьер­ных целях. Пред­се­да­тель проф­кома (я был чле­ном проф­кома, был избран от кол­лек­тива управ­ле­ния в 1991 году) стал в этой борьбе на сто­рону про­тив­ни­ков дирек­тора станции, обви­нив его в под­держке ГК ЧП. Хотя по пуб­ли­кации в газете «Вечер­ний Волго­донск» наш дирек­тор на засе­да­нии гор­думы пред­ложил держать нейтраль­ную позицию, не ввя­зы­ваться в поли­ти­че­ские дрязги и блю­сти обще­ствен­ную и про­из­вод­ствен­ную дис­ци­плину. Кол­лек­тив также раз­де­лился на два лагеря; в цехах и под­раз­де­ле­ниях шли бур­ные собра­ния, споры. На вне­оче­ред­ной проф­союз­ной конфе­ренции кол­лек­тив станции под­держал позицию дирек­тора. В дело вмеша­лось руко­вод­ство концерна «Росэнерго­атом» и ЦК проф­союза атом­ной отрасли. Ситу­ацию «раз­ру­лили», ГИС уво­лился по достиже­нии пен­си­он­ного воз­раста, пред­се­да­тель проф­кома сложил свои пол­номо­чия.

Дирек­тор АЭС Э.Н.Мустафи­нов пред­ложил мне изби­раться пред­се­да­те­лем проф­кома и при­вел аргументы, про­тив кото­рых у меня не могло быть контр­дово­дов и аль­тер­на­тивы: с апреля 1992 по ноябрь 1997 года я рабо­тал в этой долж­но­сти. Даже сей­час тяжело и не хочется вспоми­нать те времена. Глу­хое без­де­нежье, бес­про­свет­ность и без­на­дега. Пер­со­нала оста­лось менее трети, а в работе предпри­я­тия — ОРУ, пуско-резерв­ная котель­ная. В основ­ных цехах остался пер­со­нал обес­пе­че­ния режима кон­сер­вации и вспомога­тель­ные службы жиз­не­обес­пе­че­ния станции. Вокруг станции раз­вер­ну­лась вак­ха­на­лия «зеле­ных» — защит­ни­ков «эко­логи­че­ской среды» (так они гово­рили), кото­рые выступали под лозунгом «Лучше жить при лучине, чем при рабо­тающей АЭС». Проф­ком занимался основ­ной зада­чей: выжи­ва­ние работ­ни­ков в этих усло­виях. В 1989-91гг. работ­ники станции полу­чили более 2500 участ­ков земли, и эти участки стали большим под­спо­рьем для людей. По пред­ложе­нию проф­кома в сто­ло­вой было орга­ни­зо­вано пита­ние по тало­нам (в счет зарплаты), эти талоны волго­дон­ские атомщики назы­вали «баш­ка­ри­ками» ( по моей фами­лии). Руко­вод­ство станции нала­дило бар­тер­ные поставки про­дук­тов пита­ния, кото­рые выда­ва­лись работ­ни­кам в счет зарплаты. Осо­бенно тяжело при­хо­ди­лось семьям, в кото­рых и муж, и жена рабо­тали на АЭС, а также мате­рям-оди­ноч­кам, оди­но­ким и пожи­лым работ­ни­кам, непо­лу­чающим зарплату меся­цами. Мне при­хо­ди­лось помогать им (через дирек­тора) полу­чать и допол­ни­тель­ные талоны на пита­ние, и доппаек при ото­ва­ри­ва­нии про­дук­тами.

