Юдин Валерий Николаевич

Кто нас выводит в мастера

Я родился 7 октября 1946 года в Москве. В про­фес­сии тех­но­лога — с 14 лет, с момента поступ­ле­ния в Мос­ков­ский маши­но­стро­и­тель­ный тех­ни­кум. Выбор про­фес­сии имел элемент слу­чай­но­сти. С маши­но­стро­е­нием я, в неко­то­ром смысле, был свя­зан чуть ли не с пер­вого класса. Тогда учеб­ники обо­ра­чи­вали бума­гой, газе­тами, а мой отец рабо­тал на мос­ков­ском заводе «Стан­ко­лит» и неисполь­зо­ван­ные чер­тежи при­но­сил домой — они и служили оберт­ками для моих учеб­ни­ков. Конечно, я тогда не понимал, что такое чер­тежи, это, ско­рее, образ­ные мик­роштрихи, иллю­стри­рующие мою связь с будущей про­фес­сией. Школь­ни­ком я занимался в тех­ни­че­ских круж­ках Дома пио­не­ров, а пер­вой моей «про­фес­си­о­наль­ной» награ­дой стал билет на елку в Кремль, полу­чен­ный за уча­стие в выставке тех­ни­че­ского твор­че­ства — за изго­тов­ле­ние при­бора для изме­ре­ния элек­три­че­ских парамет­ров.

После окон­ча­ния семи­летки после­до­вали муки выбора про­фес­сии. Мои пережи­ва­ния можно пере­дать фра­зой: «Нельзя про­жить чужую жизнь!». Зна­чи­тельно позже я понял и осо­знал, какое важ­ное место в жизни чело­века занимает про­фес­сия. Про­фес­сия — это не только зна­ния, опыт, уме­ние. Это еще и соци­аль­ная зна­чимость лич­но­сти, отноше­ние к опре­де­лен­ному про­фес­си­о­наль­ному кругу людей: про­из­вод­ствен­ни­ков, меха­ни­ков, писа­те­лей, худож­ни­ков и т.д. Ухо­дят дру­зья, кол­леги, близ­кие люди, а про­фес­сия оста­ется. Она держит нас на плаву, помогает жить.

В 1961 году я поступил в Мос­ков­ский маши­но­стро­и­тель­ный тех­ни­кум. Учеба в тех­ни­куме быстро делала чело­века пси­хо­логи­че­ски взрос­лым. В 1965 году я закон­чил учебу с отли­чием, полу­чив ква­лифи­кацию "тех­ник-тех­но­лог по обра­ботке метал­лов реза­нием". В СНИИП я при­шел за год до этого — на про­из­вод­ствен­ную прак­тику. А после защиты диплома вер­нулся и, так как защи­тил диплом на отлично, полу­чил долж­ность старшего тех­ника. Зарплата по тем време­нам была доста­точно высо­кая — я полу­чал 110 руб­лей (для срав­не­ния: в других отрас­лях 120 руб­лей полу­чал инже­нер). Пер­вое, что пора­зило в СНИИП, — очень тща­тель­ная про­верка при при­еме на работу, ведь это было режим­ное предпри­я­тие.

И нача­лась моя жизнь в СНИИП. Цехо­вой тех­но­лог меха­ни­че­ского цеха, тех­но­логи­че­ский отдел, инже­нер, старший инже­нер. Парал­лельно с рабо­той я учился на вечер­нем факуль­тете «СТАН­КИНа». В СНИИП царила атмо­сфера порядка и ответ­ствен­ного отноше­ния к работе. С тех­но­логи­че­ской точки зре­ния в инсти­туте была возмож­ность уви­деть весь цикл изго­тов­ле­ния изде­лия, и это было очень инте­ресно. Среда была твор­че­ской, и это отража­лось на про­из­вод­ствен­ной сфере. В СНИИП мне очень повезло на учи­те­лей.

