Славский верил нам на слово
Мое детство прошло в Пензенской области. Я рос в большой благополучной семье. До сих пор с особым трепетом и благодарностью вспоминаю своих школьных учителей. Первая учительница носила коричневое платье с белым накрахмаленным воротничком, всегда была аккуратно причёсана. Учительница по физике Капустина Людмила Николаевна — очень интересный человек, смогла привить нам любовь к физике. Математик — Белоножкина Александра Ивановна. Классный руководитель, учитель литературы, заслуженный учитель РСФСР, потомственный педагог — Крылов Александр Иванович. У нас был самый неспокойный класс, сборный из разных школ, но оказался самым умным — более 90 % моих одноклассников, которые хотели получить высшее образование, поступили в вузы, причем в основном на технические специальности. Мое поколение было воспитано на романе Каверина «Два капитана». Это моя любимая книга. Она учит молодых людей порядочности, верности, стремлению добиваться поставленных целей, развивает огромное чувство долга. Эти идеалы сформировали мое отношение к труду, к Родине и к людям.
После окончания средней школы я поступил в Уральский ордена трудового Красного Знамени политехнический институт им. Кирова (сейчас Уральский федеральный университет им. Ельцина). Вступительные экзамены сдал на пятерки при проходном балле — 14. Учился на теплоэнергетическом факультете по специальности «Атомные электростанции и установки» и на военной кафедре, где прошел подготовку по профилю «Командир взвода средних танков». В те времена, а я поступал в институт в 1967 году, в конце 50-х был построен первый атомный ледокол «Ленин», в начале 60-х пущены первые блоки Нововоронежской и Белоярской АЭС. Вся работа была окружена ореолом секретности, что и привлекало внимание молодых людей и воодушевляло их. УПИ — один из самых престижных учебных заведений, там работало большое количество академиков и профессоров. Институт называли кузницей кадров Урала.
Учиться было сложно. С нами занимались сильнейшие преподаватели. Моим руководителем проекта был Е. Ф. Ратников — декан, доктор технических наук, завкафедрой. Мой одногруппник Сергей Евгеньевич Щеклеин сейчас является заведующим нашей кафедры, он профессор, д. т. н. Директор, который останавливал Чернобыльскую АЭС — Виктор Толстоногов, в студенчестве жил со мной в одной комнате.
Судьба разбросала нас по разным атомным станциям. Многие мои однокурсники занимали руководящие посты на АЭС. Сейчас Сергей Николаевич Смирнов занимает должность заместителя директора Кольской АЭС. Александр Михайлович Шанауров работал зам. главного инженера Белоярской АЭС. Мы поддерживаем отношения, перезваниваемся, всегда помогаем друг другу.
С Сергеем Смирновым до сих пор вспоминаем курьезный случай, который произошел на Нововоронежской АЭС в начале 70-х годов, где мы проходили первую производственную практику. Дело было так. ЗиО поставлял на энергоблоки с реакторами ВВЭР-440 трубопроводы ДУ 500. Как раз на Нововоронежской АЭС шла установка этих трубопроводов. Мой товарищ попал в бригаду монтажников. Замечу, что к студентам рабочие относились тепло и хорошо. В один из будних дней началась установка части трубы, которая по виду напоминала улитку. Для того чтобы в неё попасть, рабочего опускали внутрь, а к его ногам привязывали веревку. Так как диаметр трубы небольшой, то развернуться в трубе практически невозможно, поэтому после окончания работы, человека вытягивали за ноги с помощью веревки. Трудились монтажники в небольших боксах, другие рабочие там появлялись редко. Мой друг работал в паре с бригадиром. И вот наставник полез в трубу, а практикант остался держать веревку. Оба коренастые ребята. Бригадир работает, а тут зашли в бокс девчата. Они поздоровались с Сережей, и он им в ответ помахал рукой. Веревка и улетела в трубу. Он за ней тянулся-тянулся и соскользнул. Бригадир ему кричит:
— Это кто?
— Это я.