При­хо­ди­лось вести большую работу в городе по тема­тике раз­ви­тия и без­опас­ной работы атом­ной энерге­тики. Отноше­ние к нам среди насе­ле­ния было отрица­тель­ным в большин­стве своем, благо­даря ста­ра­ниям «зеле­ных». Мы искали и нашли вза­и­мопо­нима­ние с проф­ко­мами стро­и­те­лей УС АЭС, Атоммаша, энерге­ти­ков города, мон­таж­ных и неко­то­рых других орга­ни­за­ций: создали город­скую орга­ни­за­цию проф­сою­зов для отста­и­ва­ния наших инте­ре­сов как у рабо­то­да­те­лей, так и руко­вод­ства города. К нам при­со­еди­ни­лись проф­союз­ные орга­ни­за­ции медицин­ских и обра­зо­ва­тель­ных учре­жде­ний, другие кол­лек­тивы. Всего в нашу орга­ни­за­цию вхо­дило около 30 кол­лек­ти­вов. В этой орга­ни­за­ции велась актив­ная работа по разъяс­не­нию необ­хо­димо­сти про­долже­ния стро­и­тельства АЭС в нашем городе, нам помогала и ситу­ация на рынке труда в городе: это были годы расцвета вах­то­вого метода работы из-за закрытия гра­до­об­ра­зующих предпри­я­тий: АЭС, «Атоммаш», стро­и­тель­ный комплекс города прак­ти­че­ски не рабо­тали.

Труд­ная, напряжен­ная и нерв­ная работа сто­ила мне в апреле-мае 1997г. трех опе­раций на ЖКТ, а бук­вально после пер­вого дня выхода на работу после опе­рации про­изошла самая напряжен­ная фаза про­ти­во­сто­я­ния: в город при­были акти­ви­сты экс­тремист­ской, как сей­час гово­рят, орга­ни­за­ции «Чер­ная радуга», кото­рые устро­или жест­кую бло­каду станции, пере­крыв про­езд всех видов транспорта на станцию боч­ками, зали­тыми бето­ном и при­ко­ван­ными к ним людьми. Отмечу, что акти­ви­сты одной из нынеш­них пар­тий, кото­рые при­во­зили мате­ри­аль­ную помощь бло­ки­рующим, сей­час радеют за Рос­сию. Действо­вать сило­выми мето­дами адми­ни­страция сво­ими силами не могла, ника­кие уго­воры на рас­по­ложившихся лаге­рем у бло­ки­ро­ван­ной дороги «чер­ных радуж­ни­ков» не действо­вали. Во время перего­во­ров я заме­тил, что между собой бло­ки­рующие были ско­ванны наруч­ни­ками. При­шел к Эду­арду Нико­ла­е­вичу Мустафи­нову, дирек­тору АЭС и говорю: «Дайте мне клещи, кото­рыми сру­бают пломбы с ваго­нов, гру­зо­вой транспорт с погруз­чи­ком и чело­век 10-15 креп­ких пар­ней- мы раз­режем наруч­ники и осво­бо­дим от бочек дорогу». Так было и сде­лано. Ско­ван­ных осво­бо­дили, бочки погру­зили и вывезли. При попытке напа­де­ния с пал­ками на нас чле­нами «отды­хающей смены» из лагеря, они были разогнаны нашими пар­нями. Лагерь пре­кра­тил суще­ство­ва­ние.

К 1998 году ситу­ация в городе поме­ня­лась в лучшую для нас сто­рону: стало возмож­ным при­ня­тие город­ской думой и Зако­но­да­тель­ным собра­нием Ростов­ской обла­сти реше­ния, поз­во­лившего про­должить стро­и­тельство станции. На станцию при­шли новые люди, спе­ци­а­ли­сты-атомщики во главе с В. Ф. Пого­ре­ло­вым, начался этап воз­рож­де­ния АЭС. В ноябре 1997 года прошла выбор­ная проф­союз­ная конфе­ренция, по состо­я­нию здо­ро­вья я отка­зался выстав­лять свою кан­ди­да­туру в члены проф­кома и в этом же месяце перешел на работу началь­ни­ком информаци­он­ного цен­тра РоАЭС, с этой долж­но­сти и вышел на пен­сию в апреле 2010 г.

