Баринов Александр Николаевич

Последний рейс «Арктики»

Я родился в Ленин­граде. Когда мне было три года, роди­те­лей рас­пре­де­лили в Челя­бинск, а потом они пере­ве­лись в Снежинск, на закры­тое пред­при­ятие. Да, я вырос на Урале, а уго­раз­дило всю жизнь посвятить морю. В детстве, начитав­шись книжек Алек­сан­дра Грина, ходил в судо­мо­дель­ный кружок. Когда две недели был в Москве на кани­ку­лах, три раза посетил музей Мор­ского флота. Видимо, у каждого свое: кому-то нравится небо или еще что-то, а меня всегда при­вле­кали паруса, океан. Хоть Москву и назы­вают «порт пяти морей», я всегда с усмеш­кой про­из­ношу это. Москва — совсем не морской город, а имеет музей Мор­ского флота! Ну, конечно, и мини­стер­ство Мор­ского флота тоже нахо­дится в Москве. Я думаю, что именно посе­ще­ние музея сыграло реша­ю­щую роль в выборе про­фес­сии. Помню, выпро­сил у мамы 8 рублей, по тем вре­ме­нам — большие деньги, на картину с парус­ни­ком, который идет в море под всеми пару­сами. Она до сих пор висит у меня дома. Картина нари­со­вана каран­да­шом. Очень она меня увлекла. Тогда я шоки­ро­вал всех взро­с­лых: мол, после окон­ча­ния вось­мого класса посту­паю в море­ходку, учусь 10 месяцев и ухожу в море. Но потом как-то поостыл и пошел в девятый класс, закон­чил школу. Роди­тели про­я­вили муд­рость и нена­вяз­чиво подвели меня к тому, что надо полу­чать высшее обра­зо­ва­ние. Я им за это бла­го­да­рен.

Сейчас не только в морском деле необ­хо­димо иметь обра­зо­ва­ние, а то и не одно, а два или три. Вот это как-то надо дово­дить до моло­дежи, чтобы не бросали учебу. Ведь умные слова были про­из­не­сены в свое время: «Учиться, учиться и учиться!». Пона­чалу это свя­зы­вали с ком­му­низ­мом, но потом этот лозунг пере­фор­ма­ти­ро­вали, и он висел в каждой школе.

Вот таким образом я стал моряком. А спустя неко­то­рое время узнал, что и в генах моих любовь к морю зало­жена. Мама в своих вос­по­ми­на­ниях напи­сала, что ее отец, мой дед, служил на «Авроре» коче­га­ром в 1914-1917 годах. Демо­би­ли­зо­вался в феврале 1917 года, поэтому в рево­лю­ци­он­ных собы­тиях не участ­во­вал. Может, дали знать о себе гены деда, и меня потя­нуло в море.

Далёкий 1974 год. Рота кур­сан­тов-вто­ро­кур­с­ни­ков шагает строем по Косой линии Васи­льев­ского острова из учеб­ного корпуса в экипаж. Уже весна чув­ству­ется, но снега ещё много. За высоким забором Бал­тийского судо­стро­и­тель­ного завода вид­не­ется красная над­стройка стро­я­ще­гося атом­ного ледо­кола «Арктика».

1977 год. 17 августа. В устье реки Везер у берегов Гер­ма­нии на рейде несколько судов под разными флагами стоят на якорях и ждут своей очереди для захода в порт Бремен. Лето закан­чи­ва­ется. Пла­ва­тель­ская прак­тика тоже. Началь­ник рации настроил судовую сеть на волну ради­о­стан­ции «Маяк». Голос диктора сооб­щает, что совет­ский атомный ледокол «Арктика» впервые в истории чело­ве­че­ства в актив­ном пла­ва­нии достиг гео­гра­фи­че­ской точки Север­ного Полюса. В ответ на эту новость второй помощ­ник капитана, настав­ник буду­щего штур­мана, с неко­то­рой долей иронии пред­поло­жил, что после окон­ча­ния училища рабо­тать прак­ти­канту-пяти­кур­с­нику на этом ледо­коле. Не приняв это пред­ска­за­ние всерьёз, курсант про­дол­жал мечтать о длинных оке­ан­ских рейсах куда-нибудь в Эквадор или в Австралию. В 19 веке австралийскую линию «держали» чайные клипера — самые быстро­ход­ные парус­ные суда. И самые кра­си­вые. Рейс в одну сторону длился 80-90 суток. А в конце 20 века осле­пи­тельно белые бана­но­возы-рефри­же­ра­торы возили в нашу страну экзоти­че­ские плоды из Латин­ской Америки. Рейсы эти немно­гим короче — два месяца. У боль­шин­ства наших совет­ских моряков были в почёте другие рейсы — вокруг или вблизи Европы, с частыми захо­дами в евро­пейские порты.

Зима 1978 года. Сданы шесть гос­эк­за­ме­нов, защищён диплом. В «кармане» про­фес­сия инже­нера-судо­во­ди­теля. Впереди жизнь и... рас­пре­де­ле­ние. Так раньше было, кто позабыл. Рас­пре­де­ля­лись 165 человек. И было особ­ня­ком 2 места на атомные ледо­колы. Чего двух друзей по кубрику и по жизни дёрнуло застол­бить эти места за собой, одному Богу известно. Коман­дир роты вопро­си­тельно с недо­у­ме­нием глянул на нас, но отго­ва­ри­вать не стал. Нахо­дясь в сере­дине списка, на бана­но­возы можно было не рас­счи­ты­вать, но и подыс­кать непло­хие места в разных паро­ход­ствах не было про­бле­мой. Мама, узнав о решении сына, всплак­нула. Пред­стави­тель Мур­ман­ского мор­ского паро­ход­ства был един­ствен­ным чело­ве­ком, который мне искренне улыб­нулся.

Май 1978 года. В Питере почти лето, а в Мур­ман­ске местами снега выше головы. Пройден этап приёма на работу, инструк­тажи, воен­ко­мат, про­писка и т. п. Два бывших кур­санта стоят перед инспек­то­ром кадров атомной группы. По их просьбе они полу­чают напра­в­ле­ние на атомный ледокол «Сибирь», постро­ен­ный и сданный в экс­плу­а­та­цию в этом же году. Почему «Сибирь»? Они оба с Урала. А все, кто запад­нее имеет счастье жить, Урал и Сибирь не раз­де­ляют. Этим грех не вос­поль­зо­ваться. Да и на «Арктике» после похода к полюсу рабо­тают одни герои! Куда молодым и нео­пыт­ным на «Арктику»?

База атом­ного флота — на краю города, и оттуда ещё чуть более двух кило­мет­ров. Вот мы на борту «Сибири». Нас про­во­дят до каюты стар­шего помощ­ника капитана. Старпом был не очень при­вет­лив: шла под­го­товка к экс­пе­ри­мен­таль­ному рейсу, и ему было просто не до молодых спе­ци­али­стов. Об этом он поведал сначала при­быв­шим, а затем и в отдел кадров. Инспек­тор принял решение вре­менно направить нас на стоящий рядом ледокол «Арктика», а через недельку, когда под­го­товка «Сибири» закон­чится и настро­е­ние стар­пома улуч­шится, вернуть обратно. Неделя прошла быстро, но вер­нуться нам было не суждено.

Почему-то счита­лось, что работа на ледо­ко­лах — для неу­дач­ни­ков. Что-то вроде ссылки. Не получил визу — на ледокол, проштра­фился на судне в загран­пла­ва­нии — туда же. В созна­нии части чело­ве­че­ства, свя­зан­ного с морем, до сих пор бытует этот сте­ре­отип. Поэтому к нович­кам при­с­ма­т­ри­вались и зада­вали соот­вет­ству­ю­щие вопросы. При­хо­ди­лось отве­чать: не был, не при­вле­кался, не имею. Ну и что, если ледокол рабо­тает только во льдах? Ну и что, если на нём не платят валюту? И много таких «ну и что?» в голове воз­ни­кало и исполь­зо­ва­лось при случае. До сих пор они служат защитой от ино­земных соблаз­нов.