— Как я? А как мы отсюда выбираться будем? Задохнемся здесь.
Подождали немного и стали звать на помощь. Рабочие услышали, прибежали, привязался один из них за ноги и полез привязывать веревкой Серегины ноги. Когда студента вытащили, посоветовали ему: «Сереж, беги. Сейчас вылезет бригадир, бить тебя будет, ведь столько страху натерпелся». Через некоторое время Сергей вернулся, а старший товарищ уже отошел от стресса.
Моя трудовая деятельность началась в армии. После окончания института мы — новоиспеченные лейтенанты — отрабатывали полученные навыки на двухмесячных сборах в городе Елани Свердловской области. А уже 1 сентября 1972 года меня призвали в кадры Красной Армии. Я попал в третью роту танкового батальона 23-го гвардейского мотострелкового полка знаменитой восьмой гвардейской панфиловской дивизии. Полк располагался рядом с городом Фрунзе.
После армии мои друзья, которые уже работали на ЗиО, сагитировали и меня приехать в Подольск. Я работал шеф-инженером, заместителем начальника в цехах № 13, 3, 12, возглавлял цеха № 2, 39, 3. В начале 2000-х стал заместителем директора производства оборудования общей техники, затем главным менеджером по изготовлению оборудования для Газпрома, нефтехимии и общей техники. Шесть лет руководил Дирекцией по качеству, а потом меня назначили на должность главного инженера крупнейшего предприятия.
Я принимал непосредственное участие в изготовлении и монтаже оборудования для энергоблока БН-600 Белоярской АЭС. Реактор БН-600 — сплошное научное открытие. Сколько там было сил затрачено. Люди работали с огромным энтузиазмом, ведь это был первый в мире опытно-промышленный реактор на быстрых нейтронах. БН-600 — самый большой и запоминающийся проект для всего нашего завода. Строительство обошлось где-то в 340-380 млн руб. Завод поставил оборудования на 60 млн руб., по тем временам это был очень большой заказ. Люди стремились все сделать качественно и очень гордились, что участвуют в стройке века. В целом я провел на третьем блоке Белоярской АЭС четыре года. В самом начале моего трудового пути большое влияние на меня оказал Владимир Герасимович Овчар, тогда он был главным инженером завода. Он мне доверял, брал с собой на все совещания, которые касались реакторов на быстрых нейтронах и Рефтинской ГРЭС. Так я приобрел колоссальный опыт.
Руководители Белоярской АЭС считали, в том, что энергоблок с реактором БН-600 запущен, очень большая заслуга Владимира Овчара. Это действительно так. Мы отставали по срокам, а он смог кардинально изменить ситуацию. Постепенно мы сдружились с сотрудниками станции. Весь процесс разработки, экспериментальных испытаний и производства оборудования для нового реактора занял более десяти лет.
В 1969 году в ОКБ «Гидропресс» поступило поручение от заместителя председателя Госкомитета по использованию атомной энергии Н. М. Синева о разработке парогенератора для реактора БН-600. Предлагалось создать ПГ на высокие параметры пара, достигнутые к тому времени в тепловой энергетике. Конструкторы Гидропресса разработали несколько вариантов конструкций ПГ. Предпочтение было отдано секционной схеме модульной конструкции. В окончательном виде парогенератор каждой из трех петель БН-600 имел 8 секций, в которую входили 3 аппарата: испаритель, основной и промежуточный пароперегреватели. В таком виде техпроект ПГН-200М был утвержден. После экспериментальных работ началась разработка рабочей документации.
В течение 1972-1974 гг. велись непрерывные обсуждения и согласования вопросов по предстоящему изготовлению парогенераторов на ЗиО. Постановление Совета министров СССР от 2 апреля 1969 года не выполнялось, дело затягивалось. Изготовление парогенераторов на ЗиО началось в соответствии с Постановлением СМ СССР от 20 октября 1977 года. Были установлены жесткие обязательства и сроки. В связи с этим была создана оперативная группа обеспечения изготовления, которой руководили главный инженер ЗиО В. Г. Овчар и заместитель главного конструктора ОКБ «Гидропресс» Б. И. Лукасевич. Каждую неделю непосредственно в цехе № 3 группа принимала решения по текущим вопросам. За два года завод изготовил корпус реактора УН-4, 7 теплообменников Na-Na и три парогенератора ПГН-200М. Это позволило начать и вести плановый монтаж установки БН-600.