Так уж полу­чи­лось, что с одного горя­чего фронта я попал на дру­гой: хоть и было при­нято реше­ние о возмож­но­сти про­долже­ния стро­и­тельства и пуска АЭС, оно обу­слав­ли­ва­лось очень зна­чи­тель­ными, а для того времени и неиз­вест­ными проце­ду­рами, кото­рые должна пройти станция. И, в первую оче­редь, — это две экс­пер­тизы: госу­дар­ствен­ная и обще­ствен­ная. С чего начи­нать, кого вклю­чать чле­нами комис­сий, поря­док и сроки работы, объёмы экс­пер­тиз и рас­смот­ре­ние их экс­пер­тами — сплош­ные вопросы. Если Госу­дар­ствен­ная экс­пер­тиза про­во­ди­лась под эги­дой Мин­при­роды и Росатом­над­зора, то с обще­ствен­ной — тём­ный лес. Большую, про­сто гро­мад­ную работу про­де­лали спе­ци­а­ли­сты и руко­вод­ство Ростов­ской АЭС, среди них: покой­ные ныне дирек­тор В.Ф.Пого­ре­лый, зам. дирек­тора Г.М.Салов и ныне здрав­ствующие В.П.Пова­ров, Ю.К.Кормуш­кин, Ю.М.Бодру­хин и другие. По сути, им при­ш­лось про­ру­бать этот труд­ный путь циви­ли­зо­ван­ной лега­ли­за­ции атом­ной энерге­тики в новых, постпе­ре­стро­еч­ных про­из­вод­ственно-тех­ни­че­ских усло­виях и демо­кра­ти­че­ских сво­бо­дах слова и права на эко­логи­че­ски без­опас­ную среду.

30-ти км зона рас­по­ложе­ния АЭС стала нашим объек­том забот, работ и внима­ния. Работа шла по раз­ным уров­ням и направ­ле­ниям: с адми­ни­страци­ями райо­нов и посе­ле­ний, учи­те­лями школ и препо­да­ва­те­лями вузов и тех­ни­кумов, медицин­скими работ­ни­ками, с пра­во­слав­ным цер­ков­ным сообще­ством и обще­ствен­ными орга­ни­за­ци­ями.

Осо­бое внима­ние уде­ля­лось прессе: во всех район­ных и волго­дон­ских газе­тах были открыты кор­ре­спон­дент­ские пункты, кото­рые минимум раз в неделю размещали раз­ного вида информацию об АЭС, а с пус­ком пер­вого энерго­блока — ради­аци­он­ный фон в 30-ти км зоне АЭС. В информаци­он­ном цен­тре зара­бо­тала своя видео­сту­дия, кото­рая гото­вила мате­ри­алы о событиях на атом­ной станции, о работе и мон­таже энерго­бло­ков, о про­во­димых меропри­я­тиях, про­из­вод­ствен­ной и обще­ствен­ной жизни кол­лек­тива.

В г.Ростов-на-Дону зара­бо­тал филиал информаци­он­ного цен­тра РоАЭС, кото­рый возгла­вил кан­ди­дат физико-тех­ни­че­ских наук А.С.Боро­вик. Все направ­ле­ния работы, кото­рые мы вели в 30-километ­ро­вой зоне ростов­чане про­во­дили в Ростове-на-Дону, конечно, на более высо­ком уровне. В том числе была про­ве­дена выезд­ная сес­сия Ядер­ного обще­ства Рос­сии.