А ледокол? Атомный ледокол — воп­ло­ще­ние послед­них дости­же­ний науки и техники своего времени. Это уни­каль­ное соо­ру­же­ние рук чело­ве­че­ских. Без высо­ко­пар­но­сти не полу­ча­ется. Без малого тысяча поме­ще­ний, кило­метры кабелей, сотни меха­низ­мов. Два­дцать три тысячи тонн «железа»! И вот пара­докс — не тонут эти тонны! Два реак­тора спо­собны несколько лет кряду выра­ба­ты­вать необ­хо­ди­мую энергию. Безо­пас­ность? Под­твер­ждена посе­ще­нием многих ино­стран­ных гостей. А они-то не бес­при­страстны. Через одного — непре­менно со своим дози­мет­ром.

Надёж­ность? Трид­цать три года без­а­ва­рий­ной экс­плу­а­та­ции. Обслу­жи­вают энер­гети­че­скую уста­новку спе­ци­али­сты высочайшего класса. Люди, одер­жи­мые своим делом, и немного роман­тики. Первые дни при­хо­дится плутать по мно­го­чи­с­лен­ным палубам, изучать ледокол по чер­те­жам, зна­ко­миться с людьми, при­вы­кать к рас­по­рядку и сло­жив­шимся обычаям.

Этот ледокол отли­чался от всех суще­ству­ю­щих не только своими нео­быч­ными раз­ме­рами и мощ­но­стью, но и цветом. Про­ек­ти­ро­вался и стро­ился он с белой над­стройкой. Но капитан смог убедить тех, от кого это зави­село, что ледокол должен быть крас­ного цвета. Экипаж -немно­гим более ста человек: штур­ман­ский состав и палуб­ная команда с водо­лаз­ной партией, ради­о­служба, служба быта, атомно-меха­ни­че­ская, эле­кро­ме­ха­ни­че­ская, кон­трольно-изме­ри­тель­ных при­бо­ров и авто­ма­тики, служба ради­а­ци­он­ной безо­пас­но­сти, мед­пер­со­нал. Имеется воз­мож­ность бази­ро­ва­ния вер­толёта с лётным соста­вом. Мощ­ность ГЭУ (главной энер­гети­че­ской уста­новки) 75 тысяч лоша­ди­ных сил. Есть суда и военные корабли с более мощными уста­нов­ками. Среди ледо­колов пока нет. 148 метров в длину, 30 в ширину. Осадка 11 метров. Высота ходо­вого мостика 21 метр. Экипаж про­жи­вает в отдель­ных каютах. Имеются кают-ком­па­ния, столо­вая, салоны отдыха, биб­ли­о­тека, бассейн, две бани, спорт­зал, медблок со сто­ма­толо­ги­че­ской уста­нов­кой и опе­ра­ци­он­ной.

Спе­ци­фика работы на ледо­коле — дли­тель­ные рейсы и редкие заходы. А также работа только во льдах. Летом — 24 часа день, зимой -меся­цами отсут­ствие солнца. Мину­со­вые тем­пе­ра­туры до 40 и ниже. День подъёма Госу­дар­ствен­ного флага счита­ется днём рожде­ния судна. У «Арктики» это 25 апреля 1975 года. Ледокол при постройке рас­счи­ты­вали на 25 лет экс­плу­а­та­ции.

Ледокол пред­на­зна­чен для про­водки судов с грузами через льды, непро­хо­ди­мые для судна. Строить и содер­жать суда, которые могут пре­о­до­ле­вать льды само­сто­я­тельно, с ком­мер­че­ской точки зрения невы­годно. Хотя такие суда были и есть, но это исклю­че­ния. Это скорее или про­ду­ман­ная про­грамма госу­дар­ства — так было в 80-е годы, или амби­ци­озные проекты совре­мен­ных оли­гар­хов, не всегда эко­но­ми­че­ски обо­с­но­ван­ные. Да и эти суда без ледо­колов огра­ни­чены в районах пла­ва­ния. Во всём мире у стран, имеющих замер­за­ю­щие моря, стро­ится ледо­коль­ный флот. Наша страна ушла далеко вперёд в вопросе стро­и­тель­ства и экс­плу­а­та­ции ледо­колов. Как-то спро­сили японцев: нас­колько Россия отстала от Японии в тех­ни­че­ском отно­ше­нии — на 10, 20 лет? Ответ был: «Нав­се­гда». То же самое мы смело можем сказать всему миру про свои ледо­колы. Мы впереди всей планеты, хотя такой задачи никогда не стави­лось. Просто страна осва­и­вала свой необъ­ят­ный, труд­но­до­ступ­ный, но богатый Север. Для этого и нужны были ледо­колы. Почему атомные? Да потому, что ни один дизель­ный ледокол по своей авто­ном­но­сти и мощ­но­сти не срав­нится с атомным. Правда, это каса­ется именно Север­ного Ледо­ви­того океана. В таких замер­за­ю­щих морях, как Бал­тийское, Белое, Охот­ское, и дизель­ные ледо­колы вполне спра­в­ля­ются с воз­ло­жен­ными на них зада­чами.

Ледокол раз­ру­шает лёд, наезжая на него кор­пу­сом и про­да­в­ли­вая своим весом. Раз­ру­шен­ный таким образом лёд частично рас­плы­ва­ется в стороны под кромку, частично всплы­вает в канале за ледо­колом. По проло­жен­ному ледо­колом каналу может вполне успешно сле­до­вать обычное судно. Но дрейфу­ю­щий лёд нахо­дится в посто­ян­ном дви­же­нии. И не всегда канал за ледо­колом сохра­ня­ется надолго. Отсюда воз­ни­кли раз­лич­ные способы про­водки судов: «лиди­ро­ва­нием», «окол­ками», «по одному», «на буксире». Нако­пив­шийся годами опыт обобщён в книге «Прак­тика пла­ва­ния во льдах». Как и всё в мире, прак­тика совер­шен­ству­ется и изме­ня­ется в зави­си­мо­сти от опыта пла­ва­ния, поя­в­ле­ния новых мощных судов и ледо­колов. Этому нигде не учат, умение и опыт при­хо­дят с работой в Арктике.

Пожалуй, два рейса «Арктики» отме­чены в истории и могут быть при­знаны геро­и­че­скими в самом прямом смысле. Август 1977 года -научно-экс­пе­ри­мен­таль­ный поход на Север­ный полюс. О нём напи­сано много. Это было первое посе­ще­ние Полюса над­вод­ным судном в сво­бод­ном пла­ва­нии. Сейчас на Полюс ходят по рас­пи­са­нию. Но в истории оста­ются пер­во­про­ходцы. Все участ­ники этого рейса были награ­ждены прави­тель­ствен­ными награ­дами, пятеро из них стали Героями Соци­али­сти­че­ского Труда. Среди них — капитан и главный механик. Люди это заслу­жили. На лобовой над­стройке ледо­кола поя­вился орден Октя­брь­ской Рево­лю­ции.