Монтаж производился в трех помещениях. Нужно было смонтировать 72 модуля с разветвленной системой трубопроводов и вспомогательного оборудования. Для обеспечения монтажных, а затем и пусконаладочных работ многим сотрудникам бюро и завода пришлось переселиться в город Заречный.
Пуск БН-600 произошел 8 апреля 1980 года, и это стало большим праздником не только для коллективов ЗиО и Гидропресса, но и для всей атомной науки и техники СССР. Реактор был самым мощным и совершенным по своим параметрам и характеристикам во всем мире. На ЗиО-Подольске 25 апреля состоялся митинг, посвященный успешному пуску третьего блока Белоярской АЭС. На нем огласили поздравительное письмо Л. И. Брежнева, адресованное участникам строительства этого важнейшего энергетического объекта страны.
Однако через полтора месяца после пуска произошла тяжелая авария с парогенератором. В натриевый контур попало более 200 л воды, а после сброса давления в водяную полость было передавлено около трех тонн натрия. Причинами аварии стали неготовность персонала к таким событиям, недостаточная отработанность в проекте аварийных и локализующих систем. В результате блок был остановлен, но вскоре введен в работу на двух петлях. Вышедший из строя модуль заменили на новый. В течение последующих двух лет межконтурная разгерметизация имела место на десяти модулях пароперегревателей, но без тяжелых последствий. Это был веский аргумент в пользу секционной концепции натриевых парогенераторов. Невозможно было дать однозначный ответ относительно причины возникновения негерметичности ПГ, так как первоначальная картина (первичные дефекты) исчезали в результате последующей бурной щелочной коррозии металла. Парогенераторную систему после аварий оснастили дополнительными сигнальными и аварийными устройствами для более быстрого обнаружения течи и смягчения процесса аварии, однако после десяти случаев выхода модулей из строя, течи больше не было. Очевидно, произошла естественная отбраковка модулей.
Работа по сооружению АЭС БН-600 удостоена Ленинской и Государственной премий СССР.
Потом уже самое пристальное внимание я уделял производству оборудования для самого мощного в мире реактора на быстрых нейтронах БН-800, а также осуществлял руководство монтажом этой реакторной установки. Во время пуска замечаний ни к реактору, ни к парогенераторам не было.
На Белоярке часто проходили совещания под председательством министра среднего машиностроения Ефима Славского. С ним мне приходилось встречаться несколько раз. Как-то пошли с обходом по станции, Славский говорит: «Покажите мне натрий, все меня им пугают». Мы ему показали отрезанную трубу с натрием. Он спрашивает: «А что здесь такого страшного?» Мой друг объяснил: «Надо в воду опустить, тогда увидите, что получится. Вон ведро стоит, наберите воды». Налили воды, но в последний момент Славский сказал, что не надо опускать трубу в воду, так как верит нам на слово. Очень был энергичным человеком.
Я считаю, что атомная энергетика — это будущее всего мира. Мое отношение с той поры, как я поступал в институт, не изменилось. Если все делать по уму, не нарушать, не спешить, исключить чьи-то амбиции, то это безопасно.
Абсолютно правильно действует сейчас руководство Росатома, ставя в приоритет выход на международный рынок. Несколько раз я был на АЭС «Бушер» как член комиссии по приемке станции.
Моими увлечениями по жизни остаются охота и рыбалка. Среди трофеев — кабан, лось, а также я охотился на зайца и лису. Самая моя любимая охота — весенняя, на вальдшнепа. Не важно, собью я птицу или нет. Главное — сам процесс.