Помню ста­рую песню на стихи поэта Н. Доб­ро­нра­вова, где есть такие слова: «Ну разве сердце поза­бу­дет, того, кто хочет нам добра, того, кто нас выво­дит в люди, кто нас выво­дит в мастера». Песня была посвящена спортс­ме­нам, но то же самое можно смело отне­сти к моим учи­те­лям в СНИИП. Это было поко­ле­ние людей, прошед­ших войну. Пер­вый, с кем я столк­нулся, был глав­ный тех­но­лог Ген­на­дий Степа­но­вич Вея­лис. У него было осо­бое внима­ние и доб­рое отноше­ние к моло­дым спе­ци­а­ли­стам, что поз­во­ляло их «взращи­вать», учить, поправ­лять ошибки — то, чего, навер­ное, не хва­тает сей­час. Георгий Арша­ко­вич Мелик-Каспа­ров, Алек­сандр Федо­ро­вич Зем­ну­хов, Эрик Арноль­до­вич Палев­ский — люди, кото­рые «выпе­сто­вы­вали» моло­дых спе­ци­а­ли­стов. Про­должая рабо­тать, я закан­чи­вал вечер­нее отде­ле­ние Мос­ков­ского стан­ко­ин­струмен­таль­ного инсти­тута (сей­час МГТУ «СТАН­КИН») и еще во время учебы полу­чил ква­лифи­кацию инже­нера-меха­ника по спе­ци­аль­но­сти «Тех­но­логия маши­но­стро­е­ния. Метал­ло­режущие станки и инструменты».

Инсти­тут раз­ви­вался, постав­ля­лось новое обо­ру­до­ва­ние, раз­ра­ба­ты­ва­лись новые тех­но­логии. Чистые цеха, белые халаты — это была атмо­сфера твор­че­ского под­хода к реше­нию постав­лен­ных задач. Уже сама эта среда форми­ро­вала меня как спе­ци­а­ли­ста. Изго­тав­ли­вали аппа­ра­туру пер­вого поко­ле­ния, это была лампо­вая тех­ника, потом ей на смену при­шла полу­про­вод­ни­ко­вая, были устройства на фер­ри­то­вых сер­деч­ни­ках. Затем появи­лись элек­трон­ные схемы, мик­ро­мо­дули, кото­рые поз­во­лили соби­рать информацию о состо­я­нии ради­аци­он­ной без­опас­но­сти. При­боры, кото­рые мы делали, были весьма раз­но­об­разны по направ­ле­ниям. Для воен­ных: авиации, пехоты, тан­ков, при­боры ради­аци­он­ной раз­ведки. Для судов: пер­вый атом­ный ледо­кол «Ленин» прак­ти­че­ски пол­но­стью оснащался нашей аппа­ра­ту­рой. Раз­ра­ба­ты­ва­лись при­боры для ради­аци­он­ной медицины.

Такая многопрофиль­ность стиму­ли­ро­вала раз­ви­тие про­фес­си­о­наль­ного круго­зора спе­ци­а­ли­стов всех уров­ней. Тех­но­логи­че­ский отдел насчи­ты­вал порядка 150 чело­век, в их числе были спе­ци­а­ли­сты по всем направ­ле­ниям про­из­вод­ства. Спе­ци­а­ли­сты по меха­ни­че­ской обра­ботке, по мон­тажу элек­трон­ных систем, по раз­лич­ным видам покрытий, по штамповке, по литью. Инсти­тут был ори­ен­ти­ро­ван на про­из­вод­ство опыт­ных образцов, кото­рые испыты­ва­лись в воде, тряс­кой, уда­рами, вплоть до раз­ру­ше­ния, и даже на цен­три­фуге! И после того как при­бор дока­зы­вал свою рабо­то­спо­соб­ность, надеж­ность и соот­вет­ствие проч­ност­ным харак­те­ри­сти­кам, он постав­лялся заказ­чику.