Второй рейс — осенью 1983 года в вос­точ­ный сектор Арктики. Ситу­а­ция там сло­жи­лась чрез­вы­чайная: были затёрты льдами десятки судов. Дизель­ные ледо­колы стояли, не могли дви­гаться. Завоз снаб­же­ния, топлива, про­до­воль­ствия на Чукотку был под угрозой срыва. Сжатием раз­давило одно судно, оно зато­нуло с грузом. На уровне Совета Мини­стров решался вопрос об эва­ку­а­ции насе­ле­ния. Ледокол «Арктика» сыграл главную роль в раз­ре­ше­нии ситу­а­ции. Необ­хо­ди­мые грузы были заве­зены. Чукотка вер­ну­лась к нор­маль­ной жизни. Труд моряков был также оценён награ­дами прави­тель­ства, а капитану было при­сво­ено звание Героя Соци­али­сти­че­ского Труда.

21 августа 2008 года у ледо­кола закан­чи­ва­ется срок действия доку­мен­тов Мор­ского Реги­стра РФ. Тех­ни­че­ская и эко­но­ми­че­ская целе­со­об­раз­ность даль­нейшей экс­плу­а­та­ции старого ледо­кола отсут­ствует. Слишком затратно. Запас ядер­ного топлива на исходе, хотя при рачи­тель­ном поль­зо­ва­нии месяца на 3-4 ещё хватит. Дора­бо­тать эти месяцы при желании и опре­делён­ных мате­ри­аль­ных и орга­ни­за­ци­он­ных затра­тах с про­д­ле­нием доку­мен­тов реально. Но воли «ухо­дя­щего» руко­вод­ства нет, ска­зы­ва­ется пред­сто­я­щая пере­дача ледо­колов под упра­в­ле­ние Роса­тома. Есть другие ледо­колы, моложе. Поэтому — ПОСЛЕД­НИЙ! Ледокол должен вер­нуться в порт к этой дате. В пер­спек­тиве — выгрузка ядер­ного топлива, неко­то­рые доковые работы. Поста­новка ледо­кола «на прикол». Печально, но у всего есть своё начало, есть и свой конец. Просто к этому надо быть готовым. Навер­няка наста­нет минута и скупой мужской слезе. По своему харак­теру обычная работа ничем не отли­ча­ется от тех рейсов, что упо­ми­нались выше. Бывают и более сложные ситу­а­ции, но мас­шта­бом поменьше, без теле­ви­де­ния, без прессы, без орке­стра на причале.

Выход в море — это начало рейса. Под­го­товка к выходу начи­на­ется прак­ти­че­ски на сле­ду­ю­щий день после прихода. Завоз про­до­воль­ствия и снаб­же­ния, смена экипажа, отчёт за рейс, про­верки раз­лич­ных комис­сий. И прак­ти­че­ски всегда нахо­дятся недо­ра­ботки. Устра­не­ние заме­ча­ний, вли­я­ю­щих на выход. Доклад о выпол­не­нии. Надо успеть и свои дела сделать, пока на берегу. Одним словом — суета. Поэтому выход все ждут с нетер­пе­нием и наде­ждой. Офор­м­ле­ние отхода — венец всей под­го­товки и при поло­жи­тель­ном исходе конец вол­не­ниям. Каждый раз всё это про­ис­хо­дит по-разному, но что-то общее этой после­до­ва­тель­но­сти присуще.

Буксиры под­хо­дят к борту. Вот и лоцман на мостике. ГЭУ готова к работе, началь­ники служб доло­жили о наличии личного состава. Про­ве­рена работа тифонов. К причалу нес­пешно про­дви­га­ется бере­го­вая швар­тов­ная команда. Отдан послед­ний швартов. Звучит команда: «Боцману на якоре стоять!». Мед­ленно причал отплы­вает от борта ледо­кола. Всё земное уда­ля­ется вместе с ним. Два часа — и ледокол выходит из Коль­ского залива в Барен­цево море. Не всегда оно при­вет­ливо встре­чает своих море­хо­дов. Как и настро­е­ние у чело­века, оно пере­мен­чиво. Начи­на­ется иная жизнь.

Здесь поз­во­ли­тельно малень­кое отступ­ле­ние. Из Коль­ского залива есть две дороги. Одна ведёт в Арктику — надо повер­нуть направо. За границу — налево. Гео­гра­фи­че­ски так опре­де­лено. У моряков Мур­ман­ского паро­ход­ства суще­ствует раз­де­ле­ние на тех, кто «ходит налево» и «ходит направо». Боль­шин­ство пред­по­читает «ходить налево». Ледо­коль­щику «налево ходить» не суждено.

Море. Оно бывает и спо­койным, и штор­мо­вым. Штор­мо­вое море — испы­та­ние для любого чело­века. Часто на ледо­колы при­хо­дят люди, плохо пере­но­ся­щие качку. Ведь основ­ная работа ледо­кола во льдах. Но до льда надо ещё дойти. Каждый пере­но­сит качку по-разному. Ука­чи­ва­ются все. Не верьте тому, кто говорит иное. Неко­то­рые просто «лежат». У других людей про­сы­па­ется аппетит, но таких мало. Лучшее сред­ство от дурного само­чув­ствия — смо­треть вдаль на гори­зонт и выхо­дить иногда на ветерок. Про­ду­вает нас­квозь, но и состо­я­ние улуч­ша­ется. Лежать тоже хорошо, правда, не всегда удобно. Рабо­тать при­хо­дится в любых усло­виях. Работа отвле­кает от шторма. Помо­гают также сухари или что-нибудь солёное. Люди, совсем не выно­ся­щие шторма, уходят рабо­тать на берег. Бывает, во время шторма посе­щают мысли: «А не бросить ли всё это...». Если честно, бывает и страшно. Но волна спадёт, и всё забы­ва­ется. Со вре­ме­нем поя­в­ля­ется при­вычка. Поверьте на слово: кто штор­мо­вал — тот умеет ценить жизнь.

Работа. Она уже нача­лась. Большая часть экипажа рас­пре­де­лена по вахтам. Вахты несутся круг­ло­су­точно «четыре через восемь». Это значит, что четыре часа вахта, затем перерыв (отдых) восемь часов. Люди годами при­вы­кают к опре­делён­ным вахтам. После рейса ещё дли­тель­ное время при­хо­дится настра­и­ваться на бере­го­вой лад. Осо­бенно это про­я­в­ля­ется у несущих вахту с 0(12) до 4(16) часов. За несколько месяцев выра­ба­ты­ва­ется стойкая при­вычка в это время бодр­ство­вать.

На всех вахтах, несмо­тря на неко­то­рые неу­доб­ства, суще­ствуют и свои поло­жи­тель­ные стороны. Стар­пому, у кото­рого вахта с 4(16) до 8(20) часов, суждены восходы и закаты. На всю жизнь запо­ми­на­ется эта непо­в­то­ри­мая красота, обя­зан­ная вра­ще­нию планеты вокруг своей оси. Попро­буйте на морозе, жела­тельно с неболь­шим ветер­ком в лицо, пона­блю­дать за солнцем над гори­зон­том. В глазах поя­вятся сле­зинки, но не спешите их выти­рать. И вы, может быть, увидите что-то похожее на иеро­глифы, япон­ские или китайские. Веро­ятно, именно Солнце причина их воз­ник­но­ве­ния в пись­мен­но­сти вос­точ­ных стран — «стран вос­хо­дя­щего солнца».

Уставом на флоте пред­пи­сано четырё­хра­зо­вое питание. Не то чтобы моряки очень любят поесть, скорее для удоб­ства вах­тен­ной службы. Несущим вахту ночью орга­ни­зу­ется ночной чай. Ну, а меню и всё осталь­ное зависит от шеф-повара. Хлеб печётся на ледо­коле. Про­до­воль­ствен­ные кла­до­вые рас­считаны на семи­ме­сяч­ный запас про­до­воль­ствия. Поверьте, «харч» — главное в море. Плохие повара на судне более одного рейса не задер­жи­ва­ются. Иначе — «бунт на корабле». Хороший повар — ува­жа­е­мый человек.