Помню, мы два­жды (Г.М.Салов, Ю.М.Кормуш­кин, В.П.Пова­ров, съемоч­ная группа ИЦ и я) выезжали на встречу с насе­ле­нием райцен­тра с. Дубов­ское, на зем­лях кото­рого постро­ена станция. В первую встречу с дубов­ча­нами мы попали на сес­сию район­ных депу­та­тов, в конце кото­рой рас­смат­ри­ва­лись просьбы жите­лей района об ока­за­нии мате­ри­аль­ной помощи нуж­дающимся. Особо впе­чат­лило нас, да, навер­ное, и район­ных депу­та­тов просьба женщины лет 40-45 о выдаче муки или хотя бы зерна, чтобы про­кормить детей, а дру­гой — какой-ника­кой обуви детям, чтобы они могли посещать школу. Вто­рая встреча у нас была с медицин­скими и школь­ными работ­ни­ками. Осо­бенно много каверз­ных вопро­сов зада­вали медики и все про­тив­ники АЭС, несмотря на наши дока­за­тельства без­опас­но­сти мир­ного атома. Как и ранее дого­ва­ри­ва­лись, все участ­ники встречи поехали на экс­кур­сию на АЭС. В дороге диспут не пре­кращался ни на минуту, я нату­раль­ным обра­зом охрип. Послу полу­то­ра­ча­со­вой экс­кур­сии учи­тель­ница лет 55, с кото­рой мы ехали рядом туда-оттуда, ска­зала мне бук­вально сле­дующее: «А мои сын со сно­хой, врачи, наслушавшись страши­лок про атом­ную станцию, отка­за­лись от рас­пре­де­ле­ния в Волго­донск из-за боязни рабо­тающей рядом с горо­дом АЭС, и рабо­тают в боль­нице Дубов­ского, где усло­вий ника­ких и для работы, и для жизни. Теперь я жалею об этом. У вас всё будет хорошо, а мои детки поступили глупо!». Мы поняли, что для нашего кли­ента, жителя зоны размеще­ния АЭС, лучше один раз уви­деть АЭС изнутри самому и услышать спе­ци­а­ли­стов-атомщи­ков, чем сто раз слушать страшилки про АЭС. Были орга­ни­зо­ваны прак­ти­че­ски еже­днев­ные бес­плат­ные экс­кур­сии, в том числе экс­кур­сии выход­ного дня, на станцию с про­ез­дом на транспорте АЭС. Осо­бая разъяс­ни­тель­ная работа про­во­ди­лась среди старше­класс­ни­ков, кото­рым зав­тра вступать во взрос­лую жизнь. Прак­ти­че­ски все старшие классы школ побы­вали на экс­кур­сиях по АЭС. В ДК им. Кур­ча­това в 1999 г. силами пра­во­слав­ной общины (впер­вые в исто­рии г.Волго­дон­ска) и работ­ни­ков АЭС про­ве­дены Рож­де­ствен­ские чте­ния. На тер­ри­то­рии атом­ной станции вме­сте с пус­ком 1-го энерго­блока РоАЭС в адми­ни­стра­тивно-быто­вом корпусе станции постро­ена и с благо­слов­ле­ния Вла­дыки Пан­те­ле­и­мона, Епи­скопа Ростов­ского и Ново­чер­кас­ского, освящена и вве­дена в работу пра­во­слав­ная цер­ковь.

В сосед­нем г. Цим­лян­ске впер­вые была про­ве­дена спар­та­ки­ада по лет­ним видам спорта жите­лей горо­дов и райо­нов 30-км зоны, кото­рая заверши­лась большим концер­том мос­ков­ских арти­стов, спар­та­ки­ада шла два дня, для её участ­ни­ков выступали само­де­я­тель­ные художе­ствен­ные кол­лек­тивы райо­нов. При действен­ной помощи концерна «Росэнерго­атом» и РоАЭС в г. Цим­лян­ске достроен и был торже­ственно открыт пра­во­слав­ный храм, постро­ен­ный по образцу и назва­нию храма, затоп­лен­ного при стро­и­тельстве Цим­лян­ской ГЭС. Были налажены тес­ные, друже­ствен­ные связи со всеми райо­нами 30-километ­ро­вой зоны. Тра­дицией стало чество­ва­ние вете­ра­нов Вели­кой Оте­че­ствен­ной войны с вру­че­нием им мате­ри­аль­ной помощи ко дню Победы; в Волго­дон­ске в конце прошлого века был заложен и с помощью концерна «Росэнерго­атом» построен пра­во­слав­ный собор­ный храм с ниж­ним храмом свя­того пра­вед­ного Серафима Саров­ского, покро­ви­те­лем ядерщи­ков.