В начале 60-х годов мы стали созда­вать при­боры для кос­моса, в том числе для изу­че­ния грунта Луны и Венеры. Мне было инте­ресно изу­чать «стыки» раз­лич­ных тех­но­логий, — напри­мер, меха­ники и элек­тро­ники, когда задачи меха­ни­че­ской обра­ботки надо было состы­ко­вать с кон­струкцией элек­трон­ного устройства, кото­рое должно обес­пе­чи­вать рабо­то­спо­соб­ность при­бора. При­хо­ди­лось вза­и­мо­действо­вать с кон­струк­то­рами, у кото­рых тоже дове­лось многому учиться.

Со време­нем потреб­ность в при­бо­рах стала расти, что при­вело к необ­хо­димо­сти созда­ния отдель­ного промыш­лен­ного про­из­вод­ства, где бы изго­тав­ли­ва­лись раз­ра­бо­тан­ные и испытан­ные нами при­боры для обес­пе­че­ния народ­ного хозяйства, армии, кос­моса. В Мин­сред­маше был создан при­бор­ный главк, под управ­ле­ние кото­рого вошли КБ, ставшие струк­тур­ными еди­ни­цами СНИИП. Мы кури­ро­вали орга­ни­за­цию про­из­вод­ства, набор и обу­че­ние пер­со­нала, адап­тацию изде­лия и тех­ни­че­ской докумен­тации к про­из­вод­ствен­ным мощ­но­стям. Были созданы про­из­вод­ства на базе уже суще­ствующих предпри­я­тий в Пятигор­ске и Дубне. Но этого ока­за­лось недо­ста­точно. Надо было стро­ить новые заводы, и нам при­ш­лось при­нимать в этом уча­стие с точки зре­ния адап­тации орга­ни­за­ции про­из­вод­ства под наши тех­но­логии.

Поэтому когда мы гово­рим о 65-летии тех­но­логи­че­ской службы, а тех­но­логи­че­ский отдел обра­зо­ван в мае 1953 года, речь идет о раз­ви­тии отрасли в целом, в кото­ром при­нимал уча­стие СНИИП.

Время шло. Наступил 1986 год. Чер­но­быль. Тех­но­ген­ная ката­строфа, на устра­не­ние кото­рой СНИИП отпра­вил своих лучших сотруд­ни­ков, физи­ков, кото­рые занима­лись иссле­до­ва­ни­ями состо­я­ния ради­аци­он­ной без­опас­но­сти. Помимо этого, перед СНИИП встала задача в корот­кий срок на базе суще­ствующих раз­ра­бо­ток выпу­стить быто­вой дозиметр, поз­во­ляющий любому чело­веку опре­де­лить уро­вень ради­ации. И мы стали выпус­кать при­боры разме­ром со спи­чеч­ный коро­бок — инди­ка­торы ради­аци­он­ной без­опас­но­сти. За корот­кое время мы про­из­вели 14 тысяч штук подоб­ных при­бо­ров, кото­рые полу­чили спе­ци­а­ли­сты самых раз­ных про­фес­сий. Это был счет­чик Гейгера-Мюл­лера, кото­рый «пищал», когда ради­аци­он­ный фон ста­но­вился опас­ным для здо­ро­вья чело­века.

Очень много чер­но­быльцев уже ушло из жизни по раз­ным при­чи­нам, но в любом слу­чае Чер­но­быль им здо­ро­вья не доба­вил. В СНИИПе открыта посвящён­ная им мемо­ри­аль­ная доска, куда мы при­но­сим цветы в годовщину ката­строфы. Это одна из вех нашей исто­рии, кото­рую нужно пом­нить, — нельзя быть «Ива­нами, не пом­нящими род­ства».

В период до 1986 года у нас сформи­ро­ва­лась пле­яда сотруд­ни­ков, кото­рые не были непо­сред­ствен­ными участ­ни­ками войны, но были «опа­лены» вой­ной. Это люди 1936-38 года рож­де­ния, выпуск­ники МИФИ, МВТУ, МАИ, СТАН­КИНа и других вузов, кан­ди­даты наук.