6 июля, вос­кре­се­нье. На берегу отме­чают День работ­ни­ков мор­ского и речного тран­с­порта (первое вос­кре­се­нье июля). Наш про­фес­си­о­наль­ный празд­ник. Может быть, поэтому море отне­слось снис­хо­ди­тельно к нам в начале ПОСЛЕД­НЕГО РЕЙСА. 5 баллов для ледо­кола — мало­за­мет­ная качка. Чуть ока­ты­вало брыз­гами. Правда, «по просьбе тру­дя­щихся» при­шлось пере­не­сти обще­су­до­вое собра­ние на другой день.

Лёд. Это целая поэма. Детство прошло у озера. И лёд, каза­лось, дело зна­ко­мое. На рыбалке пешнёй лунки при­хо­ди­лось долбить, слушать, как лёд трещит по всему озеру, на льдинах кататься по весне, по про­ги­ба­ю­ще­муся тонкому льду ходить. Но лёд в Арктике — это совсем другое, это загадка. А всего-то вода в твёрдом виде. О нём напи­сано много научных трудов, защи­щено дис­сер­та­ций. На прак­тике же подход несколько иной. Ледо­коль­щика инте­ре­сует несколько харак­те­ри­стик льда. Это район обра­зо­ва­ния (морской, прес­но­вод­ный), возраст, толщина, торо­си­сто­сть, баль­ность (про­цен­т­ное содер­жа­ние льда на видимой водной поверх­но­сти). Также можно отметить силу сжатия, раз­ру­шен­ность (летом), зас­не­жен­ность (зимой). Все эти харак­те­ри­стики в разных про­пор­циях дают большое раз­но­об­ра­зие ледо­вого покрова, с которым при­хо­дится иметь дело. Есть особый вид льда — лёд, обра­зо­вав­шийся на суше. Тыся­чами лет изме­ря­ется возраст этого льда. Ледники на север­ных остро­вах посте­пенно под своим весом спол­зают к морю, кро­шатся. Обра­зу­ются айс­берги. Кра­си­вейшие тво­ре­ния природы весьма опасны для судо­во­жде­ния. К радости судо­во­ди­те­лей, районы, где рожда­ются и суще­ствуют айс­берги, не мно­го­чи­с­ленны. Самые большие айс­берги встре­ча­ются в Антар­к­ти­че­ских водах. Изме­ря­ются кило­мет­рами, иногда десят­ками кило­мет­ров. В Арктике поменьше — сотнями метров. Айс­берги обла­дают гип­ноти­че­скими свойствами. Может быть, здесь наи­бо­лее ярко про­я­в­ля­ется один из законов Ньютона о вза­им­ном при­тя­же­нии тел. На айсберг можно смо­треть часами, физи­че­ски тянет подойти поближе. «Титаник» вспо­мните. Это, пожалуй, самое кра­си­вое и ковар­ное воп­ло­ще­ние в природе «аш два о». Лёд надо знать и пони­мать, чтобы не слу­чи­лось беды. И в наше время пла­ва­ю­щие в Арктике суда не застра­хо­ваны от случаев повре­жде­ния во льду и даже гибели. Поэтому пла­ва­ние здесь отне­сено к рис­ко­ван­ным меро­при­ятиям и требует умения. Ледокол вошёл в лёд. Жизнь нала­жи­ва­ется. Во льду ледо­коль­щики — у себя дома. Начи­на­ется при­выч­ная работа.

9 июля. Среда. За двое суток мы успели про­ве­сти через 50-мильную пере­мычку сплочён­ного льда в районе Карских Ворот два судна. Лёд для ледо­кола не пред­ста­в­ляет проблем. Первая про­водка была при хорошей види­мо­сти. Вторая в тумане. Судно визу­ально так и не увидели. Разве что сигнал на экране лока­тора. В 10.10 с полу­че­нием рас­по­ря­же­ния от дирек­тора по экс­плу­а­та­ции ледо­коль­ного флота после­до­вали в район архипе­лага Шпиц­бер­ген для ока­за­ния помощи НЭС «Михаил Сомов» по эва­ку­а­ции СП-35.

Дрейфу­ю­щие станции. Немного истории. Станции «СП» — дрейфу­ю­щие на льдине научные станции «Север­ный Полюс» с соот­вет­ству­ю­щим поряд­ко­вым номером. «СП-1» была орга­ни­зо­вана в 1937 году. Четвёрка папа­нин­цев была выса­жена в районе Север­ного полюса само­лётами. Дрейф про­дол­жался 9 месяцев. В после­во­ен­ные годы изу­че­ние Север­ного Ледо­ви­того океана с дрейфу­ю­щими стан­ци­ями «Север­ный Полюс» приняло мас­штаб­ный и после­до­ва­тель­ный харак­тер. Еже­годно орга­ни­зо­вы­вались новые дрейфу­ю­щие станции. В отдель­ные годы их одно­вре­менно нас­чи­ты­ва­лось по две и даже три. Научная работа, про­ведён­ная в рамках этой про­граммы, поз­во­ляет считать Север­ный Ледо­ви­тый океан одним из самых изу­чен­ных. Во время пере­стройки про­грамма была свёр­нута, а в 2004 году воз­о­б­но­в­лена. В сен­тя­бре научно-экс­пе­ди­ци­он­ное судно «Ака­демик Фёдоров» (судно названо именем одного из участ­ни­ков «СП-1») при содействии атом­ного ледо­кола «Арктика» выса­дило «СП-33» на льдину к северу от Ново­си­бир­ских остро­вов на 85 парал­лели в трёх­стах милях от Север­ного полюса. В 2007 году была орга­ни­зо­вана «СП-35». Эту самую «СП-35» и при­не­сло дрейфом к архипе­лагу Шпиц­бер­ген в точку 81 север­ной широты, 30 вос­точ­ной долготы. Для снятия экс­пе­ди­ции со льда необ­хо­димо судно, которое может пере­гру­зить на свой борт сна­ря­же­ние: два десятка щитовых домиков, буль­до­зеры, сне­го­ходы, остав­ше­еся топливо в бочках, пустые бочки. Для этих целей в августе 2008 года было выде­лено НЭС «Михаил Сомов» (судно несёт имя началь­ника дрейфу­ю­щей станции «СП-2», он же воз­гла­в­лял первую экс­пе­ди­цию на Антар­к­ти­че­ский материк).

10 июля. Траверз мыса Желания (север­ной око­неч­но­сти архипе­лага Новая Земля). Ледокол следует в точку встречи с НЭС «Михаил Сомов» ори­ен­ти­ро­вочно 80 гра­ду­сов север­ной широты, 44 градуса вос­точ­ной долготы. Ожи­да­е­мое время при­бы­тия (ЕТА) в точку — 11 мск 11 июля. «Михаил Сомов» пла­ни­рует подойти сутками позже. На борту судна — вер­толёт МИ-8 с лётным соста­вом из 7 человек, 22 члена экс­пе­ди­ции, 36 членов экипажа. От пред­по­ла­га­е­мой точки встречи до места дрейфа «СП-35» около 170 миль.

12 июля. 17.30 7950\4533 встрети­лись с НЭС «Михаил Сомов» на кромке сплочён­ных льдов и начали его про­водку. Види­мость несколько кабель­то­вых, туман. Лёд дрейфует, поэтому коор­ди­наты места станции посто­янно изме­ня­ются. Радио России осве­щает нашу работу. Думаю, что к обеду зав­траш­него дня мы подойдём к поляр­ни­кам. Это 18 часов хода. 24.00.До СП-35 остаётся 92 мили. Первые две вахты прошли довольно успешно. Лёд поз­во­ляет, хотя огра­ни­чен­ная види­мость несколько услож­няет нам выбор дороги. Посмо­трим, что будет завтра.

