Смирнов Андрей Алексеевич

Полярный романтик

Стать моря­ком хоте­лось, если не с дет­ства, то с юноше­ских лет. В 60-е годы для многих паца­нов был куми­ром Жак-Ив Кусто. Я меч­тал быть оке­а­но­логом, иссле­до­ва­те­лем, а также меня при­вле­кала и поляр­ная роман­тика. В 1971 году я с отли­чием окон­чил Арк­ти­че­ский факуль­тет по спе­ци­аль­но­сти "Оке­а­но­логия" высшего инже­нерно-мор­ского учи­лища имени адми­рала Мака­рова. Меня звали на Даль­ний Восток, а Мурман­ское мор­ское паро­ход­ство пред­ложило работу на ледо­ко­лах. Я выбрал Арк­тику и с тех пор об этом не жалею.

Рабо­тать ледо­вым раз­вед­чи­ком я начал на Дик­соне в штабе мор­ских опе­раций. На само­ле­тах ледо­вой раз­ведки обле­тел прак­ти­че­ски всю Арк­тику. Я тру­дился в окруже­нии пре­крас­ных гид­ро­логов Арк­ти­че­ского инсти­тута Рус­лана Бори­сова и Андрея Маса­нова. Один из них — Вале­рий Михай­ло­вич Лосев. Это выдающийся арк­ти­че­ский гид­ро­лог и спе­ци­а­лист ледо­вой раз­ведки.

В 70-ом году на прак­тике я впер­вые уви­дел ледо­кол "Ленин", а в 1971 из штаба мор­ских опе­раций меня вер­то­ле­том завезли на пер­вый атом­ный ледо­кол. Тогда капи­та­ном был Юрий Серге­е­вич Кучиев, а Борис Мака­ро­вич Соко­лов нахо­дился в отпуске. Несколько месяцев я отра­бо­тал с Юрием Серге­е­ви­чем. Наби­рался опыта. 8-9 лет я тру­дился гид­ро­логом, ледо­вым раз­вед­чи­ком, а парал­лельно Борис Мака­ро­вич Соко­лов при­вле­кал к несе­нию судо­во­ди­тельской вахты. Именно по его совету и насто­я­нию я вновь поступил в учи­лище, но уже на судо­во­ди­тельский факуль­тет.

С 1979 года я испол­нял штат­ные обя­зан­но­сти номер­ных штурма­нов, старших помощ­ни­ков капи­тана, дуб­лера капи­тана. А в 1989 году Борис Мака­ро­вич Соко­лов дове­рил мне пер­вый само­сто­я­тель­ный рейс на атом­ном ледо­коле "Ленин". К сожа­ле­нию, это ока­зался послед­ний рейс атомо­хода. Он был инте­рес­ным и слож­ным. В этом рейсе все началь­ники служб ока­за­лись впер­вые назна­чен­ными на свои долж­но­сти. В реше­нии тех­ни­че­ских про­блем энту­зи­азма и сме­ло­сти хва­тало. Труд­ный в ледо­вом и тех­ни­че­ском отноше­нии рейс нам уда­лось успешно закон­чить. В Мурманск при­вели ледо­кол за несколько дней до его тридца­ти­ле­тия.

В пер­вой спе­ци­аль­но­сти инже­нера-гид­ро­лога я бы не состо­ялся без Вале­рия Лосева, Артура Вин­тера и поляр­ных лет­чи­ков. Их зна­ния и опыт помогли мне в про­фес­сии. Во вто­рой спе­ци­аль­но­сти — судо­во­ди­теля, именно благо­даря капи­та­нам атом­ного ледо­коль­ного флота: Борису Мака­ро­вичу Соко­лову, Юрию Серге­е­вичу Кучи­еву, Зигф­риду Адольфо­вичу Вибаху, Григо­рию Алек­се­е­вичу Ули­тину, Вале­рию Ива­но­вичу Шестопа­лову — я состо­ялся как капи­тан. Все эти люди — исто­рия. Нужно ска­зать и о пер­вом экипаже "Ленина". Общий настрой, соблю­де­ние мор­ских тра­диций, разум­ная строгость и понима­ние ока­зали на меня большое вли­я­ние.

За много лет работы про­ис­хо­дили экс­трен­ные ситу­ации. Но надо отдать долж­ное подго­товке экипажа. На ледо­коле "Ленин" я рабо­тал 19 лет и хорошо помню, какое зна­че­ние уде­лял Борис Мака­ро­вич Соко­лов тре­ни­ров­кам. Все про­хо­дило на высшем уровне. Когда наши ава­рий­ные пар­тии высажи­ва­лись на суда, терпящие бед­ствия, они были готовы к выпол­не­нию любых работ. Так про­ис­хо­дило и на ледо­ко­лах. Ледо­кол "Ленин" — это пер­вая школа и уни­вер­си­тет для атомно-меха­ни­че­ской службы и судо­во­ди­те­лей. На нем учи­лись заде­лы­вать про­бо­ины и ста­вить цемент­ные ящики. Сей­час ледо­колы с много­крат­ным запа­сом проч­но­сти, но тре­ни­ровки как были, так и оста­лись.