Это была «новая волна» спе­ци­а­ли­стов, заложивших науч­ные основы при­бо­ро­стро­е­ния. Эти уче­ные понимали, что про­дви­нуться в при­бо­ро­стро­е­нии невозможно, не решив про­блему реги­стри­рующего устройства, детек­тора, сен­сора, кото­рый бы воспри­нимал информацию, кото­рую затем можно было пере­ра­бо­тать в сиг­налы. Такие люди, как Юрий Пав­ло­вич Федо­ров­ский, кото­рый занимался тех­но­логией изго­тов­ле­ния детек­то­ров, Ана­то­лий Дмит­ри­е­вич Соко­лов — спе­ци­а­лист по люми­несцент­ной дозимет­рии, Марат Исха­ко­вич Арсаев, Вале­рия Андре­евна Казан­ская, а также ряд уче­ных, занимавшихся спек­тромет­ри­че­скими при­бо­рами, — это люди, кото­рые раз­би­ра­лись в изме­ри­тель­ной части и шли к созда­нию новой тех­но­логии через раз­ра­ботку реги­стри­рующих устройств.

Стро­или заводы по про­ек­там, тех­ни­че­ские зада­ния по кото­рым раз­ра­ба­ты­ва­лись в «СНИИП». При­боры, раз­ра­бо­тан­ные в СНИИП, гото­ви­лись к серий­ному про­из­вод­ству с уча­стием наших спе­ци­а­ли­стов. Основ­ные принципы, декла­ри­ру­емые сегодня, — такие, как еди­ная команда, — выросли из задач, кото­рые при­хо­ди­лось решать отрасли.

Все делали люди. Они не гово­рили: «Садись, я тебя научу». Они про­сто делали свое дело, и окружающие у них учи­лись. Один из них — Макс Лео­ни­до­вич Райхман, кото­рый рабо­тал с ака­деми­ками Зель­до­ви­чем и Кико­и­ным. На работу его брал лично Лав­рен­тий Пав­ло­вич Берия. Макс Лео­ни­до­вич — лау­реат Ленин­ской и Ста­лин­ской премии (кото­рая позже стала Госу­дар­ствен­ной). Чело­век-легенда, обла­дающий потря­сающим юмо­ром, при этом он «не зано­сился». Райхман занимался стан­дар­ти­за­цией и унифи­кацией изде­лий — акту­аль­ной зада­чей, сто­явшей в то время перед отрас­лью. Это был чело­век, пока­зы­вающий эмоци­о­наль­ный, пси­хофи­зио­логи­че­ский, чело­ве­че­ский при­мер отноше­ния к делу. Ленин­ские, и тем более, Ста­лин­ские премии тогда про­сто так не давали. Вот такие люди форми­ро­вали меня и как лич­ность, и как руко­во­ди­теля.

Пер­вого декабря 1986 года я стал глав­ным тех­но­логом и до сего­дняш­него дня, уже 32 года, рабо­таю в этой долж­но­сти.

Поко­ле­ние моих учи­те­лей ушло, им посчаст­ли­ви­лось не уви­деть девя­но­стые годы — период все­общего раз­вала, через кото­рый прошла вся промыш­лен­ность, что кос­ну­лось и СНИИП. Но ни одна еди­ница обо­ру­до­ва­ния за этот период раз­вала не ушла из инсти­тута. Обо­ру­до­ва­ние сто­яло, ста­рело, было напо­ло­вину закон­сер­ви­ро­вано, но сохра­ни­лось и послужило раз­ви­тию про­из­вод­ства в 2000-х годах.

СНИИП выстоял. Более того, мы сохра­нили интел­лек­ту­аль­ный потенциал — несмотря на то, что многие сотруд­ники были вынуж­дены уйти, так как не пла­тили зарплаты, а людям было необ­хо­димо кормить семьи. Кто-то ушел в биз­нес, кто-то в торговлю, кто-то стал «чел­ноч­ни­ком». Самая большая боль инсти­тута была в потере кад­ров. Чтобы спа­сти людей, были созданы малые предпри­я­тия: СНИИП-Аскур, СНИИП-Систем Атом, кото­рые сохра­няли и про­должали тема­тику работы инсти­тута, про­из­водя, хоть и в малом коли­че­стве, про­дукцию СНИИП. Были и другие предпри­я­тия. Но везде была аббре­ви­а­тура СНИИП!