13 июля. 13.00 8102\3123 подошли к льдине, на которой нахо­дится СП-35. Проло­жили канал для подхода НЭС «Михаил Сомов». Началь­ник станции отметил крас­ными флаж­ками место подхода судна. Саму льдину «трогать» не стали, чтобы не обра­зо­ва­лась какая-нибудь непред­ви­ден­ная трещина. Отошли в сторону от проло­жен­ного канала. Оста­но­ви­лись в ожи­да­нии подхода к месту погрузки НЭС «Михаил Сомов». 14.15. «Михаил Сомов» подошёл к льдине, ошвар­то­вался, заведя ледовые якоря. Нача­лась эва­ку­а­ция СП-35, на которую отве­дено трое суток. Про­вод­кой от кромки до льдины прошли 172 мили. Время в дороге — 19 часов 30 минут. При хорошей види­мо­сти, пожалуй, полу­чи­лось бы часа на 2-3 быстрее.

15 июля. В 23.50 на «СП-35» был спущен госу­дар­ствен­ный флаг России и города Санкт-Петер­бурга (ААНИИ — Арк­ти­че­ский и Антар­к­ти­че­ский научно-иссле­до­ва­тель­ский инсти­тут, орга­ни­за­тор «СП» нахо­дится в Санкт-Петер­бурге, на Васи­льев­ском острове). Дрейфу­ю­щая станция пре­кра­тила своё суще­ство­ва­ние.

16 июля. Закон­чена погрузка иму­ще­ства «СП-35» на судно. 15.00. Мощ­ность ГЭУ — 40%, упра­в­ле­ние с мостика. Начали про­водку НЭС «Михаил Сомов» на кромку льда.

17 июля. 05.05 7947\4147 вышли на чистую воду, закон­чили про­водку НЭС «Михаил Сомов». После­до­вали на трассу Север­ного Мор­ского Пути. За 14 часов пройдено во льду 134 мили. Дорога назад ока­за­лась и короче, и быстрее.

Арктика — район земного шара, где и летом в доста­точ­ном коли­че­стве при­сут­ствует лёд. Пла­ва­ние в зимнее и летнее время имеют мно­же­ство раз­ли­чий. Зима — поляр­ная ночь, лето — поляр­ный день. Зима — довольно низкие тем­пе­ра­туры, лето — пре­о­б­ла­да­ние поло­жи­тель­ных тем­пе­ра­тур­ных зна­че­ний. Зима — цик­ло­ни­че­ская актив­ность (штор­мо­вая погода), лето — частые туманы (в неко­то­рых районах по 24-25 дней в месяц). Зима — уве­ли­че­ние ледяных мас­си­вов, лето — таяние льда, умень­ше­ние ледо­ви­то­сти. Зимой лёд на порядок крепче, ледо­про­хо­ди­мость ледо­колов и судов ниже. Зима — спячка, лето — про­бу­жде­ние жизни. Пла­ва­ние в эти периоды зна­чи­тельно раз­нятся с точки зрения тактики и самой воз­мож­но­сти. По энер­го­вы­ра­ботке пла­ва­ние в зимний период в два раза затрат­нее. Лето, с точки зрения эмо­ци­о­наль­ной, раз­но­об­раз­нее. Летом, правда, при­ят­нее отды­хать дома. При суще­ству­ю­щем графике работы (4 месяца через 4) только одно лето в два года полу­ча­ется пол­но­цен­ным.

19 июля. Встали на якорь в север­ной части пролива Югор­ский Шар. Ново­зе­мель­ские проливы очи­сти­лись ото льда, ледо­коль­ная помощь вре­менно не тре­бу­ется.

Север­ный Морской Путь — судо­ход­ная маги­страль вдоль север­ного побе­ре­жья России от запад­ной границы Ново­зе­мель­ских про­ли­вов, к северу от Новой Земли от мери­ди­ана мыса Желания до Берин­гова пролива. В конце 1932 года поста­но­в­ле­нием Совет­ского прави­тель­ства было создано Главное Упра­в­ле­ние СМП (ГУСМП), в задачу кото­рого входило объе­ди­не­ние всего тор­го­вого, речного и ледо­коль­ного флота, раз­бро­сан­ного по разным бас­сейнам, рас­ши­ре­ние сети поляр­ных станций, реор­га­ни­за­ция гид­ро­гра­фи­че­ской службы на севере, соз­да­ние поляр­ной авиации для пре­вра­ще­ния Север­ного Мор­ского Пути в надёжно действу­ю­щую тран­с­порт­ную маги­страль. С 1954 года ГУСМП вошло в состав Мини­стер­ства мор­ского флота, а в 1970 году пре­об­ра­зо­вано в Адми­ни­стра­цию СМП. Ещё во времена царской России шло пла­но­мер­ное изу­че­ние этой трассы. В 1913 году экс­пе­ди­цией под руко­вод­ством Бориса Виль­киц­кого на паро­хо­дах «Таймыр» и «Вайгач» было сделано самое крупное гео­гра­фи­че­ское откры­тие 20-го века — группы остро­вов, впо­след­ствии назван­ных Север­ная Земля. А описано и нане­сено на карты всё побе­ре­жье вдоль Север­ного Ледо­ви­того океана несколь­кими отря­дами рос­сийских зем­ле­про­ход­цев Великой Север­ной экс­пе­ди­ции в первой поло­вине 18-го века.

Для России во все времена СМП являлся стра­те­ги­че­ской маги­стра­лью, по которой можно пере­во­зить грузы, пере­го­нять суда и военные корабли с запада на восток страны и обратно. Это самый корот­кий путь из Европы в Японию и Китай. Пла­ва­ние по трассе СМП затруд­нено нали­чием льда во всех морях Север­ного Ледо­ви­того океана. И, как правило, сквоз­ное пла­ва­ние осу­ще­ст­в­ля­ется только в летний период с июля по октябрь. Имели место пла­ва­ния и в иные сроки, но они еди­ничны. С 1979 года в запад­ном секторе Арктики осу­ще­ст­в­ля­ется круг­ло­го­дич­ная нави­га­ция на Дудинку. Трасса про­ле­гает через Барен­цево и Карское моря, по реке Енисей. Пре­кра­ща­ется на 2-3 недели только на время поло­во­дья в конце мая — начале июня.

27 июля. Провели в район Байда­рак­ской губы на юго-востоке Кар­ского моря гол­лан­д­ский зем­с­на­ряд «Утрехт». Встре­чались отдель­ные полосы льда, легко про­хо­ди­мые. Поскольку у этого судна нет ледо­вого класса, нас и направили обес­пе­чи­вать его проход. Сутки про­сто­яли на якоре. Самое большое впе­ча­т­ле­ние — байда­рак­ские стре­козы. Обле­пили ледокол, как мухи. Без стес­не­ния и опаски сади­лись на всех гуля­ю­щих по палубам. Было тепло: плюс 14 в тени. А ведь три десятка кило­мет­ров до бли­жайшего берега!

Каждому чело­веку иногда снятся стран­ные сны. У каждого они свои. Но бывают сны общие, харак­тер­ные или всему чело­ве­че­ству, или опре­делён­ной группе людей. Напри­мер, полёты во сне. Есть такой сон и у судо­во­ди­те­лей-ледо­коль­щи­ков. Ледокол плывёт по улицам города, воз­вы­ша­ясь над домами. Улицы узкие, повер­нуть не полу­ча­ется. И надо бы оста­но­виться. И надо бы дома не задеть и ледокол не повре­дить. Но ледокол всё плывёт и плывёт, пока сон не пре­ры­ва­ется. Воз­можно ли это объ­яс­нить?