Корифеи — это все пер­вые капи­таны атом­ного флота. Я не застал глав­ного инже­нера-меха­ника Алек­сандра Кали­но­вича След­зюка, но знал его уче­ни­ков: Мизги­рева, Гурьяна, Мачеш­ни­кова.

Во время моей работы про­ис­хо­дило много ново­вве­де­ний. В масшта­бах атом­ной отрасли они могут пока­заться не такими зна­чи­тель­ными. Пред­ложе­ния по модер­ни­за­ции ледо­вых ящи­ков, вводу системы пневмо­обмыва корпуса, изме­не­нию профиля вин­тов, дора­ботка систем элек­тро­движе­ния. Послед­ние годы — про­дле­ние ресур­сов атом­ных уста­но­вок.

В учи­лище я вхо­дил в сбор­ную по мор­скому много­бо­рью. Бокс, борьба, вело­сипед, пла­ва­ние. Как и многие, я люблю путеше­ствия и книги. Чего-то художе­ствен­ного нет. Хотя на ледо­коле "Ленин" у нас был вокально-инструмен­таль­ный ансамбль. Я играл на рояле. Дру­зья гово­рят, что неплохо пою. Мои дру­зья — это капи­тан­ский корпус, уче­ники Бориса Мака­ро­вича Соко­лова: Вален­тин Серге­е­вич Давы­дянц, Ана­то­лий Нико­ла­е­вич Орешко. Сей­час под­росло новое поко­ле­ние капи­та­нов — мы все вме­сте.

У меня отлич­ные отноше­ния с инже­не­рами-меха­ни­ками с ледо­кола "Ленин": Алек­сан­дром Алек­сан­дро­ви­чем Ель­чи­но­вым, Вла­ди­ми­ром Георги­е­ви­чем Кон­дра­тье­вым и Миха­и­лом Семе­но­ви­чем Гурья­ном. За 45 лет работы в атом­ном флоте при­хо­ди­лось рабо­тать со всеми.

У меня две дочери. По моим стопам они не пошли, но старшая была со мной в рейсе. Мне уда­лось осуще­ствить мечту отца. Он у меня был лет­чи­ком, кото­рый хотел стать моря­ком. После при­емки ледо­кола "Ямал" мы вме­сте с ним прошли до Мурман­ска.

Не боятся дураки или пси­хи­че­ски нездо­ро­вые люди. Здесь же не страх, а ситу­ация, когда от тебя ничего не зави­сит. Это самое непри­ят­ное. Напри­мер, сва­ли­лась ава­рий­ная защита на ледо­коле, а за тобой по каналу идут суда. Ледо­кол движется по инерции, и ты не зна­ешь, отвер­нет ли сле­дующее за тобой судно или тебя дого­нит. Рейсы длин­ные. Люди болеют, полу­чают травмы. В таких ситу­ациях ты ищешь оптималь­ное реше­ние, как помочь боль­ному. А все ситу­ации с тех­ни­кой... Нас к этому гото­вили, и мы знаем, что нужно делать.

Если бы не смеш­ные исто­рии, то в море было бы гораздо тяже­лее. Одна­жды я будучи гид­ро­логом летел на вер­то­лете на ледо­кол. У "Ленина" кормо­вая мачта Л-образ­ная. Ледо­кол вел за собой кара­ван. Видимость пло­хая. Туман. Нахо­дим в кара­ване ледо­кол. Захо­дим и только перед самой посад­кой понимаем, что судно маленькое. У него ока­за­лась такая же Л-образ­ная мачта.

Реак­торы на ледо­ко­лах нельзя срав­ни­вать с теми, что были на Чер­но­быльской АЭС. У нас они самога­сящи­еся. 55 лет экс­плу­а­тации дока­зали совершен­ство реак­то­ров. Они про­ве­рены посто­ян­ной виб­рацией ото льда и штормами. Отдель­ное место занимает подго­товка спе­ци­а­ли­стов. Если они допу­стят ошибку, то авто­ма­тика под­страхует. При грамот­ной экс­плу­а­тации наши реак­торы без­опас­ней дизель­ных и газо­тур­бин­ных двига­те­лей. С эко­логи­че­ской точки зре­ния мы вне кон­ку­ренции. От атом­ных ледо­ко­лов нет ника­ких выбро­сов.

Что мешает? Из-за слож­ного финан­сово-эко­номи­че­ского положе­ния в стране мы могли ока­заться в ситу­ации, что через пять-семь лет у нас остался бы только один действующий ледо­кол "50 лет Победы". Сей­час благо­даря реше­нию госу­дар­ства идет стро­и­тельство голов­ного ледо­кола нового поко­ле­ния, на оче­реди пер­вый и вто­рой серий­ный. В пра­ви­тельстве есть понима­ние, что флоту нужен и чет­вер­тый, и пятый ледо­колы. Есть реше­ние по про­ек­ти­ро­ва­нию ледо­кола-лидера. Этот атомо­ход поз­во­лит осуществ­лять круг­лого­дич­ные про­водки в арк­ти­че­ских широ­тах.

Сред­ний воз­раст моря­ков атом­ного флота — 46 лет. Мы наде­емся, что пре­стиж работы на атом­ном флоте будет расти и на новые ледо­колы при­дут моло­дые спе­ци­а­ли­сты.