В самом СНИИП в то время оста­лась только испыта­тель­ная база. Это было время «раз­бра­сы­вать камни». Потом наступило время «камни соби­рать». В 2000-х годах большин­ство этих предпри­я­тий снова вошли в СНИИП, и начался период вос­ста­нов­ле­ния инсти­тута на новом витке исто­рии.

С 2006 года уже было ясно, что кос­ми­че­ская тема­тика закрыта, медицина нищая, оста­лось два направ­ле­ния — военно-мор­ской флот и атом­ные элек­тро­станции. Обес­пе­че­нием при­бо­рами АЭС, стро­ящихся за рубежом по рос­сийским про­ек­там в таких стра­нах, как Китай, Индия, Бангла­деш и других, также занима­ется СНИИП. Появи­лась кон­ку­ренция со сто­роны таких извест­ных компа­ний, как Westinghouse и AREVA, при­ш­лось думать о созда­нии кон­ку­рен­то­спо­соб­ной аппа­ра­туры. Обо­ру­до­ва­ние уста­рело, что выну­дило нас раз­ра­ба­ты­вать программы, наце­лен­ные на комплекс­ное пере­во­оруже­ние про­из­вод­ства и созда­ние нового про­дукта. Программы раз­ра­ба­ты­ва­лись на 3 года — это был обо­зримый срок, на кото­рый мы могли делать прогнозы.

Сегодня создаются программы раз­ви­тия уже вплоть до 2030 года. А это долго­сроч­ные тре­бо­ва­ния к тех­но­логиям, про­из­вод­ству и, глав­ное, к кад­рам, кото­рые мы поте­ряли. Потреб­ность в про­фес­си­о­наль­ных спе­ци­а­ли­стах высока, и на сегодня глав­ная про­блема — это вос­ста­нов­ле­ние кад­ров. И это не только пере­дача зна­ний, но и пере­дача духа отноше­ния к сво­ему делу. Чтобы вырас­тить спе­ци­а­ли­стов, необ­хо­димо осо­бое к ним отноше­ние, внима­ние. Нас учили не нра­во­уче­ни­ями, а соб­ствен­ным при­ме­ром.

Сегодня раз­ви­тие про­из­вод­ствен­ных сил идет через тех­но­логии, появи­лись новые тен­денции в информаци­он­ных раз­ра­бот­ках. Они про­ни­зы­вают процесс изго­тов­ле­ния от начала и до выпуска гото­вого про­дукта. И спе­ци­а­лист должен знать тех­но­логию обра­ботки в связке с сопут­ствующими информаци­он­ными про­дук­тами. Работа на зару­беж­ных рын­ках обя­зы­вает под­твер­ждать соот­вет­ствие нашего обо­ру­до­ва­ния общеми­ро­вым стан­дар­там по эко­логии, по надеж­но­сти и каче­ству. И хотя сегодня широ­кое рас­про­стра­не­ние полу­чили аль­тер­на­тив­ные источ­ники энергии, такие, как сол­неч­ная и вет­ро­вая, атом­ную энерге­тику не оста­но­вить. Раз­ви­ваются новые источ­ники изме­ре­ния, новые при­боры, про­из­во­дящи­еся на более высо­ком уровне. Поэтому СНИИП будет вос­тре­бо­ван все­гда, так как создает при­боры, обес­пе­чи­вающие без­опас­ность и жиз­не­спо­соб­ность атом­ных объек­тов и всей атом­ной отрасли в целом.

И, выпол­няя наш мораль­ный долг перед нашими учи­те­лями, кото­рые сеяли «разум­ное, доб­рое, веч­ное», мы отдаем наши зна­ния и уме­ния сле­дующему поко­ле­нию спе­ци­а­ли­стов.