1 августа. Карское море. Вер­ну­лись в Карские Ворота. Небла­го­при­ят­ными ветрами нанесло с севера лёд. Пере­мычка льда дер­жится иногда и до сен­тя­бря. Судов на восток нет, поэтому и дежурим на этой пере­мычке. Пере­са­дили с теп­ло­хода «Кола» трёх членов экипажа, при­быв­ших из Мур­ман­ска.

3 августа. Наблю­дали сол­неч­ное зат­ме­ние. Всё-таки нижний краешек светила так и остался не закры­тым Луной. Потем­нело сильнее, чем ночью в этих широтах. Разоча­ро­ван­ными остались только туристы, воз­вра­ща­ю­щи­еся на атомном ледо­коле «Ямал» с Север­ного Полюса. Раз­го­ва­ри­вал с капита­ном. В их районе небо было сплошь закрыто облач­но­стью. А туристы любят такого рода раз­вле­че­ния. Правда, кон­трак­том без­о­б­лач­ное небо не ого­ва­ри­ва­ется.

4 августа. За послед­ние несколько дней про­ве­дено 4 судна. Лёд в зави­си­мо­сти от напра­в­ле­ния и силы ветров то закры­вает пролив, то откры­вает. Когда судов нет, уходим дежу­рить в губу Долгую на юге Карских Ворот. Люби­тели рыбалки полу­чают здесь истин­ное удо­вле­тво­ре­ние.

Пятница на флоте — осо­бен­ный день. Вообще все судовые меро­при­ятия рас­пи­саны по дням недели. Как и меню: в вос­кре­се­нье обя­за­тельно курица. Ну, а пятница — день учебных тревог, тре­ни­ро­вок и т. п. Конечно, при интен­сив­ной работе при­хо­дится иногда отсту­пать от морских тра­ди­ций, пере­но­сить меро­при­ятия в инте­ре­сах дела. Чрез­мер­ные нагрузки на людей, осо­бенно в конце рейса, неже­ла­тельны. В нашем же случае, в данном рейсе, мы пол­но­стью во власти второго стар­пома, который за всё это отве­чает.

По интен­сив­но­сти занятий и тре­бо­ва­тель­но­сти к экипажу нам далеко до военно-мор­ского флота, но под­го­товка к борьбе за живу­честь -дело святое. И жизнь это под­твер­ждает. Тре­ни­ро­ван­ный, умеющий и знающий человек не боится нештат­ных ситу­а­ций, где порой надо не раз­ду­мы­вать, а действо­вать. На это всё и рас­считано. Гра­мот­ное исполь­зо­ва­ние спа­са­тель­ных средств, проти­во­по­жар­ного обо­ру­до­ва­ния, средств борьбы с водо­теч­но­стью не раз помо­гали пре­дот­вра­тить беду на море. И тут никто другой не поможет. Всё зависит только от умения и готов­но­сти каждого. За при­ме­рами далеко ходить не надо. Бывало и на «Арктике».

5 августа. Так выгля­дит пролив Карские Ворота из космоса. Красно-корич­не­вым цветом выде­лена суша: острова Новая Земля и Вайгач. На снимке хорошо про­сма­т­ри­ва­ется скоп­ле­ние льда в северо-запад­ной части пролива и вдоль Новой Земли. Чистая вода на снимке чёрного цвета, облач­ность — серого. Район Карских Ворот всегда отли­ча­ется высокой дина­ми­кой дрейфа. Снимок был сделан 5 августа утром, а вечером того же дня массив льда пол­но­стью пере­крыл пролив. Ледо­колу при­шлось «ковы­ряться» в этой пере­мычке с судном за кормой как «ёжику в тумане». Работа такая.

6 августа. 10-00. Встали на якорь на доступ­ных глу­би­нах в районе посёлка Варан­дей. Посёлок неф­тя­ни­ков. Отсюда проло­жен по дну Барен­цева моря тру­бо­про­вод на постро­ен­ный в море тер­ми­нал для отгрузки нефти на танкера. При­вле­ка­тель­ность этого места в том, что здесь имеется сигнал сото­вого опе­ра­тора МТС. Довольно дешёвая связь, чтобы вдоволь наго­во­риться с родными, дру­зьями. Правда, для этого надо уходить с рабочей трассы на 80 миль в сторону. В подходе судов к Карским Воротам обра­зо­вался про­ме­жу­ток. Началь­ство не стало воз­ра­жать. Ледокол уже месяц в море. На палубе насто­я­щее стол­по­т­во­ре­ние. И все с мобиль­ными теле­фо­нами. Малень­кие радости, из которых состоит наша жизнь и работа.

7 августа. 12.05. Снялись с якоря, после­до­вали в пролив Карские Ворота. Причина воль­но­сти (по боль­шому секрету) — день рожде­ния супруги капитана.

Ато­мо­ход­ство. С самого соз­да­ния атом­ного флота, а днём его соз­да­ния счита­ется день подъёма Госу­дар­ствен­ного флага на первом атомном ледо­коле «Ленин» 3 декабря 1959 года, он при­над­лежит госу­дар­ству. При соци­ализме все морские паро­ход­ства были госу­дар­ствен­ными. Для обес­пе­че­ния завоза про­до­воль­ствия, снаб­же­ния на раз­ви­ва­ю­щийся Север было создано Мур­ман­ское морское паро­ход­ство (ММП), в котором были спе­ци­али­зи­ро­ван­ные суда ледо­вого класса и ледо­колы. Атомные ледо­колы были при­пи­саны к Мур­ман­скому мор­скому паро­ход­ству. В Мур­ман­ске была создана спе­ци­аль­ная база для атомных ледо­колов, где они ремон­ти­ро­вались, пере­гру­жали ядерное топливо. В пере­стро­еч­ные годы вопрос соб­ствен­но­сти вышел на первый план. ММП акци­о­ни­ро­ва­лось. Однако атомные ледо­колы остались в соб­ствен­но­сти госу­дар­ства. Было офор­м­лено дове­ри­тель­ное упра­в­ле­ние гос­соб­ствен­но­стью Мур­ман­ским морским паро­ход­ством. Это было оправ­дано, поскольку весь людской и тех­ни­че­ский потен­циал по экс­плу­а­та­ции атом­ного ледо­коль­ного флота был сосре­до­то­чен именно здесь. Да и госу­дар­ство в те годы не смогло орга­ни­зо­вать нор­маль­ную экс­плу­а­та­цию этой техники. Другие были веяния. Паро­ход­ство спасло атомный флот в годы лихо­ле­тья, надо отдать ему должное. Ещё жили прежние тра­ди­ции, упра­в­ляли про­из­вод­ством люди из того времени. Ледо­коль­ный флот выжил. В феврале 2008 года госу­дар­ство заявило о пре­кра­ще­нии дове­ри­тель­ного упра­в­ле­ния атомным флотом и пере­даче его под упра­в­ле­ние Гос­кор­по­ра­ции Росатом. 28 августа сего года эта пере­дача должна состо­яться. Фак­ти­че­ски при Роса­томе соз­даётся новое тран­с­портно-тех­ноло­ги­че­ское пред­при­ятие под назва­нием Атом­флот (Роса­том­флот). Поскольку эти записки пишутся в рейсе, до момента пред­по­ла­га­е­мых событий назва­ния могут быть неточ­ными. К упра­в­ле­нию Атом­фло­том пришли про­фес­си­о­наль­ные упра­в­ленцы, хорошо знающие ледо­коль­ный флот, заин­те­ре­со­ван­ные в его под­дер­жа­нии и раз­ви­тии. Людям же, рабо­та­ю­щим на ледо­ко­лах, остаётся просто пережить эту реор­га­ни­за­цию и наде­яться, что атомный ледо­коль­ный флот был, есть и будет суще­ство­вать.