Хочу отме­тить, как само-собой разумеюще­еся: всё, что мы, информаци­онщики, делали — результат кол­лек­тив­ной работы еди­номыш­лен­ни­ков, одной команды, при все­мер­ной помощи и под­держке руко­вод­ства станции, цехов и отде­лов, всех работ­ни­ков АЭС, к кому мы обраща­лись с вопро­сами и за коммен­та­ри­ями к ним. За что я всем искренне благо­да­рен.

Всё выше­ска­зан­ное обес­пе­чило успеш­ное про­ве­де­ние ТРЁХ эко­логи­че­ских экс­пер­тиз: Госу­дар­ствен­ную при­ш­лось про­во­дить два­жды, т.к. действие положи­тель­ного результата пер­вой экс­пер­тизы было про­сро­чено из-за затяги­ва­ния при­ня­тия реше­ния по нему област­ным Сове­том депу­та­тов. Итоги этой кропот­ли­вой и целе­направ­лен­ной работы пер­со­нала атом­ной станции мы сей­час с гор­до­стью видим в рабо­тающих энерго­бло­ках Ростов­ской АЭС.

По сути наша Ростов­ская АЭС стала пер­вым объек­том (после Чер­но­быльской ава­рии) атом­ной энерге­тики, успешно выдержавшим абсо­лютно непо­нима­ние необ­хо­димо­сти, принци­пов без­опас­ной работы атом­ных станций и отрица­ние обще­ством право её суще­ство­ва­ния, гоне­ния, угрозы и наси­лие над её работ­ни­ками (вспом­ним дея­тель­ность «Чер­ной радуги»). В этих усло­виях наша станция стала пио­не­ром в раз­во­ра­чи­ва­нии информаци­онно-разъяс­ни­тель­ной работы среди групп насе­ле­ния, обще­ствен­ных орга­ни­за­ций, Пра­во­слав­ной Церкви и струк­тур вла­сти, выра­ботке усло­вий, форм и мето­дов работы с раз­лич­ными сло­ями насе­ле­ния и СМИ.

Мой скром­ный вклад в работу и достиже­ния РоАЭС отме­чен: Благо­дар­но­стями и Почет­ными грамо­тами руко­вод­ства АЭС; сереб­ря­ной меда­лью «За обес­пе­че­ние без­опас­но­сти атом­ных станций — 02.2001г. И мне особо дорога и памятна именно ЭТА награда. Этой награ­дой реально, как я думаю, руко­вод­ство АЭС и концерна «Росэнерго­атом» оце­ни­вает вклад информаци­онщи­ков РоАЭС, непо­сред­ственно не свя­зан­ных с экс­плу­а­тацией обо­ру­до­ва­ния станции, в пуск 1-го блока а, зна­чит, и раз­ви­тия атом­ной энерге­тики Рос­сии. Под­чер­ки­ваю, что до апреля 2010 г. т.е. моего выхода на пен­сию, я был пер­вым и до того дня един­ствен­ным награж­ден­ным этой меда­лью среди работ­ни­ков информаци­он­ных служб концерна «Росэнерго­атом». Среди наград также Медаль «50 лет атом­ной энерге­тики Рос­сии»; Почет­ное зва­ние «Вете­ран атом­ной энерге­тики РФ»; Почет­ная грамота Гене­раль­ного дирек­тора Роса­тома.

Вто­рой Чер­но­быль не может быть, потому что этого не может быть никогда. Я уве­рен. Сегодня на предпри­я­тиях атом­ной отрасли праг­ма­тизма более чем доста­точно. Доба­вить духов­но­сти и чело­веч­но­сти во вза­имо­от­ноше­ния на всех уров­нях — и тогда нам ника­кой непри­я­тель не страшен, и любые задачи достижимы.