9 августа. Два дня назад нам сооб­щили, что будущее руко­вод­ство ледо­коль­ным флотом пла­ни­рует про­дол­жить работу ледо­кола в сен­тя­бре-октябре с. г. При заходе в августе пред­стоит пред­ставить все системы, меха­низмы ледо­кола Мор­скому Реги­стру в объёме еже­год­ного предъ­я­в­ле­ния для полу­че­ния раз­ре­ше­ния на даль­нейшую работу. 2-3 месяца до выра­ботки запаса ядер­ного топлива. А вчера полу­чено устное рас­по­ря­же­ние — гото­виться к данному осви­детель­ство­ва­нию и выходу в Арктику. «Муравейник» заше­ве­лился. Сразу же собрано сове­ща­ние началь­ни­ков служб для под­го­товки пред­ло­же­ний и меро­при­ятий для осу­ще­ст­в­ле­ния поста­в­лен­ной задачи. Ох, как их немало!

13 августа. По ука­за­нию штаба морских опе­ра­ций (ШМО) сменили место дежур­ства. Встали на якорь в север­ной части пролива Югор­ский Шар. Пере­мычку к северу от Карских Ворот отнесло от пролива силь­ными северо-запад­ными ветрами к востоку. Ворота прак­ти­че­ски открыты для без­ле­до­коль­ного пла­ва­ния. Но пере­мычку ещё может вернуть вос­точ­ными ветрами. Лёд тает. Размеры массива умень­ша­ются. До прихода в порт остаётся неделя. Редко такое бывает, чтобы точно была известна дата прихода. Она опре­де­лена: 10 часов утра 20 августа. Непри­вычно. Зача­стую, хоть и ждёшь заход, он всегда нео­жи­да­нен. Таковы осо­бен­но­сти морской жизни.

14 августа. Недолго про­сто­яли на якоре. Вер­ну­лись в Карские Ворота, к 17.00 провели в обход пятен сплочён­ного льда оче­ред­ное судно. И упо­ми­нать об этом не стоило бы, и день этот в дневник вносить. Если бы в этот день не родился человек, перед которым многие ледо­коль­щики «сняли бы шляпу». Его уже нет. 8 марта 1999 года он вылетел на свою послед­нюю ледовую раз­ведку и не вер­нулся. Раз­бив­шийся вер­толёт нашли на сле­ду­ю­щий день. Не стало гид­ролога Валерия Михайло­вича Лосева. Это был его послед­ний рейс, после кото­рого он хотел уйти на пенсию. Валерий Михайло­вич всю свою жизнь посвятил Арктике. Зимовал на Шпиц­бер­гене, Диксоне, многие годы летал ледовым раз­вед­чи­ком по всему северу. Член первого экипажа «Арктики». Ледо­коль­щики при­сво­или ему звание «Лучшего гид­ролога Совет­ского Союза» — нео­фи­ци­аль­ное, конечно. Лёд он знал, как отлич­ник таблицу умно­же­ния, чув­ство­вал его. Такое далеко не каждому даётся. Человек, не имеющий высшего обра­зо­ва­ния, он обладал энци­к­ло­пе­ди­че­скими зна­ни­ями во всём, что связано с Арк­ти­кой. Насто­я­щий «арк­ти­че­ский волк». Инте­рес­ный рас­сказ­чик. Хле­бо­соль­ный хозяин. Именно от него многие молодые моряки «зара­зи­лись» любовью к этому суро­вому уголку планеты, полю­били свою ледо­коль­ную про­фес­сию. Он был насто­я­щим другом, настав­ни­ком, учи­те­лем. В каюте его можно было застать, по большей части, с книгой в руках или пишу­щего. Его пытли­вый ум и жажда позна­ния, сохра­няв­ши­еся до послед­них дней, вызы­вали ува­же­ние и белую зависть к этому чело­веку. Награды его можно пере­чи­с­лять долго. Несколько орденов и медалей, звания Почёт­ного Поляр­ника, Заслу­жен­ного работ­ника тран­с­порта, Заслу­жен­ного работ­ника авиации. Он налетал около 20 тысяч часов (в общей слож­но­сти два с поло­ви­ной года провёл в воздухе). Сегодня ему испол­ни­лось бы 73 года. В бла­го­дар­ность Валерию Михайло­вичу ледо­коль­щики «Арктики» вышли с ини­ци­а­ти­вой уве­ко­ве­че­ния его имени в гео­гра­фи­че­ском назва­нии. Пройдя через опре­делён­ную, довольно дли­тель­ную про­це­дуру, эта ини­ци­а­тива завер­ши­лась поста­но­в­ле­нием Прави­тель­ства РФ о при­сво­е­нии мысу на берегу Барен­цева моря в проливе Югор­ский Шар, вблизи от места гибели вер­толёта, назва­ния «Мыс гид­ролога Лосева». Моряки ледо­коль­ного флота уста­но­вили на этом мысу памят­ный крест. Такая есть тра­ди­ция на севере.

Посто­ян­ные "пахари льда"

Не зовут нас к себе города,

Не рисует пор­треты худож­ник.

Тяжелы мы, как наши суда,

И, как наши суда, мы надёжны.

И в шторма, и в поляр­ную ночь

Не кон­ча­ется наша работа.

Мы любому готовы помочь,

Моряки ледо­коль­ного флота...

...По полям мно­го­лет­него льда,

Где рас­светы туман­ные мглисты,

На бук­си­рах ведём мы суда

Словно в связке в горах аль­пи­ни­сты.

И обратно уходим туда,

Где сиг­налит о помощи кто-то.

Посто­ян­ные пахари льда -

Моряки ледо­коль­ного флота.

Под эту песню в рейсе сделано слайд-шоу с наи­бо­лее удач­ными фото­гра­фи­ями ледо­кола и экипажа. А песня, навер­ное, стала гимном работе.

У каждого судна есть якорь. Не один. Как минимум, два, не считая запас­ного. Нужный атрибут любого пла­ва­ю­щего соо­ру­же­ния. Ледокол не исклю­че­ние. Историй и баек на тему якорей на флоте много. Якорь служит для удер­жа­ния судна на месте. Летом ледо­колу без якоря никак. Часты поста­новки и снятие с якоря. Якорь «при­вя­зан» к судну якорной цепью. Цепь собрана в единое целое из корот­ких, по 25 метров, смычек. Длина якорной цепи на ледо­коле — 12 смычек. Инте­ре­сен факт, что якорная цепь играет не меньшую роль, чем якорь, в удер­жа­нии судна на месте. В зави­си­мо­сти от глубины моря и состо­я­ния погоды при поста­новке на якорь вытра­в­ли­ва­ется раз­лич­ная длина якорной цепи. И если якорь «ползёт», не держит грунт, иногда доста­точно уве­ли­чить на пару смычек длину цепи. Бывает, что якорь теряют. Это уже авария для судна. Лучший друг якоря — боцман. Есть ещё и ледовые якоря у ледо­колов и спе­ци­али­зи­ро­ван­ных арк­ти­че­ских судов. Они больше походят на крюк. С его помощью судно может «цеп­ляться» за льдину и стоять около неё необ­хо­ди­мое время. Пови­дав­шие дно разных морей и отра­бо­тав­шие свой срок якоря порою находят послед­нее при­ста­нище в роли памят­ни­ков, отли­чи­тель­ных знаков перед мор­скими заве­де­ни­ями или на могилах моряков. Их часто можно увидеть в пор­то­вых городах. На морском жаргоне «бросить якорь» озна­чает оста­но­виться, отдох­нуть, осесть.

16 августа. Снова встали на якорь в проливе Югор­ский Шар на при­выч­ном месте. Ждём ука­за­ния сле­до­вать в Мур­манск. По теле­фону с руко­вод­ством всё обго­во­рено. Хотя это один из немно­гих случаев, когда можно и следует идти в порт даже без ука­за­ния.

Вот и закан­чи­ва­ется ПОСЛЕД­НИЙ РЕЙС. Всего полтора месяца. Да и больше похож рейс на лёгкую летнюю про­гулку. Судьба рас­по­ря­ди­лась в ПОСЛЕД­НЕМ РЕЙСЕ дать отдох­нуть ледо­колу, не взвали­вать на его стар­че­ские плечи тяжёлую ледо­коль­ную ношу. Он справился, не подвёл. Дотянул до назна­чен­ного срока, показал, что есть ещё порох в поро­хов­ни­цах. На том огром­ное ему спасибо от людей, которые живут, рабо­тают на нём и считают его вторым домом. Удачный ледокол, осо­бенно его «атомное сердце». На треть пере­крыл вре­мен­ные сроки экс­плу­а­та­ции. На зависть после­ду­ю­щим собра­тьям, которые «не выле­зают из ремон­тов», а кто и встал уже нав­се­гда. Хотя возраст ска­зы­ва­ется. Где-то под­те­кает, где-то про­р­жавело, что-то посто­янно при­хо­дится ремон­ти­ро­вать. Не очень бало­вали его хоро­шими завод­скими ремон­тами в послед­ние годы. Про­я­вился запас проч­но­сти, зало­жен­ный ещё при про­ек­ти­ро­ва­нии и стро­и­тель­стве. И экипаж берёг. Ста­рался. У многих вся жизнь здесь прошла, и они не пред­ста­в­ляют её без ледо­кола. Без люби­мого ледо­кола. «Арктика» — пожалуй, самое кра­си­вое и точное назва­ние для судна, пред­на­зна­чен­ного для работы в Арктике. Гордое и доброе. А его ведь меняли. Когда ледо­колу вернули пер­во­на­чаль­ное имя, был конец сен­тя­бря. Палуб­ную команду не надо было заста­в­лять, сразу раз­ве­сили заборт­ные беседки. Уста­рев­шее назва­ние успели закра­сить, а новое на одном борту мороз не дал до конца вывести. В море Лап­те­вых дело было, лето уже закон­чи­лось. Так и пришли в порт. На правом борту кра­со­вались только две буквы: АР. Кто-то шутил: «Новый ледокол „АР“ пришёл». Но все были счаст­ливы.

Можно ли любить «железо»? Конечно, можно. Когда душа при­кипела, когда знаешь и чув­ству­ешь его от киля до клотика, когда его вмятина — твоя боль, когда лучшие годы отданы ему, когда удачи и проколы пополам, когда обязан ему тем, кем стал, когда «оно» к тебе с тем же. «Железо» — корабль. Но только «свой в доску» может так к нему обра­щаться. Поскольку они — одно целое. Встре­ча­ется иногда такое в жизни. Этим она и заме­ча­тельна.

17 августа. 10.00. За трое суток до прихода судна в порт по Прави­лам Порта тре­бу­ется подать инфор­ма­цию. РДО: ЧЗМЛ Смир­нову ЧЗМА Пере­во­щи­кову НМ Бабичу ЧДСМ ПНМ ММА Подход к лоц­ман­ской станции 20 августа в 08 мск, к ФГУП «Атом­флот» 10 мск. Прошу лоцмана и два буксира для швар­товки. Вход в тер­ри­то­ри­аль­ные воды в точке В-1 6932\3439 02-05 мск. Ува­же­нием КМ Баринов.

В даль­нейшем за 48, 24, 8 и 4 часа необ­хо­димо под­твер­ждать или уточ­нять время подхода. Груп­пами заглав­ных букв ука­зы­ва­ются при­ня­тые в морском флоте услов­ные сокра­ще­ния долж­ност­ных лиц. Первый шаг к приходу сделан. Готова и пред­ва­ри­тель­ная про­кладка мар­ш­рута сле­до­ва­ния, рас­считано время начала дви­же­ния, получен не совсем бла­го­при­ят­ный мете­о­про­гноз на переход. Выхо­дили в рейс, дул встреч­ный северо-восток. Уходим опять же со встреч­ным, но северо-западом. Моряки — чер­тов­ски верящие в приметы бестии. Не согласна с нашими планами Арктика. Подаёт знаки. При­слу­шаться бы.

31 год назад ледокол «Арктика» первым из над­вод­ных судов побывал на Север­ном Полюсе. На ледо­коле до сих пор рабо­тают несколько человек — участ­ни­ков того рейса. Поэтому день этот почита­ется и отме­ча­ется. На завтрак — бутер­брод с икрой, на обед — такая солянка, что черпак не тонет, на берегу подоб­ная не встре­ча­ется. Насто­я­щая. Вечер без тостов не обойдётся.

На тор­же­ствен­ном митинге в 1977 году рядом с флаг­што­ком, на котором под­ни­мали Госу­дар­ствен­ный флаг, был уста­но­в­лен тран­с­па­рант: «МЫ ПРИШЛИ К ТЕБЕ, ПОЛЮС!». Именно «пришли», а не «поко­рили». Человек не властен над при­ро­дой, порою бес­си­лен перед стихией. Он может укрыться, пере­ждать, при­с­по­со­биться, но не в силах под­чи­нить её себе. Хорошо, если бы человек это понимал и всегда помнил. Министр мор­ского флота СССР Тимофей Бори­со­вич Гуженко, руко­во­ди­тель экс­пе­ди­ции, спустя годы рас­ска­зы­вал, что были разные вари­анты, в том числе и «поко­рили». Но созна­тельно ушли от него. Мудрое было принято решение.

18 августа. Утром в 08.25 снялись с якоря. Прошли про­ли­вом Югор­ский Шар. На траверзе мыса Гид­ролога Лосева ледокол, покидая нав­се­гда эти места, почтил память своего бывшего члена экипажа про­дол­жи­тель­ным гудком. Барен­цево же море не преми­нуло напо­мнить о себе.

Закон­чен срок оче­ред­ной, и мы одарены судьбой — ДОМОЙ!

Летают чайки за кормой и все галдят напе­ре­бой — ДОМОЙ!

И непо­ня­тен мне покой всех звёзд, горящих над водой, — ДОМОЙ!

И вот уж мчимся по прямой к завет­ной цели в порт родной — ДОМОЙ!

И не беда, что нас порой швыряло ветром и волной — ДОМОЙ!

За всё запла­чено ценой — раз­лу­кой горькой и тоской — ДОМОЙ!

И нес­по­коен сон ночной, и про­сы­па­ешься шальной — ДОМОЙ!

И с каждым часом ближе к той, кто сбе­ре­гала твой покой — ДОМОЙ!

И до земли подать рукой, и счастья миг не за горой — ДОМОЙ!

И как пре­красно, Боже мой, что наконец придём домой — ДОМОЙ! ДОМОЙ! ДОМОЙ!

Вдох­но­ве­ние посе­щает — пишется быстро и весело. Уходит — надо себя заста­в­лять. Про­фес­си­о­нально пишущий к этому при­вы­чен, это его жизнь, это его хлеб. А дилетанту не всегда под силу. Поэтому рас­ска­зать можно и нужно было бы больше, и по исто­ри­че­ским вехам пройтись, и экипажу уделить вни­ма­ние. Но это — записки, отрывки, малень­кие штрихи, воз­ни­кав­шие в минуты и часы вдали от того, что назы­ва­ется сушей. Они закан­чи­ва­ются до встречи с ней. Море иногда вдох­но­в­ляет. На этом, пожалуй, и откла­ня­юсь.